"...товарищи, есть
у нас льготы и даже привилегии, которые
предусмотрены законом. Это должно быть".
М. С. Горбачев на Пленуме ЦК КПСС 07.02.1990
- "Известия ЦК КПСС", 1990, No 3, с. 46.
"Правила для всех одинаковые, только исключения разные".
"Литературная газета", 28 декабря 1977 г.
"Хорошо ему у пирога, Все полно приязни и приятельства:
И номенклатурные блага, И номенклатурные предательства".
А. Галич. "Поколение обреченных".
Франкфурт-на-Майне, 1974, с. 28.
Признаюсь: эту главу я решил написать под тлетворным влиянием Запада.
Пока я был в Советском Союзе, мне казалось естественным, что правящий класс, как
это всегда было в истории, является одновременно и привилегированным классом.
Только на Западе я понял, что существует вопрос о мере классовых привилегий.
Как и в социалистических странах, мне довелось на Западе соприкоснуться с людьми
различного общественного положения. Были в числе их и те, кто стоит наверху
социальной лестницы. В результате во мне зародилось неожиданное ощущение:
насколько же меньше привилегий имеет правящая верхушка на Западе, чем в странах
реального социализма!
На Западе я впервые увидел, что министры живут, как и все люди, на свой оклад.
Оклад высокий, но отнюдь не чрезмерный. Чтобы построить себе дачу, им приходится
долго откладывать деньги и кое в чем себе отказывать; у них зачастую нет
никакого персонала, их жены сами готовят и убирают в квартире. Все это немыслимо
в семье министра страны реального социализма.
Один из западных министров, являющийся одновременно заместителем председателя
правящей партии, возвращаясь с банкета, задел своим автомобилем стоявшую машину
соседа. Полиция отобрала у министра водительские права, а суд обязал его
выплатить большую денежную компенсацию. В Советском Союзе было бы иначе: милиция
провела бы проверку, на трудовые ли доходы купил себе сосед машину, которую он
столь нагло поставил там, где проезжал министр.
Я увидел, что дом главы правительства одного из европейских государств был
нисколько не богаче, чем многие другие дома столицы, не кишел персоналом
политической полиции и семья жила нормальной жизнью.
Я увидел, что бывший президент одной из влиятельнейших стран Запада поселился,
покинув президентский дворец, снова в своем старом доме, в котором он жил,
будучи обычным адвокатом. Простые люди отдавали своему бывшему президенту
трогательную дань уважения, но он не был сделан пожизненным бонзой, роскошно
живущим за счет этих людей.
Я увидел, что президент крупной и богатой западноевропейской страны летает со
своими сотрудниками в обыкновенном самолете, а не в оборудованном кабинетами и
гостиными летающем особняке.
Все это для меня было ново и неожиданно. И я решил написать эту главу.
1. КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ ХОРОШО
Каждый советский школьник изучает на уроках русской литературы поэму
революционного демократа XIX века Н.А.Некрасова "Кому на Руси жить хорошо". В
поэме семь мужиков отправляются отыскивать того, "кому живется весело, вольготно
на Руси". Выясняется, что так живется лишь молодому Грише Добросклонову, борцу
за революцию. Правда, лично ему "судьба готовила... чахотку и Сибирь". Но
школьник, сначала недоумевающий, почему же так счастлив Гриша, вскоре смекает,
что Гришине дело не пропало, из искры разгорелось пламя и в итоге можно, наконец,
четко ответить на вопрос, кому на Руси жить хорошо: номенклатуре.
Советский школьник проявляет такую точную осведомленность, ибо скрыть этот факт
от населения СССР и любой другой соцстраны не удается. Пусть в Советском Союзе
не сообщалось о подаренных Л.И.Брежневу в разных странах автомобилях — советские
граждане и так видят черные "ЗИЛы" и "Чайки" с восседающим и них номенклатурным
начальством. Пусть ни словом не обмолвились советские средства информации о
валютных магазинах или о спецсекции ГУМа — бегающие в поисках товаров советские
покупатели уже не раз наталкивались на мрачных вышибал, настоятельно
предлагающих им "пройти" от дверей таинственных торговых точек. И вообще слухом
земля полнится, так что скрыть свое благоденствие номенклатура не может. Она в
состоянии лишь замаскировать подлинные его масштабы и интересующие докучливых
сограждан подробности, а также выдвинуть довольно противоречивое теоретическое
обоснование этого благоденствия.
Какое?
Процитируем: "В Советском Союзе пока еще сохраняется существенное различие в
заработной плате отдельных категорий работников государственного аппарата. Более
высока оплата труда руководителей, облеченных широкими полномочиями и в то же
время несущих большую ответственность за порученное им дело и обладающих, как
правило, высокими деловыми и политическими качествами. Удельный вес этой
категории в общем количестве работников государственного аппарата ничтожен"[1].
Оценка ситуации в приведенной цитате вполне реалистична. Во-первых, различие в
зарплате номенклатуры и обычных трудящихся существенное; во-вторых, номенклатура
облечена широкими полномочиями по отношению к трудящимся, то есть распоряжается
ими по своему усмотрению; в-третьих, номенклатурщики отличаются от трудящихся
своими высокими "политическими качествами", по которым и подобраны; наконец,
номенклатура — тонкий верхушечный слой, удельный вес которого в массе трудящихся
ничтожен. Лишь одно не решились авторы ни в какой форме произнести: что все это
относится не только к государственному, но прежде всего к партийному аппарату.
Каково же теоретическое обоснование необходимости такой ситуации при социализме?
В статье "Мера труда и мера потребления" газета "Правда" лаконично констатирует:
"Труд не стал еще первой жизненной потребностью всех советских людей. Все это
определяет необходимость стимулирования труда"[2]. Логика требовала бы сказать,
что необходимо материальное стимулирование не труда вообще, а труда только тех,
для кого он не стал еще первой жизненной потребностью. Ведь для кого-то из
советских людей, судя по словам "Правды", он стал ею. Для кого же? Очевидно, для
наиболее сознательных строителей коммунизма, для авангарда, то есть для
номенклатуры. Следовательно, как раз ее труд и не должен материально
стимулироваться.
Это не ехидный силлогизм. Сформулированный нами вывод вполне соответствует идее
Маркса и Ленина об оплате руководящих работников не выше заработка
квалифицированного рабочего и введенному Лениным положению о партмаксимуме: член
партии не мог получать зарплату выше определенного уровня. Высокую же зарплату
полагалось, по мысли Ленина, платить — да и то лишь "известное время"[3] —
буржуазным специалистам, которые по своей продажной натуре готовы были за
большие деньги помогать строительству ненавистного им коммунизма.
Почему же вдруг авангард рабочего класса, осуществляя сокровенную мечту
трудящихся -- строительство коммунистического общества, требует за это не меньше,
а значительно больше, чем продажные буржуазные спецы? Ответа "Правда" не дает. А
между тем не только сталинский или брежневский периоды, но и горбачевская "перестройка"
ознаменовались резким повышением зарплаты номенклатурным работникам партаппарата.
И объяснили это именно тем, что иначе-де квалифицированные и энергичные люди в
аппарат не пойдут.
Тут на помощь запутавшейся в логическом противоречии партийной теоретической
мысли спешит изящная словесность. Она старается без лишних теоретизирований
внушить рядовому советскому человеку, что начальственный труд — не чета его хотя
и нужной, но скромной работенке, да и вообще негоже ему сравнивать себя с
номенклатурным руководством.
