Николай Владимирович Палибин
Записки советского адвоката
Уголовный кодекс 1926 года Общая часть
Советский Уголовный кодекс, принятый в 1926 г. и введенный с 01 января 1927 г., распадается на две части: Общая часть, где трактуются разные принципиальные положения, и Особенная часть, т.е. прейскурант преступлений с указанием цен за каждое из них.
 
Статья 6 Общей части гласит: "Общественноопасным признается всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени". Отсюда вытекает и преступность, которой при коммунистическом строе, согласно большевистской теории, не будет.
 
Далее в Уголовном кодексе идут статьи о целях наказания и видах его, причем понятия "наказания" нет, а есть - "меры социальной защиты". Общество вовсе не наказывает, а только защищается от неустойчивого и преступного элемента, причем целью мер социальной защиты является "перевоспитание человека".

Из года в год вводятся все более и более суровые меры "социальной защиты", а обычные преступления переводятся соответствующими декретами в квалификационные деяния, караемые смертью. Вводятся специальные суды с жестокими расправами вроде транспортных судов, военных трибуналов (коим подсудны не только дела военнослужащих, но и гражданских лиц), спецколлегий и особых сессий разных наименований. Расширяют, вплоть до расстрелов, права народных судей.
 
Параллельно с этим сужаются процессуальные права и судебные гарантии лиц, имеющих несчастье попасть под эту колесницу: в специальных судах отменяется право обвиняемого ознакомиться с материалами предварительного следствия; судам разрешается не вызывать свидетелей, даже допрошенных на предварительном следствии, не говоря уже о вызове новых свидетелей по просьбе обвиняемого; отменяется закон о вручении обвиняемому копии обвинительного заключения за три дня до слушания дела; вместо этого может быть вручена за день "выписка" из обвинительного заключения, любого объема, по усмотрению суда.
 
Широко практикуется обычай слушания дела "при закрытых дверях", не потому, что дело связано с чем-нибудь безнравственным или с государственными тайнами, но для того, чтобы не стеснять судей общественным контролем присутствующих в зале. Вводится порядок слушания дела "без сторон", т.е. без прокурора и без защитника. Правильнее, конечно же, считать, что без одного лишь защитника, поскольку прокурор принимает активное участие в деле во время предварительного следствия и ведет не только надзорное производство за ним, но и в любой момент может по закону затребовать еще не оконченное дело и дать соответствующие указания. Кроме того, прокурор утверждает обвинительное заключение. Наконец, вводится закон по политическим преступлениям, лишающий обвиняемого права подать кассацию или даже ходатайствовать о помиловании.

Политические преступления изложены в первой главе Особенной части УК РСФСР
 
Начинается эта глава 58-й статьей, в которой дается общее определение контрреволюционных деяний. Затем идут статьи 58-1, 58-2, 58-3, 58-4 и т.д. Смертью по кодексу караются не только контрреволюционные преступления, такие как служба на ответственных и секретных должностях при старом режиме, служба в Белой армии , шпионаж, бандитизм, но также вредительство (58-7), экономическая контрреволюция (58-14) и т.д. Применение 58-й статьи все время расширяется, и любое бытовое преступление так или иначе может быть подведено под смертную казнь.
 
Для этого судебная власть придает этим преступлениям вид политических или пользуется статьей 16 Уголовного кодекса, которая позволяет судам квалифицировать преступление и применять наказание по аналогии. Например, изнасилование, предусмотренное ст. 153 Уголовного кодекса влечет максимальное наказание в пять лет лишения свободы. Однако случай в Чубаровском переулке в Ленинграде, где пять человек изнасиловали какую-то партийку, послужил сигналом к проведению целой кампании и привел к ряду процессов под названием "чубаровщина" или "половой бандитизм", каравшихся смертью по 59-й статье УК РСФСР.
 
