|
Валентин Фалин |
|
| Ялта - шанс, которым не сумели воспользоваться... | |
 Исполняется
60 лет Крымской конференции. 04-11 февраля 1945 года в Ливадийском дворце,
недалеко от Ялты главы трех союзных держав антигитлеровской коалиции
Иосиф Сталин, Франклин Рузвельт и Уинстон
Черчилль согласовали планы
окончательного разгрома вооруженных сил гитлеровской Германии, а также
Японии, определили отношение к этим странам после их безоговорочной
капитуляции и наметили основные принципы общей Политики в отношении
послевоенного устройства мира. Решения Крымской (Ялтинской) конференции были восприняты неоднозначно. И до сих пор мнения о ней, о ее значении для судьбы планеты часто бывают диаметрально противоположными. Свою точку зрения на события шестидесятилетней давности в беседе с военным обозревателем РИА "Новости" Виктором Литовкиным высказывает доктор исторических наук Валентин Фалин. - Среди специалистов существует, как минимум, два подхода к освещению тех или иных исторических событий. Одни настаивают, что их невозможно оторвать от контекста того времени, в котором они происходили, а, значит, анализировать их необходимо именно в непременной связи со своей эпохой. Другие утверждают, что только с высоты позиций сегодняшнего дня можно и нужно по-настоящему глубоко и точно понять то, что случилось за далью лет. Что Вы думаете об этом? Как оцениваете в связи с такой постановкой вопроса итоги Крымской конференции 1945 года? - Любое международное событие, особенно крупное, необходимо, по-моему, рассматривать в исторической проекции. Ни одно событие нельзя отрывать от того контекста, в котором эти события происходили. От той среды, где эти события созревали, и тех последствий, которые этими событиями были вызваны или которых от них ожидали. В этом смысле Ялтинская конференция занимает неординарное положение. Потому в рассказах о ней особенно много искажений отмечалось еще в 1945 году, затем, что само собой разумеется, в годы "холодной войны". Эти искажения не исчезли. Во многом они продолжаются и умножаются даже в наше время. И для того, чтобы исключить или, как говорят в науке, иллюминировать попытки некоторых "любителей переписывать историю", в оценке того, что случилось в Ялте, я хочу, в основном, ссылаться на американские источники. На непосредственных участников этого события, а именно - на Рузвельта и на его госсекретаря Стэтиниуса. Стэтиниус, крупный промышленник и очень весомая фигура в деловых и политических кругах США, занимал этот пост до смерти Рузвельта 12 апреля 1945 года и прихода к власти его приемника на посту президента США Гарри Трумэна. Он оставил очень интересные, информационно насыщенные воспоминания о том, что происходило в Ялте, чему он был свидетель и где он был непосредственный участник событий. Стэтиниус считал, что Ялта – это кульминационный пункт, кульминационная вершина сотрудничества между США и Советским Союзом и, отчасти, Великобританией, когда уже после Тегерана и открытия второго фронта возникла атмосфера доверия между тремя великими державами. Когда в повестке дня стоял вопрос, что дни фашистской Германии сочтены, а Советский Союз принял на себя обязательство вступить в войну против милитаристской Японии. Перед американцами и их союзниками встала проблема: как выиграть послевоенный мир. Как создать такой мир, где катастрофы, подобные Второй мировой войне, стали бы невозможны. Здесь я должен сказать следующее, опять же, подтверждая это словами Стэтиниуса: в основу большинства решений, принятых в Ялте, были положены американские проекты. Не наши. Например, заключительное коммюнике, как отмечает госсекретарь, это чисто американский проект, в который советская сторона вообще не внесла никаких поправок, а английская ограничилась, как он пишет, в основном, только стилистическими замечаниями. Для тех, кто хочет представить дело так, что "Сталин обыграл Рузвельта" или "воспользовался тем, что тот был нездоров", надо знать, что их утверждения не имеют к истине никакого отношения. - Почему Рузвельт был так заинтересован в Крымской встрече, и почему он с таким пониманием отнесся в ряде случаев к озабоченности Сталина, как строить послевоенный мир? - Рузвельт не раз возвращался к своим идеям, высказанным Молотову еще в июне месяце 1942 года на встрече в Вашингтоне, что он видит послевоенный мир, как мир разоруженный. С тех пор, кстати, и получил распространение термин "мир трех