Hugo Grotius - Гуго Гроций De jure belli ac pacis libri tres - Три книги о праве войны и мира Книга первая. Глава 3 I. Деление войны на публичную и частную. II. Доказательство того, что не всякая частная война, даже после учреждения судов, не дозволена по естественному праву; примеры в подтверждение этого положения. III. Не всякая частная война не дозволена даже по евангельскому праву; опровержение возражений. IV. Деление публичной войны на более или менее торжественную. V. Имеет ли и при каких условиях характер публичной война, если она ведется органами не облеченными верховной властью. VI. В чем состоит гражданская власть. VII. Что есть верховная власть. VIII. Опровержение мнения, согласно которому верховная власть всегда принадлежит народу. Разбор доводов в пользу последнего мнения. IX. Опровержение мнения, согласно которому король и народ находятся в постоянной взаимной зависимости. X. Предварительные условия правильного понимания истинного мнения: во-первых, необходимость различать сходные термины при различии предметов. XI. Во-вторых, необходимость различать право и способ обладания им. XII. Доказательства возможности полного обладания верховной властью, то есть с возможностью ее отчуждения. XIII. Возможность неполного обладания верховной властью. XIV. Существуют несуверенные государства, состоящие в полном обладании, то есть с возможностью их отчуждения XV. Указанное разделение подкрепляется различием способов установления регентства в королевствах. XVI. Обязательства государя по предметам, не относящимся ни к естественному, ни к божественному праву, не ограничивают верховенства. XVII. О делении иногда власти частью по предметам и частью по степени. XVIII. О шаткости доказательства этого положения тем, что королям не угодно, чтобы некоторые их акты получали силу не иначе, как по одобрении их каким-либо собранием их государства. XIX. Некоторые другие примеры неправильных выводов из этих фактов. XX. Правильные примеры. XXI. О совместимости верховной власти с договором, обременяющим сторону неравным союзом; разбор возражений. XXII. О совместимости верховной власти с обязанностью уплачивать дань. XXIII. О совместимости той же власти с законами о феодах. XXIV. Различие права и его осуществления; примеры. Деление войны на публичную и частную I. 1. Первое и необходимейшее деление войны сводится к тому, что война бывает или частная, или публичная, или, наконец, смешанная (Сильвестр, толк. на слово "война", I, I). Публичная война ведется органами гражданской власти; частная же война ведется лицом, не имеющим таковой; смешанная война есть, с одной стороны, публичная, а с другой стороны, частная. Но сначала рассмотрим частную войну как древнейшую. 2. Ведение частной воины дозволено, раз оно не противоречит естественному праву, что, как я полагаю, достаточно ясно из сказанного выше, поскольку установлено, что естественному праву не противоречит отражение кем-либо причиняемого насилия. Однако, быть может, кому-нибудь покажется, что частная война не дозволена с момента учреждения государственных судов. И, несмотря на то, что государственные суды установлены не природой, но человеческой волей, тем не менее, они несравненно совершеннее созданий природы и пригоднее для спокойствия людей; потому и обращение к ним ни для кого не представляет такой важности, как для отдельных людей, нередко слишком проникнутых заботой о самих себе и полагающих возможным осуществить свое право собственноручно, между тем как повиновение столь похвальному учреждению внушают сама справедливость и самый естественный разум. Юрист Павел полагает: "Не следует предоставлять произволу отдельного лица то, что может быть выполнено должностным лицом, из опасения, чтобы это не послужило поводом большего потрясения" (L. Non est. de R. I.). Король Теодорих заметил: "Свято чтить законы следует для того, чтобы никто не мог действовать собственноручно, самовольно, ибо чем же будет тогда отличаться мирное состояние от смуты военного времени, если оканчивать споры применением силы" (Кассиодор, кн. IV, "Разные письма")1. И законы признают наличие насилия "всякий раз, как кто-нибудь пытается истребовать помимо суда то, что, по его мнению, ему причитается"2 (L. Extat. D. quod metus). Доказательство того, что не всякая частная война, даже после учреждения судов, не дозволена по естественному праву; примеры в подтверждение этого положения II. 1. Не подлежит, конечно, сомнению, что самоуправство, существовавшее до учреждения судов, весьма ограничено. И тем не менее самоуправство существует и, очевидно, не перевелось и поныне там, где кончаются пределы судебной власти; ибо закон, воспрещающий осуществление своего интереса помимо суда, применим лишь тогда, когда обеспечена полная возможность обращения к правосудию. Прекращение же правосудия бывает или временное, или полное. Оно прекращается временно, когда нельзя прибегнуть к вмешательству судьи, не подвергаясь опасности или какому-нибудь ущербу. Полное же прекращение правосудия бывает или фактическое, или юридическое. Последнее, - когда кто-нибудь оказывается в ненаселенной местности, как, например, в море, пустыне, на необитаемом острове или другом каком-нибудь месте, где отсутствует государственная власть; фактическое же прекращение правосудия бывает тогда, когда подданные не повинуются судье или если судья открыто откажет в разбирательстве дела (Молинеус, спор 100, "Сомнительно же"). 