Несчастный случай при автомобильном движении советским законом считается убийством по неосторожности и карается легко. Но то же самое преступление может быть названо "автомобильным бандитизмом", и шофер, наскочивший на скользком петербургском шоссе на группу красноармейцев, шедших в строю, платит за это своею жизнью. По этому поводу и в других городах также проводят в судах кампании борьбы с "автомобильным бандитизмом". Смертную казнь, как за "политический бандитизм", дают даже за убийство сторожевой собаки, немецкой овчарки (об этом могут рассказать бывшие политзаключенные). Убийство истощенной, полудохлой, уже неработоспособной колхозной лошади и дележ костей и кожи между умирающими от голода колхозниками есть "колхозный бандитизм", также наказываемый смертной казнью.

"Вредительство" получило такое широкое применение и толкование, что за крушение товарного поезда без умысла и контрреволюционных целей виновный получает расстрел. Так было, например, на станции Пропасти к западу от Ростова-на-Дону , когда дежурный по станции пустил по ошибке поезд на тот путь, где для ремонта была снята часть рельс. Карают начальников станций, дежурных по станции, стрелочников, машинистов, а те бегут сейчас же после крушения, не попрощавшись с семьей, скрываются и переходят на нелегальное положение.

Три весовщика - приемщика зерна в государственных амбарах в гор. Майкопе, Армавире и Кропоткине - были расстреляны, так как в зерне, принятом ими, был обнаружен "клещ". Судебная власть нашла, что это с их стороны было вредительство. Это было в то время, когда коллективизация была уже закончена и на страницах "Известий" и "Правды" велась очередная скучнейшая и нудная кампания по подъему сельского хозяйства, в частности, о борьбе с "вредителями сельского хозяйства" в виде клеща, долгоносика, черепашки, пьявицы, красноголовки и тому подобных врагов советской власти.
 
Эти же нудные темы "проворачивались" и на колхозных собраниях. Очевидно - по директиве из Москвы, процессы в трех городах вспыхнули неожиданно и одновременно, а следственной власти, прокуратуре и судам на местах было предложено "включиться" в эту кампанию. Клеща можно увидеть только через увеличительное стекло, вывести же его в советских условиях невозможно, так как он гнездится в трещинах земляного пола и в щелях деревянных стен. Нужна предварительная, а затем и постоянная дезинфекция амбаров, в то время как необходимых средств нет. И за это весовщики заплатили жизнью. Верховным судом приговор был утвержден: проводилась кампания по борьбе с вредителями сельского хозяйства.

Клещ, конечно, не исчез после газетных статей, колхозных собраний и расстрелов
 
Им заражены не только амбары, но вагоны и пароходы, как заражены эти транспортные средства специальной плесенью, поражающей сливочное масло, что приводит к уменьшению экспорта и увеличению масла на внутреннем рынке. Но о клещах слышно больше не было: кончилась кампания, кончились и суды.

Необходимо упомянуть и про "черепашку". Она имеет вид домашнего клопа, но коричневого цвета и с более прочной спинкой; она сравнима с саранчой и охватывала огромные территории. Был пущен слух, будто в степи на подводе задержали как-то женщину с полным чемоданом черепашки, которую она разбрасывала по полям. На допросе женщина, дескать, созналась, что она жена эмигранта и приехала из Америки с черепашками с вредительской целью - срыва колхозов; при обыске у нее нашли, кроме того, револьвер и прокламации. Крестьяне, впрочем, этой басне не верили.

Для борьбы с черепашкой мобилизовывалось население колхоза, дети, учителя. Вывозили в степь колхозных кур, которые ее поедали. Люди собирали ее в бутылки. Однако количество черепашки достигает нескольких тысяч на квадратный метр, и осенью она улетает в ближайший лес и прячется под сухие листья, где и зимует. В старое же время был известен лишь один "вредитель" - "долгоносик", напоминающий по виду блоху, и крестьяне легко с ним справлялись.

Нужно отметить, что советская мука была довольно плохого качества, у нее не было клейкости. Монополия хлебной торговли принадлежала в СССР организации под названием "Заготзерно". Если посмотреть в сертификат, который прилагался к той или иной партии муки, направляемой оптовым покупателям, торгующим мукой или выпекающим хлеб, можно было увидеть разные графы о качестве муки: крахмалу столько-то, глюкозы столько-то; но в графе "клейковина" значилось: "клейковина отсутствует". Говорили, что клейковину высасывает черепашка. Будучи юрисконсультом одной из хозяйственных организаций, я как-то сказал, что нужно предъявить иск к "Заготзерну" за поставку некачественной муки. Мне ответили: "А ты знаешь, на какой улице НКВД?". А когда-то русская пшеница и мука славились в Европе и даже в Америке.

