Николай Владимирович Палибин
Записки советского адвоката
Гражданский кодекс 1922 года
Как я уже говорил, Гражданский кодекс РСФСР, утвержденный в 1922 году и введенный в силу 01 января 1923 года, составлен опытными юристами. Это наш кодифицированный 10-й том Свода Законов старого времени. Принята во внимание и кассационная практика нашего Сената. Она ярко выражена, например, в ст. 403 и последующих Гражданского кодекса об обязательствах, вытекающих из причинения вреда. Наш Сенат твердо держался презумпции об ответственности предприятий с источником повышенной опасности. Так же и в советском законе ответственность эта предопределена наперед.

Материал расположен в Гражданском кодексе РСФСР систематически. В вводной части указано действие Гражданского кодекса во времени и пространстве, а именно: никакие правоотношения, возникшие до 7 ноября 1917 года, судами к своему рассмотрению не принимаются. Правоотношения, возникшие с момента революции и до издания первого Гражданского кодекса, т.е. до 1922 года, рассматриваются на основании советских законов, изданных в то время. Ссылки на законы "свергнутых правительств" запрещены. Действие Гражданского кодекса распространяется на всю территорию РСФСР.

Общая часть Гражданского кодекса трактует гражданские правоотношения
 
Обращает на себя внимание ст. 1. Она гласит: "Гражданские права охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением". Так же интересна ст. 5: "...Каждый гражданин РСФСР и союзных советских республик имеет право свободно передвигаться и селиться на территории РСФСР, избирать невоспрещенные законом занятия и профессии, приобретать и отчуждать имущества с ограничениями, указанными в законе, совершать сделки и вступать в обязательства, организовывать промышленные и торговые предприятия с соблюдением всех постановлений, регулирующих промышленную и торговую деятельность и охраняющих применение труда". В эту статью был, собственно, вложен смысл новой экономической политики.

НЭП, однако, кончился в 1928 году, о чем было объявлено в газете "Правда". Государство постепенно увеличивало налоги, дошедшие в конце концов до сверхъестественных размеров и поглотившие не только доходы, но и основной капитал, дореволюционное имущество и даже самих нэпманов, которые не в состоянии были расплатиться за объявленную свободу промысла, а потому на основании статей 61 или 169 УК РСФСР пошли в тюрьму и ссылку. Были и внесудебные расправы. Об одном из таких случаев я мимоходом расскажу.

Ликвидация нэпманов проводилась систематически, но были и облавы. Мелкие торговцы приезжали из станиц в город и покупали в государственных магазинах товар (он еще тогда был в них), а затем продавали его в своих мелких сельских лавчонках. Я зашел как-то в Екатеринодаре в такой большой магазин. Там, оказывается, была засада. НКВД высматривало таких торговцев, и когда он, расплатившись в кассе, подходил с большим пакетом к выходным дверям, "гороховое пальто" преграждало ему путь и направляло к задним дверям вместе с покупками. Среди задержанных таким путем я увидел одного своего клиента. Подойдя насколько было возможно ближе к нему, я сказал: "Скажи, что украл". Он не понял. Я повторил: "Когда будут допрашивать, скажи, что украл". Потом он мне рассказал следующее: "Всех задержанных привезли на грузовых машинах в НКВД. Набралось уже человек сто. Меня спросили:

- Торгуешь?
- Никак нет.
- А товар?
- Виноват, гражданин начальник, польстился, украл. Человек отвернулся, а я взял пакет и пошел к дверям, меня и задержали
- А, черт бы тебя взял, бытовик - у нас кампания, а ты вертишься тут под ногами!

Начальник позвонил и приказал выгнать меня в шею. Меня подвели к задним дверям и дали хорошего тумака в спину. Тогда я понял слова: лучше воровать, чем торговать."
Остальные получили кто минус пять, кто минус десять, т.е. высылка в административном порядке в 24 часа с запрещением проживать в пяти или десяти перечисленных в волчьем билете городах: Москва, Харьков, Баку, Одесса, Киев и т.д.

Возвращаюсь к изложению Гражданского кодекса
 
Субъекты прав. По советскому закону, субъектами прав являются юридические и физические лица. К первым относятся различные государственные учреждения, кооперации, колхозы и различные хозяйственные организации типа артелей и пр. Церковь не является юридическим лицом и лишена каких бы то ни было гражданских прав.

Из дальнейшего читатель увидит, что все, в сущности, поглощено государством и оно везде является субъектом прав. Кооперация лишена какой бы то ни было самостоятельности, так как вся ее работа производится под руководством и надзором партийных руководителей, слепо выполняющих директивы "партии и правительства". Кроме того, все изделия и товары торговой, а также и промысловой кооперации прокредитованы госбанком до 80%, так что фактическим хозяином является государство в лице прикрепленных к той или иной группе кооперативных предприятий инспекторов государственного банка. К ним почти ежедневно, а иногда и два раза в день являются главные и старшие бухгалтера предприятий с докладами.
 
Я уже не говорю о сельскохозяйственной кооперации, т.е. о колхозах, где земля принадлежит государству, орудия и средства производства - тоже (например, в виде машинно-тракторных станций), семена даны в форме государственной ссуды и все работы выполняются по государственным планам и заданиям подсобными рабочими, которые называются колхозниками. Однако, чтобы они все же считали себя субъектами прав, их мучают на ночных общих собраниях, где обсуждаются вопросы о выполнении обязательства по социалистическому соревнованию, о покупке бугая и пр.