Сергей Михалков сочинил басню "Трудный хлеб", где в меру сил своей музы воспел
эти номенклатурные идеи. Рядовой советский гражданин выведен в басне-аллегории
как ломовой коняга, который "привозил овес, а вывозил навоз". Номенклатурщики
льстиво изображены холеными скаковыми лошадками, "рысаками и чистокровками",
которым, как скромно замечает поэт, "то, что положено по штату, то дано".
Несознательный коняга им завидовал, но, оказывается, по ошибке: он не видел, как
тяжело им приходится во время скачек. В заключение баснописец-моралист с
укоризной пишет:
Так гражданин иной судить-рядить берется
О тех, кто на виду и как кому живется [4].
Не надо советскому гражданину рассуждать на такие темы! Его дело — привозить
овес для номенклатурных лошадок и вывозить их навоз.
Генеральные секретари ЦК сменяются, а установка о том, что рядовой советский
гражданин – не чета номенклатурщику, остается. Уже при Горбачеве, после всех
слов об "обновлении" и "социальной справедливости", тот же Сергей Михалков
опубликовал новую многозначительную басню "Заяц на приеме". Она была написана
как продолжение известной михалковской басни "Заяц во хмелю". В той басне
сталинских времен захмелевший в гостях у Ежа Заяц хвастливо орал по дороге домой:
"Да что мне Лев!.. Да я семь шкур с него спущу и голым в Африку пущу!" Тут
подоспел Лев, и Заяц спасся только заверениями, будто он пил за Льва и за его
семейство. Басня горбачевских времен звучит так:
ЗАЯЦ НА ПРИЕМЕ
— Зачем пожаловал?-
спросил у Зайца Лев.
Тот перед ним сидел, ничуть не оробев,
И вдруг сказал: — Припоминаю, Лева,
Как встретил ты меня в ночном лесу,
хмельного,
Я у Ежа тогда на дне рожденья был.
Как видно, ты меня забыл!
А ведь у нас с тобой давнишнее знакомство!
Ну, как, старик, живешь?
Здорово ли потомство?
— Пошел ты вон! —
промолвил царь зверей.
И Заяц вылетел в одну из двух дверей.
---------------------
...На кузовах машин,
везущих груз на станцию,
Я прочитал на днях совет
держать дистанцию [5].
Смысл для советского человека ясен: хоть Сталина давно нет и произносятся всякие
либеральные словеса, всерьез их принимать не надо, а следует почтительно держать
дистанцию от номенклатурных львов.
Бряцанию номенклатурной лиры подпевает стройный хор партийных идеологов,
твердящий, что уравниловка — подход мелкобуржуазный, а не коммунистический,
основной принцип социализма — "от каждого по способностям, каждому - по труду",
и даже Маркс писал, что труд бывает простой, а бывает сложный. Что именно Маркс
писал об оплате труда, идеологи в этой связи не упоминают.
После прихода к власти Горбачева нападки на мнимую "уравниловку" усилились. В
теоретическом и политическом органе ЦК КПСС "Коммунист" раздался призыв к "использованию
органами управления отвечающих природе социализма форм социального неравенства"
и было провозглашено:
"На первой фазе коммунизма обществу внутренне присущи определенные формы
социального неравенства, вытекающие из принципа оплаты по труду, и они
неотделимы от понятия и чувства социальной справедливости, ...вполне справедливо
совершенствование этой системы, приведение ее во все более полное соответствие с
социалистическим принципом распределения. Верно, что при этом иные меры по
совершенствованию распределительных отношений приводят в определенных масштабах
к возрастанию неравенства в соответствии с различием в трудовом вкладе. Но
ничего противоречащего ни принципам социализма, ни теории марксизма-ленинизма в
этом нет"[6].
Про себя же номенклатура отлично сознает, что она идет против теории Маркса. Это
для нее дополнительная причина старательно, как дурную болезнь, скрывать свою
сладкую жизнь от народа.
Накануне XXVII съезда КПСС (1986 г.) расхрабрившаяся от призывов Горбачева
говорить и писать правду "Правда" поместила письмо коммуниста из Казани
Николаева. Он писал: "Рассуждая о социальной справедливости, нельзя закрывать
глаза на то, что партийные, советские, профсоюзные, хозяйственные и даже
комсомольские руководители подчас объективно углубляют социальное неравенство,
пользуясь всякого рода спецбуфетами, спецмагазинами, спецбольницами и т. п...
Руководитель имеет более высокую зарплату в деньгах. Но в остальном привилегий
быть не должно. Пусть начальник пойдет вместе со всеми в обыкновенный магазин и
на общих основаниях постоит в очереди — может быть, тогда и всем надоевшие
очереди скорее ликвидируют. Только вряд ли сами "пользователи особых благ"
откажутся от своих привилегий..."
А рабочий из Тульской области поднялся до обобщения: "Между Центральным
Комитетом и рабочим классом все еще колышется малоподвижный, инертный и вязкий "партийно-административный
слой", которому не очень-то хочется радикальных перемен. Иные только партбилеты
носят, а коммунистами уже давно перестали быть. От партии они ждут лишь
привилегий..."[7]
Эти бесхитростные слова встревожили номенклатурщиков.
Под аплодисменты делегатов XXVII партсъезда первый секретарь Волгоградского
обкома КПСС заявил: "Нельзя в погоне за сенсацией, под предлогом "откровенного
разговора" чернить кадры некоего "малоподвижного, инертного и вязкого партийно-
административного слоя". Нетрудно понять, кого имеют в виду такие авторы"[8]. И
правда, нетрудно — номенклатуру.
Второй секретарь ЦК КПСС Лигачев в речи на съезде совершил небывалое: сделал
замечание "Правде"[9].
Не удовлетворившись этим, пресс-центр съезда устроил пресс-конференцию, на
которой выступил представитель ЦК КПСС Игорь Швец. Он заявил, что вопрос о "привилегиях
в кавычках" "искусственно раздут" и интересен только для "мещан". Да, со времен
Ленина есть лечебницы и санатории для определенного круга руководящих работников,
но ведь есть они и для рабочих и служащих (о качестве этих учреждений Швец
промолчал). Никаких спецмагазинов нет, и вообще все разговоры о них основаны на
"незнании"[10].
Верно: с этим незнанием пора покончить.
В эпоху Возрождения прославились рассказчики — среди них Боккаччо — с гневным
весельем разоблачившие монахов, которые постным ханжеством прикрывали свое
пьянство, обжорство и немонашеские утехи. Номенклатура еще ждет своего Боккаччо.
Но слух о том, что на Руси хорошо жить только номенклатуре, уже сегодня
просочился сквозь стену кагебистской охраны и партийной цензуры.
Здесь можно рассказать о материальном положении номенклатуры больше, чем узнает
по слухам советский гражданин и тем более иностранец. Возьмем в качестве примера
номенклатурный чин, стоящий не наверху, но и не внизу номенклатурной лестницы —
заведующего сектором ЦК партии. Сравним его со средним советским гражданином:
статистически — там, где данные опубликованы, и практически — там, где они не
публикуются.
2. СКОЛЬКО ПОЛУЧАЕТ ЗАВСЕКТОРОМ ЦК КПСС
Начнем с зарплаты — основы основ существования советского гражданина.
Средний статистический советский рабочий и служащий получает 257 рублей в месяц.
Зарплата завсектором ЦК 700 рублей в месяц. Один из 12 месяцев в году он
проводит в отпуске (отпуск в ЦК – 30 дней + дни, затраченные на проезд к месту
отдыха и обратно, отпуск для рядового трудящегося — 12-18 рабочих дней в год).