Но вернемся к теме о расширительном толковании статьи 58-7 - вредительство. Сюда относится, например, изменение в направлении ветра во время сжигания сорняков в степи, в результате чего сгорает стог колхозного сена. Судья Хейлик, о котором я уже упоминал, согласился с квалификацией предварительного следствия (контрреволюционное вредительство с целью подрыва колхозного животноводства) и приговорил колхозника Майбороду к расстрелу. Он же приговорил в станице Воздвиженская старика-статиста к расстрелу за ошибки и неправильности в статистических данных о количестве запаханной и засеянной земли, посчитав это контрреволюционным вредительством.

На станции Гулькевичи Владикавказской железной дороги есть большая мельница, производящая комбинированные корма для скота. На ней произошел взрыв мучной пыли, висящей в воздухе. Большого ущерба нанесено не было, но сейчас же были арестованы директор, инженер, секретарь партийного комитета и... юрисконсульт. Обвинение было предъявлено во вредительстве, что каралось смертью. В преступлении все "сознались", даже юрисконсульт, признавшийся, что он с вредительской целью, дабы подорвать финансовое положение мельницы, пропустил срок по какому-то иску и неправильно оформлял бумаги. Он отделался легко и получил только десять лет лагерей.

Смертью карали, кроме того, за падеж телят в колхозе, за "разбазаривание", за крещение ребенка в церкви и за многое другое

Говоря о смертной казни в СССР, необходимо особо остановиться на декрете от 07 августа 1932 года. Он создал целую эпоху в советском "правосудии", он расширил применение смертной казни до беспредельности за так называемую кражу социалистической собственности. И надо было видеть, с какой жадностью советские судьи набросились на истощенных голодом и нуждой обреченных людей. В это же время расстреливали обезумевших от голода людей за трупоедство и за людоедство как за "бандитизм".

Самому людоедству всегда находилось оправдание. В 1922 году его оправдывали революционной разрухой, в 1932-33 - реконструкцией сельского хозяйства, в 1943 году - войной, в 1947 - послевоенной эпохой. Расстреливали и за "черные амбары", т.е. за две-три тысячи пудов зерна в колхозе, не значащихся по книгам бухгалтерии, и за несдачу зерна государству в установленном по плану количестве, и за то, что колхозник замахнулся вилами на председателя. Расстреляли в 1937 году двух извозчиков в Краснодаре за то, что у одного нашли 350, а у другого 500 рублей мелкой серебряной советской монеты (в тот год советский рубль как-то особенно заколебался и пошел вниз). Расстреливали за "вредительство" в золотой промышленности и в железнодорожном деле. Прошел также громкий процесс о вредительстве в каменноугольном деле, знаменитый Шахтинский процесс, где обвинителем выступал Крыленко, позже репрессированный.

Наконец, судили за то, что провалилась сталинская пятилетка. Это было организованное во всесоюзном масштабе театрально-судебное зрелище - процесс Промпартии. Через весь Колонный зал Дома Советов был поставлен бесконечный стол и на нем лежали, как колоды карт, бесчисленные тома "судебного дела". За столом сидели судьи. Обвинение поддерживал Вышинский.

По существу это была та же басня о женщине с черепашкой, та же связь с заграницей, то же вредительство, то же желание разрушить социалистическое хозяйство. Но если "черепашка" была состряпана малограмотными провинциальными сельскими энкаведистами, то тут участвовали уже лучшие силы центрального органа НКВД. И картина "преступлений" против рабочего класса всего мира была развернута во всю ширину. Это театральное зрелище должно было объяснить всем трудящимся причины "неполадок" социалистического строительства, т.е. все тяготы населения при советской власти должны были быть переложены с правителей на обвиняемых и на Запад.