2. Сказанное нами о том, что и по учреждении судов право естественное отвергает не всякую частную войну, можно найти в иудейских законах, так, например, бог говорит у Моисея (Исход, XXII, 2): "Если кто застанет вора за совершением подкопа и ударит его так, что тот умрет, то кровь не вменяется ему. Но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь". Несомненно, что этот закон, в котором столь тщательно проводится указанное различие, не только предусматривает безнаказанность, но также изъясняет естественное право; он основывается не на каком-либо особенном божественном велении, но на всеобщей справедливости. Такое же постановление известно в Законе XII таблиц; оно заимствовано, без сомнения, из Древнего права Аттики3 и гласит: "Если воровство произойдет ночью и кто-нибудь убьет вора, то такое убийство законно". Так, по законам всех известных нам народов признается невиновным тот, кто с оружием в руках защищает свою жизнь, которая подвергнется опасности нападения; это столь явное согласие свидетельствует о том, что тут действительно нет ничего противного естественному праву. Не всякая частная война не дозволена даже по евангельскому праву, опровержение возражений III. 1. В отношении более совершенного права, установленного божественной волей, то есть права евангельского, встречается больше трудностей. Я не сомневаюсь в том, что бог, у которого больше права на нашу жизнь, чем у нас самих, может испытывать наше терпение настолько, что даже в нашей частной жизни, оказавшись в опасности, мы должны быть готовы скорее подвергнуться смерти, нежели совершить убийство. Мы спрашиваем, однако же, действительно ли ему угодно было связать нас до такой степени. В пользу утвердительного ответа обычно ссылаются на два места, приведенные выше по общему вопросу, а именно: "А я говорю вам: не противься злому" (евангелие от Матфея, V, 39), "Не мстите за себя, возлюбленные" (посл. к римлянам, XII, 19), Третье же место содержит следующие слова Христа, обращенные к Петру: "Вложи меч твой в ножны, ибо поднявший меч от меча и погибнет". Некоторые также приводят в пример самого Христа, претерпевшего смерть от врагов (посл. к римлянам, V, 8, 10). 2. Среди древних христиан нет недостатка в таких, кто не оправдывал даже государственных войн, а частную самозащиту считал воспрещенной. Мы уже приводили выдержки против войны из Амвросия. Соответствующие места из Августина гораздо многочисленнее и яснее. Они к тому же всем известны. А у того же Амвросия сказано: "И потому, может быть, Петру, предлагавшему ему два меча, Христос сказал: "довольно" - как если бы это было дозволено до возвещения евангелия, гак как закон [Моисея] есть источник справедливости, а евангелие - истины" (толк. на евангелие от Луки, кн. X). У того же Амвросия в другом месте сказано- "Если христианин встретит даже вооруженного разбойника, то он не может отражать его ударов, дабы, защищая свою безопасность, не нарушить благочестия" ("Об обязанностях", III, гл. 3). У Августина же сказано: "Я не отвергаю закона, который дозволяет умертвить таких людей (разбойников и других, творящих насилие), но я не нахожу способа, как защитить тех, кто совершает убийство" (О свободе воли", кн. I, гл. V). И в другом месте: "Мне не нравится совет убивать людей, чтобы кто-нибудь не стал их жертвою, если только это не воин и не занимает какой-нибудь государственной должности, так как, заняв законную должность, он поступает так не в своих интересах, но в интересах других" (письмо 154 к Публиколе). И что Василий держался того же мнения, достаточно ясно из его второго послания к Амфилохню (гл. XLIII и LV)4. 3. Более общепринятым и, как нам кажется, более правильным является противоположное мнение, согласно которому столь чрезмерное смирение не вменяется в обязанность; ведь и в евангелии предписано любить ближнего своего, как самого себя, но не превыше самого себя; напротив, если грозит равное зло, то нам не воспрещено позаботиться о себе в большей мере, чем о других5, как мы это показали выше, сославшись на авторитет Павла в изъяснении им правила благотворительности. Но кто-нибудь, пожалуй, возьмет и скажет: хотя я и могу предпочесть свое благо благу ближнего, тем не менее это правило неприменимо к неравным благам, потому что мне следует скорее расстаться со своей жизнью, нежели допустить до того, чтобы нападающий заслужил вечное осуждение. Однако на это возможно возразить, что зачастую даже тот, кто подвергается нападению, нуждается в некотором времени для покаяния или же, вероятно, полагает таким образом, и самому нападающему перед смертью может остаться время для покаяния. Поэтому для нравственного суда не должна иметь значения та опасность, к которой кто-либо устремится сам и которой он может сам избегнуть. 4. Некоторые из апостолов до последнего времени на глазах у Христа и с его ведома, как видно, путешествовали вооруженные мечом, да и прочие галилеяне, спеша из родных мест в город, поступали таким же точно образом, так как дороги кишели разбойниками, о чем мы узнаем у Иосифа Флавия; последний сообщает то же самое об ессеянах, самых безобидных людях. Оттого едва Христос сказал, что приблизилось время, когда ради приобретения меча придется продать одежду (евангелие от Луки, XXII, 36), апостолы тотчас же ответили, что у его свиты имеются два меча, ибо его никто не сопровождал, кроме апостолов. Слова самого Христа не содержат в себе прямой заповеди, но представляют собой лишь пословицу, указывающую на приближение величайшей опасности, как достаточно ясно подтверждает противопоставление этому времени предшествующих времен, безопасных и благополучных, в стихе 35. Тем не менее, по видимому, слова Христа намекали на практику, которую апостолы считали дозволенной. 5. Правильно сказано у Цицерона: "Отнюдь не следует держать мечи, если ими нельзя пользоваться". Заповедь же: "Не противься злому" - имеет столь же общий смысл, как и следующая, а именно: "Просящему дай". Последнее же правило в виде исключения допускает изъятия, дабы мы сами не обременялись чрезмерно; тем не менее к заповеди "Просящему дай" нет никаких добавлений, ограничивающих ее смысл; изъятия вытекают только из самого смысла справедливости. Между тем в добавлении к заповеди о непротивлении имеется ее пояснение, а именно - пример пощечины, чтобы было понятно, что на нас налагается в точности обязанность только тогда, когда нам наносится обида пощечиной или чем-нибудь в том же духе; ибо иначе было бы правильнее сказать: не противьтесь наносящему обиду, лучше расстаться с жизнью, чем прибегнуть к оружию. 