Мазохин О.Б. Из истории борьбы органов ВЧК-ОГПУ c незаконными валютными операциями В 20-х годах было сильно развито контрабандное перемещение через границу советских червонцев, золота и валюты иностранных государств. Для того чтобы избежать инфляционных процессов с осени 1923 года правительство стало проводить «интервенцию» золотой монеты. В результате проведенных валютных интервенций курс червонца относительно инвалюты был очень устойчивым, несмотря на рост товарных цен. Но это благоприятное развитие событий было нарушено вмешательством ОГПУ, которое вместе с Госбанком и Наркомфином, участвовало в валютном регулировании, ведя наблюдение за валютным рынком. В конце сентября 1923 года председатель ОГПУ обратился в Политбюро с предложением выслать из Москвы злостных спекулянтов, особенно валютчиков, связанных с «черной биржей», которые, по его мнению, были виновны в росте цен. В ноябре Политбюро приняло это предложение. С конца ноября началась операция по административной высылке из Москвы, а потом и из других городов спекулянтов, контрабандистов и других социально опасных элементов. Операция была проведена в три этапа, на каждом из которых затрагивались определенные категории людей. На последнем этапе, начавшемся в середине декабря репрессии обрушились на валютчиков и лиц, связанных с валютной биржей. В период проведения операции в Ленинграде были арестованы все состоявшие на учете валютчики   В Ростове-на-Дону со стрельбой была разогнана биржа. В Москве арестовали более 100 торговцев золотом. В некоторых городах преследование распространилось даже на агентов особой части Наркомфина, которые были направлены в провинцию для интервенции золотой монеты. 29 декабря 1923 года Дзержинский в своей записке в ЦК ВКП(б) просил для срочного сужения и урегулирования «черной биржи» в Москве назначить комиссию в составе Туманова (председателя), Дзержинского (с правом замены Кацнельсона) и соответственно председателя Моссовета. В этот же день Политбюро утвердило эту просьбу. В результате операций проведенных по «черной бирже» в январе 1924 года было продано золотых монет в два с половиной раза меньше, чем в ноябре 1923 года. Репрессии против валютчиков загоняли спрос на валютные ценности в подполье и затрудняли проведение денежной реформы. В начале марта 1924 года Политбюро по предложению Сокольникова дало указание ОГПУ прекратить репрессии против биржевиков в связи с тем, что они препятствовали проведению Наркомфином валютных операций на рынке. Продолжавшийся в связи с товарным голодом провоз контрабанды в СССР и нелегальный вывоз из СССР валютных ценностей, широкое развитие контрабанды, прикрытой легальными формами в виде посылок не для личного потребления, а для продажи, покупки и продажи автомашин, ввезенных без права продажи и др., вновь поставили перед органами ОГПУ задачу по усилению борьбы с контрабандой. Постановление ЦИК СССР от 12 сентября 1924 года и изданная в его развитие инструкция НКФ и НКВТ от 5 декабря того же года говорят о нормах и порядке вывоза и перевода валютных ценностей за границу. Пункт 6-ой гласил, что «вывоз за границу валютных ценностей с нарушением правил настоящего постановления карается в уголовном порядке. Незаконно провозимые валютные ценности конфискуются таможенными органами, как контрабанда». 18 января 1926 года Сталин на заседании комиссии Политбюро высказал мысль о необходимости лишить спекулянтов возможности использовать денежную интервенцию в ущерб государству. Через пять дней после этого заседания 23 января начальник экономического управления ОГПУ Благонравов представил Дзержинскому докладную записку о валютной интервенции, в которой вновь предлагалось арестовать валютчиков, действующих как посредники на валютном рынке. Мотивировалось это предложение тем, что через «чернобиржевиков» государственные хозорганы приобретали валюту без разрешения особого валютного совещания Наркомфина, как того требовало законодательство. Конечный вывод записки состоял в том, что ликвидация деятельности валютных спекулянтов позволит сократить расходы на интервенцию и облегчит Наркомфину и Госбанку стабилизацию червонца. 3 февраля 1926 года Политбюро признало, что при настоящей экономической обстановке продолжение интервенционной практики неизбежно, однако осуществление ее должно происходить, на почве, выработанного точного стратегического плана, гибкости его выполнения и максимального сокращения расходов по ней.   Из числа ближайших практических мероприятий предлагалось наметить следующие: а) расширить и укрепить борьбу с контрабандой всякого рода, в частности обратить внимание на вывоз золота за границу, особенно через восточные порты (Батум, Сухум) и пограничные города БССР (Минск и др.) Начать систематическую борьбу с так называемой пассажирской контрабандой; б) пересмотреть вопрос о посылках в целом; в) установить строгий надзор и провести борьбу с незаконной скупкой инвалюты и золота госучреждениями, банками, смешанными обществами и обществами взаимного кредита; г) поднять вопрос об увеличении стоимости заграничных паспортов; д) разработать вопрос о возможно более свободном допущении иностранцев в пределы СССР; е) поставить вопрос о сокращении пользования гражданами СССР заграничными паспортами, с одной стороны, и об использовании работниками наших заграничных учреждений своих отпусков внутри СССР - с другой; ж) приступить к практической организации подписки на товары и сельскохозяйственные машины, в частности, на тракторы, обратив особое внимание на организацию подписки в тех районах, где она дает возможность вызвать наружу накопленное золото. Вопросы, изложенные выше, обсуждались на комиссии, образованной распоряжением предсовнаркома Рыкова от 25 января 1926 года. Ее выводы вошли в решения Политбюро ЦК ВКП(б), которое 4 февраля 1926 года обязало СТО всемерно сократить расходы на валютную интервенцию и представить в конце февраля в Политбюро доклад о результатах. Не возражая при этом против соглашения между Рыковым, Шейнманом, Дзержинским по вопросу о разгоне «черной биржи». В соответствии с решением Политбюро 5 февраля была проведена первая операция в Москве на «Американке» (черная биржа на Ильинке). В результате чего было арестовано 56 человек. 26 марта была проведена операция на Трубном рынке. За этими операциями последовало еще несколько операций. Всего в Москве было арестовано 186 человек. В результате резко сократился спрос на валютные ценности. В Москве, например, 5 февраля было продано золотых монет Госбанком на 100 тысяч рублей, 6 февраля на 70 тысяч рублей, 8 февраля - на 51,5 тысяч рублей. Соответствующие указания по проведению операции были даны и в местные органы На конец апреля в результате этих операций по СССР было арестовано 1374 валютчика. Отобрано ценностей на 249731 руб.50 коп. Наибольшее количество арестованных было в ПП ОГПУ Западного края - 306, ПП ОГПУ ЛВО - 215, ГПУ УССР - 201. По сводке от 10 апреля 1926 года, по СССР было арестовано 1824 человека, изъято ценностей на 543 975 рублей. 1 марта 1926 года Председателем ОГПУ был подписан приказ N 39, который предписывал принять решительные меры к прекращению контрабандного ввоза и вывоза товаров, привлекая к уголовной ответственности как «поносителей и продавцов, так и пособников, укрывателей и покупателей контрабанды. При этом необходимо было обратить особое внимание на беспощадную борьбу со скупкой в целях вывоза нелегальным путем и валютных ценностей. О принятых мерах Дзержинский предписывал докладывать каждое 1-ое и 15-е число. 11 марта 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) вновь рассмотрело вопрос «Об усилении мер по борьбе с контрабандой» и поручило Президиуму ЦИК СССР разработать радикальные меры борьбы с ней. 10 февраля, через несколько дней после арестов биржевиков, был арестован и управляющий особой части валютного управления Наркомфина Чепелевский, а 1 марта руководитель особой части Волин и другие. 29 апреля дело Волина рассматривалось на заседании Политбюро, где было заслушано заявление заместителя председателя ОГПУ Г.