В составлении обвинительного материала принимали, конечно, участие профессора и инженеры, состоящие на службе в НКВД, так как требовались для подтасовки фактов знания инженерного искусства, тем более что развертывалась картина вредительства в грандиозных всесоюзных масштабах. Одним из главных консультантов по фабрикации обвинения был сам обвиняемый инженер Рамзин, директор теплотехнического научно-исследовательского института. На первом же заседании суда он в красиво сложенной речи заявил, что готов отдать все силы на служение социалистическому отечеству, и в дальнейшем всячески способствовал суду в разъяснении всей сущности "вредительства" и "связи с заграницей".

Остальные обвиняемые, частью под физическим давлением, частью под психическим, частью при помощи медицины, "чистосердечно признались". Только один из них не признал себя виновным, отрицал какую бы то ни было организацию, вредительство и диверсионные замыслы. Он твердо парировал все удары суда и Вышинского . Но и его сломили. После одного из перерывов он первый попросил слова и заявил, что безоговорочно признает себя во всем виновным. Больше он ничего не сказал до самого конца процесса.

По всем фабрикам, заводам, деревням были проведены митинги в связи с этим процессом. В резолюциях "народ" требовал для вредителей смертной казни. И суд вынес смертный приговор. Осужденные подали ходатайство о помиловании. ВЦИК помиловал их ввиду раскаяния обвиняемых и возможности использовать их как крупных специалистов.
 
И по всем фабрикам, заводам и деревням снова прокатились митинги, теперь уже с резолюциями другого содержания: "Правильно! Помиловать, использовать на работе!"

Огромные налоги, бесконечные принудительные займы, нищенская оплата труда, вечные лишения, нищета и голод - все это население должно было терпеть в ожидании расцвета жизни в результате сталинских пятилеток. Между тем этого результата не наступило. Нужен был какой-то обман во всесоюзном масштабе. Поэтому и был поставлен процесс Промпартии, следственное производство которого составляло более 400 томов. Был пущен в ход весь государственный пропагандный аппарат, чтоб разъяснить населению грандиозность и великолепие пятилеток, ведущих к благоденственному и мирному житию страны. Заработало все: газеты, журналы, радио, митинги...
 
В деревню также была пущена упрощенная агитация: "Мы еще не видели, - говорила на базаре активистка, - что такое советская власть. Это разные генералы да инженеры-вредители позасели за столами и пакостили. Теперь будет иначе!" Это была та же самая "черепашка". Крестьяне, безусловно, в это не верили.

Эту же "черепашку" разыграли в 1953 году в отношении Берии и компании: опять связь с заграницей, срыв колхозной системы, создание продовольственных трудностей, саботаж мероприятий партии и правительства по общему улучшению благосостояния советского народа. Опять митинги, опять резолюции: "Смерть вредителям!". И та же присказка: теперь, при Маленкове-Хрущеве, будет иначе, они обещали поднять сельское хозяйство, создать "крутой подъем", увеличить производство пищевой и легкой промышленности, намечены реальные мероприятия в ближайшем же будущем для полного материального обеспечения населения и т.д.

Эти периодические партийные склоки тоже подводятся под статьи Уголовного кодекса и не под одну, а под несколько, чтоб крепче было. Под Берию подведено было четыре статьи Уголовного кодекса: 58-1(6), 58-8, 58-13, 58-11 и, кроме того, добавлена еще пятая статья: декрет от 01 декабря 1934 года, лишающий обвиняемого права на обжалование.

Ликвидация крупных энкаведистов вошла прочно в практику советского государственного управления
 
После Ягоды был ликвидирован нарком НКВД Ежов, имя которого незадолго до этого на всех митингах, собраниях и заседаниях произносилось не иначе, как с добавлением титулов "верный друг и соратник тов. Сталина , железный нарком тов. Ежов...". Вдруг, в один прекрасный день, все портреты его на всех фабриках, в колхозах, в учреждениях, в школах и прочих местах были мгновенно сняты. Он исчез без какого-либо судебного процесса и без шумных митингов. В народе его обвиняли в жесточайшем предвыборном терроре, когда в СССР впервые были введены всеобщие прямые, равные и тайные выборы в верховные органы государственного управления, но этот "перегиб" был, конечно, продиктован партией и правительством и "лично тов. Сталиным ", и только он дал полную победу на выборах "блоку коммунистов и беспартийных" на 99,9%. И наконец, предвоенный триумф: дело Тухачевского, когда были расстреляны тысячи советских офицеров.