6. В словах послания к Римлянам "не мстите за себя" слово "мстить" употребляется не в смысле "защищаться", но именно в смысле "мстить" (как, напр., в кн. Юдифь, I 2 и II, 1; евангелие от Луки,XVIII, 7, 8, XXI, 22; посл. II к фессалоникийцам, 18, посл. I Петра, II, 14, посл. к римлянам, XIII, 4; посл. I к фессалоникийпам, IV.6). Это совершенно ясно из контекста, потому что сказанному предшествует: "не воздавай никому злом за зло", что есть выражение не защиты, но мести. А свое увещание Павел подкрепляет следующим местом из Второзакония: "Мне отмщение, я воздам", что означает месть как по собственному значению слов, так и по смыслу самого места, исключающему понятие защиты. 7. Слова же, обращенные к Петру, содержат даже запрет пользоваться мечом, исключая оборону; на самом же деле он не имел надобности ни обороняться, ибо ведь было же сказано Христом о своих учениках: "Оставьте их, пусть идут. Да сбудется слово, реченное им: "Из тех, которых ты мне дал, я не погубил никого" (евангелие от Иоанна, XVIII, 8,9), ни защищать Христа, ибо тот не искал защиты. Оттого у Иоанна он приводит такую причину воспрещения: "Неужели мне не пить чаши, которую дал мне отец" (евангелие от Иоанна, XVIII, 11), а у Матфея сказано: "Как же сбудутся писания, что так должно быть?". Таким образом, Петр, будучи горяч, был возбужден духом мести, а не обороны. К тому же он взялся за оружие против прибывших от имени государственной власти, а возможно ли сопротивляться им в каком-нибудь случае, составляет особый вопрос, который ниже и должен быть нами разобран особо. Слова же, добавленные господом: "Ибо все, взявшие меч, от меча и погибнут", по видимому, или являются пословицей, заимствованной из обихода простонародья, и имеют тот смысл, что кровь влечет за собой кровь и оттого-то обращение к оружию отнюдь не безопасно, или же, по мнению Оригена, Феофилакта, Тита и Евфимия, слова эти означают, что не надлежит предвосхищать отмщение божие, которое он намерен осуществить сам в свое время. Очевидно, в этом смысле сказано в "Откровении" (XIII, 10): "Кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убитым мечом. Здесь терпение и вера святых". С этим согласно следующее место у Тертуллиана: Доселе достаточно долготерпелив споспешествующий господь: если ты вручишь ему перенесенную обиду - он отомстит; если вручишь ему свою скорбь - он исцелит, если смерть - он воскресит; но сколь же велико должно быть терпение, дабы должником иметь бога". Вместе с тем, в этих словах Христа содержится, по видимому, предсказание тех кар, которым римский меч должен подвергнуть иудеев. 8. Что же касается примера Христа, который, как сказано, принял смерть за врагов своих, то можно заметить, что все деяния Христа поистине преисполнены добродетели и подражение им, насколько это возможно, похвально и не может быть лишено награды; тем не менее не все его поступки совершены в силу закона; и сами они не устанавливают закона. Ибо то, что Христос принял смерть за недругов и нечестивых, это он совершил не в силу какого-либо закона, но как бы во дополнение особого договора с отцом, который обещал не только вечную славу ему, но и вечную жизнь роду человеческому (Исайя, LIII, 10). Впрочем, Павел в послании к римлянам (V,7) показал исключительный в своем роде характер этого события, сходного которому невозможно подыскать. А Христос, кроме того, повелевает нам полагать душу свою не за кого-либо, но за собратьев по тому же вероучению (посл. I Иоанна, III, 16). 9. Приведенные мнения христианских писателей отчасти напоминают скорее увещания и наставления к возвышенным подвигам нежели предписания в точном смысле слова: отчасти же это - частные суждения самих авторов, а не общие постановления всей церкви. Ибо в древнейших правилах, именуемых апостольскими, лишь тот отлучается от общения, кто в ссоре нечаянно поразит насмерть своего противника "от великой горячности" (Can. XLV. С. si vero. de sent, excom. etc. RiErnificasti de homicidio)6. Это же самое мнение, как видно, разделяет даже сам Августин, которого мы цитировали в подтверждение обратного суждения (толк. на Исход, вопр. LXXXIV). Деление публичной войны на более или менее торжественную IV. 1. Война публичная бывает согласно праву народов или торжественная, или же неторжественная. Война, называемая мною здесь торжественной, обычно называется войной справедливой [законной] в том же смысле, в каком мы говорим о законном завещании в отличие от кодицилла, о законном браке в отличие от рабского сожительства. Но это не потому, что якобы не следует делать неформальное завещание (кодицилл) кому угодно и не следует рабу брать себе жену в сожительство7, но потому, что как завещание, так и торжественное бракосочетание влекут за собой некоторые особенные последствия по внутригосударственному праву, которые полезно отметить. Многие ведь, плохо понимая смысл слова "справедливый", полагают, что тем самым осуждаются как неправые и недозволенные все войны, которым не подходит наименование справедливой войны. Для того чтобы война имела по праву народов торжественный характер, необходимы двоякого рода условия: во-первых, необходимо, чтобы с обеих сторон война велась волею тех, кто в государстве облечен верховной властью, а затем - чтобы соблюдались известные обряды, о которых речь будет в своем месте. То и другое требуется совместно, оттого что одно недостаточно без другого. 