Уходя в отпуск, завсектором получает не только двенадцатую, но одновременно и
тринадцатую зарплату — дополнительно 700 рублей якобы "на лечение". Однако ни на
лечение, ни вообще на отпуск он никаких денег не тратит. Ему дается бесплатная
месячная путевка в санаторий ЦК или Совета Министров. Путевка в тот же санаторий
предоставляется со значительной скидкой его супруге, а детки отправляются в
отличный пионерский лагерь ЦК. Значит, фактически 13-месячная зарплата
завсектором раскладывается на 11 месяцев в году. Получается 827 рублей 30 копеек
в месяц.
Это не все. Завсектором имел "кремлевку" — гордость удачливого номенклатурщика.
Это талоны на якобы "лечебное питание", но выдавались они не по болезни, а по
номенклатурной должности. На каждый день полагалось 3 талона: завтрак, обед и
ужин. Однако почти все обладатели "кремлевки" предпочитали брать полагающиеся им
продукты в виде пайка, во всяком случае за завтрак и ужин. Паек состоял из
набора самых первоклассных продуктов, которые ни в каких магазинах Москвы нельзя
достать. Паек отпускался в кремлевской столовой на улице Грановского, дом 2, а
также в Доме правительства, в закрытом распределителе по улице Серафимовича, дом
2. Американский журналист Хедрик Смит в своей книге "Русские" очень точно
нарисовал картину разъезда номенклатурных чинов и их жен, торопливо выходящих из
неказистой двери со стеклянной табличкой "Бюро пропусков". Выходят они с пухлыми
свертками в коричневой бумаге и садятся в ожидающие их лимузины[11]. Смит не
описал другую категорию: шоферов и домработниц, которые везли для своих хозяев
многоэтажные судки с кремлевским обедом. Обед столь обилен, что его вполне
хватает для целой семьи, и многие номенклатурные дамы предпочитали брать этот
отлично приготовленный обед, нежели полагаться на кулинарные способности и
честность своей кухарки. В условиях перестройки "кремлевку" переименовали в "заказ"
и закрыли кремлевскую столовую. Зато резко обогатилось и без того отличное меню
столовых в ЦК. Все остальное не изменилось.
Завсектором ЦК получал кремлевских талонов па 90 рублей в месяц. Но это не
обычные 90 рублей. Дело в том, что цены на "кремлевку" исчислены по прейскуранту
1929 года. Не ошибающиеся в таких вопросах номенклатурщики подсчитали, что
продукты завсектором выдаются примерно на 300 рублей в месяц по существующим
ценам — значит, еще 3600 рублей в год, опять раскладываемые на 11 рабочих
месяцев.
Подведем первый итог: завсектором ЦК получает фактически 1154 рубля в месяц —
почти в пять раз больше, чем среднестатистический рабочий или служащий.
А если взять не среднестатистического, а реального советского гражданина? От
среднестатистического он отличается следующим: 1) на его долю не перепадает
статистическая частичка доходов номенклатуры, 2) он не только "рабочий и
служащий", но также колхозник, солдат, учащийся и пенсионер — те категории,
которые получают значительно меньше рядового рабочего и служащего, отчего и не
включаются в статистику.
Без статистики нет возможности точно назвать цифру среднего дохода рядового
советского гражданина, но каждый в СССР знает, что она не превышает 150 рублей в
месяц. Если Госкомстат СССР считает такое утверждение неправильным, пусть
поправит. Пусть опубликует данные о доходах граждан СССР, включая учащихся и
пенсионеров, за вычетом заключенных и номенклатуры: посмотрим, окажется ли эта
сумма больше 150 рублей в месяц.
Пока же Госкомстат не поправил, будем ориентироваться на эту цифру. И выходит,
что завсектором ЦК КПСС получает в 8 раз больше, чем рядовой советский гражданин.
Уравниловки действительно нет.
Добавим, что если завсектором владеет хотя бы весьма скромно каким-либо
иностранным языком, он получает 10% надбавки к зарплате — "за знание и
использование в работе иностранного языка", даже если знание сомнительно, а
использования вообще нет.
Это еще не все. Помните из предыдущей главы понятие "фактическая заработная
плата"? Так вот фактическая заработная плата завсектором равна его номинальной
заработной плате. У обычного же советского гражданина фактическая заработная
плата значительно ниже номинальной. Определяется это, как вы помните, тем, что
завсектором покупает в спецбуфете и спецмагазине все товары, которые ему нужны,
а обычный гражданин — лишь то, что он ухитряется достать в скудной торговой сети.
Выразить такую разницу в процентах можно было бы, только имея цифровые данные о
средней степени обеспеченности рядового советского населения потребительскими
товарами. В Москве, Ленинграде, Новосибирске, в столицах союзных республик и еще
в паре городов, куда допускаются иностранные туристы, обеспеченность
потребительскими товарами заметно выше, чем по стране в целом.
Оценим фактическую разницу в зарплате завсектором ЦК и среднего трудящегося как
10:1. Ошибка здесь, возможно, есть, но только в сторону занижения реального
соотношения.
Итак, получает завсектором в 10 раз больше, чем обычный человек. Но, вероятно, с
него и подоходный налог неизмеримо выше? Ведь так принято по установленной в
развитых капиталистических странах системе налогообложения.
Нет, советское налогообложение еще более прогрессивно, а потому весьма
либерально к зажиточной верхушке общества. Подоходный налог взимался до реформы
цен в апреле 1991 года уже с заработка 101 рубль в месяц, что лишь немного выше
официальной границы бедности. Затем ставка налога стремительно возрастала, — в
50 раз — пока речь шла о низких заработках (до 150 рублей в месяц). А на 150
рублях прогрессия вдруг останавливалась. Взималось 13% и с более чем скромной
зарплаты — 150 рублей, и с великолепного оклада — 700 рублей в месяц. Это оклад
секретаря обкома КПСС да и нашего завсектором ЦК. Иными словами, остановка
прогрессии охватывает основную часть номенклатуры. Затем возобновляется бег
налоговой прогрессии. Не знаю, в какой мере она распространяется на членов
Политбюро, ЦК КПСС (оклад 1200 рублей в месяц), не предусмотрена ли для них
какая-нибудь лазейка, но, например, кооператоры должны сполна платить столь
прогрессивный налог.
Сталин завел для своей номенклатуры еще одну, совершенно уж нелегальную выплату
— так называемый "пакет". Помимо зарплаты кассир приносил в кабинет
номенклатурному чину регистрировавшуюся в спецведомости пачку денег в конверте.
Пачка не обязательно была толстой: помню, в начале 50-х годов помощник
начальника Советского Информбюро Юрий Вольский получал в пакете смехотворную
сумму — 50 старых рублей. Но важен был принцип. Получив право на номенклатурный
пакет, Вольский, как выражается советская печать, уверенно смотрел в свой
завтрашний день — и не ошибся: он стал послом СССР в Аргентине, а затем — в
Мексике и на Ямайке и, наконец, заведующим отделом Латинской Америки МИД СССР.
"Пакет" был до такой степени негласным, что с него даже не платились партвзносы.
После смерти Сталина эту похожую на взятку выплату отменили, заменив другими
благами.
3. НЕВИДИМАЯ ЧАСТЬ ЗАРПЛАТЫ НОМЕНКЛАТУРЩИКА
Если сталинские "пакеты" были тайной частью зарплаты номенклатуры, то блага, о
которых пойдет речь, вполне могут быть отнесены к известной из советской
экономической литературы категории "невидимой части заработной платы".
