Михаил Никифорович Катков Об отношениях России к папе и его притязаниях в польском вопросе Михаил Никифорович Катков (1818–1887) — крупнейший русский политический публицист, философ, литературный критик, издатель. Истинным прогрессом, по его мнению, является "улучшение на основании существующего"; историческое развитие государственности — как концентрация власти; особо выделял личное служение монарху. Либеральное общество ненавидело М.Н. Каткова при жизни и после смерти отплатило ему беспамятством, а тогдашние революционеры вынашивали даже планы его убийства. Его публицистику высоко ценили такие писатели, как Ф. М.Достоевский, К. Н. Леонтьев; последний даже предлагал поставить М.Н. Каткову памятник рядом с памятником А. С. Пушкину в Санкт-Петербурге. Мы говорили о притязаниях папистов иметь в Санкт-Петербурге свой аванпост в виде папской миссии. Они намереваются прислать к нам главнокомандующего для борьбы с Православием и имеют наивность думать, что мы окружим этого главнокомандующего тем почетом, которым мы окружаем представителей дружественных держав. С папой, как государем небольшой области, еще не успевшей присоединиться к Итальянскому королевству, мы могли бы быть в отношениях искренно дружественных. Но папа — государь только в силу того, что он римский епископ, а неужели мы не знаем, что римский епископ может питать дружественные чувства к нам только в том случае, если будет видеть нас на дороге к унии? Верность Православию и сближение с римским епископом — вещи несовместимые. Не из веротерпимости, а из равнодушия к вере могли бы проистекать наши уступки католицизму. Каждое католическое притязание несет яд в своем корне. Оно отравлено стремлением к господству, желанием первенства. Католическое духовенство вовсе не претерпевает у нас гонения, и если оно недовольно своим положением, то причина тому именно в его притязаниях на господство. Мы должны только жалеть, что эти притязания встречали у нас иногда недостаточно сильный отпор и до некоторой степени удовлетворялись. Не можем не указать на недавнее учреждение епископской кафедры для малочисленной католической колонии в Саратове.   Епископу этой новой кафедры положено содержание от 7 до 8 тысяч рублей серебром, тогда как православные епископы получают жалованье еще по штату Петра. В Саратове же заведена католическая семинария, и на каждого ученика ее положено около 200 рублей казенных денег, тогда как на ученика православных семинарий расходуется менее 40 рублей. Католикам тут, стало быть, жаловаться не на что; а разве мы, русские, можем сетовать на оказываемое им предпочтение, разве мы, русские, можем упрекать себя в том, что поступили слишком угодливо удовлетворением притязаний, враждебных нашей Церкви? Возьмем еще одно из тех желаний папы, об исполнении которых он постоянно ходатайствует. Это желание состоит в том, чтобы дети смешанных браков воспитывались непременно в римско-католическом исповедании. Веруя, что вне католического исповедания нет спасения, папа всеми силами стремится к осуществлению этого желания. Он не допускает равенства исповеданий. Равным образом и ни один католический священник не может благословить брак католика с православной или православного с католичкой, если сочетающиеся не дадут обещания воспитывать детей в католическом исповедании. Недавно одно лицо, принадлежащее к царствующим фамилиям, не нашло во всей Европе католического священника, который согласился бы обвенчать его с католичкой, не полагая условием, чтобы дети их были католики. Если бы, при такой настойчивости, мы отменили относительно католиков наш закон, требующий, чтобы дети смешанных браков воспитывались в Православии, мы фактически допустили бы перевес католицизма над Православием. Наша церковь, при полном убеждении в своей истине, совершенно в то же время свободна от духа слепой и ревнивой исключительности, которым одержимо римское католичество. В том-то и заключается великое достоинство нашей Церкви, дающее ей преимущество перед другими вероисповеданиями, что она, свято сохраняя чистоту Православия и отвергая односторонности и уклонения, не относится, однако, фанатически к другим христианским вероисповеданиям и, скорбя о разъединении, скорбя о заблуждениях, затмевающих