Николай Владимирович Палибин
Записки советского адвоката
Работа адвокатов
Деятельность Адвоката в эпоху НЭПа была относительно спокойной. Наряду с выходом в свет кодексов появилось и "Положение о судоустройстве". В нем была предусмотрена и адвокатура. До этого были "правозаступники", т.е. такие же чиновники, как и судьи. Они получали жалованье от государства, назначались судом на защиту и равнодушно взирали на события. Согласно "Положению", адвокаты выделялись в особую корпорацию со своим президиумом, областным или краевым: коллегию защитников.
 
Президиум имел дисциплинарные права, вплоть до исключения из коллегии. Право "надзора" также принадлежало исполкому, который мог "отвести" защитника. Конечно, фактически это право принадлежало прокурору, который действовал через исполком. Для поступления в коллегию требовался стаж: не менее года работы судьей, секретарем суда, прокурором, агентом НКВД или даже милиционером. При отсутствии стажа сдавался экзамен.

В дальнейшем стала проводиться "проверка личного состава адвокатуры"
 
Она велась комиссией из таких тузов, как председатель краевого суда, председатель президиума коллегии защитников, представители краевого ГПУ , краевой прокуратуры, краевого комитета партии . Задавались главным образом политические вопросы. Как пособие к этому экзамену рекомендовалась толстеннейшая книга, которую с трудом можно было поднять одной рукой. Мне лично были заданы три вопроса:
 
1. Каковы причины Наполеоновских войн? Я ответил по этой книге, что французский нарождающийся финансовый, промышленный и торговый капитал искал рынков и купался в крови.
2. Каковы задачи советских профсоюзов и отличие их от американских и европейских? Я снова ответил, как надо было ответить по толстой книге: "Ввиду того, что фабрики и заводы в Советском Союзе принадлежат рабочим, в задачу профсоюзов входят не защитные функции, а воспитание в духе преданности рабочих своей коммунистической партии , авангарду рабочего класса, а также способствование к поднятию производительности данного предприятия. Заграничные же профсоюзы охватывают незначительный слой рабочих, являются замкнутой кастой, получающей подачки от капиталистов, это рабочая аристократия, в нее проникнуть рядовой рабочий не может, он не организован, бесправен, и поэтому наличие профсоюзов, послушных капиталистам, только облегчает угнетение предпринимателями рабочих".

Затем меня спросили, кто был первый русский либерал. Я не помнил, что было написано по этому поводу в политграмоте, и хотел назвать Екатерину Великую, но побоялся и сказал, что первым либералом был Милюков: все лучше, чем упоминать императрицу. Оказалось, нет. Первым русским либералом был Катков, основатель "Московских ведомостей", сначала либерально мысливший, а затем ставший реакционером.

Первоначальный состав коллегии защитников был более или менее удовлетворительным, так как в нее вошли главным образом старые судебные работники и они старались поддержать это сословие на известном моральном уровне. Способствовало этому и постановление Центрального комитета партии о том, что "нахождение в рядах членов коллегии защитников недопустимо для членов партии как носящих это высокое звание". Таким образом, мы были гарантированы от проникновения к нам "чуждого элемента". Однако это продолжалось недолго.

После "исторических" шести пунктов тов. Сталина , среди которых было и изречение о том, что "кадры решают все", советская юстиция стала обязана иметь свои кадры в адвокатуре, куда и ринулись проворовавшиеся прокуроры, судьи с подмоченной репутацией, рядовые милиционеры и, конечно, работники НКВД, сейчас же захватившие в свои руки все президиумы. Адвокаты на местах были сбиты в юридические "артели" или "коллективы" и обычно сидели в одной комнате за разными столиками, принимая клиентов: один истца, другой ответчика. В такой юридический застенок должен был прийти "пациент" и доверить свои тайны неизвестному человеку среди шума, тесноты, телефонных звонков, суеты и спешки.
 
Среди адвокатов царила склока на почве дележа добычи
 
Клиент вносит деньги в кассу под квитанцию. Делить поровну? Это неприемлемая "уравниловка". Установить "марки", как в театральном деле? Но каждый претендует на ведущие роли и требует высших марок. Установить дежурного, к которому поступают все сегодняшние дела? Но на следующий день могло быть только одно дело.