или четырех полицейских". Вооруженные силы, причем ограниченные, должны быть оставлены, по Рузвельту, только у Соединенных Штатов, Советского Союза, Великобритании и возможно Китая. Все остальные страны, как агрессоры - Германия, Япония, Италия, так и их сателлиты - должны быть полностью разоружены. Другие, даже те, что входили в антигитлеровскую коалицию, Франция, Польша, Чехословакия и прочие, тоже должны быть разоружены. Потому что, тезис Рузвельта, "здоровая мировая экономика и гонка вооружений есть вещи несовместные". Эти оставшиеся вооруженные силы трех или четырех государств могли быть использованы, по Рузвельту, только с общего согласия всех и никогда против кого-либо их этих держав. Они, подчеркивал президент США, должны быть введены в действие только для того, чтобы подавить возможную новую войну или агрессию в самом ее зародыше. Рузвельт, естественно, опирался на опыт и Первой, и Второй мировой войн, когда из гонки вооружений уже рождалась агрессия, когда гонка вооружений была предтечей агрессии, когда, и статистика это доказывает, гонка вооружений в семи-восьми случаях из десяти сама зачинает эту агрессию, эту войну. И в редких случаях война начиналась в условиях, когда гонки вооружений практически не было. История тоже об этом свидетельствует… - Простите, не все ясно. Очевидно, что Рузвельт не был наивным человеком и не мог не понимать, что существуют коренные противоречия между Соединенными Штатами и Советским Союзом, между коммунистической идеологией и, скажем так, идеологией, принципами и практикой демократии, что союз между этими двумя противоположными крайностями может быть только временным, а не постоянным. Почему тогда он предлагал послевоенное устройство мира именно разоруженческим? Разве это не было абсолютной утопией? - Рузвельт не был наивным Политиком. Он был военным человеком, заместителем военно-морского министра Соединенных Штатов в Первую мировую войну. И мы не должны забывать, что американцы вступили в эту войну на стороне Антанты. И здесь Рузвельт накопил значительный опыт. Этот опыт, я бы сказал, был не лишен той американской гегемонистской закваски, которая сопровождала развитие США на протяжении всего ХХ века. Второй момент. Рузвельт прекрасно понимал, кто такой Сталин. Что он на словах, вовне, демонстрирует некие марксистско-ленинские постулаты, а на самом деле является закоренелым, до мозга костей прожженным прагматиком. Для Сталина идеология была лишь прикрытием, маскировкой, если хотите. И Соединенные Штаты, мы можем найти такие документы, в том числе и у Черчилля, у Рузвельта и даже у Гитлера, не считали Сталина коммунистом. Вопрос идеологии, как таковой, имел определенное значение для публики, а для принятия фундаментальных исторических решений всегда находился на втором плане. Знаете, как приветствовал Рузвельт Сталина в Тегеране? - Нет - "Мы приветствуем нового члена в нашей демократической семье!" Вот так он обратился к Сталину, когда открывал конференцию. В этом смысле Рузвельт относился даже к Черчиллю более критически, чем к Сталину. Особенно с точки зрения склонности Черчилля бряцать оружием, применять его против всех, кто по тем или иным причинам не устраивал британского премьера. Он, в частности, крайне отрицательно отнесся к излишне жестокому использованию Великобританией своих войск, что привело к огромному количеству жертв, против греческих партизан, которые не хотели подчиняться английским оккупационным войскам. Греческие партизаны фактически освободили свою страну до прихода туда англичан и хотели, чтобы у них установилась демократическая власть, а не сел на трон навязанный Лондоном король. Зная все это, мы должны быть очень и очень аккуратными в использовании идеологических клише. Рузвельт интересовался в начале тридцатых годов, перед тем, как он признал Советский Союз, социалистическими идеями. Будучи губернатором, посещал кружки, где обсуждалась эта тематика. Он был единственный из президентов Соединенных Штатов, который впал в такую "крамолу". Но перелом по отношению к Сталину, к нашей стране у него случился в середине тридцатых годов, когда в СССР начались "показательные процессы". Он тогда круто изменил свое отношение к советскому правительству. А после того, как была развязана, так называемая, "зимняя война Советского Союза и Финляндии", он в декабре 1939 – в январе 1940 года даже рассматривал вопрос о разрыве дипломатических отношений