истину, не простирает своей ревности до того, чтобы в чувстве разногласия и отчуждения терять чувство общей истины и единства. Можно скорбеть о заблуждении, но можно и должно уважать то, чем человек или общество соединяется с истиной, и допускать возможность преобладания истины над заблуждением даже в самом заблуждении. Католический фанатизм готов проклясть самое Евангелие там, где оно является в неуказанной форме латинского текста; Православие чтит и в иноверце христианскую веру и христианскую мысль. В этом-то и состоит высокое преимущество Православия над латинством, и это одно уже ясно указывает, которой из двух Церквей принадлежит будущность. Если бы папа желал только, чтобы в России, стране Православия, оказывалась терпимость относительно латинства, то такое желание давно уже исполнено. В России римско-католический обряд проживает свободно, без всякого притеснения. В России и закон, и народ, и господствующая Церковь оказывают полную терпимость как к латинству, так и к другим признанным христианским вероисповеданиям. В наших городах свободно воздвигаются католические храмы, католики признаются христианами, а не считаются язычниками или проклятыми, как считаются православные и протестанты в странах, где господствует римское католичество на всей своей воле.   Православная Церковь не препятствует смешанным бракам между православными и католиками, и русский священник благословит подобный брак, не связывая заранее совесть родителей и не грозя им всеми карами ада, если они воспитают своих детей в римско-католическом законе. Так ли поступает римско-католический священник? Он уверен, что вне пределов папской власти нет спасения для христианской души, и он благословляет смешанный брак только на том условии, чтобы иноверец по крайней мере в детях своих отступился от своей веры и предался папе, да и то требуется еще особая диспенсия. Если в России закон постановляет, чтобы дети от смешанных браков непременно воспитывались в Православии, то этот закон не есть догмат Церкви. Это закон государства. Если папа считает такой закон стеснительным, если римско-католический первосвященник действительно ищет религиозной свободы, то пусть он явит пример ее в своих собственных владениях. Он соединяет в своей особе и государя, и первосвященника: пусть же провозгласит он у себя ту долю религиозной свободы, которую ему желательно видеть в России; пусть освободит он совесть людей в Римской области, пусть допустит он свободу смешанных браков без лживых диспенсий, в которых изощряется изобретательная фантазия римской консистории; пусть католический священник благословляет смешанный брак, не ставя обязательных условий относительно детей; пусть католики в Риме свободно переходят в Православие; пусть все это папа сделает у себя и затем уже обратится к нашему правительству с ходатайством, чтоб и оно поступило таким образом и отменило законы, стесняющие религиозную свободу.   Наша Церковь от этих отмен не пострадает, истина ее не умалится, она останется тем, чем она была, и может быть, еще яснее обозначится ее истинная сущность. A что сталось бы с римско-католической Церковью, если бы такие перемены вдруг произошли в ее недрах и в ее владениях? Что произошло бы с римско-католической Церковью, если бы папа в ее собственных недрах провозгласил ту религиозную свободу, которой он требует от нас? С католической Церковью произошло бы странное обстоятельство: она утратила бы свой отличительный характер; она перестала бы быть тем, что она есть, она перестала бы быть римско-католической Церковью.   Пусть папа сложит с себя титул наместника Христова, пусть главенство над Церковью предоставит он незримому Христу, пусть папа превратится в то, чем он должен быть и чем он был сначала, до разделения Церквей; пусть он станет архиереем без всяких других притязаний, пусть затем исчезнет государственная организация церковного общества, а с тем вместе изуверство, дух лжи и властолюбия, не разбирающего средств и делающего Церковь христианскую орудием гнусных преступлений, колеблющим и разрушающим нравственные основы человеческого существования.   