Наконец, частные лица - физические лица - являются также "субъектами прав". Права этого "субъекта" ограничены предметами личного потребления. Даже самая рваная калоша, брошенная посреди улицы, принадлежит государству, так как "ничьей вещи", согласно Гражданскому кодексу, не существует, а потому нет и права "первого прикоснувшегося".

Далее идет глава "Объекты прав". Из перечня предметов, изъятых из гражданского правооборота, видно, что, в сущности, изъято все: земля, леса, воды, недра принадлежат государству. Изъяты также из правооборота железные дороги, водный транспорт, телеграф, телефон, аэропланы, взрывчатые вещества, нарезное огнестрельное оружие, сильнодействующие яды - это прерогатива НКВД, спиртные напитки, драгоценные металлы в слитках и иностранная валюта.

Хотя табак, кожа, хлеб и фураж не перечислены в перечне изъятий, однако и на них существует государственная монополия. Керосин, бензин, смазочные масла, каменный уголь, соль как добываемые в недрах - тоже принадлежат государству. Глина и песок, не только сахарный, но и речной, дрова и лес, грибы и Ягоды в лесу - все государственное, и на право их сбора надо брать у лесника за плату билет. Частных банков или кредитных товариществ не существует, и все финансовые операции - в руках государственного банка. Никаких частных страховых обществ тоже нет.

Что же может быть объектом прав? Какие предметы не изъяты из гражданского правооборота? Все остальные, не перечисленные в перечне. Может ли частное лицо иметь лошадь? Если этот "субъект прав" крестьянин, то Боже упаси! Это грубейшее нарушение сталинского образцового колхозного устава. Еще бы! За один сезон крестьянин заработает на ней больше, чем за десять лет в колхозе. Не может он также иметь и двух коров, согласно уставу. На основании этого незадолго до войны многие колхозники были раскулачены, и вторые и третьи коровы у них были сведены со двора. В то время как корова стоила на базаре 5-6 тысяч рублей, она пошла под нож в Главмясо из расчета 15 копеек за килограмм, что едва составляло 50 рублей.
 
Ныне Маленков обещает увеличить заготовительные цены на мясо в пять раз в целях стимулирования колхозников к разведению скота. Но и эта увеличенная в пять раз цена за мясо является грабежом. Стимулом к разведению скота будет лишь установление такого режима, при котором будет признаваться, уважаться и защищаться частная собственность.

Может ли извозчик иметь лошадь?
 
Если он не сдаст ее в артель "Гужтранс", т.е. не "обобществит", то он получит такой налог, что не хватит ни лошади, ни повозки, ни его хаты, чтобы расплатиться, и сам он будет на основании ст. 61 УК РСФСР работать в отдаленных местностях СССР. Возможно, что он и там будет возчиком, но уже на сапных лошадях, так как ныне этих больных лошадей в СССР не пристреливают, а отправляют в места ссылки ввиду недостатка там транспортных средств.

Таким образом, лошадь также не может быть предметом частной собственности, хотя она и не упомянута в списке предметов, изъятых из гражданского правооборота. Штаны, рубашка, сподники, примус, будильник - эти вещи, конечно, не изъяты из правооборота, хотя карманные часы или часы-браслет "изъяты" в другом смысле, еще на базе, до поступления в торговую сеть, и "распределены" между "присными" по цене в 400 руб. Те их носят по несколько раз на базар, пока не продадут за полторы тысячи.

Однако могут возразить, что советский гражданин может иметь на правах частной собственности дом. Да, этой солидной вещью он может владеть. Сам Сталин , делая доклад о конституции, говорил об этом. Но как же построить дом, когда гвозди, железо, цемент, доски, кирпич, известь - "планируемые товары" и отпускаются лишь по нарядам, а песок и глину не на чем привезти?

Между тем, все партийцы после доклада Сталина бросились строить дома. В Гражданском кодексе нет никакого специального упоминания о праве на домовладение, а в конституции есть особое об этом указание. Это была уступка "мелкобуржуазной стихии", однако этой уступкой могли воспользоваться только партийцы, так как все строительные материалы забронированы. Но и для них не все было просто. Директор мебельной фабрики имел большой запас досок, но у него не было цемента. Гвозди и цемент имеются у директоров соответствующих заводов; кровельное железо есть у директора консервной фабрики. Все эти товары "планируемые", т.е. отпускаются по весьма низким ценам для нужд социалистического производства.
 
Автотранспорт, хотя и "хромой", имеется на каждом заводе, как и строительные рабочие по низким расценкам. Тогда начинается оживленный товарообмен между всеми заинтересованными лицами. Выписываются фактуры, накладные и наряды на работы. Иногда деньги платятся, иногда дело идет в счет "расчетов" между предприятиями. Материалы списываются на нужды производства или на строительство для рабочих. Обороты у всех учреждений огромные, бухгалтерия в большинстве случаев запущена и отстает на несколько месяцев. Если все же начинает пахнуть паленым - можно внести деньги, и счет автоматически закроется.

Немалую роль играют здесь и завхозы. Обычно там, где имеются материальные ценности, завхозы - партийцы, как лица, заслуживающие большего доверия. У них всегда есть какая-нибудь "экономия", сделанная на обмане и обвесе. Он рад, конечно, услужить директору, а тот ему за это "помогает".

Партийное строительство идет полным ходом, дома растут, как грибы. В это же время полным ходом идет погром хуторов в деревне. Он начался давно. Это сселение деревни в одно место, в кучу, для лучшего "культурного обслуживания", а на самом деле - для облегчения надзора, так как на хуторах люди еще чем-то дышат.