Ягоды. Было принято следующее постановление: «а) Предоставить ОГПУ право внесудебного разбирательства по делу Волина и непосредственно связанных с ним по этому делу. б) Предложить ОГПУ в своей дальнейшей работе, а также при составлении извещения учесть происходивший в Политбюро обмен мнений». Заседание Президиума ЦИК состоялось на следующий день после заседания Политбюро, однако, на это заседание ходатайство ОГПУ по делу Волина представлено не было. Оно было удовлетворено 4 мая опросом четырех членов Президиума ЦИК. Причем один из опрошенных не поддержал это решение. Всего в составе Президиума ЦИК было 27 членов и 27 кандидатов, таким образом, решение по делу Волина было принято 7% состава Президиума ЦИК. В тот же день 4 мая Коллегия ОГПУ вынесла приговор по делу Волина. В соответствии с которым он сам, Чепелевский и Рабинович были приговорены к расстрелу, остальные 4 человека к различным срокам заключения. 6 мая в центральных газетах появилось извещение, в котором излагался приговор на Волина и сообщалось, что он приведен в исполнение. Извещение ОГПУ обвиняло расстрелянных сотрудников Наркомфина в том, что они, «войдя в связь с отдельными частниками-биржевиками, использовали свое служебное положение для дезорганизации валютно-фондового рынка в целях личной наживы и обогащения связанных с ними биржевиков, чем нанесли советскому государству материальный ущерб». Таким образом, ОГПУ заявило, что оно нашло и осудило виновников роста цен на золото и инвалюту. Зная о многочисленных процессах над вредителями, проходивших с 1928 года, можно не удивляться такому приговору. Однако в 1926 году была несколько другая ситуация, руководство страны еще не стало на путь широких репрессий против специалистов. Создается впечатление, что Волин был фигурой, на которой строились планы по дискредитации оппозиции, и в первую очередь Сокольникова. Необходимым условием реализации этого плана должен был стать показательный процесс, на котором можно было «замазать» не только Сокольникова, но и Каменева, как бывшего председателя СТО, который был дружен с Сокольниковым и часто следовал его советам при решении экономических вопросов. На апрельском 1926 года Пленуме ЦК Сталин заметил, что СТО руководил Сокольников, а не Каменев. Если идея показательного процесса была, то оставлять Волина в живых значило рисковать, так как могло стать известно, какие показания от него требовали. Это могла использовать оппозиция во внутрипартийной борьбе. Живой Волин порождал проблемы. В сводке о настроениях на Ленинградской бирже после опубликования в печати о расстреле Волина и других от 10 мая 1926 года органами ОГПУ сообщалось: «Московские события произвели на рынок потрясающее впечатление». В момент проведения репрессивной компании золотой рынок в Ленинграде перестал существовать. Валютный рынок был настолько дезорганизован, что достаточно было маленького усилия, чтобы ввести цены в паритетные условия котировок валют на бирже. На июльском 1926 года Пленуме ЦК Рыков, говоря о прекращении валютной интервенции, говорил: «Черная биржа является детищем Сокольникова, он ее родил, он ее питал, он ее растил и кормил все время. И вот это детище Сокольникова - как я докладывал об этом Политбюро, мы уничтожили. И денег на это больше не тратим». 22 апреля 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) в дополнение с запрещением вывоза валютных ценностей, поручает СНК ССР издать декрет и о воспрещении вывоза червонца за границу. Так как, после проведения этих репрессий в мае в ЭКУ ОГПУ из разных источников стали поступать сведения об усиливающейся спекуляции червонцами на заграничных рынках. ЭКУ установило следующие каналы утечки червонцев: вывоз червонцев гражданами СССР, выезжающими за границу в командировки; в ходе безлицензионной торговли со странами ближнего востока, как следствие этого контрабандный вывоз червонцев за границу; использование для этой цели почтовых отправлений; вывоз червонцев организациями, покупающими различные товары за границей и рыбаками; вывоз червонцев в результате проведения банковских операций. За 1925 год и начало 1926 года была проанализирована ситуация с вывозом советских червонцев за границу в спекулятивных целях   За счет поездок частных лиц в командировки за границу сумма, вывезенных червонцев составляла 27 млн. руб. Посылочные операции достигли суммы 20 млн. руб. За этот период было предъявлено в кассы Госбанка в разных странах червонцев на сумму около 14 млн. руб. Вывоз червонцев импортерами при расчетах по заказам от наших госорганов достиг 1,5 млн. руб. Кроме того, вывоз червонцев среднеазиатскими, турецкими и персидскими купцами не был установлен. ЭКУ ОГПУ предложило вести борьбу с вывозом червонцев за счет резкого сокращения выдачи заграничных виз, усиления борьбы с контрабандным вывозом червонцев главным образом в Средней Азии, Персии и южных портах. В качестве неотложных мер ЭКУ рекомендовало сократить безлицензионную торговлю с Ближним Востоком скупать Госбанку наличные червонцы за границей и категорически запретить, какие бы то ни было переводные операции с червонцами за границу. Но при товарном голоде вряд ли эти методы могли эффективно сгладить ситуацию. В докладной записке об интервенции золотом в пограничных районах говорилось, что «проводимая интервенция вообще никаких положительных результатов не достигает, как в сторону достижения уменьшения спроса, так и в сторону понижения цен вольного рынка на золото для создания устойчивости нашего червонца». В апреле 1926 года в связи с поднятием спроса на червонцы за границей ИНО ОГПУ информировал из Константинополя, что большая часть червонцев вывозится капитанами итальянских и турецких пароходств, контрабандным образом через советско-турецкую границу и через дипкурьеров персидского и турецкого консульств. Спекуляция червонцами за границей, где их вынуждены были покупать филиалы наших банков, сильно развивалась. Скоро в филиалах был исчерпан запас валюты, они не могли в больших партиях скупать червонцы, покупки их ограничивались. В результате происходило снижение котировок червонцев в некоторых местностях и как следствие этого выкачка валюты из СССР. В 1928 году Одесский окротдел ГПУ УССР выявил метод выкачки валюты из СССР посредством продажи турецкими купцами друг другу червонцев. Тот или иной купец, не располагая советской валютой, должен был платить пошлину финотделу за покупку червонцев, что ему было не выгодно. В связи с этим проделывалась следующая операция. Лицо, приехавшее в СССР, покупает ниже номинала червонцы у посредника, временно проживавшего в СССР, с оплатой их в Константинополе. Продающему это тоже было выгодно, ибо он червонцы на черной бирже обращает в доллары, которые покупал в то время по 4 руб.50 коп., а в Константинополе продавал по 5 руб. Рубли затем нелегально возвращал в СССР, и круг повторялся. Чем больше денег задействовано в этой операции и чем быстрее их оборот, тем больше прибыли. С целью передачи писем и денег использовались капитаны и члены экипажей судов, курсирующих между Одессой и Константинополем. В 1929 году контрабанда валютой в основном шла через азиатские границы. Так, Даги-оглы ввез в СССР 350 золотых десятирублевок, которые были привезены для спекуляции на курсе: в Стамбуле золотая десятирублевка стоила 10 лир, что составляло, примерно, 1 фунт стерлингов; в Тифлисе золотая десятирублевка продавалась за 26 руб. червонцами, а взамен покупались на месте, фунты по курсу 1 фунт стерлингов-16 руб. «Заработок» выходил приличный. Наблюдавшаяся утечка золота объяснялась в почто-телеграмме ПП ОГПУ в Средней Азии не ошибками правительства в проведении финансовой политики, а стремлением подрыва денежной системы СССР империалистами путем истощения нашего золотого запаса. Для борьбы с этим злом предлагалось выяснять, кто и с какой целью скупает золото, выявлять среди этих лиц иностранцев, выяснять, есть ли у них связь с представительствами или консульствами. Кроме этого предлагалось устанавливать связь скупщиков золота с заграницей, а также связь местных валютчиков с иноподданными. В целом, конечно же, не происками капиталистов объясняется тяжелое финансовое положение, сложившееся в стране   К этому привела ликвидация «черной биржи», которая помогала сгладить скачки цен, предотвратить резкое возрастание оборота денег, так как валютные ценности являлись дополнительным товаром, снимающим излишнюю денежную массу с рынка. Неустойчивый валютный курс золота и инвалюты, тенденция к его росту после прекращения интервенции дополнительно затруднили государству привлечение сбережений граждан на финансирование провозглашенной индустриализации. Превышение ввоза товаров над