2. Публичная же война неторжественная может быть свободна от тех обрядов и церемоний, может вестись против частных лиц и властью любых должностных лиц в государстве. А стало быть, если отвлечься от внутригосударственных законов, по видимому, каждое должностное лицо как для защиты вверенного ему народа, так и для осуществления актов власти располагает правом ведения войны, если встретит сопротивление. Но так как война может создать опасность для всего государства, то законами почти всех народов предусмотрено, что войну можно вести не иначе, как по повелению тех, кто облечен верховной властью. Такой закон, например, имеется в последней книге диалога Платона "Законы"; и в римском праве предусмотрено, что ведение войны без разрешения главы государства, а также рекрутский набор и снаряжение войск есть оскорбление величества (L. 3. D. ad 1. lul. inajest.). Такие действия называет самочинными закон Корнелия, изданный Л. Корнелием Суллой. В Кодекс Юстиниана включено следующее постановление Валентиниана и Валента: "Никому не присвоено без нашего ведома и согласия начальство над какими-либо отрядами подвижных войск". Здесь же, кстати, можно привести следующее место из Августина8: "Естественный порядок, установленный ради мира смертных, нуждается в том, чтобы власть и воля ведения войны принадлежали всецело главе государства". 3. Но подобно тому, как все правила, сколь всеобщи они бы ни были, тем не менее, однако же, подлежат толкованию с точки зрения справедливости, так подлежит толкованию и этот закон (Витториа, "О праве войны", 9; Молинеус, "Спорные вопросы", 100, тот же; Витториа; Бартол, толк. на зак. ex hoc lure D. de lust. et iur.; Бартол, de Repres. 3, principali ad secun-dam, N 6; Мартин из Лоди, "О войне", вопр. 2). Ибо, во-первых, не может быть сомнения в том, что каждому начальнику в пределах своего круга ведения следует при содействии своих подчиненных принуждать силой немногих неповинующихся, если только для этого нет надобности в более значительных силах и самому государству не грозит опасность. И, наоборот, если опасность угрожает настолько, что нет времени обратиться за содействием к главе государства, тогда необходимость вынуждает принять чрезвычайные меры. Таким исключительным правом воспользовался Л. Пинарий, начальник гарнизона города Энны в Сицилии. Узнав, что горожане замышляли отпадение к карфагенянам, он произвел избиение их и тем удержал Энну в повиновении (Тит Ливии, кн. XXIV). За исключением же такой крайности, только Франсиско Витториа решился предоставить гражданам право восстания против государства для отмщения тех насилий, за которые государь не позаботился подвергнуть виновных преследованию, но его мнение основательно отвергается прочими. Имеет ли и при каких условиях характер публичной война, если она ведется органами, не облеченными верховной властью V. 1. Но если даже установлено, в каких случаях подчиненным должностным лицам принадлежит право прибегать к вооруженной силе, тем не менее толкователи права расходятся в понимании того, является ли такого рода война войной публичной. Одни отвечают на это отрицательно (Айала, "О праве войны", кн. I, гл. 2, 7; Сильвестр, толк. на слово "война", 2, ibi, sufficit etiam; Иннокентий, с. ollm de rest. Spol. 8. et c. sicut de iureiur., 5; Панормитан, там же). В самом деле, если мы называем публичным лишь то, что ведется должностным лицом согласно его полномочию, то не может быть сомнения в том, что такого рода войны имеют публичный характер; и оттого те, кто при таких условиях оказывает сопротивление органам власти, подлежат наказанию за сопротивление начальствующим. Если же понятие публичной войны применяется в более тесном смысле, взамен так называемой торжественной войны, как это, бесспорно, зачастую имеет место, то только что упомянутые войны не являются публичными, потому что для выполнения законных требований необходимы как решение высшей власти, так и иные обстоятельства. Но не имеет, по моему мнению, решающего значения, как это полагают обычно в спорах по настоящему вопросу, то, что при таких обстоятельствах у сопротивляющихся отнимается имущество и отдается воинам (Тит Ливии, в указ. месте)9 потому, что эта подробность не составляет особенности, свойственной торжественной войне, и может иметь место также в иных обстоятельствах (Витториа, 29; Каэтан, "На Secunda Secundae", вопр. 40, ст. 1; Сильвестр, толк, на слово "война", ч. 1, 2; Лорка, "Спорные вопросы", 50, 12), 2. Но может случиться и так, что в обширном государстве власть начинать враждебные действия предоставлена подчиненным органам10; при таких условиях без колебания следует считать, что такая война ведется верховной властью, так как если кто-нибудь поручает другому право выполнить что-нибудь, то сам он и считается виновником последнего. 3. Весьма спорным является вопрос, достаточно ли при отсутствии подобного прямого поручения одного предположения воли верховной власти. Мне кажется, что нельзя делать этого попущения. Ибо ведь недостаточно при таком положении дел отпоить догадки о том, какова была бы воля главы верховной власти при обращении к нему с соответствующим вопросом, но следует напротив, иметь в виду, главным образом, то, какое решение предпочел бы он принять без обращения к нему, если дело допускает отсрочку или сомнителен исход решения, предполагая необходимость издания постоянного закона по данному вопросу. Ибо пусть в каждом определенном положении умолкнут все частные соображения, воздействующие на волю главы государства, однако не умолкнет всеобщее разумное стремление избегнуть опасности, что невозможно, если каждое должностное лицо станет притязать на решение одного и того же дела. 4. К. Манлий поэтому не напрасно был обвинен своими помощниками в том, что без разрешения римского народа пошел войной на галло-греков (Тит Ливии, кн. XLVIII); ибо, хотя в войске Антиоха имелись галльские легионы, тем не менее по заключении мирного договора с Антиохом вопрос о том, следовало ли получить от галло-греков удовлетворение за это нарушение, надлежало разрешить не К. Манлию, но римскому народу. Катон хотел выдать Цезаря германцам за то, что тот навязал им войну; полагаю, что он поступил так не столько из уважения к праву, сколько из желания избавить Рим от опасного владыки. Ибо германцы ранее поддерживали галлов, бывших врагами римского народа, оттого они и не могли жаловаться на причинение им насилия, поскольку римский народ имел столь справедливую причину воевать с галлами. А Цезарь должен был удовольствоваться изгнанием германцев из вверенной ему провинции Галлии и, не испросив на то разрешения у римского народа, не должен был преследовать германцев войной в их собственных пределах, в особенности потому, что оттуда не угрожала никакая опасность. Стало быть, не германцы имели право требовать выдачи Цезаря, но римский народ имел право наказать его. По совершенно сходным основаниям карфагеняне ответили римлянам: "По нашему мнению, дело не в том, по каким именно соображениям, частного или государственного порядка, завоеван Сагунт, но сделано ли это согласно или же вопреки праву; ведь это наше дело произвести о нашем гражданине расследование, совершено ли им что-либо с нашего согласия или по его личному произволу, и тогда наказать его-с вами же у нас один только спорный вопрос, допускал ли наш союзный договор разрешить вопрос таким образом" (Тит Ливии, кн. XXXI). 