Покончив с субъектами и объектами прав, перехожу к следующим разделам Гражданского кодекса
 
"Сделки и договоры". Этот раздел разработан очень хорошо: все ясно, отчетливо и стройно, даже красиво. Но - имеет лишь академический или теоретический интерес. Какие же договоры заключает частное лицо, этот субъект прав? Например, он садится в поезд, у него в кармане билет, т.е. он заключил с государством договор о перевозке и едет. Или он вносит в торговую кооперацию членский взнос и становится пайщиком кооперации, т.е. он участвует в договоре товарищества на паях и может как полноправный член общества покупать в кооперативной лавке керосин, спички, мануфактуру. Но вот в один прекрасный день правительство выносит постановление: ликвидировать городскую торговую кооперацию и передать ее со всем активом и пассивом в Госторг!
 
Деятельность этой организации не приостанавливается, она передается "на ходу". А паи? Они зачислены как актив Госторга. Это случилось в 1935 году, т.е. через тринадцать лет после издания Гражданского кодекса, где наряду с государственной собственностью признается и кооперативная. Или "субъект прав" покупает молоко на базаре. Это - "разовая сделка". В законе указаны последствия на тот случай, если товар окажется недоброкачественным. И так далее.

Затем в Гражданском кодексе идут статьи о праве собственности, залоге имущества и праве застройки. В каком же положении в Советском Союзе право собственности, эта основа всех гражданских правоотношений? Главная статья этого раздела - 59-я. Она гласит:

"Собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения и требовать от недобросовестного владельца возвращения или возмещения всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь за все время владения; от добросовестного же владельца всех доходов, которые он извлек и должен был извлечь со времени, когда он узнал или должен был узнать о неправомерности владения или получил повестку по иску собственника о возврате имущества...".

Но уже в первом примечании к этой статье сказано: "Бывшие собственники, имущество которых было экспроприировано на основании революционного права или вообще перешло во владение трудящихся до 22 мая 1922 г., не имеют права требовать возвращения этого имущества" (Гражданский кодекс был принят 31 октября 1922 года и введен в действие с 01 января 1923 года).

Однако не надо думать, что с введением Гражданского кодекса изъятие имущества в силу "революционного права" прекратилось. Изъятие домовладений, например, продолжалось все время и после издания Гражданского кодекса, под видом "муниципализации". То есть подлежали изъятию домовладения, превышающие определенную страховую оценку. Так как местные Советы не успели оформить эту операцию, они продолжали и после издания Гражданского кодекса заносить в списки муниципализированных домовладений все новые и новые строения. Владельца из дома выгоняли, и имущество его поступало в муниципальный жилищный фонд данного Совета.

Собственник был лишен права судебной защиты против нарушения его собственности, так как дела эти не подлежали разбору в суде, но могли быть обжалованы лишь в вышестоящий Совет. Жалобы эти заставляли вспомнить басню Волк и ягненок. Таким образом, независимо от того, было ли имущество изъято в силу "революционного права" до 22 мая 1922 года, как об этом гласит примечание первое к ст. 59 ГК РСФСР, или после этой даты, - собственник лишен был судебной защиты.

Кроме недвижимости изымали еще и золото. Хотя дореволюционная "николаевская" золотая монета и золотые изделия не были упомянуты Гражданским кодексом в списке предметов, изымаемых у граждан, конфискация золота продолжалась.
 
Мой клиент Моисеенко рассказывал мне:

"Меня взяли ночью. После длинных подъемов и спусков по лестнице в совершенно темных подвалах НКВД меня посадили в абсолютно темный каменный мешок и закрыли тяжелую дверь. Помещение было совершенно пустое и настолько маленькое, что в нем нельзя было лечь ни вдоль, ни поперек. Сколько я пробыл там, не могу сказать, так как скоро потерял счет времени. Не могу даже сказать, сколько раз мне давали по кружке воды и по куску хлеба. Однажды дверь открылась, и меня стали в темноте нащупывать, а затем вытолкали из мешка и стали пихать в спину, ведя по какому-то темному коридору. Затем меня посадили на стул и привязали сзади руки. Вдруг темноту и тишину прорезал яркий электрический прожектор, направленный мне в лицо, и я услыхал голос:

- Ну, как насчет золота?

У меня радостно забилось сердце. Слава Богу, это только золото! А мне уже казалось и мерещилось предъявление какого-нибудь тяжелого контрреволюционного дела, и все эти дни и ночи я трепетал, ожидая смерти. Ну, теперь я уйду отсюда живой.

- Золото? Конечно, у меня есть золотые часы.

Я стал уже цепляться за мое имущество и добавил:

- Но ведь они у меня одни!
- А цепочка, а обручальные кольца? - услышал я в ответ.
 
Меня привезли ночью домой. Перепуганная жена достала и отдала наши обручальные кольца и мои часы с цепочкой, но меня все же увезли обратно в каменный мешок. Сколько времени продолжалось это мое второе сидение, я также не могу сказать. Но вот опять меня повели по темным коридорам, и я почувствовал, что меня взяли под руки и стали опускать в яму. Когда я освоился в ней, я понял, что здесь есть еще несколько человек. Люди отправляли свои естественные потребности тут же, на кирпичном полу ямы, и сидели на нем же, опираясь спиной на кирпичные стенки. По зловонию я догадался, что люди сидят здесь уже несколько дней. Кто они были - неизвестно, так как все молчали.