вывозом приводило к сокращению запасов иностранной валюты и порождало спекуляцию. Чтобы, в какой то мере пресечь утечку валюты в частные руки, в 1928 году золотой рубль (червонец) перестал быть свободно конвертируемым (то есть свободно обмениваемым на деньги других государств по официальному курсу). В обращении остались только бумажные деньги и мелкая разменная монета. Реальная стоимость рубля быстро падала. За первую пятилетку она снизилась более чем на 60 % . В мае 1929 года Экономическим управлением ОГПУ было установлено, что агенты МУРа стали арестовывать валютчиков без согласования, тем самым часто срывая агентурные разработки. Отмечались случаи ареста секретных сотрудников, и как следствие их расшифровка. Были выявлены случаи вымогательства и взяток со стороны милиционеров. В связи с выше изложенным сотрудникам МУРа и милиции было категорически запрещено производить аресты и задержания валютчиков без разрешения ОГПУ. Имеющийся у них материал на валютчиков предлагалось передать в ЭКУ ОГПУ. С этого времени вся работа по незаконным валютным операциям стала концентрироваться только в органах государственной безопасности. Деньги необходимые на индустриализацию искали, где только можно. Так, Политбюро ЦК ВКП(б) 17 мая 1928 года в этой связи, поручило Брюханову в 2-х недельный срок представить свои соображения о возможном изъятии из музеев, церквей и пр. серебряных драгоценностей с целью их переплавки на деньги. Решение было положительным. Мало того, что вводились ограничения по обращению валюты и переплавлялись музейные ценности. В тридцатых годах из-за нехватки валюты стало производиться принудительное изъятие валюты и ценностей у населения. Население перестало доверять правительству, собирая на черный день серебро. Народный комиссариат финансов докладывал в Политбюро 15 мая 1929 года, что, начиная с 1926-1927 г.г. банковская серебряная монета (1 р и 50 коп) стала исчезать из оборота и в настоящий момент почти совершенно не встречается в обращении. Причиной того являлось с одной стороны, падение покупательной силы рубля на внутреннем рынке и с другой, низкий курс червонца за границей, способствующий контрабандному вывозу серебра особенно по азиатской границе. Эта одна из причин, по которой серебряные монеты исчезли из обращения. 16 мая 1929 года решением ПБ ЦК ВКП(б) по этому вопросу была образована комиссия, которая должна была рассмотреть вопрос о целесообразности изъятия серебра у населения. В связи с тем, что рубль не выдерживал конкуренции с иностранной валютой, а внутри страны серебряная монета служила средством накопления и почти полностью вышла из оборота, решение комиссии было однозначным серебряную монету у населения изъять. Заслушав доклад о денежном обращении, о затруднениях с разменом, СНК РСФСР 23 июля 1930 года постановил в целях устранения спекулятивного спроса на серебряную монету, поручить НКФину, НКЮсту и ОГПУ повести решительную борьбу со спекулянтами и скупщиками серебра, принимая по отношению к виновным необходимые административные меры. Поднять широкую кампанию о досрочном взыскании платежей по сельхозналогу и Госстраху, а также по вовлечению вкладов населения в сберегательные кассы, распространения займа «Пятилетка в 4 года». В связи с проведение жестокого режима экономии в расходах Наркомфину поручалось произвести соответствующее сокращение по сметам ведомств, в связи с сокращением общесоюзного бюджета. А ведомствам было предложено усилить работу по мобилизации внутренних ресурсов, прекратив финансирование беспроцентного строительства и др. меры. Принимая к сведению сообщение Госбанка о принятых им мерах, в связи с затруднениями в области разменной монеты, считалось необходимым усилить снабжение мелкой разменной монетой Москвы, Ленинграда и районов крупных хлебных и сырьевых заготовок. 12 августа 1930 года в Полномочные представительства ОГПУ Менжинским была направлена шифртелеграмма № 13198 в которой он высказал недовольство по поводу плохой работы по изъятию серебра, которая по его словам продвигалась вяло, а ряд Полномочных представителей предъявлял всевозможные отговорки, или совсем не представляли сведений о ходе операции. С начала проведения финансовой реформы в обращение было выпущено 240 миллионов серебра, в результате операции было изъято 300 тысяч. Менжинский напомнил своим представителям, что на них возлагается обязанность не только производить обыски за обысками, но и проследить за проведением всех мер для достижения перелома в сборе серебра. Целью операции было накопление маневренного фонда в размере двух десятков миллионов рублей. В связи с тем, что операция носила массовый характер к ней были привлечены войска ОГПУ, школы и милиция. Были даны указания о том, чтобы не получилось неблагоприятных политических результатов от невыдержанного поведения участников операции особенно в деревне, с участниками операции необходимо было провести инструктажи. Никакие ссылки на хлебозаготовки массовые проверки пожарного состояния заводов, борьбы с контрреволюцией Менжинским не принимались при оценке работ ПП по разменной монете. Он предложил продолжать операции до тех пор, пока серебро не будет найдено, о результатах предлагал сообщать ежедневно. 20 августа 1930 года Политбюро поручило ОГПУ усилить меры по борьбе со спекулянтами и укрывателями разменной монеты, в том числе и в советско-кооперативных учреждениях. Для того чтобы воздействовать на населения, применяются не раз испытанные ранее методы устрашения 21 августа 1930 года Коллегией ОГПУ по операции по изъятию серебра, были приговорены к высшей мере социальной защиты: «1. Быков Ефим Евгеньевич, 68 лет, уроженец Москвы, гардеробщик Большого Театра. Обнаружено: 810 руб. серебра, большое количество дефицитных товаров и мануфактуры. 2. Леонтьев Гарвил Филиппович, 65 лет, гардеробщик Художественного Театра. Обнаружено: 865 руб. серебра. 3. Королев Николай Макарович, 1878 г., гардеробщик Малого Театра. Обнаружено: 449 руб. 50 коп. серебра. 4. Максаков Емельян Карпович, 54 г., легковой извозчик. Обнаружено 500 руб. серебряной монеты. 5. Романов Иван Васильевич, 1883 г.р., служащий, служил у курдов, обнаружено 1352 руб. серебра. 6. Рабинович Хацкаль Семенович, 1886 г.р., шинкар, обнаружено 988 руб. серебра, 10 руб. золота, 7 долларов. 7. Марков Александр Иванович, 1889 г.р., торговец. Обнаружено: серебра 400 руб. 8. Шабанов Владимир Алексеевич - кассир Госбанка, 53 года. Обнаружено 478 руб. серебра. 9. Волько Артур Августинович, кулак, Дукского округа, 52 г. Обнаружено серебра 397 р. 50 коп.» На заседании Политбюро 25 августа 1930 года было решено опубликовать в газетах следующее сообщение: «Коллегией ОГПУ рассмотрено дело группы лиц, занимающихся спекуляцией и укрывательством серебряной монеты, а также и золота. Наиболее злостных укрывателей, занимающихся вместе с тем активной контрреволюционной агитацией: Столярова Максима Абрамовича, Орлова Федора Павловича (всего 8 чел.) у которых найдены крупные суммы различного серебра, коллегия ОГПУ приговорила к расстрелу. Приговор приведен в исполнение». Одновременно с этим ОГПУ выслало в концентрационные лагеря 438 спекулянтов и укрывателей серебряной монеты сроком от 3 до 10 лет из ряда областей и республик СССР. По состоянию на 27 сентября 1930 года по СССР, с целью изъятия серебра у населения было произведено обысков - 485403; арестов - 9427; отобрано разменных монет - 2 307 924 руб. Деньги, драгоценности изымались в доход государства везде, где только это было возможно. Так, 29 сентября 1929 года на контрольно-пропускном пункте на станции Негорелов, у следовавшей в этот день через границу из Парижа в Москву французской подданной Инессы Шуатель были изъяты письма, зашитые в пальто. Во время таможенного досмотра француженка Шуатель своим поведением внушила контролерам подозрение, в связи с этим она была приглашена в отдельную комнату для производства личного обыска. В результате обыска, у Шуатель были обнаружены подшитыми под подкладку пальто контрабандные вещи, из предметов одежды, по приблизительной оценке на сумму около 400 рублей. Кроме того, в этом же пальто были обнаружены три письма на русском языке без указания адресов. Только в одном из писем была подпись: Е.