Учитывая интерес Маслоу ко всем аспектам человеческого поведения и его собственный опыт как отца, вполне естественно, что он может много сказать о развитии ребенка. Вследствие важных отличий предлагаемого им объяснения человеческой природы от двух других основных психологических теорий, работа Маслоу побуждает к новому пониманию этого развития.

Все три теории признают существенное значение первых лет жизни в становлении характера. В дополнение к этому, все больше психологов и психиатров, независимо от их теоретических позиций, признают важность любви и уважения во взаимоотношениях родителей и детей. Маслоу говорит, что, если родители относятся к ребенку с любовью и уважением, они могут допустить массу ошибок и тем не менее добиться успеха.

Рекомендуемый Маслоу тип воспитания ребенка лучше всего охарактеризовать как "свободу с ограничениями". Маслоу признает опасности, которыми чреваты вседозволенность и всепрощение, и в то же время указывает на вред, наносимый диктующим, авторитарным родителем, который подавляет, чрезмерно контролирует или чрезмерно опекает ребенка, так что тот становится неспособен развивать свою личность. Чтобы добиться успеха, надо знать, когда говорить "да", а когда — "нет".

Как указывает Маслоу, есть все больше свидетельств тому, что даже младенцы, если они здоровы, обладают определенной "внутренней мудростью", благодаря которой правильно выбирают подходящую еду, знают, сколько им надо спать, когда их пора отнимать от груди или начать обучать правилам отправления естественных надобностей.

Мы научаемся, говорит он, "предоставлять младенцу выбор: мы даем ему решать. Мы предлагаем ему и жидкую, и твердую пищу. Если для него привлекательна твердая, то он сам отказывается от груди. Таким же образом мы научились позволять ребенку указывать нам, когда он нуждается в любви, или в защите, или в уважении, или в контроле, — в любом случае создавая позволяющую, принимающую, удовлетворяющую атмосферу".

Это не означает, объясняет Маслоу, что надо все разрешать при всех условиях и всем детям. Описанный подход годится для здоровых детей и может не сработать в отношении тех, у кого уже возникли проблемы с их характером, Фрейдистская теория исходит из того, что любой ребенок сопротивляется изменению и росту и потому нуждается в непрерывном "выталкивании" из комфортного состояния в новое, пугающее его. Маслоу решительно отвергает это представление.

Точнее, оно справедливо в отношении некоторых неуверенных, испытывающих страхи детей, но не в отношении здоровых. "Наблюдения над детьми, — говорит Маслоу, — все яснее свидетельствуют о том, что здоровые дети радуются росту и продвижению вперед, овладению новыми умениями, способностями и возможностями."

Идея предоставления растущему ребенку большей свободы должна быть уравновешена требованием научить его дисциплине и уважению к другим — системе ценностей вообще.

В статье, опубликованной в 1960 г. в "Харперс мэгэзин" ("Harper's Magazine"), Маслоу сравнивает развитие и поведение детей в Соединенных Штатах и в Мексике. В Мексике, отмечает он, подростки менее склонны к правонарушениям, разрушительному поведению, вандализму, а нападения подростковых банд на взрослых практически неизвестны.

Обычные объяснения американских социологов (бихевиористов) вряд ли подходят: мексиканские дети многого лишены, иногда даже голодают. Маслоу обращает внимание на то, что в мексиканской культуре больше согласия в отношении ценностей, того, что хорошо, а что плохо. Меньше путаницы в головах у взрослых — меньше ее и у детей.

Отец — лидер в доме, он без колебаний устанавливает правила поведения, его поддерживает жена, и ребенок должен им следовать. В отличие от этого, отмечает Маслоу, американский родитель проявляет неуверенность, испытывает чувство вины, страдает от внутренних конфликтов. Прежние традиции ушли, а новые еще недоступны ему.

Для мексиканской культуры характерно, что взрослый мужчина имеет определенное представление о правильном и неправильном поведении и реализует это представление в своей семье. Что же касается американских отцов, то они в последние годы во многих случаях уклоняются от того, чтобы структурировать мир для ребенка. Это способствует тому, что ребенок становится неуверенным, тревожным, а то и проявляет враждебность.

Он начинает испытывать обиду и презрение в отношении родителей, в особенности отца, не способного удовлетворить его потребность в порядке и ценностях. В таких обстоятельствах дети обращаются к другим источникам: это могут быть другие дети, обычно старшие. Ребенок нуждается в свободе, чтобы расти, учиться, открывать себя, развивать свои умения.

Но он нуждается также в надежности установленных правил и пределов, в возможности учиться, контролировать себя, преодолевать фрустрацию, овладевать самодисциплиной. Как пишет Маслоу: "Только ответственному, обладающему самодисциплиной человеку мы можем сказать: делай то, что хочешь, и это, вероятно, будет правильно".