В некоторых коллективах было так: к кому подойдет клиент, тот им и овладевает. В 1-м коллективе города Армавира я видел, как столики были поставлены полукругом на равном расстоянии от входной двери. При появлении клиента каждый Адвокат приподнимался со своего стула, кланялся и делал движение в сторону клиента, как бы приглашая его к себе. Мне это напомнило дореволюционную адвокатуру в Москве. Стоя в ряд под стенкой городской думы, они делали шаг или два в сторону проходящей толпы и говорили: "Я пишу прошения, прошения я пишу", а затем возвращались на место.
 
Если клиентов нет, все удаляются в заднюю комнату покурить и поболтать. Оставаться в зале никому нельзя, так как может зайти клиент и стать жертвой оставшегося. Некоторые друг с другом уже не разговаривают. Раз открылась дверь. Я не удержался и воскликнул: "Девочки, гость приехал, пожалуйте в залу!". Все рассмеялись, но каждый с поспешностью и с серьезным лицом занял свое место. Оказалось, что вошел клиент всего на три рубля. Все успокоились и вернулись в заднюю комнату докуривать папиросы.

В 3-м коллективе защитников в гор. Ростове-на-Дону , с которым я имел постоянную связь, после пяти часов вечера и до глубокой ночи шел как бы предпраздничный базар. Часть клиентов сидела снаружи на лавочке, дожидаясь очереди, внутри давка, накурено, как в биллиардной, шум, у каждого столика тоже очередь. Одна клиентка плачет, другой смеется, третий что-то говорит, перегнувшись через столик, адвокату, трещит телефон, стучат пишущие машинки. Неожиданно вывешивается табличка: "Касса закрыта, сегодня приема больше нет"...

Коллективы носят разные названия. Иногда номерные, иногда "Октябрьский" или "Имени Дзержинского" и пр. (Звучит: "адвокатура имени палача Дзержинского") Я предлагал назвать наш коллектив, где было трое судебных работников старого времени, "Утоли мои печали".

Если принять во внимание отвратительную постановку адвокатского дела, когда всякая моральная связь и доверие между клиентом и его защитником разрушены и Адвокат превращается в вокзального носильщика "бляха номер такой-то", что в "коллективах" за прилавком стоят люди зачастую не только весьма сомнительной политической и моральной честности, а иногда - просто агенты НКВД.
 
Если принять во внимание, что многие адвокаты ведут дела с помощью подхалимства перед судом, взяток , тайного распития водки и угощения судей и прокуроров; если принять во внимание, что каждый честный и не идущий на компромиссы адвокат зависит не только от судьи, прокурора и исполкома, которые терпят его только до поры до времени, но даже от какого-нибудь малограмотного секретаря суда, который просто может не дать дела для ознакомления, так как ему "некогда", что каждое слово адвоката" публично или не публично сказанное, берется "на учет" и даже записывается, как материал против него, - станет совершенно ясным, что русская свободная и независимая адвокатура, эта прекрасная вольная профессия, носительница идеалов правды и добра, превращена и выродилась в унизительное и отвратительное ремесло, подчас весьма опасное для честного адвоката.
 
Решительная, смелая, настойчивая, независимая и свободная защита в советском суде - несбыточная мечта

Но все же в 1920-е годы, в связи с общим подъемом жизни и оживлением в промышленности и торговле, раздавалась кое-где и независимая адвокатская речь. Преобладали хозяйственные и бытовые дела. (При ликвидации НЭПа всем им была придана политическая окраска) Заработки адвокатов, сравнительно с окладами служащих, были приличными и во всяком случае выше, чем жалованье судей или прокуроров, а потому адвокаты могли делиться своими гонорарами с этими служителями советского правосудия.