5. Марк Туллий Цицерон оправдывает образ действий Октавия и Децима Брута которые по личному почину начали воину против Атония. И все же, даже если бы было абсолютно несомненно, что Антоний заслуживал обращения как с врагом, тем не менее, следовало выждать решения сената и римского народа о том, было ли в интересах республики оставить без внимания это обстоятельство или же прибегнуть к возмездию, прийти к мирному соглашению или же взяться за оружие. Ибо ведь никого нельзя заставить воспользоваться своим правом, что нередко связано с опасностью понести тот или иной ущерб (Аппиан, "Гражданская война", IV). Наконец, после объявления Антония врагом сенату и римскому народу должно было принадлежать решение вопроса о том, кому же именно предпочтительно следовало поручить ведение этой войны. Так и на просьбу Кассия о присылке, согласно договору, вспомогательных войск родосцы ответили, что готовы прислать подкрепление, если сенат прикажет это сделать. 6. Опираясь на приведенные примеры, а также и на многие другие соображения, мы напомним, что далеко не столь убедительны доводы, приводимые даже знаменитейшими авторами, потому что они нередко подчиняются духу своего времени, нередко же - тем или иным впечатлениям и пригоняют "мерило к камню". Поэтому в такого рода вопросах следует остерегаться прибегать к сомнительным суждениям и не пользоваться примерами, приводящими к опасным заблуждениям, что скорее можно извинить, чем одобрить. 7. А поскольку известно, что государство не должно вести войны иначе, как по воле главы верховной власти, то для понимания как этого предмета и связанного с ним вопроса о торжественной войне, так и многого другого необходимо выяснить сущность самой верховной власти и того, кто является ее носителем. Это необходимо тем более, что в наш век ученые мужи, следуя не столько доводам истины, сколько распространенным в наше время обычаям, весьма запутали сам по себе не вполне ясный вопрос. В чем состоит гражданская власть VI. 1. Для нравственной способности управления государством, именуемой обычно гражданской властью, Фукидид считает характерным наличие грех признаков, так как он называет подлинным государством лишь то общественное целое,. которое обладает собственными законами, судами и должностными лицами". Аристотель находит три отрасли управления государством, а именно: совещание о предметах общих, заботы о назначении должностных лиц и отправление правосудия ("Политика", кн. IV, гл. IV). К первой он относит решение вопросов о войне и мире, о заключении и расторжении договоров, об издании законов; сюда же он относит вопросы о смертной казни, об изгнании, о конфискации имущества, о лихоимстве, то есть, согласно моему толкованию, предметы публичного правосудия, тогда как предварительно в понятие отправления правосудия Аристотель включил только рассмотрение дел частных. Дионисий Галикарнасский выделяет в особенности три функции, а именно: право назначения должностных лиц, право издавать и отменять законы, право решать вопросы войны и мира (кн. IV)12; в другом месте он добавляет четвертую функцию - правосудие (кн. VII). Наконец, еще в одном месте он добавляет попечение о жертвоприношениях и созыв народных собраний (кн. II). 2. Если же кому-нибудь угодно произвести правильное деление [функций государства], то он легко найдет все относящееся сюда, так что не получится ни недостатка, ни излишка. Ибо ведь тот, кто правит государством, отчасти правит самолично, отчасти через посредство других. Непосредственно правление главы государства касается либо государства в целом, либо отдельных частностей. Государства в целом касается издание и отмена законов в области как религиозной (поскольку Попечение о ней относится к ведению государства), так и светской Соответствующее искусство у Аристотеля носит название "строительного". Заведование отдельными частностями относится непосредственно либо к публичной, либо к частной области постольку, поскольку это связано с публичными интересами. Непосредственное отношение к области публичной имеют или действия, как заключение мира, объявление войны, заключение договоров, или вещи, как государственные налоги и тому подобное, куда включается также право верховенства, принадлежащее государству над гражданами и их имуществом в интересах государства. Соответствующее искусство Аристотель называет родовым именем "политики", то есть "гражданским" или "совещательным" искусством. Дела частные составляют споры между отдельными гражданами, разрешение которых органами государственной власти производится в интересах общественного спокойствия; соответствующее искусство Аристотель называет "правосудием". Отправление прочих обязанностей производится или через должностных лиц, облеченных властью, или через иных ответственных лиц, к числу которых относятся также послы. Такого рода действия составляют содержание государственной власти. Что есть верховная власть VII. 1. Верховной же властью называется такая власть, действия которой не подчинены иной власти и не могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению. Говоря "чужая" власть, я исключаю того, кому принадлежит верховная власть и кому предоставлено изменять свою волю, равно как и его преемника13, который пользуется таким же правом, а стало быть, и той же, а не иной властью. Такова сущность верховной власти; а теперь следует выяснить, кто же является ее носителем. Носитель может быть или в общем, или же в собственном смысле; подобно тому, как общий носитель зрения есть тело, собственный же - есть глаз, так общим носителем верховной власти является государство, названное выше "совершенным союзом". 