Термин этот употреблялся долгое время, а потом был заменен выражением "общественные
фонды потребления". Речь идет о бесплатных и льготных путевках в санатории и
дома отдыха, о предоставлении квартир, об отправке детей в ясли, детские сады и
пионерские лагеря, о столовых, больницах и поликлиниках. Долю
среднестатистического рабочего и служащего в получении всех этих благ исчисляет
Госкомстат СССР, с милой наивностью исходя из того, что они делятся поровну
между всеми и вдобавок предпочтение отдается наименее обеспеченным. В итоге на
долю статистического трудящегося начинают приходиться места в санаториях ЦК,
Совмина и КГБ и даже некая часть площади госдач. Однако реальному трудящемуся в
СССР известно, что его туда и близко не допускают. Вот почему и был сменен
термин: некто из руководства задумался, наконец, над словами "невидимая часть
заработной платы" и усмотрел в них иронию.
Прежде всего это гонорары за статьи, книги и выступления. Рядовой советский
автор может писать, как Лев Толстой, но пробиться ему в печать будет трудно. На
каждого автора в любой редакции заполняется так называемая карточка с указанием
партийности, национальности, образования, должности и места основной работы. Я
сам был редактором и заполнял такие карточки. Установка была проста: печататься
должны предпочтительно члены КПСС, русские (могут националы, но нежелательны
евреи), с высшим образованием, а еще лучше — с учеными степенями, и, конечно,
совсем идеально, если автор занимает номенклатурную должность. Если же вдобавок
место основной работы — ЦК КПСС или другой партийный орган, то автор может
писать любую белиберду: за него все будет переписано, представлено ему с
благодарностью на подпись, и будет выписан гонорар по высшей ставке. И этим, а
не особой одаренностью номенклатурных чинов объясняется то, что все они пишут
статьи, а многие из них выпускают даже книги. Показательно, что наивысшие
гонорары издавна платили в СССР именно партийные органы печати: ни в одной
газете не было таких высоких гонораров, как в "Правде", ни в одном журнале — как
в "Коммунисте".
Заграничные командировки -- второй элемент дополнительного денежного
вознаграждения номенклатуры. Почему именно номенклатуры? Потому что порядок
выездов в заграничные командировки сводится, коротко говоря, к тому, что вопрос
о командировании с начала до конца решает партийный аппарат (при участии КГБ,
если речь идет о командировке в не входящую в состав "социалистического
содружества" страну). Все знают: через расставленные на пути командируемого
многочисленные фильтры легко проходят только номенклатурщики.
Каждая командировка за границу, даже на короткое время, чрезвычайно выгодна.
Посмотрите, как неутомимо бегают по магазинам западных стран советские дипломаты,
журналисты, специалисты и их жены, как железно экономят они драгоценную валюту,
чтобы накупить побольше вещей. При хроническом в СССР и других социалистических
странах дефиците на промтовары заграничные вещи — не только предмет
необходимости и престижа, они — капитал: их можно с большой выгодой продать.
Номенклатурные чины — разумеется, не сами, а через какую-нибудь подругу тетки
жены — нередко сбывают привезенные из-за границы вещи, которые оказываются вдруг
"ненужными", "не подошедшими по размеру" или "разонравившимися".
Впрочем, необязательно даже прибегать к услугам подруги тетки. Наживе
номенклатуры на заграничных командировках Советское государство придало законные
формы: во всех странах социалистического содружества открыты валютные магазины.
Это своеобразные заведения. Ни в каких других странах мира — ни в развитых, ни в
слаборазвитых — вы не найдете сети магазинов, ресторанов и баров, где не
принимается собственная валюта. Если вы не являетесь счастливым обладателем
иностранной валюты или купленных на нее специальных талонов, при попытке войти в
такое заведение вам придется иметь дело с уже упоминавшимся вышибалой.
Правительственный орган "Известия" публикует бюллетень курсов иностранных валют
— с точки зрения простого советского гражданина, не знакомого с тонкостями
международных расчетов, дурацкую таблицу цифр, состоящую почему-то из трех
частей: "официального" курса, "коммерческого" и "специального" курсов, по
которым рубль соответственно в 3 раза и в 10 раз дешевле. По этому курсу могут
менять валюту иностранцы и советские граждане, отправляющиеся в частные поездки
за границу. Для официальных лиц действителен официальный курс.
Что это означает реально? Только то, что командируемым номенклатурщикам валюту
исчисляют по выгодному им "официальному" курсу. Направляющимся же в частную
поездку гражданам обменивают по разбойному спецкурсу и за рубль дают в 10 раз
меньше, чем командированным: поездка-то неофициальная!
Вообще же операция с тремя курсами поразительная. Это в какой же другой стране
государство откровенно жульничает, давая своей валюте три оценки, причем одна в
10 раз больше, чем другая?
Выгода номенклатурщика при получении валюты увеличивается тем, что инвалюта
выплачивается выезжающему на работу или в командировку за границу не вместо, а
наряду с продолжающей начисляться ему в СССР зарплатой (в сокращенном размере,
если командированный выехал на длительный срок).
Невидимая часть зарплаты завсектором — как и многих других номенклатурных чинов
— еще больше увеличивает разрыв в материальном положении между ним и рядовыми
советскими гражданами.
4. НОМЕНКЛАТУРНЫЙ БАКШИШ
Казалось бы, номенклатурщик получает более чем достаточно. Но ему и этого мало.
Помимо официально выплачиваемых классом номенклатуры дивидендов с полученной
прибавочной стоимости, номенклатурщик норовит урвать себе еще дополнительные
проценты с капитала своей власти. Эти проценты взимаются в форме взяток.
Взяточничество — не монополия какой-либо одной страны или социальной системы. Но
есть у взяточничества определенная питательная среда: господство бюрократии. Чем
больше бесконтрольная власть бюрократии, тем больше возможности у
бюрократических хапуг требовать взятки. Недаром именно в средневековых восточных
деспотиях с их разветвленным чиновничьим аппаратом и полным отсутствием
свободной информации бакшиш постепенно пропитал все поры общества. Вместе со
многими другими эта традиция восточных деспотий была перенесена на покоренную
татарами Русь и прочно там укоренилась. Важно понять: приход к власти класса
номенклатуры не ослабил, а наоборот — усилил традицию бакшиша, ибо именно при
реальном социализме господство и бесконтрольность политической бюрократии
достигают своего апогея.
Брать взятки номенклатурщикам, конечно, официально не разрешается, за взятки
даже наказывают. Но наказывают редко и мягко, а взятки берут номенклатурщики
часто и помногу. В классе номенклатуры существует негласная терпимость в
отношении взяток. Она особенно очевидна в тех республиках Советского Союза, где
исторически традиция бакшиша укоренилась наиболее прочно: в Закавказье и в
Средней Азии.
Вот некоторые данные по Азербайджану. Данные достоверны: они взяты из закрытых
материалов ЦК КП Азербайджана. Их опубликовал выехавший в Израиль Илья
Григорьевич Земцов, работавший в секторе информации при азербайджанском ЦК.
Приведем ряд цифр, показывающих положение в Азербайджане, то есть не
сенсационные вершины номенклатурного бакшиша, а его относительно рядовые размеры.
Почем продавался в Азербайджане (по ценам 1969 года) пост районного прокурора?
Он стоил 30 000 рублей. За эту относительно сходную цену член партии мог при
наличии вакансии приобрести такой пост у секретарей райкома партии и стать
блюстителем социалистической законности.