Ребенок нуждается в том, чтобы научиться правильному способу удовлетворения своих базовых потребностей: он должен понять, что и другим людям надо позволить удовлетворять их потребности.

В основе правильного воспитательного процесса должна лежать забота о росте и развитии ребенка, а не о том, чтобы ограничить и подчинить его ради удобства взрослых. Мы, говорит Маслоу, должны больше узнать о том, как научить детей силе духа, самоуважению, справедливому негодованию, способности сопротивляться угнетению и эксплуатации, пропаганде и лжи.

Воспитание и образование, формальное и неформальное, играют важную роль в развитии характера. Нам надо знать больше о том, как лучше делать это: и в классе — с помощью книг, лекций, проповедей и посредством любви, уважения и правильного обращения. Особенно важны первые два года жизни. Ребенок, ощущающий себя сильным и уверенным в эти ранние годы, проявляет тенденцию к тому, чтобы сохранить эту силу и уверенность перед лицом последующих испытаний.

Обычный испытывающий лишения ребенок, пишет Маслоу, "продолжает добиваться восхищения собой, безопасности, самостоятельности, любви и т.п. тем детским способом, какой он может изобрести. Обычная реакция на это умудренного жизнью взрослого состоит в том, чтобы сказать "О, он опять показывает себя" или "Он только пытается привлечь к себе внимание" и на этом основании изгнать его из общества взрослых.

Таким образом, поставленный диагноз обычно влечет за собой решение не давать ребенку то, к чему он стремится, не замечать, не восхищаться, не аплодировать. Если бы, однако, в стремлении ребенка к тому, чтобы его принимали, любили, чтобы им восхищались, мы начали видеть столь же законные требования, как в жалобах на голод, жажду, холод или боль, мы бы автоматически стали теми, кто удовлетворяет имеющиеся у детей потребности, а не фрустрирует их.

Такой режим сделал бы более радостной жизнь и детей и родителей". Рекомендуемый подход, однако, коренным образом отличается от того, что Маслоу называет "нынешней волной сосредоточения на ребенке", когда тому предоставляют все, чего бы и когда бы он ни захотел, и боятся расстроить его, сказав "нет", даже если именно таков правильный ответ. В США, отмечает Маслоу "отец боится не только жены, но и детей (и потому часто боится наказывать их, отказывать им, расстраивать их)".

Родители должны избегать чрезмерной опеки над детьми и не потакать им в такой мере, чтобы каждая потребность ребенка удовлетворялась без каких-либо усилий с его стороны. У такого ребенка не развиваются сила духа и уверенность в себе. В результате может сформироваться человек, склонный использовать других людей, а не уважать их. Такое попустительство свидетельствует о недостаточном уважении к ребенку и заключенному в нем потенциалу развития. В этих условиях у ребенка может развиться установка на собственную неполноценность.

Чрезмерно опекаемый, неуверенный ребенок чересчур держится за мать, олицетворяющую для него безопасность и защиту: это мешает ему исследовать, рисковать, научаться, развиваться. [...] Хороший родитель обладает некоторыми характеристиками хорошего лидера, в том числе достаточной силой личности, чтобы, как пишет Маслоу, "получать удовольствие от роста и самоактуализации других людей.

Если бы понадобилось очень коротко сформулировать требования к хорошему отцу, я бы указал примерно то же, что присутствует в определении хорошего руководителя". Отец должен быть честным и открытым с женой и всей семьей; однако бывают случаи, когда ему следует держать при себе свои трудности, сомнения, страхи и тревоги, не открывая семье проявления своей слабости.

Самоактуализирующемуся человеку не всегда легко быть хорошим родителем: сама его компетентность может обескураживать детей. [...] Маслоу считает неадекватным, когда настаивают на том, что дети будут хорошо вести себя, чтобы заслужить любовь своих родителей. Столь же верно, что дети будут вести себя хорошо, потому что они любят своих родителей. В то же время, если речь не идет о попустительстве, то любви к ребенку вряд ли может быть слишком много. [...]

Маслоу отвергает тенденцию Фрейдистской психологии изображать маленького ребенка эгоистичным, деструктивным, агрессивным и несклонным к сотрудничеству. Нормальные дети, считает Маслоу, могут быть враждебны, деструктивны и эгоистичны, но они могут быть также великодушны, альтруистичны и готовы к сотрудничеству. Какие качества перевесят, зависит от климата, в котором растут дети.

Если они испытывают неуверенность, если им что-то угрожает, если их базовые потребности не удовлетворяются, то отрицательные аспекты будут преобладать. Если же их любят и уважают, то деструктивное и агрессивное поведение будет свойственно им в гораздо меньшей степени. Вместе с тем при определенных условиях в отказе подчиниться выражается скорее здоровая тенденция. Противоправное поведение, пишет Маслоу, "может представлять собой психиатрически и биологически оправданное восстание против эксплуатации и несправедливости".