Смерть Сталина , естественная или насильственная, арест, а затем и ликвидация семи крупнейших энкаведистов, обещания вслед за этим со стороны правительства подъема сельского хозяйства и общего улучшения благосостояния народа - все это чем-то напоминало суд над Тухачевским. Дело 1953 года слушалось по декрету от 01 декабря 1934 года, то есть без участия сторон в лице защиты и прокурора. Оно и понятно: защите в таких делах просто нечего делать, так как вопрос предрешен заранее, а прокурор уже участвовал в стадии предварительного следствия, наблюдая за его производством, и, кроме того, он же утвердил обвинительное заключение.
 
В таких делах особенно рельефно выделяется роль председательствующего и носит определенно обвинительный уклон. Я думаю, что маршал Конев, председательствовавший на этом закрытом процессе, припомнил обвиняемым гибель офицеров Красной армии и свел от имени армии счеты с палачами.

Наш старый дореволюционный закон - "Уложение о наказаниях" - знал лишь одну статью со смертной казнью: карантинные преступления - нарушение карантина при холере, чуме и т.д. Эта статья была умершей. В новом "Уголовном Уложении 1903 года" было два случая: покушение на особ царствующего дома, а также способствование и содействие властям и войскам неприятельской армии. Обе эти статьи были введены в действие. Правда, в местностях, объявленных на положении чрезвычайной охраны, дела об убийстве, разбое, грабеже, нападении на часового, преступления общеопасные, типа взрыва, поджога и потопления, могли быть изъяты из общей подсудности и переданы в Военно-окружной суд, который мог применить ст. 279 22-й книги Свода Военных Постановлений, карающую смертной казнью.
 
Но при старом режиме в период с 1826 по 1906 год, согласно вышедшей в 1913 году книге Н.С.Таганцева "Смертная казнь" (СПБ, 1913), в России было присуждено к смертной казни 1,630, а казнено 1,247 человек. В это число входят участники декабрьского восстания 1825 года, цареубийцы Императора Александра Второго, революционеры 1905 и 1906 годов. И даже это вызывало резкий отпор со стороны русского общества. Ныне, когда в России казнены миллионы, никто не кричит Сталину : "Сталинский галстук"!
 
В Государственной думе бросать это в лицо Столыпину было даже безопаснее, чем сегодня в Париже

Катынские убийства расследованы. Вскоре должны быть расследованы такие же убийства в Виннице. Но об убийствах в России молчат. О смертной казни, как системе государственного управления, как о государственном институте, как об указанном массовом убийстве правительством своих подданных, о цифрах казненных, которые должны потрясти весь мир, о невинности казнимых, о бессудности органов юстиции - об этом никто не слышит. Понятие "террор" слишком отвлеченно и не дает правильного представления о зверствах коммунистов.

Смертная казнь, однако, приняла размеры, угрожающие социалистическому строительству. Дело в том, что в послевоенный период требовались миллионы рабочих рук для восстановления разрушений и опустошений, а также для подготовки к возможной будущей войне с капиталистическими странами. Поэтому, после двух лет судебного безумствования в послевоенный период, 26 мая 1947 года в ознаменование победы над немцами был издан декрет об отмене смертной казни в мирное время и замене ее сроком в 25 лет.
 
А поскольку 25-летних принудительных работ в советских условиях перенести почти никто не может, такое "смягчение" было равносильно введению квалифицированной смертной казни, то есть казни с истязаниями и мучениями. Зачем убивать человека, когда с него можно содрать шкуру, а там он пусть и околеет. Только по этим соображениям и была заменена смертная казнь каторгой. К тому же в дальнейшем оказалось, что отменена она только "временно", так как 12 января 1950 года был издан декрет о восстановлении в СССР смертной казни.