Заметно дороже была должность другого блюстителя — начальника районного
отделения милиции. Здесь цена была 50 000 рублей.
За такую же цену можно было стать председателем колхоза: пост, правда,
теоретически выборный, но колхозники, как и все советские граждане, голосуют за
кого приказано, так что эта должность — в номенклатуре райкома партии.
Подобная же номенклатурная должность директора совхоза котировалась выше — в 80
000 рублей: она выгоднее и открывает большие возможности продвижения в
номенклатуре.
"Постойте! — скажет читатель — Что значит вообще цена на номенклатурные
должности? Что - они в Азербайджане продавались с публичного торга?"
Нет, не с публичного, но продавались. За указанную сумму секретари райкома
партии оформляли на покупателя номенклатурное дело и утверждали на приобретаемую
должность решением бюро райкома. Полученные секретарями деньги становились
приятным дополнением к их зарплате и номенклатурным пайкам.
Но зато, чтобы стать секретарями райкома, им тоже надо было в свое время
раскошелиться — и гораздо щедрее, чем райпрокурору. Должность первого секретаря
райкома КП Азербайджана стоила в 1969 году 200 000 рублей, должность второго
секретаря -- 100 000. Эти деньги уплачивались секретарям ЦК, так как должности —
в номенклатуре ЦК КП Азербайджана.
Посты секретарей райкома выгодные: власть большая, и, как видим, есть
возможность получать хороший бакшиш; поэтому они так высоко ценятся. В той же
номенклатуре ЦК КП Азербайджана были должности и подешевле: директор театра — по
цене от 10 000 до 30 000, директор научно-исследовательского института — 40 000,
звание действительного члена Академии наук Азербайджанской ССР - 50 000 рублей.
А вот место ректора вуза оказалось намного дороже, нежели звание
азербайджанского "бессмертного": до 200 000 рублей, в зависимости от вуза[12].
Это определяется тем, что в зависимости от вуза же ректор взимал плату за
нелегальное зачисление в студенты: в Институте иностранных языков - 10 000
рублей, в Бакинском университете — 20 000 - 25 000, в мединституте - 30 000, в
Институте народного хозяйства — до 35 000 рублей[13]. Как видите, место ректора
действительно стоит 200 000 рублей.
Реалистически обоснованный прейскурант был установлен не только для должностей
районных руководителей, а также деятелей азербайджанской науки и культуры, но и
для самих членов правительства Азербайджанской ССР. Пост министра социального
обеспечения оценивался в 120 000 рублей, то есть дешево: дополнительно нажиться
за счет и без того мизерных пенсий и пособий для населения вряд ли
представляется возможным. Почти столь же малообещающий пост министра
коммунального хозяйства Азербайджана отпускался покупателю за 150 000 рублей. А
вот место министра торговли, формально равное любому другому министерскому посту,
стоило 250 000 — четверть миллиона рублей[14]. В условиях хронической нехватки
товаров это место обещает огромные прибыли.
"А не фантазии ли все это? — спросит недоверчивый читатель. — Откуда все эти
цифры?"
Они взяты из закрытого доклада тогдашнего первого секретаря ЦК КП Азербайджана
Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана 20 марта 1970 года.
Как и всегда в номенклатурных интригах, разоблачения эти были связаны со
смещением прежнего первого секретаря — Ахундова. Бывший при Ахундове
председателем КГБ Азербайджана Г.Алиев постарался разоблачить коррупцию режима
своего предшественника и под предлогом оздоровления руководства посадил на
ответственные посты своих людей. За три года (1969 - 1972) в республике было
назначено 1983 сотрудника КГБ на руководящие номенклатурные должности[15].
Вместо ставленников Ахундова Азербайджаном стали править ставленники Алиева.
Изменилось что-нибудь от этого? Конечно, нет. Уже в 1973 году выяснилось, что
алиевские гебисты на новых номенклатурных постах точно так же занялись
взяточничеством, как и их предшественники[16]. Затем Алиев пошел на повышение в
Москву, его сменил Багиров. Приезжие из Баку рассказывали, что стало еще хуже, и
тепло вспоминали времена Ахундова.
Да чего иного можно было ожидать? В Советском Союзе давно известно, что в
органах госбезопасности номенклатурщики столь же падки на бакшиш, как и в других
местах. Помню, как еще в начале 30-х годов одна из знакомых нашей семьи, жившая
в Абхазии, после безуспешных хлопот об освобождении своей арестованной сестры
подарила массивную золотую цепочку для часов жене начальника абхазского ГПУ М.
Гарцкия — и на следующий день сестра была выпущена. Один из моих знакомых
рассказывал, как его школьный приятель — сотрудник КГБ — договорился о включении
его в список делегации, выезжавшей в США, и тотчас взял у него 300 рублей,
разъяснив: "Тебе открывается зеленый свет. Ты ведь платишь дома за свет? Вот
надо платить и за зеленый".
Нет, никакая часть класса номенклатуры не отказывается от возможности еще больше
увеличить свои доходы за счет бакшиша — не легального, но молчаливо допускаемого
в этом классе.
Снисходительность к бакшишу объясняется, конечно, в первую очередь солидарностью
номенклатурщиков в их стремлении получить побольше материальных благ. Но есть и
другая причина.
Может средний советский человек стать министром торговли Азербайджана?
Среднестатистическому советскому рабочему и служащему с его окладом 257 рублей в
месяц понадобилось бы, не тратя из этого оклада ни копейки и целиком откладывая
его на покупку желаемой должности, проработать 81 год. Если же подойти
реалистически, то надо взять не пресловутого среднестатистического, а обычного
советского трудящегося с зарплатой 150 рублей в месяц. Из них он уплатит 21
рубль налога и профсоюзных взносов и истратит на жизнь необходимый минимум 78
рублей, открыто признанный границей бедности. На покупку желаемой должности этот
честолюбец сможет откладывать остающийся ему 51 рубль в месяц. Для получения
требуемой суммы ему понадобится всего лишь 408 с половиной лет. Не создается у
вас, читатель, впечатления, что эта цифра несколько противоречит официальному
тезису, будто установленная в СССР общенародная власть гарантирует каждому
труженику реальную возможность занять любой пост в государстве?
Но ведь кто-то в Азербайджане покупал эти посты. Откуда берутся люди, которые,
не прожив Мафусаилов век, а находясь во цвете лет, уже набрали столько денег,
сколько обычный человек может скопить лишь за 4 века? Они берутся из класса
номенклатуры или в крайнем случае из приближенных к ней групп; больше им взяться
просто неоткуда.
А у номенклатуры деньги есть. Так, например, сообщает Земцов, первый секретарь
Октябрьского райкома партии города Баку Мамедов, не остававшийся без денег и в
Баку, положил в Москве на сберегательную книжку на имя жены 195 000 рублей —
тогдашний заработок рядового трудящегося за 108 лет[17].
Конечно, есть в советском обществе отдельные группы и вне этой среды, имеющие
большие суммы, — это удачливые грабители, крупные спекулянты и прочие лица,
находящиеся в конфликте с Уголовным кодексом. Но они не претендуют на
номенклатурные должности, их средства поступают номенклатуре в качестве бакшиша
в других случаях. Так, Председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской
ССР Искендеров установил негласную таксу: за помилование приговоренного к
длительному заключению уголовника — 100 000 рублей[18]. Несомненно, что именно
возможность получать крупные суммы взяток с уголовников составила основу цен
должностей райпрокурора и начальника райотдела милиции, официальный оклад
которых скромен: у первого — 150 - 180 рублей, у второго — 200-250 рублей[19].