Через некоторое время я почувствовал под ногами большую сырость, она все увеличивалась, и можно было догадаться, что откуда-то просачивается вода. Она все прибывала и стала достигать уже колен, затем дошла до пояса, до груди и стала подступать к горлу... "Да неужели смерть пришла?" Никто не кричал о помощи, все молчали... Стены толстые, а яма глубокая. Никто даже не молился, и я тоже... Однако вода остановилась и стала медленно убывать. Подошли люди и стали вытаскивать нас мокрых из ямы. Все делалось в полной темноте. Меня снова посадили на стул, под прожектор, и задали тот же вопрос:

- А как насчет золота?

Мокрый, грязный, дрожа от холода, я пропищал:

- Возьмите все, отдам все, что только есть, не губите меня, невинного человека, - и я заплакал.
- Вот так невинный человек, и еще плачешь, а золото прячешь от советской власти.

Меня отвезли домой. Я, мокрый, грязный, обросший и одичалый человек, выломал кирпич из-под печки и отдал 180 руб. николаевскими золотыми монетами и три золотых креста: мой, жены и умершего сына. С меня взяли подписку под страхом ответственности вплоть до расстрела, что я буду молчать. Всего я отсутствовал из дома 21 день."

Описанные мною события произошли спустя восемь лет после издания Гражданского кодекса
 
Потерпевший был мелким торговцем при НЭПе и ничего государству не был должен, так как ему удалось расплатиться и уйти вовремя, бросив торговлю. Происходило это в гор. Екатеринодаре. Я лечил зубы у одной женщины-врача. Это была солидная, очень интеллигентная пожилая женщина. В один прекрасный день ее "взяли". Было совершенно ясно, что "за золото". Вернувшись, она стала проявлять признаки ненормальности, ее преследовала какая-то мысль о воде. Прием больных она прекратила. Она бросилась в реку Кубань и утонула. Это произошло также после издания Гражданского кодекса, примерно в 1930 или 1931 году.

Я не вижу никакой разницы между приходом красноармейца, который разрушает все преграды и запоры, взламывает штыком сундуки, забирает все "объекты прав", а затем выгоняет из дома "субъекта прав" и по дороге его пристреливает, и фининспектором, который приносит окладной лист по налогу. Он тоже может сломать все замки и двери и унести описанное им имущество или выгнать "субъекта прав" на улицу, где его подхватит "на вилы" прокурор и бросит в судебную молотилку по ст. 61 Уголовного кодекса: два года лишения свободы и пять лет ссылки.

В первом случае действует "революционное право", т.е. примечание 1 к ст. 59 ГК РСФСР, или инстинкт личного грабежа: "имущество вообще перешло во владение трудящихся", как говорит это примечание; во втором случае действует уже "революционная законность" или инстинкт государственного грабежа - статья 61 УК РСФСР.
 
Разница только та, что здесь присутствует ярко выраженный элемент государственного мошенничества в лице фининспектора, в обязанности которого входит исчисление заведомо ложного налога, не соответствующего ни фактическому заработку, ни доходу. Я спросил как-то знакомого инспектора: "Неужели тебе не стыдно исчислять такие сумасшедшие налоги?" Он мне ответил: "Ничего не поделаешь, такая директива, ведь мы теперь не финансисты, а ликвидаторы".

При коллективизации право собственности было совершенно аннулировано
 
Осталась лишь одна насмешка над нормами Гражданского кодекса. "Обобществленное" крестьянское имущество, сданное в колхоз в принудительном порядке, заносилось по книгам бухгалтерии колхоза частью в основной неделимый капитал, частью в паевой взнос. Последний можно было будто бы получить в случае выхода из колхоза. Таким образом соблюдались в теории нормы Гражданского кодекса, гласящие о договоре "товарищества на паях". Но назад, конечно же, никто ничего не получал, да и сам выход из колхоза был невозможен. Неделимый капитал включал скот и инвентарь. Скот весь подох, инвентарь был поломан. Паевые взносы - зерно, фураж и деньги - также сгинули, а потому ни в одном колхозе уже давным-давно нет тех книг, куда записывались эти данные.

О принудительности, зверствах и неслыханном в истории насилии при коллективизации писалось достаточно, мне хочется только добавить, что кроме надругательства над личностью человека было также совершенно разрушено понятие о праве собственности. А ведь право собственности есть один из элементов человеческого достоинства. При отсутствии этого права человек превращается в ничто, т.е. в колхозника.

К вещному праву относят ся также "залог имущества" и "право застройки". Залог имущества в Советском Союзе производится посредством ссудных касс (государственных, конечно), выдающих ссуды под заклад движимости. Таковые имеются в Москве. В других городах я их не видел. Залог недвижимого имущества не практикуется, т.к. нет частных банков, которые могли бы дать ссуду, а Госбанк не кредитует эти операции. Частное лицо никогда ничего не даст, так как оно рискует сейчас же попасть в число нетрудового элемента со всеми вытекающими последствиями. Сделок и операций, которые гарантировались бы залогом имущества, между частными лицами ,конечно, никаких нет. Поэтому статьи о залоге имущества - мертвые.

Между прочим, в Гражданском кодексе нет понятия движимого и недвижимого имущества. Просто имущество. Дома называются "строениями". Может быть, этим составители хотели подчеркнуть отмену права собственности на землю. Пароход тоже являлся недвижимым имуществом, но ныне право собственности на него тоже отменено, как и на весь транспорт. Таким образом, осталось только "имущество".