Когда все это исчезнет, тогда исчезнет и латинская ересь, тогда, может быть, восстановится древнее единство Церкви и папе, епископу православному, не будет надобности хлопотать о каком-нибудь конкордате с нашим правительством. А так как этого нет и, по всему вероятию, это будет нескоро, то какой же смысл могут иметь претензии папы на русское правительство, какой смысл могут иметь его требования, чтобы русское правительство допустило у себя то начало религиозной свободы, которое он сам отвергает и проклинает в своих владениях? Михаил Никифорович Катков (1818–1887) — крупнейший русский политический публицист, философ, литературный критик, издатель. Окончил словесное отделение философского факультета Императорского Московского университета (1838). Печататься начал с 1838 года в журнале "Московский наблюдатель". В 1839 году переехал в Санкт-Петербург, где сотрудничал с "Отечественными записками". "Глядя на мир, как он есть, скорее станешь... мистиком, чем нигилистом: мы окружены повсюду чудесами", — писал он в 1840 году. В 1841–1843 годы М.Н. Катков в Берлинском университете в течение полутора лет слушал лекции Шеллинга. Это период наиболее явного западного влияния в его творчестве, но вскоре он отходит от старых друзей-гегельянцев, не принявших его увлечения Шеллингом, и разрывает отношения с Белинским. По приезде в Россию начинается его сближение со славянофилами. В 1845 году М.Н. Катков защищает магистерскую диссертацию "Об элементах и формах славяно-русского языка", после чего становится адъюнктом по кафедре философии Императорского Московского университета (до 1849 г.). В 1851 и 1853 годы в журнале "Пропилеи" печатаются его "Очерки древнейшего периода греческой философии" (отдельное издание — 1853). С 1856 года М.Н. Катков стал издавать журнал "Русский вестник", в котором он напечатал почти весь корпус русской литературной классики ("Казаки", "Война и мир", "Анна Каренина" Л. Н. Толстого, "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Братья Карамазовы" Ф. М. Достоевского, "На ножах" и "Соборяне" Н. С. Лескова, "Накануне", "Отцы и дети", "Дым" И. С. Тургенева, лучшие стихи Ф. И. Тютчева, А. К. Толстого, Я. П. Полонского, А. Н. Майкова, А. А. Фета, повести и статьи К. Н. Леонтьева). С 1850-х годов, ведя постоянную публицистическую борьбу со своими оппонентами, М.Н. Катков начал формулировать свое понимание консервативной "охранительной" политики. Истинным прогрессом, по его мнению, является "улучшение на основании существующего"; историческое развитие государственности — как концентрация власти; особо выделял личное служение монарху. В 1861–1871 годах издает еженедельную газету "Современные летописи" (до 1863— приложение к журналу "Русский вестник", после 1863 — воскресное приложение к газете "Московские ведомости"). В 1863–1887 годах — редактор-издатель газеты "Московские ведомости", в которой помещал почти ежедневно свои публицистические статьи (после его смерти они были собраны и изданы — 25 огромных томов). Польское восстание 1863–1864 годов — время становления всеимперской известности публицистических выступлений М.Н. Каткова против польского сепаратизма и нигилизма. М.Н. Катков принимает активное участие в реформах императора Александра II, особенно в области народного просвещения (внедрение классической системы образования; в качестве практического примера основал в 1867 году Императорский лицей в память цесаревича Николая), становясь, по выражению современников, публицистом не столько газетным, "сколько государственным". В 1882 году император Александр III за многолетние литературные труды дает ему чин тайного советника. Либеральное общество ненавидело М.Н. Каткова при жизни и после смерти отплатило ему беспамятством, а тогдашние революционеры вынашивали даже планы его убийства. Его публицистику высоко ценили такие писатели, как Ф. М.Достоевский, К. Н. Леонтьев; последний даже предлагал поставить М.Н. Каткову памятник рядом с памятником А. С. Пушкину в Санкт-Петербурге. Будучи глубоко верующим человеком, М.Н. Катков часто писал на церковные темы. Предлагаем вниманию читателей статью из вышедшей в издательстве журнала "Москва" (серия "Пути русского имперского сознания") книги "Имперское слово". Сборник имеется в продаже в книжной лавке журнала "Москва". Михаил Смолин Польша   www.pseudology.org