Ставки взяток различны, но всегда значительно превосходят месячную зарплату
берущего номенклатурщика: в 3-4 раза — взятка судье, в 10 раз — взятка
секретарям райкома[20]. Уголовники не покупают номенклатурных должностей, зато
на их деньги номенклатурщики покупают себе новые, более высокие должности.
Таким образом, купить номенклатурную должность — там, где они продаются, — может
только человек из номенклатурной же среды. Это важная функция номенклатурного
бакшиша: она вливается в русло стараний сделать пребывание в классе номенклатуры
наследственным.
5. "И ПРОЧИЕ АНТИПОДЫ"
Азербайджан — не исключение и даже не сильнее всего пораженная взяточничеством
республика СССР. Через три года после смещения Ахундова была раскрыта грузинская
панама. Она затрагивала уже самый высший круг номенклатуры — Политбюро ЦК КПСС.
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК КП Грузии Василий
Мжаванадзе и второй (то есть русский) секретарь ЦК КП Грузии Альберт Чуркин, а
также жены обоих сатрапов — две Тамары ("царицы Тамары", как их почтительно
именовали в Грузии) задавали тон всему взяточничеству и мздоимству в республике.
Все было, как в Азербайджане, только в большем масштабе. Тоже продавались
министерские посты по прейскуранту: 100 000 рублей — министр социального
обеспечения, 150--300 тысяч рублей — министр торговли или министр легкой
промышленности. Но число покупателей было здесь так велико, что устраивался
своего рода аукцион. Поскольку все это происходило в условиях не рыночного
хозяйства, а "реального социализма", пост получал не обязательно тот, кто больше
давал; учитывались и другие факторы, особенно принадлежность кандидата к той или
иной группе в грузинской номенклатуре. В роли аукционеров выступали секретари ЦК,
Председатель Совета Министров республики — словом, члены Бюро ЦК КП Грузии, в
чьей номенклатуре и находятся грузинские министры.
Высшие чины грузинского партаппарата поделили республику на сферы своего влияния,
то есть восстановили феодальный порядок вассалитета. "Царицы Тамары" тоже
участвовали в подборе руководящих кадров республики и за крупные взятки
проталкивали своих кандидатов. Взятки дамы брали не в рублях, а в твердой валюте
или же драгоценными камнями, картинами известных художников, антикварными
предметами[21].
Может быть, все это выдумки и сплетни? Ведь на Западе упорно держится привитое
советской пропагандой мнение, что режим в СССР, может быть, чрезмерно строг, но
зато уж сколько-нибудь значительной коррупции не допустит. После выхода первого
издания этой книги один из западногерманских читателей все писал мне негодующие
письма: он никак не мог поверить, что ректор азербайджанского вуза брал взятки
за зачисление в студенты.
Между тем подобные факты в СССР не новость да и не сенсация. Так, в 1985 году
выяснилось, что уже не в азиатских республиках, а на Украине ректор Одесского
медицинского института с помощью ЦК партии за взятки зачислял студентов в свой
вуз, получив за это хотя и не по грузинско-азербайджанскому масштабу, но тоже
немало: 9 тысяч рублей, то есть шестилетнюю зарплату рядового трудящегося.
Вот для таких сомневающихся читателей я позволю себе привести выдержки из
длинной — на целую газетную полосу — официальной статьи, опубликованной органом
ЦК КП Грузии и Совета Министров Грузинской ССР "Заря Востока" после смены
верхушки номенклатуры Грузии и состоявшегося в связи с этим пленума ЦК КП Грузии.
При всей стандартности формулировок она дает почувствовать атмосферу
хозяйничания номенклатуры в Грузии. Статья названа "Партийное руководство — на
уровень современных задач". Вот выдержки из нее.
"Протекционизм, местничество, землячество, карьеризм процветают на почве
родственных связей и коррупции... жены и члены семьи начинают подменять на
должности своих высокопоставленных мужей, в узком родственном, семейном,
приятельскому кругу начинают решаться государственные проблемы". Это о "царицах
Тамарах". А вот снова о них: "Говоря о негативных влияниях в жизни партийной
организации и осудив семейственность, неблаговидную роль родственников и протеже
некоторых ответственных лиц, подорвавших их авторитет, участники пленума
говорили, что родство с руководящими работниками никому никакой привилегии не
дает. Единственная привилегия этих людей заключается в том, что они должны
чувствовать большую ответственность за свои слова, за свои действия, за свой
образ жизни, поведение в обществе".
"Мы осуждаем практику, когда некоторые руководители делят республику на сферы
влияния... имеют своих так называемых "любимчиков", привилегированных индивидов".
Привилегированными бывают не только индивиды, но целые районы — например,
Горийский район, родина Сталина.
"К чему приводит существование привилегированных районов, ясно видно на примере
Горийского района. Туда приезжали за 1 год свыше 560 контролеров и ревизоров".
Однако, "зная, что это особо привилегированный район, все возвращались из Гори с
хорошими вестями, пели дифирамбы руководителям". А кто эти руководители?
"На руководящие должности назначались работники не по их деловым и моральным
качествам, а по протекции, знакомству, родственным связям, по принципу личной
преданности". "...На руководящие посты иногда назначались недостойные люди по
рекомендации случайных лиц. Все чаще раздавались в кадровых аппаратах слова "хозяин
так сказал", "хозяйка так желает!". В ряде случаев комбинаторы, взяточники,
вымогатели сумели нечестным путем занять даже руководящие должности. Именно в
тот период стало возможным "заказать" для небезызвестного комбинатора
Бабунашвили министерское кресло" (это о продаже министерских постов). "Подобных
примеров немало". "...Коррупция, подкуп, взяточничество, делячество проникли в
кадровую политику". "Нередко на руководящую должность попадали и люди, нечистые
на руку". "Среди многих руководящих работников культивировалось весьма вредное
мнение о нежелательности вынесения "сора из избы". Замалчивались факты
взяточничества, хищений... морально-бытовых преступлений и др.".
"Трудящиеся республики радуются, надеясь на торжество справедливости, на то, что
найдется управа на распоясавшиеся элементы, которые ищут легкую наживу за счет
трудящихся. Однако есть отдельные злостные шептуны и прочие антиподы,
проявляющие свое истинное лицо именно в такие, переломные моменты. Эти лица
никак не заинтересованы в переменах, они рассчитывают, что все может пойти
по-прежнему"[22].
Оправдались именно эти расчеты, а не надежды рядовых граждан. Как всегда при "реальном
социализме", победили "прочие антиподы" трудового населения — номенклатура.
Не надо думать, что таковы только закавказские республики. Их перегнала в этом
отношении Советская Средняя Азия. Возьмем для примера самую развитую из
среднеазиатских республик — Узбекскую.
Весной 1967 года я был в Ташкенте в качестве представителя Советского комитета
защиты мира, сопровождая группу видных западногерманских гостей комитета. Нас
приняла уже упоминавшаяся в главе 3 член ЦК КПСС Ядгар Насриддинова —
Председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР.Насриддинова — нестарая
узбечка в лиловом платье – медленно, низким голосом рассказывала нам о
счастливом социалистическом Узбекистане, и выглядела она как мудрая мать
республики. Когда немецкие гости распрощались и вышли, Насриддинова переменилась.