Характерны мотивы восстановления этого жесточайшего наказания. Делалось это, якобы, не по инициативе правительства, а по требованию народа. (Точно так же, конечно, сам народ просил ежегодно о самоограблении, то есть о выпуске займа в миллиарды рублей, а деревня просила кроме того еще о "самообложении" на местные нужды, превышающем государственный налог; и правительство лишь уступало всем этим просьбам) Так оно было и в данном случае.
 
Декрет о восстановлении смертной казни гласит: "Ввиду поступающих от национальных республик, профсоюзов, крестьянских организаций, а также от культурных деятелей заявлений... Президиум Верховного Совета постановил: разрешить применение смертной казни к предателям родины, шпионам и вредителям".

* * *

Перехожу к следующим видам "мер социальной защиты", как они были изложены в первоначальной редакции Уголовного кодекса в издании 1922 года. Это, во-первых, лишение свободы от одного года до 10 лет. Затем принудительные работы без содержания под стражей от одного дня до 6 месяцев. Далее замечание, выговор, предостережение. В качестве дополнительных мер могут быть применены запрещение заниматься определенной профессией и лишение избирательских прав после отбытия наказания сроком до 15 лет. Таким образом, можно получить 10 лет основного и 15 лет дополнительного наказания. И наконец, в качестве дополнительной меры - конфискация имущества, каковая всегда сопутствует расстрелу, как указано в законе.

Я не буду подробно останавливаться на жизни заключенных. Но жестокость, поругание человеческой личности, страдания, голод, тяжкий труд, превышающий человеческие силы, пытки, истязания, беззакония, обкрадывание и произвол администрации над этими, обреченными на гибель людьми - превосходит все нам известное. Кодекс законов о труде на них не распространяется, и время работы их не ограничено никакими часами. Вот они работают, доставленные на баржах, поездах, пешим строем, изнуренные месячными переходами и переездами, в нечеловеческих условиях, изнемогая от голода, болезней и лишений где-нибудь в непроходимых сибирских болотах и лесах, заедаемые миллионами комаров, а зимой в жалкой одежде по пояс в снегу. Они работают и добывают золото в Якутии. Или глауберову соль на восточном берегу Каспийского моря при жгучем ослепительном солнце, без питьевой воды.

А вот казаки, вероломно выданные в Австрии в гор. Лиенце, - они за Полярным кругом в вечной мерзлоте на тяжких подземных работах, оборванные, голодные, цинготные, закованные в железные цепи, молча роют под землей каменный уголь. Пленные немцы, вернувшиеся затем из Сибири в Баварию, рассказывали нам, когда мы были там в лагерях для "Ди-Пи" (перемещенных лиц), что их видели где-то в районе Омска, в лохмотьях, истощенных, закованных в железные цепи, в товарных вагонах.

Вспоминаю, что за Ваганьковским кладбищем в Москве были казармы 1-го Донского казачьего полка и казармы 1-й Гренадерской артиллерийской бригады, где мы с историком Сергеем Петровичем Мельгуновым отбывали воинскую повинность. Ныне эти казармы, отделенные друг от друга большим полем, разрослись в тюремный город. Это - транзитная тюрьма.

Еще одной "мерой социальной защиты" является объявление вне закона. Эта мера была введена декретом от 21 ноября 1921 г., кажется, еще и как способ борьбы с невозвращенцами. Наказание по этому декрету: расстрел через 24 часа после установления личности и конфискация имущества. Члены семьи виновного по постановлению НКВД лишаются политических прав, имущество их также конфисковывается, и они ссылаются в отдаленные местности СССР, в концлагеря, сроком от 5 до 10 лет, в порядке ст. 58-1в Уголовного кодекса, причем не требуется доказательств того, что родственники знали об умысле невозвращенца. В этой части декрета нет презумпции, т.е. предположения наперед, что родственники знали или должны были знать о намерениях бежавшего. Наказание направлено против самого обвиняемого путем нанесения тяжких ударов близким и дорогим для него людям. Таким образом, следует двойное наказание: расстрел виновника и гибель семьи. Кроме того, в этой части закона по существу применено и заложничество, неизвестное ни одному законодательству цивилизованных стран.