Право застройки. Как я указывал, этим правом широко воспользовались партийцы. Однако в 1940 году вышел декрет, карающий пятью годами лишения свободы за разбазаривание "планируемых и фондируемых материалов". Некоторые директора попались и сели в тюрьму, остальные стали воровать осторожнее. Однако пять лет для директора - это только немногим больше, чем полтора года привилегированного положения под стражей: два дня засчитываются им за три, так как они часто работают на ответственных должностях в тюрьме, и после отбытия половины этого сокращенного срока они выходят по условно-досрочному освобождению.

Гражданский кодекс РСФСР включает так называемое "Обязательное право", в частности - "Обязательства, возникающие из договоров", "Обязательства, возникающие вследствие причиненному другому вреда" и "Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения".

Все эти разделы составлены отлично, отброшено все ненужное, нет затемняющих фраз, все ясно, лаконически выражено и читается с удовольствием, как юридическая геометрия. Но все это носит теоретический характер, все это академические рассуждения, так как в стране нет развитых гражданских правоотношений. Какие могут быть договоры и какие обязательства могут из них вытекать, когда вся торговая и промышленная деятельность человека парализована?
 
Например, ст. 404 Гражданского кодекса:

"Лица и предприятия, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, как-то: железные дороги, трамвай, фабрично-заводские предприятия, торговцы горючими материалами, держатели диких животных, лица, возводящие строения и иные сооружения и т.п. - отвечают за вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы либо умысла или грубой небрежности самого потерпевшего".

Кто же эти содержатели диких животных и торговцы горючими материалами? Кто возводит сооружения или владеет автомобилем, что является источником повышенной опасности? Кто владеет мельницами, крупорушками, лесопилками, паромными переправами и тому подобным? Никто. Про кого же написана эта статья?
 
Про государственные учреждения и предприятия. Эта статья интересна лишь тем, что она выражает презумпцию об ответственности владельцев источников повышенной опасности. Они отвечают наперед во всех случаях и освобождаются лишь при трех условиях, указанных в законе. Это практика, установленная нашим дореволюционным Сенатом.

Последняя глава Гражданского кодекса - наследственное право
 
Например, человек умер, а похоронить его не на что. Тогда предприятие приказывает сделать гроб из старых досок от забора, дает дроги, в них втыкается какой-нибудь красный флаг с надписью мелом, разведенным в воде: "Пищепродукт" или "Кожкоопремонт" - это знамя, под которым работал покойный. Гроб накрывается красной ситцевой скатертью, снятой с письменного стола, а потому покрытой чернильными пятнами, и процессия трогается. За гробом идет вдова, ведя за руку сынишку или дочурку. Они нищие. Они горько плачут: завтра им нечего будет есть, не с чем пойти на базар. За гробом идет также завхоз предприятия. Его обязанность - следить, чтоб не украли знамя и скатерть, так как из них можно сделать наволочки и кальсоны.

Завхозов называют по-разному. Если это солидное предприятие с большим количеством материальных ценностей и, как всегда, с многомесячной отсталостью и путаницей в учете, так что можно кое-что "потянуть", их называют "начальник тяги чужих вещей". Если же предприятие мизерное вроде Кожкоопремонта, где кроме обрезков от заплаток кожи ничего нет, их называют "начальник мусордвижения". Есть и такие завхозы, которым делать нечего: они смотрят только за зданием, конторой, конюшней, но занимают при этом какой-нибудь партийный пост.
 
Их называют "начальник атмосферного давления". Но вот умер богатый человек, доктор Федоров. Он окончил в свое время Императорский Московский университет и прибыл на Кубань. Здесь все обильем дышит, и, хотя доктор не имел штанов и ходил в крашеных подштанниках, он быстро нажил практикой два кирпичных дома в городе, хотя и одноэтажных, но весьма солидной постройки. В местном музее я видел разные документы и, между прочим, прокламации, из которых видно, что он баллотировался в Государственную думу как социалист-революционер.
 
Пришел "новый режим". Федоров решил и от него все взять, и сохранить ранее нажитое, а потому вступил в партию большевиков . Дома его не были "муниципализированы, как трудовые, и фининспектор относился к его частной практике снисходительно, так как к нему обращались за медицинской помощью и сами "головки", и их жены с расстроенными нервами.

И вот он умер. Дубовый гроб, прекрасно обитый внутри шелковой мануфактурой. Жена одела покойника в лучшее его белье, шерстяной новый костюм табачного цвета, новые ботинки, вложила ему в жилетный карман его любимые золотые часы с такой же цепочкой и надела ему золотое обручальное кольцо.

Итого: обивка в гробу - 150 руб., белье - 50 руб., костюм - 4000 руб., ботинки - 300 руб., часы - 2000 руб., цепочка - 1500 руб., обручальное кольцо - 200 руб. В общем, по базарным ценам товару на 8200 руб. За эти деньги рядовому рабочему надо работать два с половиной года. Но прошли упорные слухи, что покойника выкопали, раздели и опять закопали. И мне стало ясно, что это "работа" местной кладбищенской власти.

Во что же, однако, превращается в советских руках Гражданский кодекс, это писанная юридическая геометрия?
 
В ничто. Гражданские правоотношения возможны лишь при твердом и широком праве частной собственности, при устойчивости его и при прочной защите закона. Гражданский кодекс нужен при свободном развитии частной инициативы, предпринимательства, торговли и промышленности. Гражданский кодекс есть спутник и руководитель частного капитала во всех его видах развития. Он есть символ свободы. В первобытном обществе зулусов и в социалистическом государстве ему делать нечего.