Она деловито спросила нас, удалась ли ей речь, с видимым удовольствием выслушала
комплименты, энергично жестикулируя, сказала, что следует показать немцам в
Ташкенте, а чего не следует, и потом с наслаждением произнесла: "Теперь пойду на
заседание Президиума — расстреливать и миловать". Тогда я еще думал, что радость
ее — всего лишь выражение чувств сатрапки, дорвавшейся до власти над жизнью и
смертью людей. Я еще не знал, что за помилование Насриддинова брала взятку
100000 рублей[23], так что наслаждение испытывала от получаемого бакшиша.
Что случилось с Насриддиновой? Отдали под суд? Нет, она поднялась еще выше по
номенклатурной лестнице: стала Председателем Совета Национальностей, второй
палаты Верховного Совета СССР. В следующий раз я встретил ее во время парада 7
ноября на гостевой трибуне Красной площади около Мавзолея. Позже она стала
замминистра промышленности строительных материалов СССР.
Номенклатура не наказывает своих членов за взяточничество и прочие преступления
как таковые. Если кто-нибудь из номенклатурщиков получает наказание, все
понимают, что просто он проиграл в какой-то интриге и против него используется
обвинение в преступлении. Впрочем, даже уголовное наказание номенклатурщика,
если до этого доходит, обычно бывает весьма легким и если его приговаривают к
лишению свободы, то отправляют в созданную специально для такой цели
привилегированную "колонию для ответственных работников". Даже отбывая наказание
за преступление, номенклатурщик не должен смешиваться с обычными советскими
гражданами.
Ласково спасая от наказания взяточников из своей среды, номенклатура злобно
наказывает тех, кто осмеливается их разоблачать. Так, по указанию Московского
горкома КПСС органами КГБ было сооружено дело о "злоупотреблении служебным
положением" на начальника московского ОБХСС (отдела по борьбе с хищениями
социалистической собственности) Гришина, добившегося отдачи под суд крупного
взяточника Галушко — первого секретаря Куйбышевского РК КПСС города Москвы и
члена бюро горкома партии. Гришин был арестован и осужден. К.М.Симис, бывший
долгие годы адвокатом в Советском Союзе, описывает случай из своей адвокатской
практики, когда тракторист — член партии, выступивший с разоблачением лихоимства
директора деревоперерабатывающего завода, был по указанию первого секретаря
райкома КПСС не только выгнан из партии и с работы, но отдан под суд "за клевету".
Во время суда набравшиеся смелости рабочие завода подтвердили слова тракториста
— но он все-таки был осужден, и никакие заявления в ЦК КПСС и Прокуратуру СССР
ему не помогли[24].
В Советском Союзе никто этому не удивляется: удивились бы, если бы было иначе.
Ведь даже на самой верхушке класса номенклатуры, где привилегии фактически
безграничны, не обходится без взяточничества и казнокрадства. Бывшая долгое
время членом Президиума и секретарем ЦК КПСС Екатерина Фурцева, спущенная затем
на пост министра культуры СССР, выстроила в начале семидесятых годов под Москвой
на деньги министерства роскошную дачу. Рассказывали, что член ЦК КПСС, директор
Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) АН СССР академик
Н.Н.Иноземцев последовал ее примеру. А чего стесняться? Ведь даже в хрущевское
время член Президиума и секретарь ЦК КПСС Фрол Козлов, считавшийся вторым лицом
в руководстве после Хрущева, как выяснилось, брал взятки за назначение на
руководящие посты, прекращение судебных дел и прочие услуги. Брал он деньгами и
драгоценными камнями через посредство своего приближенного Н. Смирнова,
председателя исполкома Ленинградского горсовета.
Но это в "застойные" времена. А как обстоит дело во времена перестройки и
гласности? "Узбекское дело" ответило на этот вопрос.
Пока следователи Гдлян и Иванов разоблачали взяточничество узбекских
номенклатурщиков, в Москве взирали на это спокойно: ведь происходило
разоблачение назначенцев Рашидова, деятеля брежневской поры. Но вот, возомнив,
что им все можно, ретивые следователи переступили границу дозволенного:
появились в их материалах имена членов горбачевского Политбюро и секретарей ЦК
КПСС.
И сразу все изменилось. Прокуратура СССР занялась не взяточниками, а
следователями. Их обвинили в недозволенных методах ведения дела; сознававшиеся
взяточники, как по команде, отказались от своих признаний, и суды стали их
оправдывать.
Но ведь у этих людей действительно были изъяты миллионы рублей! Такие суммы они
не смогли бы и за 10 жизней накопить из своей зарплаты, даже не тратя из нее ни
копейки. Однако вопрос об источнике миллионов никого не интересовал, велено было
клеймить Гдляна и Иванова, посягнувших на честь высших лиц в номенклатуре.
Нельзя на нее посягать!
Номенклатуре все дозволено, и номенклатурщику все дозволено, пока он действует в
интересах своего класса.
6. О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ
Сразу же после победы сталинской номенклатуры, в 1939 году, в Москве был издан
хорошо иллюстрированный фолиант под названием "Книга о вкусной и здоровой пище".
Книга переиздавалась затем в 1945 (!), 1952, 1965, 1971 и 1982 гг. Подавляющему
большинству советских граждан рецепты, дававшиеся в книге, были явно непосильны:
такого количества продуктов у них не было. Однако книга оказалась очень скоро
библиографической редкостью — так быстро она была расхватана номенклатурными
покупателями.
Вкусная и здоровая пища — предмет постоянной заботы номенклатурщика и
обслуживающего его персонала. Когда вы приходите в гости к номенклатурному чину,
вас всегда поражает разнообразие и отличное качество продуктов, которые подаются
к столу. В номенклатурных же учреждениях — будь то в Москве или на периферии —
отличные столовые и буфеты являются непременным атрибутом, и еда в них —
приятный ритуал в жизни номенклатурщика.
В ЦК КПСС спецбуфеты открываются в 11 часов утра. Они быстро заполняются
величественными номенклатурными чинами, которые не преминут сходить туда на
второй завтрак. Все продукты в буфетах — высшего сорта, безукоризненной свежести,
и стоят они дешево. Правда, порции сравнительно небольшие, но это не по жадности
(для номенклатуры разве жалко?), а чтобы завтрак был легким и номенклатурные
чины не полнели. На маленьких блюдечках разложены порции зернистой и кетовой
икры, на тарелках — отличная рыба разных сортов: семга, белужий бок, осетрина.
Здесь всегда есть знаменитый напиток восточных степей — кумыс (лошадиное молоко).
Простокваша здесь такая, что трудно отличить ее от сметаны. Творог с сахаром
пахнет свежестью и тает во рту. Словом, все там самое лучшее, такое, что
простому советскому потребителю оно и не снится.
В час дня открывается столовая. Долгое время она находилась на улице 25-го
Октября (бывшая Никольская), там, где теперь разместился ресторан "Славянский
базар". Если вы, читатель, окажетесь в Москве, зайдите в этот ресторан: сейчас
там гремит эстрадный оркестр и шаркают ногами подвыпившие танцующие посетители,
— а вы представьте себе это же помещение в дни его величия, когда у большого
зеркала в вестибюле стоял охранник КГБ в штатском и проверял пропуска, в залах
сновали специально отобранные надежные официантки, а за столиками неторопливо и
уверенно журчали номенклатурные беседы.