2. Поэтому мы исключаем народы, подпавшие под господство иного народа, каковы были римские провинции ибо такие народы - не государства сами по себе в современном смысле слова, но лишь подчиненные члены объемлющего их государства, подобно тому как рабы являются членами семейства. Случается, с другой стороны, что один глава господствует над несколькими народами, из которых тем не менее каждый в отдельности образует совершенный союз. В то время как в естественных телах одна глава не может увенчивать несколько тел, в моральном теле одно и то же лицо в различных смыслах может быть главой нескольких и различных тел. Бесспорным доказательством этого может служить то обстоятельство, что по прекращении царствующего дома власть обратно возвращается к каждому народу в отдельности (Витториа, "О праве войны", 7). А может быть и так, что несколько государств объединяются между собой теснейшим союзным договором образуют некий "союз", как говорит Страбон в нескольких местах, причем, однако же, отдельные народы не прекращают сохранять состояние совершенного государства, что неоднократно отмечено в разных местах другими авторами, а также Аристотелем ("Политика", кн. П, гл. XX; кн. III, гл. IX). 3. Общим же носителем верховной власти, следовательно, и является государство в том смысле, как это уже было нами указано. Носитель власти в собственном смысле есть или одно лицо, или же несколько, сообразно законам и нравам того или иного народа; это - "первая власть", по словам Галена в книге шестой трактата "О мнениях Гиппократа и Платона". Опровержение мнения, согласно которому верховная власть всегда принадлежит народу. Разбор доводов в пользу последнего мнения VIII. 1. Однако здесь же следует, во-первых, отвергнуть мнение тех, которые полагают, что верховная власть всюду и без изъятия принадлежит народу, так что государей, которые злоупотребят своей властью, следует низлагать и карать; это мнение, проникнув в глубину души, послужило и может послужить еще в дальнейшем причиной столь многих бедствий, что не может укрыться от каждого одаренного разумом. Мы со своей стороны намерены опровергнуть это мнение следующими доводами. Каждый человек волен отдаться кому угодно в личную зависимость - это явствует как из еврейского (Исход, XXI, 6), так и из римского закона (Instit. de lure pers. Servi autem; Авл Геллий, кн. II, гл. VII). Так разве же не волен свободный народ также подчиниться кому угодно, одному или же нескольким лицам, перенеся таким образом на них целиком власть управления собой и не сохранив за собой ни малейшей доли этой власти? И нельзя сказать, чтобы здесь скрывалось хотя бы малейшее произвольное предположение, ибо мы ставим вопросы не о каком-либо сомнительном допущении, но о том, что допустимо в силу права14. И напрасно станут приводить здесь неудобства, проистекающие или могущие проистечь отсюда, ибо какую бы форму правления ни изобрести, никак невозможно избежать тех или иных неудобств или опасностей. "Остается, стало быть, принять то и другое или же отвергнуть все заодно", - как говорится в комедии15. 2. И подобно тому как существуют различные образы жизни, причем один предпочтительнее другого, и каждый волен выбирать любой из множества различных родов, так и народ может избрать любой образ правления; ибо тот или иной правопорядок следует оценивать не с точки зрения преимуществ его формы, о чем суждения людей весьма расходятся, но с точки зрения осуществления в нем воли людей16. 3. Причин же, почему народ может предпочесть отказаться целиком от верховной власти и передать ее другому, может быть великое множество, в частности, если доведенный до крайней опасности народ не имеет возможности найти иной способ защититься или же если угнетаемый нуждой не в состоянии иначе добыть достаточные средства существования. Ибо, если некогда жители Кампаньи, вынужденные к тому необходимостью, предпочли подчиниться римскому народу на следующих условиях17: "Мы передаем во власть римского народа себя, народ кампанский, город Капую, поля, святилища богов и все божественные и человеческие предметы"; и еще некоторые народы пожелали отдать себя во власть римлян18; и даже не были ими приняты, о чем сообщает Аппиан; то что же препятствует любому народу таким же точно способом отдать себя во власть одному могущественному человеку? У Виргилия читаем: И, приняв законы позорного мира, Не усладится он. Но может также случиться, что, например, отец семейства, владеющий обширными поместьями, не пожелает допустить в свои владения никого, кто подчиняется чужим законам; или же если кто-нибудь, имеющий великое множество рабов, отпустит их на свободу, подчинив их, однако же, законам своей власти и обязав уплачивать оброк, чему нет недостатка в примерах. О рабах германцев у Тацита имеется следующее оказание: "Каждый правит своим жилищем, ведает своими домашними божествами; будучи хозяином у себя, он указывает поселенцу на своих землях порядок сдачи зерна и поставки скота и одежды; и раб повинуется ему на таких основаниях". 4. К этому нужно добавить, что подобно тому как, по словам Аристотеля, некоторые люди от природы - рабы, то есть наиболее приспособлены к рабскому состоянию, так точно и некоторые народы по свойственному им образу мыслей предпочитают лучше подчиняться, нежели господствовать, что, как видно, сознавали сами каппадокийцы, которые подчинение власти царя предпочли предложенной им римлянами свободе и объявили, что они не могут жить без царя (Страбон, кн. XII; Юстин, кн. XXXVIII). Так и Филострат в жизнеописании Аполлония считает бессмысленным освобождать фракийцев, мизийцев, готов, которые неспособны даже оценить блага свободы (кн. VI). 