Г. Кандырина. По ознакомлении с содержанием писем, было установлено, что вопрос в них шел об уже совершившейся нелегальной отправкой каких-то ценностей из СССР за границу, в адрес Кандыриной. Из писем было видно, что в СССР остались ценности, закопанные у какого то «хозяина», которому за их хранение Кандырина разрешила уплатить 2-3 тысячи рублей. В одном из писем говорилось о Борисе, которого Кандырина хотела обеспечить из этих же ценностей. Одно из писем предназначалось Феоне Васильевне и Ивану, которые должны были взять какое-то серебро и передать его И. Шуатель. Эти письма были отправлены в Главное управление Погранохраны. В день получения с границы этих писем, во 2-е отделение ГУПО ОГПУ была вызвана приехавшая в Москву француженка Шуатель. Одновременно были приняты меры по розыску Бориса Кандырина, давшие положительные результаты. Допрошенная Шуатель, вначале категорически утверждавшая, что не знает, кому она везла эти письма, в результате показала, что письма везла: Марии Гавриловне Смирновой (родной сестре Кандыриной, эмигрантке проживающей в Париже); Борису Кандырину (ее сыну); Марии Егоровне Селезневой (бывшей няне Кандыриных); Феоне Васильевне Ефимовой и Ивану Ильичу Варламкину (бывшие экономка и лакей). Шуатель призналась, что, уезжая ежегодно в Париж, она получала от Смирновой ценности и меха и отвозила их за границу Кандыриной. Это же она проделала и в последнюю свою поездку в Париж. Шуатель указала и адреса всех выше указанных лиц. В тот же день, 30 сентября была арестована Смирнова, которая на допросе отрицала связь с заграницей и наличие у нее каких бы то ни было ценностей. Обыск ее комнаты не дал никаких результатов. Явившийся на допрос Борис Кандыбин, еще не будучи ни о чём опрошен, заявил, что он служил в Красной Армии, являясь командиром запаса   Сказав, что все, что ему известно он скажет, попросив только не лишать его звания командира РККА. Борис Кандырин рассказал, что о существовании кладов ему было известно со слов матери, которая оставила его в Новороссийске, сама эвакуировавшись заграницу. Сам он не знает точно мест, где это спрятано, но слышал, что бриллианты закопаны в тайнике под Москвой на даче некоего Букина, который об этом кладе сам ничего не знает. Ценности на этой даче, по его словам, закапывали Селезнева и Смирнова. Серебро было замуровано в подвале их бывшего дома. Место знают Иван и Феона. Самые же дорогие ценности принадлежат его тетке Смирновой, но где она их хранит, он не знает. При этом он указал на некую Трушину-Красовскую К. С., как на близкого Смирновой человека, у которой последняя, возможно, и хранит ценности. Получив эти сведения и не рассчитывая на быстрое признание лиц точно знающих место нахождение ценностей, кроме того, учитывая всю трудность и малые шансы на успех раскопок при этих условиях, был выработан следующий план. Операция разбивалась на две части. Первая - это раскопки на даче при помощи Селезневой. С этой целью Борису Кандырину было предложено отправиться совместно с сотрудником ОГПУ Яковлевым в деревню Митино к Селезневой, предъявить ей письмо матери Бориса, где она просит вырыть ценности и передать их Яковлеву, якобы представителю французского посольства, который эти ценности совершенно свободно перевезет в Париж. Селезнева рассказала, что часть ценностей года три назад она со Смирновой вырыла на даче. Ценности эти принадлежали Смирновой, и она их увезла в Москву. 2 октября Яковлев, Кандырин и Селезнева приехали к владельцу дачи Букину. Они объяснили ему цель приезда. Начали копать. Одну шкатулку откопали быстро. В других же местах, где должно было быть шесть коробок, копали с 8 ч. до 3 часов дня безуспешно. Раскопки были продолжены силами сотрудников ГУПО, но до самой ночи результатов не дали. На следующий день раскопки продолжались, и остальные банки были найдены. В результате раскопок были обнаружены царские бумажные деньги, царские золотые монеты, вещи с драгоценными камнями на сумму по предварительной оценке в золотом исчислении 58-60 тысяч рублей. 4 октября на допросе Селезнева рассказала о замурованном в Кандыринском особняке фамильном серебре. Были арестованы дворник Варламкин и бывшая экономка Ефимова. На допросе они рассказали о спрятанном серебре, которое было изъято. Приблизительная его стоимость была 4-5 тысяч рублей. С 30 сентября по 4 октября продолжались допросы М. Г. Смирновой, надававших никаких результатов. Единственно в чем она призналась, так это то, что с француженкой Шуатель она отправила в Париж своей сестре несколько монет царской чеканки, один браслет и два кольца. Наличие у нее, каких-нибудь спрятанных ценностей, Смирнова отрицала. 5 октября на допрос была вызвана знакомая Смирновой - Кира Степановна Трушина-Красовская, которая призналась в том, что в ее квартире хранятся два сундука Смирновой, а в ее дровяном сарае закопаны в землю две железных банки. Раскопками в сарае, на глубине полутора метров, были обнаружены две высоких железных банки. В одной из банок оказались царские бумажные деньги. В другой банке оказались ценности исключительно высокой стоимости. Два сундука тоже были изъяты, где оказались дорогие вещи. По предварительной оценке стоимость изъятого в золотом исчислении составило - 156 400 руб. Всего по этому делу было изъято ценностей на сумму 220-230 тысяч рублей. В письмах 1931 года к Сталину описывался допрос проводившиеся сотрудниками ОГПУ в период изъятия золота и валюты на территории Белорусского военного округа. Во время допросов арестованных, на участке 15 погранотряда были зарегистрированы случаи, явно ненормальных, преступных отношений к подследственным, граничащие с пытками со стороны лиц, их допрашивавших. Арестованных избивали, лишали пищи в течение 2-3 суток, сажали в холодное помещение полураздетыми, практиковали инсценировку суда над ними, применяя побои и другие недопустимые акты. Во всех этих преступных, ничем не оправданных действиях, принимали участие: Гриневич И.В. - нач. 15 погранотряда, член ВКП(б) с 1918 года, рабочий-слесарь, в прошлом активный участник борьбы с бандитизмом, в органах ВЧК с 1918 года, а так же Никаноров П.А., Моц М.З., Сориц Х.Ю., Климанов М.И., Хилько А.Я. Акулов сообщал Сталину, что все вышеуказанные лица были арестованы ПП ОГПУ БВО и подлежали суду Коллегии ОГПУ. Резолюция Сталина: «Не очень ли строго?», предрешила участь вышеуказанных лиц, в сторону смягчения наказания. Гриневич, Никаноров, Маевский, Хилько были исключены из партии. Строгий выговор был объявлен Моцу, Климанову, Паукову и др. За 1930 год и за первую половину 1931 года пограничной охраной и территориальными органами ОГПУ была проведена большая работа по борьбе с контрабандным вывозом за границу валютных ценностей. Из территориальных органов в борьбе с контрабандой были выделены Читинская и Красноярский Оперсектора, на долю которых падало до 40 % всей задержанной в Округе в первом полугодии 1931 года контрабанды. Руководящему составу и сотрудникам, ведущим борьбу с контрабандой в Красноярском и Читинском Оперсекторах ПП ОГПУ ВСК руководством ОГПУ была объявлена благодарность. 11-го марта 1932 года были подведены итоги проведенной в декабре-феврале массовой операции по валюте, которая в целом дала положительные результаты, но вместе с тем констатировалось, что эти результаты были достигнуты без достаточной агентурной проработки. Отмечались недостатки в процессе проведения операции   Ряд органов производил аресты большого количества лиц из-за чего следственная обработка проводилась наспех и лица, имеющие валюту, освобождались без положительных результатов, хотя впоследствии она у них находилась. Были отмечены повальные обыски, которые, как правило, не давали результатов. Это объяснялось тем, что валюту, как правило, хранили в земле, в дровах, в стенах и т. д. Было отмечено, что результативность могла быть достигнута агентурной проработкой и сознанием арестованного, но отнюдь не обыском. Несмотря на неоднократное предупреждение ЭКУ ОГПУ об осторожном подходе к иностранцам, о максимальной проверке следственным путем, материалов, имевшимися на эту категорию лиц, были выявлены необоснованные аресты, вдобавок без санкции. Из-за этого возникала нежелательная переписка с соответствующими иностранными посольствами. В такой же мере отмечался неосторожный подход к арестам специалистов, которых в это время ощущался значительный недостаток. Было предложено для дальнейшего развертывания работы по изъятию валюты и, учитывая опыт предыдущих операций массовую операцию прекратить и приступить