Советский Гражданский кодекс нельзя изучать отвлеченно вне его применения в жизни. Некоторые статьи Гражданского кодекса используются советскими судами прямо-таки злокачественно. Так, например, ст. 1 гласит, что "гражданские права охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением". Разумная статья, против нее спорить нельзя. И в нашем старом законе иски, основанные на безнравственном основании, удовлетворению не подлежали; всякие споры по игре и для игры также не имели защиты в суде.

Советская же практика иная. Квартирант-партиец попросил у своего хозяина большой ведерный самовар. Прошло две-три недели - самовар не возвращается. Его приспособили для варки самогона, и он постоянно нужен. Хозяин просит вернуть.

- Да разве это твой самовар?
- Как же, он у меня уже 25 лет.
- Ну, отлично, теперь моя очередь, и я буду им пользоваться 25 лет.

Хозяин обращается в суд. Ответчик говорит на суде: "Да он ему и не нужен". Судья спрашивает у истца:

- А вы чай имеете?
- Откуда же теперь чай, его и в продаже нет.
- А сахар?
- Да и сахару негде купить.
- Значит, вы чай не пьете, - делает вывод судья.

Именем РСФСР народный суд такого-то участка, заслушав дело по иску о самоваре и руководствуясь ст. 1 Гражданского кодекса, решил: в иске отказать, т.к. истец не пользуется самоваром в его социально-хозяйственном назначении. Судебные издержки возложить на истца.

Между тем ст. 59 ГК РСФСР все-таки гласит: "Собственник вправе отыскивать свое имущество из чужого незаконного владения...".

Еще пример
 
Сельскохозяйственные молотилки были в начале НЭПа освобождены от всяких налогов. Владельцы кинулись ремонтировать и пускать их в ход. Позднее был введен громадный налог хлебо-зерном. Мой клиент, видя такое дело, не пустил в этот сезон свою машину, и она стояла дома. Члены сельсовета заехали к нему во двор с шестью парами лошадей и увезли молотилку в степь, а затем отказались вообще ее вернуть. В суде я проиграл дело на основании ст. 1 Гражданского кодекса, и молотилка стала собственностью станичного Совета.

В дальнейшем налог был увеличен еще больше. В дополнение к этому владельцы стали заноситься на черную доску как кулаки. До коллективизации это практического значения не имело, но владельцев обязывали работать своими машинами и уплачивать налог, превышающий доход. Мой клиент был доволен, что я дело проиграл. Люди стали тогда разбивать свои машины и сдавать лом в металл-сырье. Молотилка, стоящая три или пять тысяч рублей золотом, пошла за 60-70 советских бумажных рублей.

Не могу не описать чрезвычайно любопытного применения ст. 1 ГК РСФСР еще в одном случае. Станица Полтавская (ныне Красноармейская) была вся поголовно выселена за противодействие коллективизации и населена демобилизованными красноармейцами. Один из этих новых поселенцев, женатый, получил чужую хату, хозяйство, огород и зажил новым хозяином. Но у него не было детей, он был бесплоден. У соседа же дети были. После обсуждения с женой они пригласили соседа, зарезали курицу и приготовили выпивку. За столом зашел такой разговор: "А что, товарищ, я тебе скажу, у тебя детей богато, а у меня нет ни одного. Не потрудишься ли ты и для меня? Жинка моя на это согласна". И сосед согласился.

Был заключен трудовой договор. Кроме ужина и самогона сосед получил авансом за труды 10 рублей деньгами и два отреза материи на штаны и на рубашку. Прошло девять месяцев. Результата не последовало. Был предъявлен иск в суде о возврате 10 рублей и двух отрезов материи, а также стоимости магарыча. Ответчик иска не признал, ссылаясь на то, что работал добросовестно, в доказательство чего попросил допросить в качестве свидетельницы свою жену, которая за тот же период времени родила ему мальчика. Дело разбиралось в народном суде станицы Полтавской при большом стечении новых поселенцев. Суд в иске отказал на основании ст. 1 Гражданского кодекса, так как истец использовал свою жену в ее "социально-хозяйственном назначении". Такова была мотивировка суда, конечно, ошибочная.

Этот процесс в станице Полтавской весьма исключителен и показателен по своему содержанию: он освещает нам высокий моральный уровень красноармейцев, прошедших политическое воспитание в рядах "рабоче-крестьянской Красной армии". Кроме того, самый факт вселения демобилизованных красноармейцев на чужие хозяйства показывает, что есть люди - не единицы, не десятки, а тысячи, - которым ничего не стоит воспользоваться чужим трудовым имуществом. По крайней мере, в станицу Полтавскую они приезжали эшелонами с песнями и гармониями. Да разве эта станица одна?
 
А что произошло в Эстонии и Латвии в 1945 году, после окончания войны?

В детских домах, в школах, в Красной армии, в профсоюзах, в газетах, кино, театрах, по радио, на митингах и собраниях всех видов и по всем поводам воспитание "масс" основывается исключительно на идеях классовой борьбы, классовой ненависти как к своим, так и к заграничным классовым врагам. За 36 лет она переросла просто в ненависть человека к человеку: эгоизм, зависть, злоба, подхалимство перед сильными и какой-то садизм в отношении слабого - вот картина морального разложения, на котором вырастает новая мораль.