Здоровый ребенок обладает большой любознательностью: ее недостаток является признаком патологии. "По-видимому, — отмечает Маслоу, — существует общее согласие (среди подготовленных наблюдателей, так же как и среди родителей) по поводу того, что ребенок обнаруживает исследовательское поведение в очень раннем возрасте и что это поведение лучше всего объяснить неким врожденным влечением..."

Психологическая теория, обозначаемая как Третья сила, призывает к новому типу воспитания и образования. Предполагается, что будет уделяться больше внимания развитию потенциала индивида, в особенности его потенциала человечности, пониманию себя и других и отношению к ним, удовлетворению базовых человеческих потребностей и росту в направлении самоактуализации. Такое образование должно, согласно Маслоу, помочь индивиду "стать настолько хорошим, насколько он только способен".

Наши нынешние учреждения и методы весьма далеки от той картины, которую рисует Маслоу. В процессе образования следует одновременно заботиться о развитии самодисциплины, непосредственности и творчества. Учащиеся должны научиться тому, что такие высокие слова, как патриотизм, демократия, социальный прогресс, предполагают ежедневную, ежечасную работу как средство достижения желанной цели.

Есть необходимость, говорит Маслоу, "научить индивида воспринимать реальность свежо и непосредственно". Между тем, даже аспиранты не обладают достаточными возможностями для непосредственного наблюдения: их подготовка все более сводится к изучению "того, что делают другие, вместо самого делания". Однако, подчеркивает Маслоу, "ничто не может заменить опыт".

Слишком часто образовательный процесс подавляет интуицию и творчество, вместо того чтобы развивать их — впрочем, некоторые учащиеся улучшают эти качества благодаря приобретаемому образованию. Некоторые доктора философии, говорит Маслоу, — не более чем "патентованные дураки".

Процесс образования должен в меньшей степени сосредоточиваться на средствах и в большей — на результатах: развитии понимания, способности к рассуждению, хорошего вкуса, знания того, как жить. Университеты уделяют больше внимания курсам, где объясняется, как учить, чем реальному опыту обучения: слишком много занимаются теорией, слишком мало — практикой.

"Является ли классная комната, — спрашивает Маслоу, — единственным или лучшим местом, где можно получить образование? Все ли знание выразимо в словах? Может ли все оно быть вложено в книги? В курсы и лекции? Всегда ли можно измерить его с помощью тестов? Уступает ли любая мать любому детскому психологу? Находится ли в ведении священников весь религиозный опыт?"

Обучение, осуществляемое в классе, должно быть связано с жизнью. Учащийся должен научиться росту, научиться различать хорошее и плохое, желательное и нежелательное, то, что следует и что не следует выбирать. Приобретение мудрости, зрелости, вкуса и характера требует опыта проб и ошибок, успехов и неудач, разочарований, боли, вступления в брак, рождения детей и т.п. Все это важные части опыта, обеспечивающего научение.

Теория, отделенная от опыта и практики, может быть очень опасна. С другой стороны, практик, не понимающий теории, также неполноценен. К тому же, этих двух аспектов знания оказывается недостаточно без третьего аспекта — знания и понимания себя, способности к тонкому субъективному восприятию. Все эти аспекты знания необходимы для здорового роста. "Сократ учил, — пишет Маслоу, — что злое поведение проистекает в конечном счете из невежества. Я предполагаю, что хорошее поведение требует, в качестве предпосылки, хорошего знания и является, вероятно, его необходимым следствием."

Пользу психоанализа Маслоу ощутил на самом себе. До женитьбы он страдал от подавленных чувств — психоанализ помог ему справиться с этими трудностями, достичь понимания окружающей жизни и самого себя, стать менее ребячливым и более зрелым. Вместе с тем, он убедился в том, что психоанализ сам по себе не творит чудес: самоанализ иногда достигает большего.

Психология постоянно сталкивается с проблемой сопротивления правде. Нередко человек отчаянно стремится избежать правды, которая кажется несущей угрозу для его Я. Мужество и цельность — это важные характеристики индивида, стремящегося к психологическому росту. "Людьми с пустым опытом" называет Маслоу людей, не способных воспринимать свои собственные внутренние сигналы. Человек с богатым опытом обладает большими знаниями о себе. Именно эту характеристику следует формировать и развивать. Ибо, как говорит Маслоу, "если по отношению к чему-либо мы слепы и глухи внутри себя, то по отношению к этому мы слепы и глухи и во внешнем мире, идет ли речь об игривости, поэтическом чувстве, эстетической восприимчивости, первичном творчестве или чем-либо еще в таком роде". Если весь образовательный процесс протекает правильно, учащийся открывает для себя все больше правды о себе, о других людях, о физическом мире и по мере этого видит все больше единства в мире и сам становится более цельным