к планомерной, «выкачке валюты», поставив эту работу в ряд задач Экономического управления. С этой целью предлагалось создать специальную группу в Полномочных представительствах ОГПУ и в отдельных Областных отделах и секторах. В категорию намечаемых к разработке лиц, как держателей валюты предлагалось включить бывших людей, так как опыт по изъятию валюты показал, что у этой группы населения она имеется и в особенности крупные валютные ценности. Было предложено обратить внимание на пригородные и дачные местности, где часто проживали выселяемые со своего постоянного места жительства бывшие НЭПманы. Предлагалось даже разработать архив для выявления держателей валюты высланных в лагеря и места ссылки. И если таковые окажутся, то затребовать этих лиц на предмет изъятия у них валюты. Учитывая, что ряд лиц скрылись с места своего постоянного жительства, предлагалось принять в отношении них мероприятия активного розыска. Особое внимание необходимо было обратить на выявление заграничных вкладов и наследств. В почтовой телеграмме № 125/ЭКУ от 5-го февраля 1932 года было указано, что в процессе проведения валютной операции наблюдались случаи, когда органы ОГПУ изымали валюту у лиц, получающих ее официальным путем по переводам из заграницы, или имеющих на текущем счету Торгсина. Иногда производились аресты посетителей магазинов Тогсина, у которых изымались мелкие суммы валюты, а также конфисковывались продукты и промтовары, купленные в Торгсине. Было указано, что такие меры терроризируют мелких держателей валюты и вызывают значительный отлив поступлений валюты в Торгсин. ЭКУ ОГПУ предложило не только самим не допускать подобных действий, но и наблюдать в этом направлении за действиями милиции и уголовного розыска. Циркуляр № 203/ЭКУ от 26 февраля 1932 года указал, что за последнее время участились случаи изъятий инвалюты от частных переводополучателей   Местными органами ОГПУ стали арестовываться лица, в адрес которых поступали от кредитных учреждений ценные пакеты с инвалютой, пересылаемой в СССР через иностранные банки. От этих лиц отбирались расписки в получении валюты по переводам, затем они освобождались, а валюта безвозмездно изымалась. От иностранных банков стали поступать запросы и жалобы переводоотправителей на действия ОГПУ безвозмездно отнимающей, переводимую через советские банки инвалюты. Была проанализирована ситуация, оказалось, что в результате практикуемых таких изъятий валюты, значительно сократился приток из заграницы инвалюты в СССР. Кроме того, это привело к усилению антисоветской кампании за сокращение переводов инвалюты в СССР. Учитывая это, ЭКУ ОГПУ стало отнимать переводы только в тех случаях, когда имелись конкретные сведения на преступную спекуляцию валютой по взвинченным ценам и арестовывать этих лиц только с поличным в момент совершения сделки. Циркуляр № 404/ЭКУ от 20 сентября 1931 года дал указания на места об изъятии золотых и серебряных предметов домашнего обихода. Согласно этого циркуляра, органы ОГПУ стали изымать у населения все ценные вещи. В связи с тем, что это уже было большим перебором, то циркуляр № 572/ЭКУ от 19 сентября 1932 года разъяснил, что изъятие золотых и серебряных предметов домашнего обихода должно производиться только в тех случаях, когда количество их является товарным и представляет валютную ценность или же хранение их носит явный спекулятивный характер. Несмотря на это, поступающие в ЭКУ ОГПУ и в органы прокуратуры материалы свидетельствовали, что на местах, при проводимой валютной операции не всегда придерживались этих указаний и продолжали производить изъятие предметов личного обихода, которые, не дожидаясь - результатов решения Особого Совещания при Коллегии ОГПУ об их конфискации, местами сразу же обезличивали. ЭКУ ОГПУ дало указания всем аппаратам, работающим по изъятию валюты не обезличивать изымаемые ценности, направляя их в соответствующие ПП ОГПУ, где они должны были в необезличенном виде храниться до решения Особого Совещания при Коллегии ОГПУ о конфискате или возврате их. 5 августа 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) поручило ОГПУ проверить наличие валюты и золотых фондов у областных и республиканских ОГПУ и всю их наличность направить в Госбанк в 10-дневный срок. 7 января 1931 г. ОГПУ доложило Сталину, что за 1930 год было сдано Госбанку и Союззолото 10172289 руб. 23 коп. в золотых рублях из них: «а) Полноценной иностранной валюты в банкнотах – 5890377 р. 72 коп. б) Золото в монетах и слитках – 3888576 р. 04 к. в) Разного серебра (изделий, лом, слитки, монеты) – 393235 р. 47 коп.» 4 мая 1932 года ОГПУ очередной раз доложило Сталину о том, что в кассе ОГПУ не 1-ое мая этого года имеется: иностранной валюты на 750000 руб.; золота в монетах и слитках на 1650000 руб. Всего 2400000 руб. Ягода просил указаний о сдаче валюты и ценностей в Госбанк, при этом подчеркнул, что эта сумма с ранее сданными Госбанку будет равна 15132403 руб. Сталин был в восторге: «надо сказать спасибо чекистам». Молотов Ворошилов и Каганович согласились с ним. Политбюро ЦК 16 мая 1932 года после проведения операции по изъятию валюты и ценностей у населения, поручает комиссии в составе Рудзутака, Гринько и Аркуса рассмотреть вопрос о целесообразности дальнейшего изъятия серебра у населения. При этом, решив не возражать против вывоза серебра из СССР в слитках.   Особо хочется выделить проведение незаконных валютных операций с позиций дипломатических представительств Дипломатическая контрабанда была сильно развита в 20-х годах в городе Москве у сотрудников латвийского посольства. Так, в октябре 1923 года Московским уголовным розыском в момент нелегальной покупки платины был задержан латвийский дипломатический курьер Дульбе. В июне 1924 года при реализации контрабанды был задержан заведующий латвийским торговым бюро миссии господин Арс, которому было предложено покинуть пределы СССР. После его отъезда назначенный на его место Гравель, его заместитель господин Лигер и сотрудник этого же бюро господин Дарзан, занимались контрабандой, имея для этого целую сеть агентов. В мае 1928 года были задержаны с поличным Гравель, Лигер и Судрабинь, которые сознались в занятии контрабандой. Гравель, Лигер и Дарзан были высланы из пределов СССР, а Судрабинь заключен на 3 года в концентрационный лагерь. По ходатайству НКИД СССР не получили своего дальнейшего развития случаи контрабанды с сотрудниками Латвийской Миссии - Плуме, Свинне, Строде, Смукали, Эльсина и других, контрабандная деятельность которых в свое время устанавливалась органами ОГПУ. 10 мая 1928 года был задержан, а впоследствии выслан из СССР господин Канепа. Несколько раз задерживался с контрабандой в 1927-28 годах сотрудник посольства Дравнек. Наиболее нашумевшее дело было связано с коммерческим атташе посольства Латвии Блюменталем. С весны 1927 года ЭКУ ОГПУ обратило внимание на крупные сделки с золотом, проводимые валютчиком Пеликс. Было установлено, что золотые монеты 2 - 3 раза в неделю Пеликс получал от коммерческого атташе посольства Латвии Блюменталя. С весны 1927 года по ноябрь того же года Пеликсом было реализовано более 100 тысяч золотых рублей и передано Блюменталю около 200 тысяч долларов. В ходе разработки Блюменталя, удалось выяснить, что с 5 января по 4 февраля латвийским атташе было получено 17.5 тысяч рублей золотом для обмена их на валюту. В ноябре 1928 года был задержан валютчик Давыдович, у которого была обнаружена крупная сумма американских долларов. Из его объяснений следовало, что он должен был передать их у себя на квартире Блюменталю, с которым у него была назначена встреча. В назначенное время к Давыдовичу подошел латвийский атташе и стал с ним о чем-то разговаривать. Получив от Давыдовича условный знак, означающий, что у Блюменталя есть при себе золото, сотрудники ОГПУ задержали обоих. Они надели на Давыдовича и литовца наручники и, посадив в машину, отвезли в отделении милиции. В отделении милиции обыскали задержанных. На стол дежурного были положены найденные у Блюменталя золотые монеты царской чеканки на сумму около тысячи рублей и дипломатический паспорт. С Блюменталя были сняты наручники и вызван представитель Наркоминдел для опознания. Подошедший представитель МИДа объявил, что по факту спекуляции золотом будет составлен акт. Был вызван посол Озольс. В итоге Озольсу и Блюменталю пришлось подписать акт об