с СССР, об отзыве своего признания Советского Союза и вел переговоры с Керенским о создании российского правительства в изгнании… Если мы всю эту совокупность примем в расчёт, хотя я не касаюсь других чрезвычайно важных дел – в частности, попытки Рузвельта в начале сорокового года создать общий антисоветский фронт под предлогом оказания помощи Финляндии, в который должны были войти нацистская Германия, фашистская Италия и все западные демократии (этот проект провалился, так как немцы приняли решение наступать на Францию, а Вашингтон получил соответствующую информацию на этот счет, и проект был отозван), - то увидим: нельзя рисовать Рузвельта одной краской. Считать, что он был либерал, чуть ли не возлюбил Советский Союз… Нет, он был очень трезвый, очень далеко глядящий Политик, который считал так: экономическая мощь США, даже в отсутствии ударных вооруженных сил, все равно обеспечит им руководящую роль в мире. Давайте вспомним: 60-70 процентов того, что производилось промышленностью на планете – это США. Вашингтон контролировал мировые финансы, мировую торговлю. Он уже тогда осуществлял свой план контроля над основными нефтяными месторождениями, который был принят в сорок третьем году. Над всеми месторождениями расщепляющихся веществ. И прочее, прочее. Если мы этого не поймем, мы ничего не поймем в том, что произошло потом. Стэтиниус пишет: в сорок втором году США были на волосок от катастрофы. Если бы русские дрогнули под Сталинградом, если бы на Волге произошло все так, как спланировал Гитлер, то непосредственным результатом этого было бы завоевание рейхом Великобритании, установление полного контроля над Африкой, Ближним Востоком со всеми его нефтяными ресурсами, захват Латинской Америки и печальные последствия от всего этого для Соединенных Штатов. Вот, как американцы видели в годы Второй мировой войны свои перспективы. И союз со Сталиным был для Рузвельта совершенно не случайным. В сорок пятом году, когда американцы прилетели в Ялту, Рузвельт был под впечатлением: а/ поражения, которое нанесли немцы американским войскам во время Ардено-Эльзасской операций, б/ того, что Сталин их спас там от разгрома, когда досрочно, по их просьбе перешел в наступление на Восточном фронте и вынудил нацистов отозвать с Запада треть своих войск, которые были задействованы в той операции. И, наконец, он понял, что все обещания Черчилля, что вот-вот Германия окажется у англосаксов в кармане, а русских мы оставим с носом, остановим их где-то на Висле, в крайнем случае, на Одере, ничего не стоят. Это не практическая Политика, а фантазии. И лучше не рвать отношения с Россией, а продолжить сотрудничество с Советским Союзом, чтобы послевоенный мир был обозримым, предсказуемым, не таил тех угроз, которые обрушились и на Соединенные Штаты, и хоть в чём-то отвечал его, Рузвельта, представлениям о демократии, о человеческой и социальной справедливости. - Но давайте вернемся непосредственно на Ялтинскую конференцию. Кому принадлежит идея создания Организации Объединенных Наций, которая была там принята? Кто предложил разделить послевоенный мир на зоны влияния по "линии Керзона"? В чем до сих пор не устают упрекать Сталина и поляки, и прибалты - Идея ООН принадлежит Рузвельту. Она была предложена еще в Тегеране, а в Ялте нашла свое оформление. Сталин только настаивал, чтобы штаб-квартира этой организации находилась в Нью-Йорке. Почему? Помните Лигу Наций? Американцы взяли и не ратифицировали эту идею, не вошли в Лигу Наций. Сталин думал, что Штаты опять могут выкинуть подобный фортель: мол, вчера мы были за, а сегодня – против. И, предлагая разместить штаб-квартиру за океаном, надеялся, что это заставит американцев не отлынивать от международного сотрудничества. Они не смогут спрятаться в кустах, помня, что места там уже давно заняты. А общие отклики в печати США по поводу Ялтинской конференции были весьма и весьма положительными, даже комплиментарными в адрес Рузвельта. Правда, были и достаточно критичные высказывания. Их, кстати, подогревал из Лондона никто иной, как Черчилль. Они требовали отказа от сотрудничества с Советским Союзом, установления американского доминирования в мире. Высказывались и такие мысли, что СССР, как мавр, сделал свое дело, теперь мавр может удалиться. Имея в виду подобные настроения и слова, идущие из Лондона, в своем последнем послании к конгрессу 25 марта 1945 года Рузвельт, я