Однако возвращаюсь к статьям Гражданского кодекса. Я уже упоминал, что ст. 5 давала право свободного передвижения, селения в любом месте республики, выбора промысла и занятий. Она быстро отмерла. В 1932-33 годах, с введением паспортной системы и прописки по месту жительства, всякое передвижение для колхозников было окончательно запрещено, так как им паспортов не выдавали.
 
Это было окончательное прикрепление к национализированной земле. Правда, за 100 рублей (а иногда и за литр водки) было возможно в милиции получить подложный паспорт, написанный по всем правилам особыми чернилами и с настоящей печатью, но надо было знать, где дать и как. Были и случаи убийства с целью кражи подходящего по возрасту паспорта. Мне известен случай такого преступления на станции Курганная Ворошиловской железной дороги, когда один из пассажиров был убит ночью в станционной уборной.

Отказ в прописке паспорта в больших городах - Москве, Ленинграде, Харькове, Одессе, Баку и пр. - также лишил многих свободы передвижения. Все были загнаны по социальным стойлам: крестьяне в колхоз, ремесленники в артели, адвокаты в коллективы, рабочие прикреплены к предприятиям и производству. Правда, вопреки всем этим распоряжениям, тысячи людей мотались по поездам с детьми и стариками, ища лучшей доли, проедая в пути последние гроши и продавая с себя барахло. Они оседали там, где истратили последнюю копейку на поиски. Какой-нибудь кондитер, распродав свое имущество, с женой и новорожденным ребенком едет из Омска в Сочи на берег Черного моря, так как он слышал, что там курортное снабжение и много сахара. Оказывается же, что Сочи полно кондитерами, и он вынужден поступить в леспромхоз на тяжелую, непосильную для него работу лесоруба.

Или старичок-бухгалтер из города Спас-Клепики Рязанской губернии едет на последние гроши в Святой Крест Ставропольской губернии, так как он получил письмо в прошлом году, что там в колхозах бухгалтерам кроме жалования выдают вино, соленую рыбу и баранье сало. Он прощается с голодной семьей, а на месте оказывается, что в этом году неурожай, а потому ни вина, ни соленой рыбы, ни сала не выдают. Он идет пешком за 50-60 километров в совхоз копать картошку, что едва ли даст ему возможность вернуться домой.

Смельчаки ехали ночью товарняками или на "бочкарях", рискуя быть убитыми или ограбленными урками. Вдруг телеграмма-молния по всем станционным ОГПУ: всех едущих товарными поездами снимать и без судебного разбора немедленно отправлять в концлагеря сроком на три года. И что же случалось? Один знакомый бухгалтер, получив сверхударное задание по составлению баланса, вскочил на такой поезд и вместо Ростова-на-Дону прислал через три месяца письмо из Владивостока, из концлагерей, так как его захватила в пути телеграмма-молния.

А вот целые три семьи крестьян-колхозников Воронежской губернии, когда-то плодороднейшей в России. С дедами, бабками, младенцами, все грязные, в рванье, с крестьянским скарбом. Они говорят, что у них в колхозе три года подряд неурожай. Коров они давно проели, окна в хатах забили досками и вот теперь едут искать работы, так как их председатель разрешил им ехать на отхожие заработки. Не верьте им: это беглые крестьяне, а документы им сделал какой-нибудь добрый человек. Я видел их на другой день в городе: они стояли и просили милостыню, пока их не "замели".

И такие картины можно было наблюдать до самой войны

При столь ограниченном праве частной собственности, при отсутствии свободы для промысловой и производственной деятельности, при отсутствии свободного товарообмена, при таком стеснении права передвижения и свободного селения Гражданский кодекс превратился в ничто.

Хотя Гражданский кодекс и указывает три вида собственности: государственную, кооперативную и частную, - однако все поглотило государство, даже кооперацию, в которой 80% государственного капитала. Все торговые и промышленные предприятия находятся в государственных руках. Все они связаны друг с Другом стандартными договорами, все распланировано, регулируется циркулярами, инструктивными письмами и ведомственными распоряжениями, вплоть до норм припека из кукурузной, ячменной и пшеничной муки и определения естественной убыли при перевозке по железной дороге или гужевым транспортом яиц, о чем есть специальный закон, которым руководствуются суды и арбитражи.

Ссылаться поэтому в арбитраже на нормы Гражданского кодекса считается неприличным и просто непозволительным, так как все регулируется ведомственными и правительственными распоряжениями. А потому большой труд кодификаторов, работавших над Гражданским кодексом, пошел впустую. И вообще, много ли их уцелело, после того как в специальной юридической литературе было брошено две-три фразы о том, что Гражданский кодекс носит следы буржуазного права?

Оказывается, что при социализме Гражданский кодекс отмирает, а Уголовный - расширяется до невероятности. Если вдуматься, так оно и должно быть: всю тяжесть инициативы, производства, распределения, снабжения, удовлетворение всех нужд и потребностей государство берет на себя, все частное вытеснено; и людям остается только наслаждаться жизнью на свободе или в тюрьме - разница в социалистическом государстве небольшая.

Почему распухает Уголовный кодекс, тоже понятно. Служение какому-то коллективу, принесение ему в жертву сил и знаний ради того, чтобы дети или внуки получили что-то непонятное в будущем, - это порабощение личности в пользу отвлеченного будущего чуждо природе и психологии человека. Значит, нужно эту психологию перевоспитать. Поэтому и переполняются тюрьмы. Кроме того, так как никто не имеет никакой личной заинтересованности в деле и каждый относится ко всему формально, нужно заставить работать "с душой". Отсюда борьба судебных органов с халатностью, за качество, за экономию, за количество, за сроки, за нормы, за план - все это предусмотрено статьями УК РСФСР 109-112 (должностные преступления) 58, и т.д.