обнаружении у атташе золотых монет, после чего оба они уехали. В конце двадцатых годов Берлин являлся центром торговли червонцами. Но торговля производилась и в ряде других городов: Вене, Константинополе, Париже, Риге, Гамбурге, Харбине, Владивостоке, Гельсингфорсе. По данным ОГПУ особенно большое стремление к понижению курса червонца было в Гельсингфорсе, что вызывало подозрения в участии в этом процессе какого-то официального давления. О торговле червонцами в Китайской гостинице в Гамбурге было известно, что обороты там очень незначительны по сравнению с Берлином. Оборот в Берлине приблизительно оценивался в 60000 червонцев в месяц, наличными. Причем, переводы с выплатой в Москве в эту сумму не входили. Выплату в Москве производили не банки, а частные фирмы, главным образом концессионные фирмы и другие, которые вели торговые операции с СССР. В числе фирм были такие, как Крупп, Альамерико, Ратао. Фирма, нуждающаяся в червонцах для расчета внутри СССР, как например Крупп, платящая рабочим или закупающая сырье, покупали в СССР переводы червонцев с тем, что червонцы будут куплены в Москве. Продавали их частные спекулянты, у которых имелись в Москве червонцы, но которые не могли их обменять на валюту. Сделки совершались через посредство мелких банков в СССР или непосредственно через концессии Круппа, Альамерико и др. В Москве в контору являлось частное лицо и вносило червонцы - тогда за границей его представителю, учреждением совершившим сделку выплачивалась условленная валюта. Цена за такие выплаты составляла около 14 марок за червонец. Она всегда была на два пункта выше. Официально червонец стоил 12 марок. Наличные червонцы вывозились из СССР в небольших количествах частными лицами   Курьеры, так же систематически возили червонцы в ту и другую сторону. К примеру, купленные в Москве червонцы по 10 марок, за границей продавали по 12-ти. Или купленные за границей червонцы по 12-ти марок в Москве сдавали по переводам по 14-ти, как было указано выше. Таким образом, от перевоза червонцев через границу в ту или другую сторону получали прибыль около 20-ти процентов. Основная масса наличных червонцев поступала в Берлин из Харбина, Владивостока и Кобэ через французскую фирму «Дрейфус», имеющей свои отделения в Харбине и Владивостоке, которая занималась продажей хлеба на червонцы. Кроме того, эта фирма просто скупала червонцы. Червонцы пересылались в Берлин и в Париж ценными пакетами через Америку. Интересен и другой способ вывоза валюты из СССР. В СССР въезжает иностранец и на границе предъявляет перевод какого-то банка на 10000 долларов, ему делают отметку на границе, что он ввез с собой 10000 долларов. При выезде он вывозит настоящих 10000 долларов обратно совершенно легально, а перевод оформлялся только для вида, по переезде границы он просто выбрасывался. В Берлине, даже большие банки, как «Дейтше Банк», «Дрезденер Банк», «Дисконто-Гезельшафт» покупали наличные червонцы, если предлагались значительные партии. При этом, соглашаясь на сделку, не давали никакого письменного документа. Такие конторы как «Биргольц» и «Зильберман» обычно прямо червонцы не покупали. Они брали их на комиссию, предлагая покупателям. Покупателями кроме указанных выше фирм, которые нуждались в червонцах в СССР, являлись и частные лица, едущие в СССР, в том числе и по дипломатическим паспортам. Борьба с перемещением червонца была очень затруднительна, так как никто не мог запретить фирмам покупать и продавать червонцы даже если эти фирмы были связаны делами с СССР. Запрещено было ввозить и вывозить червонцы, но не покупать и продавать их. Сами фирмы не ввозили червонцы, используя способ переводов, или ввоза червонцев частными лицами. Действенная мера борьбы с падением курса червонца на заграничных рынках была только одна: регулирование этого курса через свою неофициальную организацию. Предложение наличных червонцев не было достаточно велико, поэтому, вложив в дело около 1 000 000 долларов, по прогнозам специалистов, можно было поднять курс на 2-3 марки и удерживать его. Однако для этого была нужна известная гибкость, то понижая, то повышая курс червонца нужно было маневрировать все время. В последствии в Москве и в Берлине были организованы своего рода общества с целью вывоза и ввоза червонцев в и из СССР. При ввозе пользовались следующей схемой: если некто «Иванов» хочет отправить «Сидорову» в Москву 100 рублей, а сам живет в Берлине, то он уплачивает агенту общества 100 рублей. Деньги при этом депонировались в каком-нибудь банке. Через 2-3 недели агент передает «Иванову» личную расписку «Сидорова» в получении денег. Тогда производился и расчет. Если курс червонца, к моменту посылки денег составлял 9 марок за 1 червонец, то расчет производится из 11, 12 или 13 марок за червонец, в зависимости от перевозимой суммы. При вывозе действовала та же схема, только деньги депонировались у третьего лица Учитывая, что значительные суммы перемещались через посольство Германии в СССР, ОГПУ предложило организовать процесс с участием сотрудников немецкого посольства по факту спекуляции червонцами. Так как вопрос касался международных отношений, то он стал согласовываться с НКИД СССР. В ответ НКИД, ввиду сложного состояния отношений с Германией посчитал нецелесообразным ставить процесс, в котором было бы замешано германское Посольство в Москве или его сотрудники. НКИД высказался против арестов кого-нибудь из сотрудников Германского Посольства, даже тех кто не пользовался дипломатическими привилегиями. Было предложено в неофициальном порядке предложить германскому послу откомандировать в Германию уличенных в спекуляции сотрудников германского посольства, или отложить дело до более благоприятного момента. Из предлагаемых вариантов было решено остановиться на дипломатическом решении вопроса путем переговоров НКИД с немцами на базе доказательств, которые ОГПУ могло представить. Но отзыва отдельных сотрудников было мало. ОГПУ считало необходимым заставить посла дать обещание добиться прекращения провоза валюты. Значительное снижение курса червонца за границей в середине 1929 года, до 7 марок за червонец вызвало новый всплеск спекуляции ими. В Германии и других странах образовался целый ряд банкирских контор, главным образом, спекулирующих на червонце. Работа этих контор заключалась в ввозе червонцев в СССР, путем приема почтовых переводов на СССР с выплатою их через свою нелегальную агентуру на месте в червонцах, и в снабжение концессионеров червонцами тем же путем. Вывоз инвалюты из СССР заключался в переотправке ценностей для хранения в заграничных банках и скупке инвалюты и вывозе ее за границу по заданиям банков. Эти организации до апреля работали самостоятельно, каждая из них имела свои пути для доставки червонцев в Союз и вывоза инвалюты отсюда. В апреле эти организации объединились, создав новый банк «Франц Вольф и К-о». Борьба против всех видов спекулятивных операций с червонцами сводилась к установлению нелегальных агентов банковских контор в СССР. ОГПУ через своих источников и подставные адреса стало выявлять банковских агентов. Причем первые переводы, чтобы не терять времени, сотрудники ОГПУ делали из собственных средств. Разработку организовывали в крупных городах: Москве, Ленинграде, Харькове, Одессе и Тифлисе, она ограничивалась определенным сроком, так как арест на одном участке разработки мог разрушить ее целиком, оставив ряд агентов не выявленными. ОГПУ было установлено существование за границей в Германии ряда банкирских контор, занимавшихся такими операциями в частности вышеуказанные конторы «Биркггльца и К-о» и «Франц Вольф и К-о». В процессе проверки этих сведений ОГПУ было выявлено, что эти банкирские конторы занимались ввозом в СССР червонцев для снабжения концессионеров, скупки в СССР инвалюты и оплаты переводов, принимаемых ими на месте валюты и оплаты переводов, принимаемых ими на месте за границей от родственников и знакомых гр-н СССР. Эту работу вышеуказанные конторы проводили через своих нелегальных агентов в СССР. В ОГПУ имелись сведения, что у кустаря Горона А.Х., проживавшего в Москве, часто останавливался и жил без прописки Зильберман С.Б., который периодически 2-3 раза в месяц приезжал в Москву, где скупал на крупные суммы инвалюту и из различных почтовых отделений г. Москвы посылал денежные переводы в разные города СССР. Сотрудниками ОГПУ Зильберман был задержан, при личном обыске у него было обнаружено 1000 американских долларов и 449 рублей совзнаками. В процессе следствия Зильберман показал, что за границей в Берлине проживает его шурин Койфман Г.