цитирую, подчеркивал: "от добросовестного выполнения союзнических соглашений, достигнутых в Тегеране и Ялте, зависит судьба Соединенных Штатов и судьба всего мира на будущие поколения". "Здесь, предупреждал президент, у американцев не может быть среднего решения. Мы должны взять на себя ответственность за международное сотрудничество, или мы будем нести ответственность за новый мировой конфликт". Тогда же, в марте, на этот счет есть соответствующие документы, в которых говорится, что в Госдепе, хотя там работал Стэтиниус, новый глава, но аппарат остался тем же, какой и был при прежнем госсекретаре антисоветчике Хелле, в ходу были высказывания о "так называемых Ялтинских соглашениях". Некоторые чиновники вообще не называли их соглашениями, а именовали "заявлениями", "декларациями", то есть всячески пытаясь принизить значение этих документов. А Трумэн, придя к власти, это случилось 23 апреля, он, кстати, тогда еще не знал о разработке американцами атомной бомбы, заявил: хватит, мы с русскими уже отсотрудничали, теперь нам надо переходить на новую ступень. Он задался целью "сделать Ялту как бы не существовавшей". Могу напомнить вам и о том, чем в этот момент занимался Черчилль. У всех специалистов на памяти великолепные послания, которые он писал Сталину с выражением признательности за помощь и поддержку, оказанную нами в январе союзникам, что уберегла их от новых потрясений, восхвалял наши доблестные вооруженные силы, "слава которых не померкнет в веках"… Все это писал Черчилль. Возьмите и прочитайте его поздравления от 23 февраля 1945 года по случаю Дня Красной Армии. А в это же время он отдал приказ: собирать немецкое оружие, складировать его на случай конфликта с Советским Союзом. В марте сорок пятого года он поручает своим начальникам штабов готовить операцию под названием "Немыслимое", где речь идет об агрессии против Советского Союза силами Великобритании, Соединенных Штатов, Канады, Польского экспедиционного корпуса и… немцев. Англичане наготове держали десять немецких дивизий, которые добровольно сдавались в плен нашим западным союзникам на заключительном этапе войны. Те их формально разоружали и не расформированными держали в земле Шлезвиг-Гольштейне, где каждый день тренировали. Не исключено, к новым подвигам на Востоке. Начало новой войны было назначено на 1 июля 1945 года. Но, если мы с вами подумаем, что так поступали только англичане, а американцы были верны своим союзническим обязательствам, то ошибемся. Небезызвестный генерал Патон, он командовал бронетанковыми войсками Соединенных Штатов, требовал не останавливаться ни на каких демаркационных линиях, согласованных между Вашингтоном, Москвой и Лондоном, а двигаться напрямую, дойти до Сталинграда. Но не для того, чтобы покончить с коммунистами или Советским Союзом, а для того, чтобы покончить с "потомками Чингисхана". Черчилль считал: чем дальше мы остановим на Востоке "русских варваров", тем лучше. Он все еще мыслил понятиями плана Рэнкен [Operation Rankin], это был тайный план, который должен был отодвинуть в сторону план "Оверлорд", официальный план открытия второго фронта, и чтобы по этому Рэнкену [Operation Rankin] американцы и англичане при поддержке немцев взяли под контроль не только Берлин, Гамбург и так далее, но и Варшаву, Прагу, Будапешт, Вену, Бухарест, Софию и Белград… Это документы, никуда от них не деться… И, если этого не случилось, то не потому, что наши партнеры не захотели или не добивались этого, а потому, что им это было не позволено. Советским Союзом и, прежде всего, нашими вооруженными силами. Когда произносят неправдивые, даже оскорбительные слова в адрес Ялтинских соглашений, это глумление над памятью главного автора этих соглашений – Франклина Рузвельта. Его послание конгрессу, о котором мы вспоминали, было политическим завещанием, где он оценивал, что нужно для мира, что нужно для Соединенных Штатов, что нужно для торжества идей справедливости и недопущения новых войн, новых бедствий такого рода. Верность принятым в Крыму договоренностям должна была стать шансом для мира. Мы, к сожалению, не сумели ими воспользоваться. - Валентин Михайлович, вы так и не ответили на вопрос о том, чьей идеей было разделить в Ялте мир на зоны влияния "по линии Керзона"? - Зон влияния никаких не было. О "линии Керзона" решение было принято еще в 1919 году на конференции при участии Великобритании, Франции и Соединенных Штатов. Они "втроем" провели эту линию, исходя из этнографического принципа, где живет большинство украинцев, белорусов, а где – большинство поляков. Она была зафиксирована, как линия раздела не сфер влияния, а сфер интересов между Сталиным и Гитлером в 1939 году, в сентябре месяце. Англичане в переговорах с СССР пытались оспорить, что "линия Керзона" проходит восточнее Львова, но наши представители положили на стол карту, где она была проведена, и вопрос этот был снят. Мы с поляками, когда пытались наладить добрососедские отношения, и в ходе войны, и после войны, изменили эту "линию Керзона". Им был отдана часть населенных пунктов, городов, в частности, Белосток, для того, чтобы сказать им: пусть будет что-то по-вашему, но, в основном, мы будем придерживаться этой линии. И Сталин, когда вёл переговоры об этой линии с Рузвельтом, говорил не о том, что нам нужно создать в Польше какое-то правительство-саттелит. Мы заинтересованы в том, утверждал он, чтобы в Польше правило дружественное по отношению к восточному соседу правительство, чтобы Трумэна в который раз не стала тем плацдармом или тем коридором для ударов по России, какой она была и в средние века, и при Наполеоне, в Первой и во Второй мировой войне. - Но в Ялте шел разговор и о странах Балтии, вхождение которых в Советский Союз Соединенные Штаты никогда не признавали - Страны Балтии – особый вопрос. Литва, Латвия и Эстония были отторгнуты от досоветской России. Они были оккупированы немцами. Там были созданы марионеточные правительства, которые, как и положено, попросились под протекторат Германии. И это все произошло в сентябре 1917 года. И когда произошла Октябрьская революция, там стихийно, тут не надо историю подправлять, возникли похожие на советские или просто советские правительства, которые сразу же задавили немецкие войска, находившиеся в Прибалтике. Заметьте, по Версальскому договору немецкие войска должны были быть убраны со всех территорий, где они вышли за пределы кайзеровской Германии. А союзники, по существу, обязали немцев оставить свои войска в Финляндии, в Литве, Латвии и Эстонии, как гарантия того, что там не придет к власти, как они говорили, быдло. Что там будут стоять у руля те, кто удовлетворяет союзников. В 1921 году Пилсудский начал наступление, подготовленное французами при участии англичан, на Киев. Ожидалось, что он дальше пойдет на Москву. В это же время западные демократы пытались навязать немцам следующий вариант действий: немцы выделяют вооруженные силы, чтобы те с территории Прибалтики начали наступление на Петроград. Официально во главе этой экспедиции будет стоять генерал Авалов, а фактически всем рулить будут немецкие генералы. Немцы поняли, в какую авантюру их втягивают, и сказали: нет. И, в частности, потому комбинация Пилсудского без поддержки с Севера не удалась. На этом фоне заключен Рижский мирный договор 1921 года, чтобы отрезать прибалтам всякие попытки авантюр. И мы признали их самостоятельный статус. Кстати, американцы признали Литву, Латвию и Эстонию, как самостоятельные государства, двумя годами позже. До того, они поддерживали требования Колчака и других представителей белогвардейского движения о "великой и неделимой России". Никакой суверенитет стран Балтии их до поры до времени не интересовал. - И все же не понятно, почему США согласились с тем, чтобы после войны Литва, Латвия и Эстония вошли в Советский Союз? - Они с этим никогда не соглашались. А на Ялтинской конференции этот вопрос не поднимался. На одной из бесед, это, похоже, было в Тегеране, Рузвельт сказал Сталину: давайте после войны проведем плебисцит. Захотят они быть в составе СССР, мы признаем их новый статус. Не захотят, - признаем и это. Насколько я знаю, Сталин ответил: плебисцит уже состоялся, здесь нечего по-новому затевать. Рузвельт с 1942 года добивался отдельной встречи со Сталиным. И тут, я считаю, был допущен грубый просчет нашего руководства, что она не состоялась. По словам советника американского президента Гарри Гопкинса, Сталин был бы удивлен, насколько далеко Рузвельт готов был идти навстречу законным интересам Советского Союза. А Сталин под разными предлогам уходил от этой встречи, всегда подчеркивал, что надо встречаться втроем, предлагал: пусть лучше встретятся наши представители. В сорок третьем году это, может быть, и имело под собой какую-то объективную основу, - у Сталина был микро инсульт, он несколько месяцев