В дальнейшем, при коллективизации адвокатуры, была введена "такса оплаты юридической помощи". Такса была очень низкая. По ней клиенты разбивались на три категории в зависимости от их имущественного положения и получаемой зарплаты: до 150 руб., до 250 руб. и до 500 руб. и выше. Так, за написание кассационной жалобы по второй категории Адвокат мог получить лишь 5 руб., между тем это большой труд, требующий изучения дела. Была еще и четвертая категория: "нетрудовой элемент".
 
С этих лиц адвокат мог брать за свою работу столько, сколько захочет, т.е. "по соглашению". Когда клиент приходил в коллектив, он старался "прибедниться" и умалчивал, что он имеет корову или кур, кормит кабана и продает сало или имеет огородик, которые дают ему втрое больше, чем его заработная плата, а защитник должен был, делая вид, что он интересуется главным образом обстоятельствами дела, выявить также и эти источники его дохода, чтобы определить удельный вес посетителя.
 
Затем он назначает ему гонорар за все виды "юридической помощи", т.е. за выступление в первой инстанции, за написание кассационной жалобы, за выступление в кассационной инстанции, за подачу жалобы в порядке надзора. Может быть, дело будет выиграно в первой же инстанции и не потребуется кассации или жалобы в порядке надзора. Но Адвокат дает ему "гарантию", что он дело проведет "во всех инстанциях".

В своем кругу адвокаты называли это "молебен с акафистами". Без акафистов невыгодно было брать дело

Крупные дела были только уголовные, когда на скамью подсудимых садились 20 или 30 человек, а то и все 50. Это были какие-нибудь хищения, растраты и комбинации в Главмясе, в Маслотресте, на хлебокомбинате и в прочих хозяйственных государственных организациях. Тут уж дело ни в коем случае не обходилось без акафистов, и, кроме того, была пятая инстанция -ходатайство о помиловании.

Крупных гражданских дел не было. Миллионные иски слушались только в арбитражах между государственными или кооперативными организациями - там переливали из пустого в порожнее юрисконсульты, а адвокаты в этом участия не принимали. Но, может быть, железнодорожные катастрофы могли породить крупные иски потерпевших? Когда-то, действительно, такие иски бывали. Однако при советской власти дело обстоит иначе.
 
Место катастрофы сейчас же оцепляется, и "первую помощь" оказывает прибывающее НКВД. На железной дороге оно называется ТГПУ. Помощь его заключается в том, что оно высматривает лежащих под вагонами и пристреливает тех, кто, по их мнению, безнадежен или слишком сильно кричит. Только после этого приползает "вспомогательный" поезд с допотопными кранами первобытными орудиями и медицинским персоналом, но тяжелораненых уже нет.

Что же все-таки может получить пострадавший, но уцелевший пассажир? В стоимость железнодорожного билета включена страховка, поэтому пассажир, получивший увечье, получает пенсию в зависимости от процента утраченной им трудоспособности и его среднего месячного заработка, исчисленного за последние 10 лет. Капитализированная сумма не выплачивается ни в коем случае. Если пассажир погиб, то пенсию получают лица, бывшие на его иждивении, если они узнают об этом и не пропустят срока на претензию к железной дороге.

Ни одна газета не смеет писать о железнодорожной катастрофе и о количестве жертв. Никогда и нигде вы не услышите ни от одного участника катастрофы рассказов об этом. Факты расстрелов под обломками вагонов известны многим, но об этом, конечно, все молчат, так как от всех свидетелей железнодорожного несчастья НКВД отбирает подписку о неразглашении под угрозой наказания. Во всяком случае дела эти в судах не проходят.

Я как-то беседовал с моим приятелем, юрисконсультом Ворошиловской железной дороги, обслуживавшим участок дороги Армавир-Туапсе. Он высказал мысль, что расстрелы пассажиров под вагонами не самочинные действия, а производятся, видимо, в соответствии с инструкциями НКВД и с согласия заинтересованных наркоматов: путей сообщения, юстиции и, конечно, здравоохранения. Все, что в лучшем случае получает потерпевший, это пенсию.
 
Но советская пенсия в вечно падающих в цене рублях превращает человека в отбросы общества если тот не имеет других источников дохода
Оглавление
 
www.pseudology.org