Хоть путь от ЦК до улицы 25-го Октября недалек — всего 10 минут ходьбы — и
пройтись, в общем, приятно, недостаточная отгороженность столовой от окружающего
мира вызвала неудовольствие номенклатурщиков. Им было тягостно идти в
непривычной для них толпе обычных советских людей, заполняющих днем улицы в
районе площади Дзержинского. Как всегда, неудовольствие номенклатуры
обволакивалось в форму политической бдительности. Начались разговоры, что вот
встанет вдруг около столовой иностранный агент, сфотографирует входящих — и,
пожалуйста, в досье ЦРУ окажутся портреты всего аппарата ЦК КПСС.
Как и следовало ожидать, этот аргумент немедленно возымел действие. В переулке
рядом со зданием ЦК, по соседству с картинно вписывающейся церквушкой XVII века,
выстроили трехэтажное светлое здание столовой. Входить туда можно только по
пропускам ЦК КПСС, и стоящий около двери охранник из КГБ внимательно их
проверяет. Допускаются также по специальным пропускам люди, не являющиеся
сотрудниками аппарата ЦК, но выполняющие какую-либо работу в здании ЦК. За час
до закрытия туда допускаются также сотрудники Высшей партийной школы и Академии
общественных наук при ЦК КПСС.
Вы входите в просторный вестибюль. Слева — газетно-журнальный киоск, а за ним —
кассы, где вы будете выбивать чеки на выбранные вами блюда. Справа — гардероб,
от касс — дверь в большое помещение спецбуфета, где по недорогой цене обедающие
покупают для дома всякие деликатесы, которых в обычных магазинах нет с 1928 года.
На лифте или по выстроенной в стиле модерн лестнице вы поднимаетесь в первый или
второй зал: внизу — общий, наверху — диетический. Небольшие столики — каждый на
4 человека. В стороне на большом столе - сосуды с фруктовыми, ягодными и
овощными соками, с витаминным напитком из шиповника. Здесь вы можете сами
наливать их себе в стакан, положив пару копеек на стоящее тут же блюдце. По залу
снуют расторопные официантки.
Столовую поместили прямо напротив здания Отдела ЦК КПСС по выездам за границу —
этого любопытоловтного гибрида партаппарата и КГБ: здесь не только
фотографировать, но даже и проходить лишний раз по переулочку мало кому
захочется. Обед будет вкусно приготовлен из отличных продуктов. Порции будут
опять небольшими, так что берут не два и не три, а четыре- пять блюд. Стоит это
столько же, сколько стоит плохонький обед из двух блюд плюс кисель в обычной
столовой, где в это же время стоят в очереди на раздачу трудящиеся в свой
обеденный перерыв.
Вот меню общего зала
столовой ЦК:
|
|
гр.
100
100
100
50
100
50
20/5
30/10
90
30/10
100
180
180
180
180
100
130
110
50
10
20
10
300/25
300/25
300/10
300
75
75
90
100
50
100/75
150/40
75
180
150/25
150/10
150/30
200/10
60
100/15
150/5
100/20
150
105
110
130
180
150/30
180
200
60/40
50/10
1 шт.
100
190
1 ст.
1 ст.
1 ст/30
180
180
150/30
80
7
300/25
50
180
300/2 шт.
75
125
150
320
75/150
115
76
71
43
36
30
|
на 5 мая
1988 года
Общий зал
Закуски
Салат с крабами
Салат из квашеной капусты с яблоками
Салат из редьки с луком
Салат из огурцов
Салат из моркови с орехами
Салат из помидоров с растит, маслом
Икра паюсная с луком
Спинка осетра с огурцом
Треска по-шведски
Бекон с хреном
Сыр домашний
Кефир
Кумыс
Простокваша
Ряженка
Сливки
Творог с сахаром и сметаной
Сметана с сахаром
Сметана
Масло сливочное
Масло растительное
Сахар-песок
Первые блюда
Суп картофельный с осетриной
Суп харчо с бараниной
Щи из свежей капусты со сметаной
Суп молочный гречневый
Вторые блюда
Кижуч отварной
Муксун вареный
Тельное из судака
Котлеты полтавские
Котлеты полтавские
Треска тушеная с овощами
Судак в тесте жареный
Эскалоп из свинины
Макароны с сыром
Колобок творожный с курагой
Оладьи со сметаной
Оладьи с протертой малиной
Каша пшенная молочная с маслом
Пирожок слоеный с печенкой
Овощные блюда
Пудинг из свеклы со сметаной
Рагу из овощей с грибами
Биточки морковные с изюмом
Гарниры
Картофельное пюре -1
Капуста тушеная квашеная -2
Рис припущенный -3
Свекла тушеная -4
Сладкие блюда
Кисель из черной смородины
Кисель с мороженым
Компот из свежих фруктов
Сок из брусники
Чернослив со взбитыми сливками
Брусника с сахарной пудрой
Пирожное
Мороженое
Молоко
Чай зеленый с сахаром
Чай с сахаром
Чай с вареньем ореховым
Какао
Кофе с молоком
Кофе черный с мороженым
Кофе черный
Лимон
Комплексный обед
Суп харчо с бараниной
Котлеты полтавские
Кисель из черной смородины
Порционные блюда готовятся по заказу
Похлебка по-суворовски с расстегаями
Осетрина жареная
Котлета юбилейная
Шампиньоны в сметанном соусе
Окунь по-московски
Филе со сложным гарниром
Омлет с зеленым луком
Хлеб
Хлеб столовый
Хлеб ржаной заварной
Хлеб ржаной российский
Хлеб пшеничный
Батоны нарезныеПо желанию вторые блюда
отпускаются без гарнира, при этом стоимость блюда
уменьшается на 6 коп. |
коп.
30
06
07
10
12
16
76
45
15
10
09
06
19
07
08
09
16
19
09
04
04
01
28
21
15
09
32
38
32
37
23
25
38
45
14
32
16
17
09
13
09
21
16
06
06
06
06
08
13
17
19
20
25
11
20
06
03
03
07
08
16
26
08
03
52
31
96
49
68
58
53
25
01
01
01
01
01
|
А
вот для сравнения меню обычной столовой для трудящихся:
|
|
гр.
100
100/1/2
150
100/30
50/10
35/50
100
50/500
1/500
100/8
100/75
75/75
75/100
75/75
300/15
100
100
200
200
200
200
15
200
2к/31
|
Меню на 6 марта 1990 г.
Холодные закуски
Салат из квашеной капусты
Салат из свеклы с яйцом, майонез
Салат мясной
Студень гов. с хреном
Лосось-горбуша с луком
Сельдь с луком
Сметана
Первые блюда
Суп рисовый с курами 2 кат.
Бульон с яйцом
Вторые блюда
Котлеты "Особые" с м/сл.
Куры 2 кат. отварные (нет)
Бефстроганов (нет)
Мясо тушеное (нет)
Мясо отварное (нет)
Каша геркулесовая с м/сл. (нет)
Гарнир
Картофельное пюре
Макароны отварные
Напитки
Компот из сухофруктов
Какао на молоке (нет)
Кофе б/раст.
Чай разовый
Сахар ресторан.
Напиток ябл./вишневый
Хлеб пшен. |
коп.
04
10
22
17
28
15
18
28
32
22
44
46
40
31
14
05
03
08
09
13
04
02
13
01 |
Замечаете разницу в выборе и отсутствие разницы в цене? А ведь в ЦК мы взяли
меню общего зала. В диетическом зале оно еще изысканнее: сюда имеет обыкновение
ходить начальство. Что же касается меню рядовой столовой, то ведь там сплошь и
рядом бывает далеко не все записанное: подобно фактической зарплате для
советского человека существует "фактическое меню", однообразное и скудное до
предела.
Оглавление
www.pseudology.org
|