был вне рабочего состояния, о чем, конечно, никто не знал, это тайна великая была, - но здесь сыграла роль, насколько можно об этом судить по секретным данным, та дезинформация, которую по разным каналам подсовывал Сталину Черчилль. Якобы Черчилль предлагал американцам признать границы Советского Союза на сорок первый год, включая Литву, Латвию и Эстонию, а американцы всё время возражали. Американцы возражали не потому, что они уж так любили прибалтов, а потому что в электорате Рузвельта эмигранты из Литвы, Латвии и Эстонии занимали не последнее место. Ему нужны были их голоса на выборах. И именно эти соображения держали его, что называется, на коротком поводке. - Но если подвести главные итоги Крымской конференции, то в чём они заключаются? В том, что, благодаря ей, мы прожили эти шестьдесят лет без новых мировых войн? В чём, по вашему мнению, уроки Ялты-1945 для нынешних Политиков? - Прежде, чем ответить на эти вопросы, хочу привести еще одну, весьма существенную деталь крымских переговоров, о которой почти ничего не пишут. Рузвельт пообещал Сталину кредит в 4,5 млрд. долларов на послевоенное восстановление страны. Почему? Президент, несмотря на все разговоры о Сталине, что тот – коммунистический догматик, социалист до мозга костей, знал, что Сталин предлагал американцам огромное количество концессий, совершенно исключительные условия для их капиталовложений, он носился с идеей создания в Советском Союзе рыночного хозяйства. И если этого не случилось, то только потому, что наследником Рузвельта стал Трумэн. Человек, который возвращаясь с Потсдамской конференции домой на крейсере, отдал Эйзенхауэру приказ: готовить план ядерной войны против Советского Союза, названный "Totality". Первый вариант этого плана был готов в декабре сорок пятого года. Потом пошла целая серия планов, включая "Drop shop" и другие, которые предусматривали расчленение Советского Союза на двенадцать государств, каждое из которых самостоятельно не в состоянии будет решать свои экономические и военные оборонительные задачи. А если говорить о глобальном значении Крымской конференции, то, на мой взгляд, Ялта – была лучшим из шансов, который предоставлялся человечеству на протяжении всей его письменной истории, по крайней мере, с Рождества Христова, когда мы могли вообще исключить войну, как это записано в Уставе ООН, из жизни человечества. Этот шанс был не использован. Ответственность за это несёт , в первую очередь, Вашингтон. Бирнс, первый госсекретарь у Трумэна, в декабре 1945 года вернулся с переговоров со Сталиным. В Москве была конференция министров иностранных дел. И выступая 30 декабря в радиообращении к американскому народу, сказал: после переговоров со Сталиным я понял, справедливый мир в американском понимании этого мира достижим. 05 января Трумэн написал ему письмо: "все, что вы наговорили, - это бред. Нам никакой компромисс с Советским Союзом не нужен. Нам нужен "Pax Americana", который на восемьдесят процентов будет отвечать нашим представлениям". 05 января 1946 года можно считать формальным началом "холодной войны". К чему она привела, вы знаете. А главный урок Ялтинской конференции заключается в том, что при разумном подходе, готовности строить мир на балансе интересов всех участников мирового сообщества, можно было найти устраивающие международный мир решения гораздо раньше, чем сегодня. Сейчас это сделать куда труднее. Мир перенасыщен оружием. И многое в нем зависит от случайностей, от непрограммируемых обстоятельств. Земных и неземных. Американский бомбардировщик Б-52 летал с четырьмя водородными бомбами на борту. Каждая по 25 мегатонн. Всего сто мегатонн. Трижды с этими самолетами случались аварии. Один из них разбился под Чикаго. Одиннадцать предохранителей, как утверждали, на бомбе не сработали, и только двенадцатый предотвратил взрыв. Что было бы с миром, если бы случилось иное?! Это даже трудно представить. Мы можем сегодня подсчитать, сколько раз мир был на краю гибели, и только какой-то высший разум уберег человечество от самоуничтожения, а всю биологическую жизнь на земле от самоистребления. Поэтому сегодня мы, все государства, без исключения, каждый свой шаг, большой и малый, должны тщательнейшим образом сопрягать с тем, поможет ли это сделать мир более безопасным во всех отношениях. И соответственно, сделать его более справедливым и более единым. © 2005 "РИА Новости" Победа www.pseudology.org |
|