Раз нет заинтересованности, значит, нужен кнут; и время от времени вспыхивают кампании за проведение того или иного мероприятия партии и правительства, и кнут хлещет по спинам 180 миллионов согнувшихся рабов. Возьмем крестьянина-хлебороба. Прежде он сам планировал, что посеять и где: капусту сажал в низине, пшеницу на пригорке, решал, что купить, что продать. Каждый жеребенок или теленок был радостью в семье. Жизнь была наполнена интересом. Теперь же какая-нибудь свинарка, босая, по пояс в грязи, возится целый день с рассвета и до вечерней зари с колхозными свиньями и поросятами.

Заканчивая с Гражданским кодексом, я должен остановиться на минуту на Гражданском процессуальном кодексе. В нем указаны обряды и формы судопроизводства по гражданским делам, гарантирующие правильность разбора дела. Советские судьи любят козырять фразой: "У нас нет состязательного процесса, это свойственно только буржуазным судам". Я несколько раз, притворяясь, что не понимаю этого, просил судей разъяснить мне и расшифровать эту фразу, но никогда не получал ответа.

Сущность ее заключается в ст. 5 Гражданского процессуального кодекса:

"Суд обязан всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся, почему, не ограничиваясь представленными объяснениями и материалами, он должен посредством предложенных сторонам вопросов способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть использованы им во вред..."
Таким образом, не состязание ответчика и истца или их адвокатов играют решающую роль в исходе дела, а активность самого суда: не удовлетворившись доводами и доказательствами сторон, суд может и даже обязан предложить или потребовать от той или иной стороны новые документы, доказательства, свидетелей и т.п., если та или иная сторона не догадается или не умеет их представить сама. Суд, следовательно, является не равнодушным зрителем состязания сторон, а активным их помощником.

Откуда же появилась такая прекрасная идея в советском законодательстве об активности суда, дабы ловкий истец не смог бы использовать юридическую неграмотность и неосведомленность ответчика и выиграть таким образом неправое дело? В воспоминаниях сенатора А. Кони "На жизненном пути" есть несколько страниц, посвященных бывшему присяжному поверенному, а позже сенатору Боровиковскому. Идеи об активности суда, о помощи юридически неосведомленному лицу, выступающему в суде, принадлежат сенатору Боровиковскому, который посвятил этому вопросу несколько литературных трудов и проводил их в жизнь в своей судебной работе, о чем в восторженных словах и вспоминает Кони [the name of Russian President Vladimir Putin's black Labrador Retriever]

Вот каким образом "буржуазно-судебно-бюрократическая" идеология прокралась в советское законодательство. Однако эта юридическая активность не под силу малограмотным и невежественным советским судьям, а потому они вместо 5-й статьи ГПК чаще пользуются 6-й, которая гласит:

"Всякие злоупотребления и заявления, имеющие целью затянуть или затемнить процесс, немедленно пресекаются судом". Вот это по плечу советским судьям. "Пресечение" - любимое дело всех советских работников суда. Оно считается "активностью" в разборе дела.

Эта статья - бич для адвокатов: всякая состязательность их, ходатайства об отложении дела для представления документов, приведение новых доказательств на суде "пресекаются в корне как попытка к затяжке дела и затемнению правоотношений".

В античном мире в судах были поставлены песочные часы, - клепсидра - и Адвокат должен был прекращать речь, когда песок высыпался. Вот эта ст. 6 ГПК является советской клепсидрой, и хотя время для произнесения речи по советскому закону не ограничено, как указано в одной из статей, судья, проявляя "активность во время разбора дела" и руководствуясь вместе с тем статьей 6, "вежливо" говорит вам, в то время когда вы развиваете свои доводы: "Закругляйтесь, товарищ защитник, закругляйтесь".

Однажды я выступал в качестве защитника по уголовному делу о покупке краденой лошади. Вдруг прокурор, обратившись к суду, заявил: "На основании ст. 6 ГПК я прошу занести в протокол, что защитник затягивает процесс и затемняет правоотношения, а потому я прошу пресечь это в корне", - и для убедительности он огласил эту статью.

В цивилизованных обществах законы развиваются частью путем более культурного толкования их и применения в судебной практике, частью ввиду научных изысканий в этой области, а также ввиду общественной критики, в результате чего появляются новые прогрессивные законодательные акты. Вместе с этим возникает и судебное мировоззрение, воспитанное поколениями в лучших, возвышенных идеалах правосудия. В Советском Союзе указанные в Гражданском кодексе права воскреснуть не могут. В СССР, как сказал Сталин , "кадры решают все". Это надо понимать в том смысле, что все решают партийные работники, поставленные на всех ответственных постах.

Чтобы получить инженерную специальность, надо учиться и положить много труда в течение четырех-пяти лет. А вот для того, чтоб стать судьей, не надо никаких стараний и знаний, нужно лишь пройти трехмесячные курсы. Туда идут партийцы, которым не даются науки и даже русская грамматика: требуется быть лишь политически подкованным. Так же получают образование и прокуроры. Эти кадры и решают все до тех пор, пока не попадутся и не будут сняты с работы за пьянство и моральное разложение, за слишком откровенные взятки , за растрату, за двоеженство или за искривление классовой линии. И сколько таких "кадров" прошло перед моими глазами
Оглавление
 
www.pseudology.org