Так как приговор выносится по этим делам заочно военной коллегией Верховного суда СССР, для приведения его в исполнение в части, касающейся самого осужденного, нужно лишь установление его личности после поимки. Человек, оказавшийся вне закона, может быть убит любым лицом, если он окажется на территории СССР, или же агентами НКВД - за границей. Декрет этот распространяется на всех советских должностных лиц, отказавшихся вернуться. Под него подпадают и все военнопленные, оставшиеся на Западе, а также гражданские лица, ушедшие за границу при отступлении немцев из СССР, т.е. все "Ди-Пи". Рассматривается это деяние как измена Родине.

Поскольку советские агенты проникали в канцелярии лагерей для перемещенных лиц и получали доступ к спискам, то многие "Ди-Пи" имеют вымышленные фамилии, имена, годы рождения, а также вымышленные подданства и места рождения. Принося неоднократно присягу, хотя и на непонятном для них английском языке, они понимали, что совершают клятвопреступление, но это было неизбежной самозащитой гибнущих невинных людей перед призраком надвигающейся смерти, называемой на дипломатическом языке "репатриацией".
 
Может быть, многим из них был уже вынесен заочный приговор военной коллегией Верховного суда, но советские агенты, кроме того, имея списки, занимались не только расшифровкой псевдонимов, но и розыском членов семей Ди-Пи, имевших несчастие остаться в СССР.

"Меры социальной защиты" сведены в 20-й и 21-й статьях УК РСФСР и предусматривают следующее:

1. Расстрел.
2. Объявление врагом трудящихся с лишением гражданства и обязательным изгнанием из СССР.
3. Лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях СССР.
4. Лишение свободы в общих местах заключения. Это краткосрочное пребывание в тюрьме с более легким режимом, обычно для преступников бытового характера.
5. Исправительно-трудовые работы без лишения свободы (осужденный должен являться на работу по указанию бюро принудительных работ) и "принудительные работы по месту службы" с удержанием определенной судом части из жалованья осужденного. Так, за опаздывание на работу обычно применяются судами принудительные работы по месту службы с удержанием 25% жалования в течение 6 месяцев.
6. Изгнание из пределов СССР. Это, когда-то наиболее суровое наказание, стало ныне на шестом месте. Но почему-то советские судьи никогда не пользуются этой мерой, и статью можно считать мертвой.
7. Ссылка с исправительно-трудовыми работами или без них.
8. Высылка, т.е. удаление из пределов данного района.
9. Поражение в правах. Обычно эта мера сопровождает основную, т.е. лишение свободы и лишь в связи с этим - поражение в правах.
10. Конфискация имущества. Тоже дополнительная мера.
11. Запрещение занимать определенные должности (например, хозяйственные), или заниматься промыслом.
12. Увольнение от должности.
13. Возложение судом обязанности загладить причиненный вред

Для военных предусматриваются еще и дополнительные наказания:

1. Казнь через повешение, причем, поскольку в законе не говорится, что вешать должны за шею, применялся более мучительный вид казни: подвешивание за ребро на крюке. Так были казнены генералы Власов и Краснов.
2. Содержание в дисциплинарном батальоне или отбывание наказания в штрафном батальоне. Это наказание существует лишь во время войны. Фактически оно равносильно смертной казни. Опыт минувшей войны показал, что люди штрафных батальонов используются для взрывания минных полей, как прогоняемое через них стадо, или для штурма заведомо неприступных позиций противника, не получая к тому же никакой поддержки, а подчас даже и оружия.

Ряд обычных преступлений переводится в разряд квалифицированных деяний: кража государственного, колхозного и общественного имущества карается смертью по декрету от 07 августа 1932 года.
Мелкие кражи на производстве (кража десятка гвоздей рабочим для починки каблуков или кража "обмылка" с умывальника при окончании работ девушкой-работницей на макаронной фабрике) - просто не содержат состава преступления.
 
Между тем, по декрету от 10 августа 1940 года за них как обязательное наказание вводится один год тюрьмы. Эти дела рассматриваются немедленно после обнаружения "преступления" дежурными камерами народных судов, куда обвиняемые доставляются под стражей. Обнаруживаются эти "преступления" путем обыска в проходных воротах всех выходящих с завода рабочих дежурными вахтерами.