5. Многих могли воодушевить примеры народов, довольно счастливо живших в продолжение многих веков под царской властью19. По словам Ливия, города под властью Эвмена20 не склонны были променять свою судьбу на участь свободных гражданских общин (кн. XLII). Иногда же встречается и такой государственный порядок, который, невидимому, может сохраниться в безопасности не иначе, как под верховной властью одного лица21; многим благомыслящим людям казалось таким римское государство в эпоху цезаря Августа. По этим как и по иным сходным, причинам людям не только возможно, но даже следует подчиняться власти и могуществу другого лица, что отмечает и Цицерон в книге второй своего трактата "Об обязанностях". 6. Как мы уже указывали выше, путем справедливой войны можно приобрести как частную собственность так и гражданскую власть, то есть, иными словами, право господства, не зависящее ни от какой иной власти. Вместе с тем не следует думать, что это относится только к сохранению единодержавной власти там, где принят такой образ правления ибо подобные же права и основания имеет власть знатнейших вельмож, правящих государством помимо народа. Что же поделать, если до сих пор не найдена столь демократическая республика, где хотя бы некоторые неимущие или чужестранцы. а также женщины и юноши не были исключены из участия в обсуждении и решении государственных дел? 7. Сверх того, даже некоторые народы под своей властью другие народы и при том подчиняют их ничуть не меньше, чем царь22; откуда и возник вопрос: "Разве народ Коллатин не господин сам себе?" А когда жители Кампаньи покорились римлянам, то о них было сказано, что они подпали под чужую власть (Тит Ливии, кн. I). Акарнания и Амфилохия, как говорят, были подчинены этолиянам (Тит Ливии, кн. VII, XXVI); Перея и Каунус - подвластны родоссцам (Тит Ливии, XXXII; Страбон, XIV); Пидна была дарована Филиппом олинфийцам (Диодор, кн. XVI). А города, бывшие в подчинении у спартанцев, освободившись из-под их власти, приняли название свободных лакедемонян (Павсаний, "Лаконика"). Город Котиора, как говорится у Ксенофонта, принадлежал синопцам ("Анабасис", кн. V). Итальянская Ницца, по словам Страбона, была подчинена массилийцам (кн. IV), а остров Пифекуса - неаполитанцам (кн. V). Так, Калатия была подчинена колонии Капуе, а Каудиум со своими областями - колонии Беневентской, о чем можно прочесть у Фронтина. Отгон отдал государство мавров в дар провинции Бэотийской, о чем сообщается у Тацита ("История", I). Все это необходимо отвергнуть, если принять, что правительственная власть всегда подчинена суду и воле подвластных. 8. Во всяком случае, существуют цари, которые не подчинены постановлениям народа, даже взятого в целом; об этом свидетельствуют как священная, так и гражданская история. Бог заявил, обращаясь к народу израильскому: "Если ты скажешь, поставлю над собой царя" (Второзаконие, XVII, 14), и, обращаясь к Самуилу, бог сказал: "Дай им право царя, который будет царствовать над ними" (I Самуил, VIII, 4). Оттого-то царь именуется помазанником над народом, над наследием господа, над Израилем (I Самуил, IX, 16; X, 1; XV, 1; II Самуил, V, 2) Соломон - царь над всем Израилем (I кн. Царств, IV, 1). Так и Давид возблагодарил бога за то, что тот подчинил ему народ свой (псалом CXLIV, 2). И Христос сказал: "Цари господствуют над народами" (евангелие от Луки, XXII, 25). Известно следующее место у Горация: Власть грозных царей - над стадами их, Над ними самими - власть Юпитера. 9. Сенека так описывает три формы правления: "Порой народ есть то, что нам внушает страх; иногда, если государственное устройство таково, что мнбгие дела решаются сенатом, в государстве внушают страх знатные мужи; иногда же - отдельные лица, которым власть над народом дана самим народом" ("Письма", XIV). Таковы те, о ном Плутарх говорит в жизнеописании Фламиния: "Имеют власть не только законную, но и надзаконную"; а у Геродота Отанес так характеризует единодержавную власть: "Действовать, как угодно одному, не отдавая отчета никому иному". Царскую власть Дион Прусийский определяет следующим образом: "Правит, не отдавая никому другому отчета". Павсаний же, говоря о мессенянах, противополагает "царство такой форме власти, при которой правительство должно отдавать отчет в своих действиях". 10. Аристотель сообщает о некоторых царях, которые обладают такими же правами, какие в других местах имеет сам народ над самим собой и своим достоянием ("Политика", кн. III, гл. XIV), Так, после того как римские императоры стали овладевать чисто царской властью, народ, так сказать, перенес на них всю свою власть и могущество, даже над самим собою, как толкует Феофил (Inst. De iur. nat. Sed et quod). Сюда же относится следующее изречение Марка Аврелия Антонина, философа: "Никто, кроме бога, не может быть судьей императора" (Ксифилин, жизнеописание М. Антонина, кн. IV). Дион Кассий (кн. LIII) о таком государе пишет: "Он независим, госпоин над собой и над законами, так что и поступает, как ому угодно и не делает того, что ему не угодно". Такое неограниченное царское правление существовало уже в древности, например царство Инахидов в Аргосе23, ибо в аргивской трагедии Эсхила "Молящие" народ обращается к царю с такой речью: Ты - город сам, ты - сам народ, Не подчинен ты ничьему суду, Опора царства - ты. как алтарь, Над всем властвуя волей единою. 11. Совершенно иначе об афинском государстве высказывается сам царь Тесей у Еврипида: Здесь самовластная Община граждан отрицает власть царя: Народ, как царь, дарует часто почести Тем и другим... Ибо Тесей, по объяснению Плутарха, исполнял обязанности лишь полководца и блюстителя законов, в прочем оставаясь равным с гражданами (жизнеописания Клеомена и Агесилая)24. Оттого-то цари, подчиненные народу, могут называться тая лишь в несобственном смысле. Так, после Ликурга, после учреждения эфоров, по словам Полибия, Плутарха и Корнелия Непота25, лакедемонские цари были царями только по имени. Этому примеру последовали и другие народы в Греции. Павсаний сообщает в "Коринфике": "Аргосцы, уже издревле преданные равенству и свободе, свели царскую власть до наименьшей меры, так что сыновьям Киса ничего не досталось, кроме имени царя". Такого рода царская власть, по мнению Аристотеля, не представляет собой особой формы правления, поскольку она составляет лишь некоторую часть в государствах аристократических и демократических ("Политика", III, 12). 