А., который является совладельцем банкирских к-р «Биркгольц и К-о» и «Франц Вольф и Ко». Приблизительно за пол года до ареста он, Зильберг получил из-за границы от Койфмана письмо по почте, в котором тот просил его приехать в Москву и обратиться на квартиру к одной даме, которая познакомит его, Зильбергмана с одним человеком и тот объяснит Зильбергману в чем дело. По получению этого письма Зильберман выехал в Москву, где зашел к Телегиной, сообщив ей, об указании своего родственника   Телегина ответила, что ей об этом известно и просила его, Зильбермана придти к 6 час вечера. Придя вторично к Телегиной, он там встретился с человеком, который представился ему Эрдманом В.Р. сотрудником Германского Посольства и передал письмо от его шурина Койфмана. В этом письме Койфман предложил Зильберману пересылать червонцы в СССР, а также скупать и вывозить за границу иностранную валюту. Его роль должна была сводиться к получению денег от какого-либо лица и передаче их другому лицу. Зильберман дал на это согласие, после чего Эрдман дал свой номер телефона. О вызовах Зильбермана в Москву Койфман стал сообщать письмами на адреса его знакомых Ритенбурга А.Б. и Натансона А.И., которые по получению писем из-за границы от Койфмана стали вызывать в Москву Зильбермана. После договоренности с Эрдманом, Зильберман стал приезжать периодически 2-3 раза в месяце в Москву по вызову Койфмана. Все последующие встречи Эрдмана с Зильберманом кроме первой, происходили в Москве на улице в различных местах, о которых Зильберман договаривался с Эрдманом каждый раз по телефону после своего приезда в Москву. Во время этих встреч, Зильберман получал от Эрдмана письма Койфмана, в которых указывались адреса разных лиц, которым Зильберман должен был перевести по почте деньги в тех суммах, которые указывались Кофманом. В большинстве случаев Эрдман передавал Зильберману уже заполненные бланки переводов, которые он сдавал на почту. Главную массу мелких переводов Эрдман делал сам через других неизвестных Зильберману лиц. Последний раз Зильберман по поручению Койфмана должен был обратиться к некоему Гурвичу, который хотел перевести в Берлин крупную сумму долларов и червонцев. К Гурвичу было письмо из Берлина от его родственника. Кроме этого Эрдман тогда же дал Зильберману 1000 рублей червонцев, для расходов на переводы, адреса которых Эрдман обещал ему дать на другой день. С полученным письмом Зильберман зашел к Гурвичу, который после переговоров дал ему для отправки за границу 1000 долларов. Они условились, что если он получит подтверждение из-за границы о получении там этих денег, то тогда он уже без риска передаст Зильберману для пересылки всю остальную сумму. Полученные им Гурвича 1000 долларов были обнаружены при личном обыске. Почтовые квитанции всех денежных переводов Зильберман сдавал Эрдману для отправки их Койфману. В процессе следствия, было установлено, что Зильберман участвовал во многих сделках. При нем были найдены расчеты, которые являлись расчетами на купленные им доллары, которые он закупал и сдавал сотруднику Германского Посольства Эрдману, для отправки Койфману, от которого при встречах получал на эту цель червонцы. Скупку долларов Зильберман производил не лично, а через крупного валютчика Горона А.Е., который имел сеть агентов - валютчиков которые скупали для него доллары, принося их к нему на квартиру. Горон помимо продажи долларов Зильберману проводил крупные сделки с грузинским евреем «Илюшей». Два раза Зильберман покупал у Горона для отправки за границу по 7000 долларов. В процессе следствия были изобличены в незаконных валютных операциях: Зильберман Сруль Беркович - 49 лет, из мещан Подольской губ, торговец, - в том, что являлся нелегальным агентом заграничных банкирских контор в Берлине занимающихся нелегальными переводными операциями по ввозу в СССР червонцев и вывозу из СССР инвалюты, Телегина Евгения Григорьевна - 60 лет, из мещан г. Тамбова, в том, что предоставляла сотруднику Германской миссии Эрдману В.Р. свою квартиру для явок и свиданий с валютчиками и скупала для Эрдмана инвалюту. Горон Абрам Хаимович -, 52 г., из мещан Ковенской губ, в том, что систематически скупал инвалюту для арестов Германской и Афганской миссии. Баракаев Илья Исаакович, 29 лет, из мещан г. Самарканда, в том, что систематически скупал крупные партии инвалюты, которая через Пинхасова сбывалась Афганской миссии. Пинхасов Мордух Аваевич, Афганский подданный, кустарь в том, что систематически скупал в СССР инвалюту, для Афганской миссии вывозящей эту инвалюту за границу. Ритенбург Аркадий Борисович - 44 года, из мещан г. Москвы, в том, что содействовал обвиняемому Зильберману в проведении им нелегальных валютных переводных операциях. Натансон Абрам Исаакович - 42 года, из мещан Подольской губ., ранее судился за контрабанду, в том, что содействовал обвиняемому Зильберману в проведении им нелегальных валютных переводных операций. Спектор Фишер Лейзерович - 48 лет, из мещан Подольской губ., привлекался к ответственности в том, что систематически скупал инвалюту для лиц, снабжавших этой валютой иностранные миссии. Гольдейман Григорий Фронович - 21 г., из мещан г. Могилева, в том, что систематически скупал инвалюту для лиц, снабжавших инвалютой инмиссию. Миллер Ира Мошкевич - 53 лет, из мещан Подольской губ, в том, что систематически скупал инвалюту в крупных размерах. Зильберман Мендель Аронович - 39 лет, из мещан Подольской губ., в том, что систематически скупал инвалюту. Тансер Роза Ионовна, 25 лет, из мещан Подольской губ., в том, что содействовала Зильберману и Менделю в проведении им незаконных валютных операциях. Вайсман Софья Мосеевна - 52 года, из мещан Волынской губ., в том, что совершала незаконные валютные операции по нелегальному получению из-за границы червонцев. Ханис Борис Моисеевич - 44 лет, из мещан Подольской губ., в том, что через нелегальных агентов получал из-за границы червонцы. Вайсблай Янкель Пинхасович - 49 лет, из мещан Подольск. губ., в том, что участвовал, совместно со своими компаньонами по производству, в скупке инвалюты. Столиер Мендель Беркович - 62 года, из мещан, г. Двинска, в том, что систематически скупал инвалюту. Горон Гора Михайловна - 49 лет, из мещан, г. Двинска, в том, что являлась соучастницей в преступлениях своего мужа Горона Х.. Зильберман Рахиль Абрамовна - 42 лет, из мещан, Бессараевской губ., в том, что являлась соучастницей в преступлениях своего мужа Зильбермана С.Б.. Коллегией ОГПУ по ст. 17-58 п. 7 УК РСФСР, все вышеуказанные лица были приговорены к различным мерам наказания   Однако 12 августа 1929 года ОГПУ вынуждено было констатировать, что произведенные аресты группы лиц, занимавшихся нелегальными операциями по ввозу в СССР червонцев и вывозу за границу валюты, не остановили работы германских банкирских контор. Эти конторы через сотрудника Германской Миссии Эрдмана Владимира Рудольфовича, продолжали скупку и вывоз инвалюты, причем Эрдман интенсивно пытался найти и привлечь для скупки иностранной валюты граждан СССР. Учитывая это, ОГПУ посчитало необходимым вторично просить Народный комиссариат иностранных дел поставить перед Германским послом вопрос о немедленном отзыве из СССР сотрудника Германской миссии Эрдмана и об установлении такого порядка, при котором диппочта не использовалась бы впредь для перевозки валюты. В конце 1928 года Эрзерумский персидский генконсул Мирза Гасан вел переговоры с советником Ахмед Ханом, перед которым ставил вопрос о необходимости иметь официального дипкурьера по линии Эрзерум-Тефлис-Константинополь, мотивировав это тем, что важные материалы консульства нельзя доверять советской почте. Однако в ОГПУ возникли предположения, что Ахтер намеривался дипкурьера попутно с его прямыми обязанностями использовать в деле провоза контрабанды. Проведенной проверкой было установлено, что Ахтер за время своих проездов через Тифлис в Константинополь всегда занимался контрабандной деятельностью. Так, в декабре он из Эрзерума привез с собой 300 турецких золотых лир, каковые в Тифлисе продал и на вырученные деньги купил доллары. При возвращении из Константинополя, привез с собой червонцы в сумме более 15 тысяч рублей (червонцы купил по 3 лиры 78 пиастров каждый) на эти деньги в Тифлисе скупил доллары и стерлинги и 8 января 1929 года выехал через Ленинакан в Эрзерум. Имея официальные свидетельские показания о провозе Ахтером валюты, Ленинаканская погранохрана хотела произвести личный обыск, при проезде Ахтера через границу. Однако, ввиду категорического воспрепятствования обыску, он не был ему подвергнут и был пропущен за границу без досмотра. Наряду с этим были отмечены случаи провоза валюты и контрабанды Ахтером, которая принадлежала другим лицам. Ахтер по поводу обыска его вещей, произведенного Ленинаканской таможней, сообщил 1-му секретарю Тифперсгенконсульства Арфа, что валюты при обыске у него не обнаружили, т.