Я привел эти два примера, так как был очевидцем разбора этих дел в народном суде города Майкопа. Обвиняемый в краже гвоздей был старик 70 лет, одетый в какие-то опорки на босу ногу и в рваный пиджак на голое тело. На судейском столе лежали "вещественные доказательства" - обмылок и десяток небольших тонких гвоздей, которыми сколачивают макаронные ящики (часть гвоздей была погнута). Не успел судья закончить эти дела, как привели еще двух "преступников" - подростков лет по 16 или 17. Они обвинялись в том, что, работая на варенье-варочном заводе, зашли в цех, где стояло готовое уже варенье, черпнули горстью из бочки малинового варенья и стали его есть. Домой они больше не вернулись, а прямо из суда были отправлены на вокзал и поехали с первым же поездом в тюрьму в Армавире, в чем были: полуголый старик, девушка в ситцевой кофточке с синим платочком на голове и двое мальчишек в штанах и рубашках без поясов.

Подача кассационной жалобы по таким делам бессмысленна
 
Из этих дел видно, до какой нищеты дошло советское государство и до какого нравственного падения дошел советский суд. Самовольный уход с работы или переход на другую работу, а также опоздание на работу прежде не карались вовсе, однако по декрету, вышедшему 26 июня 1940 года, самовольное оставление работы или переход на другую работу карается тюремным заключением на срок от двух до четырех лет, а опоздание - принудительными работами до 6 месяцев. В военное время оставление работы карается концлагерями от 5 до 8 лет.

Эта дата - 26 июня 1940 года - хорошо сохранилась в моей памяти, так как немцы прилетали бомбить наш город ежедневно в 7 часов утра. Однажды они прилетели в 8 часов и вместе с бомбами бросали листовки: "Просим не судить нас по Указу Верховного Совета от 26 июня 1940 г. за опоздание на работу, так как мы были заняты на другом участке фронта".

Знаменателен также и 1947 год, когда вышло два указа Президиума Верховного Совета, оба помеченные одним и тем же числом, 4 июня 1947 г.: "Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества" и "Об усилении охраны личной собственности граждан" (Уголовный кодекс РСФСР. Официальный текст с изменениями на 01 июля 1950 г. и с приложением постатейно систематизированных материалов. Государственное издательство юридической литературы, Москва, 1950, стр. 142-145).
 
По первому декрету предусматривалась мера социальной защиты - концлагеря - сроком от 5 до 25 лет, по второму - от 5 до 20 лет
 
Наказания эти должны были назначаться судами независимо от характера и тяжести совершенного преступления. Между тем, по смыслу статьи 162 Уголовного кодекса о краже, действующей до издания этих указов, за хищение государственного или общественного имущества полагалось максимум 10 лет лишения свободы, а кража у частных лиц могла наказываться принудительными работами без содержания под стражей сроком не выше трех месяцев, если кража была совершена впервые и из-за тяжелых жизненных обстоятельств.

Хотя статья 162 Уголовного кодекса со всеми ее пунктами не отменена и хотя не отменен декрет о мелких кражах на производстве - наоборот, он вошел в ст. 162 как пункт "е" (там же, стр. 106-107) - эта статья ныне не применяется; и суды обязаны пользоваться только указами Президиума Верховного Совета от 4 июня 1947 г. Таким образом, за кражу десятка гвоздей давалось минимум пять лет концлагерей.

К мерам усиления судебных репрессий надо отнести также учреждение специальных судов: спецколлегий и военных трибуналов всех видов и наименований. Первоначально военные трибуналы ведали лишь делами военнослужащих. В дальнейшем им были подсудны дела и гражданских лиц по обвинению в контрреволюции, шпионаже и т.п.
 
Для спецсудов были введены и специальные законы, ограничивающие процессуальные права и судебные гарантии для обвиняемого, вводилась практика слушания дел при закрытых дверях, проходя мимо которых можно было слышать душераздирающие крики.
 
Наконец, в рамках усиления репрессий были расширены права народных судей, получивших полномочия слушать дела от имени краевого суда и приговаривать к расстрелу
Оглавление
 
www.pseudology.org