к. он не разрешил себя обыскивать. Аналогичного содержания письмо Ахтер написал Тифперсконсулу Захиру, который на основании этого письма обратился письмом в НКИД, с требованием удовлетворения Ахтера за нанесение ему морального оскорбления. На это требование, Консульству был дан ответ, что обыск был произведен без ведома центральных властей сотрудниками Ленинаканской таможни, виновные будут привлечены к ответственности. После этих событий Ахтер учил Арфа, как надо провозить контрабанду. Он предлагал во время его отъезда в Константинополь английские фунты стерлинг или доллары в больших купюрах взять с собой, чтобы иметь возможности положить их в карман или в пакет, на котором написать адрес посольства, наложив на него сургучную печать Ген. Консульства. При возвращении обратно, при условии, если червонец будет дешевле, приобрести их и положить в пакет, который будет иметь печать. И даже, если пакет будет в вскрытом виде, все равно его трогать не будут. Золото Ахтер предложил положить в пояс. Органы госбезопасности сообщали Сталину о контрабандных перемещениях червонцев со стороны сотрудников посольств иностранных государств. В записке, направленной на его имя в июле 1929 года информировали «об исключительно широком масштабе, какой приняли операции иностранных организаций по выкачке из СССР инвалюты и ввозу сюда контрабандного червонца». Сообщалось, что в отношении контрабандной деятельности, осуществляемой с позиции Латвийской миссии к следствию привлечено до 70 человек. Сообщалось так же о том, что в Риге, Праге и Харбине были выявлены лица и организации, занимавшиеся подобного рода операциями и имеющими в СССР многочисленную агентуру. Деятельность этих организаций была возможна в силу того, что использовались аппараты посольств, заграничных учреждений, концессий и иностранных корреспондентов. Было установлено, что пересылка долларов из СССР в Германию и червонцев обратно производилась через Германскую и Чехословацкую миссии, в валютных операциях были замешаны секретарь экономического отдела Германского посольства Эрдман, посол Чехословакии - Гирса и др. Однако каких либо правовых актов пресекающих дипломатическую контрабанду принято не было. Дипломатическая переписка и ряд операций по захвату с поличным дипломатов, к каким либо существенным положительным сдвигам не привела. В январе 1930 гола не только дипломаты, но и некоторые концессионные фирмы стали скупать у русских граждан червонцы, причем расчеты между ними производились путем перевода за границу инвалюты лицам по указанию продавца червонцев. Таким образом, некоторые советские граждане, обладавшие большим капиталами в червонцах, стали переправлять свои деньги за границу. Одновременно ряд концессий стали заниматься усиленной скупкой иностранной валюты на «черной бирже», имея своих агентов среди валютчиков   В то время большой размах приобрела деятельность валютчиков на территории СССР, усилились нелегальные переводы за границу   Для выявления связи концессионеров с продавцами червонцев и валюты гражданами СССР, Экономическое управление ОГПУ особое внимание стало обращать на деятельность концессий по валютным операциям, а так же выявлять лиц, посещающих концессии с целью продажи червонцев и без деловых надобностей. 26 января 1930 года ЦИК и СНК СССР принял постановление: «Об ответственности за нарушение Правил о вывозе, ввозе, пересылке и переводе за границу из заграницы валютных и фондовых ценностей», согласно которому ст. 23 Постановления Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Союза ССР от 21 марта 1928 года о вывозе, ввозе, пересылке и переводе за границу и из-за границы валютных и фондовых ценностей была изложена в следующей редакции: «23. Нарушения порядка, предусмотренного для вывоза и ввоза валютных и фондовых ценностей, влекут за собой ответственность, как за контрабанду. Нарушения порядка, предусмотренного для пересылки и перевода валютных и фондовых ценностей, влекут за собой уголовную ответственность, как за нарушение Правил о валютных операциях. Независимо от привлечения к уголовной ответственности, незаконно пересылаемые валютные и фондовые ценности конфискуются в административном порядке. Однако, в тех случаях, когда валютные и фондовые ценности, не подлежащие пропуску в Союз Советских Социалистических Республик, обнаруживаются в поступающих из-за границы письмах с объявленной ценностью, они не конфискуются, а отсылаются обратно за границу в места подачи этих писем». Валютно-контрабандная деятельность иностранных дипломатических представительств на территории СССР в начале 30-х годов наносила валютным интересам СССР значительный ущерб. В связи с этим 5-го июля 1932 года в шифртелеграмме ОГПУ было указано, что эффективная борьба с контрабандной деятельностью инопредставительств может быть развернута только при тесном оперативном контакте аппаратов Особого отдела и Погранохраны ОГПУ. Исходя из необходимости усиления работы по обслуживанию дипломатических учреждений в области борьбы с контрабандой по линии Особых отделов было предложено выделить имеющиеся агентурные материалы о контрабандной деятельности дипучреждений, отдельных сотрудников диппредставительств и лиц, связанных по контрабанде с последними, и все эти материалы передать для дальнейшей разработки в соответствующие аппараты Пограничной охраны ОГПУ по территориальности. В дальнейшем поступающие материалы о контрабандной деятельности дипучреждений и лиц, связанных с ними по контрабанде, передавались для дальнейшей разработки в аппараты Пограничной охраны ОГПУ. По линии Пограничной охраны ОГПУ предлагалось, составив специальные справки по агентурным разработкам по дипконтрабанде направить последние в аппараты ОО ОГПУ по территориальности. О всех вновь поступающих в аппараты Погранохраны агентурных материалах по дипломатической контрабанде, необходимо было ставить в известность Особые отделы ОГПУ. Разработку и реализацию материалов по дипломатической контрабанде, поступающих от Особых отделов, предлагалось проводить согласованно с последними. В исключительных случаях, когда разработки по контрабанде, находящиеся в производстве Погранохраны ОГПУ, представляли особую оперативную ценность для Особых отделов, их могли передавать соответствующими аппаратам Особых отделов ОГПУ. По такого рода разработкам Погранохраны ОГПУ предоставлялась во временное распоряжение агентура, работающая по данному делу. В области борьбы с нелегальными (лицами, бегущими за кордон, в связи с экономическим их ущемлением – НЭПманы, быв. сов. люди и т.д. все материалы по такого рода делам должны были передаваться в органы Погранохраны ОГПУ для дальнейшего использования. В случаях, когда в результате реализации полученных материалов о дипломатической и нелегальной контрабанде, контрабанда задерживалась, то 35% от реализационной стоимости последней, должна была переводиться Особым отделам ОГПУ на премирование сотрудников. В целом, деятельность органов ВЧК ОГПУ по борьбе с контрабандой валюты и ценностей в 20-е годы нельзя признать достаточно эффективной. Низкая плотность охраны границы, отсутствие необходимого инженерного оборудования не позволяли должным образом перекрыть пути нелегального ввоза и вывоза контрабанды. В большей степени это относится к морскому побережью, участкам границы Дальнего Востока, Сибири, Туркестана, Закавказья, севера и северо-запада. Только в начале 30-х годов защищенность границ повысилась до приемлемого уровня. Благоприятные условия для развития валютной контрабанды в СССР, прежде всего, были созданы ошибками правительства, которое затянуло экономический кризис. Олег Брисович Мазохин   www.pseudology.org