12. Более того, даже у народов, не находящихся в постоянном подчинении у царей, мы встречаем примеры как бы временного царского правления26, не подчиненного народу. Такова была власть амимонов у книдян, а также первоначально власть диктаторов у римлян, когда еще не существовала возможность прямого обращения к самому народу; оттого эдикты диктаторов, по словам Ливия, соблюдались как предписания богов и не оставалось иного исхода, кроме повиновения (Тит Ливии, кн. II; Плутарх, жизнеописание Марцелла; Дионисий Галикарнасский, кн. V). Так, диктатура, по словам Цицерона, овладела царской властью. 13. Опровержение доводов, приводимых в защиту противоположного мнения, не представляет затруднения ибо, во первых утверждение, что тот, кем кто-либо назначается на должность, есть начальник назначенного лица, верно только лишь в таком государственном устройстве, действие которого находится в постоянной зависимости от воли учредителей, в дальнейшем же содействует в силу необходимости, подобно тому как, например, женщина сама берет себе мужа которому она обязана уже навсегда подчиняться. Император Валентиан27 так ответил солдатам, избравшим его императором и просившим у него того, на что он не был склонен дать согласия: "Избрать меня вашим императором, солдаты, было в вашей власти, но после того, как вы меня избрали, то, чего вы требуете, зависит не от вашего, но от моего произвола. Вам в качестве подданных надлежит повиноваться, мне же следует соображать о том, как мне действовать" (Созомен, "Церковная история", кн. XVI). Но неверно предполагать, будто все цари поставлены народом; обратное можно подтвердить в достаточной мере приведенными выше примерами отца семейства, принимающего пришельцев, а также народов, побежденных на войне. 14. Другой довод заимствуется из изречения философов, что всякое правительство учреждено ради тех, кем управляют, а не ради тех, кто управляет, оттого, как полагают, из достоинства самой цели следует, что управляемые выше правителей. Однако положение о том, что всякое правительство установлено ради тех, кем оно управляет, не есть всеобщая истина, ибо некоторые правительства сами по себе существуют ради правителя, как, например, правление хозяина, при котором польза раба - чужда и случайна для хозяйства, подобно тому, как выгода врача не имеет никакого отношения к самому врачеванию. Другие виды властвования имеют в виду взаимную пользу, как, например, власть мужа над женой. Так и некоторые государства могут быть учреждены ради пользы царя, в частности, государства, возникшие путем завоевания, но тем не менее не заслуживающие названия тиранических, так как тирания, в современном смысле слова, включает насилие. Некоторые формы правления могут преследовать пользу как правительства, так и подвластных, например, если народ, не способный к самообороне, избирает для самозащиты могущественного царя. Впрочем, я не отрицаю того, что в большинстве государств целью самой по себе является польза самих подвластных; верно и то, что сказано Цицероном вслед за Геродотом, а Геродотом вслед за Гесиодом, а именно, что цари установлены для осуществления справедливости. Но не столь последовательно возражение иных, будто народы господствуют над царями, ибо ведь и опека установлена ради подопечных; и тем не менее опека есть право и власть над последними. Несостоятельно также возражение некоторых о том, что подобно тому как опекун, плохо заведующий делами подопечного, может быть смещен, такое же право должно существовать по отношению к царю. Ибо право смещения опекуна вытекает из того, что последний имеет над собой начальство, тогда как в государствах, поскольку невозможен регресс в бесконечность, всегда оказывается, наконец, такое лицо или совет, об ошибках которых ввиду отсутствия над ними высшего судьи имеет особое попечение, по его собственному свидетельству, сам господь, гак что он или их наказывает, если найдет необходимым, или же терпит в наказание или для испытания самого народа (Иеремия, XXV, 12). 15. Удачнее всего сказано у Тацита. "Подобно тому как вы переносите засуху и чрезмерные ливни и прочие стихийные бедствия, так точно переносите расточительность и скупость правящих. Пороки будут существовать, пока на свете будут люди; но зло не беспрерывно и от времени до времени возмещается добром" ("История", IV, 74). А по словам Марка Аврелия, должностные лица судят частных лиц, государи судят должностных лиц, а бог судит государей28. Замечательное место имеется у Григория Турского, где он сам в качестве епископа обращается к королю франков со следующей речью: "Если кто-нибудь из нашей среды, о король, вздумает сойти с пути справедливости, то ты можешь их наказать: если же ты переступишь закон, кто может наказать тебя? Посему мы обращаемся к тебе и ты можешь нас выслушать, если тебе угодно; если же тебе неугодно, кто же тебя осудит, кроме того, кто сам объявил себя самой справедливостью?". Среди постановлений ессеян Порфирий (кн. V) приводит следующее: "Никому не достается власть без особливого о том попечения бога29". Ириней прекрасно говорит: "По чьему повелению родятся люди, по тому же повелению ставятся и цари, подходящие для тех, кем в те времена они правят". Тот же смысл имеют так называемые постановления Климента: "Бойся царя заведомого избранника божия" (кн. VII, гл. XVII). 16. Не противоречит сказанному и то обстоятельство, что, как можно прочесть, народы иногда несут наказания за прегрешения своих царей; это случается не потому, что народ не карает и не порицает царя, но потому, что он, хотя бы втайне, сочувствует его порокам (I кн. Царств, IV, 16; II кн. Царств, X, 17). Но даже и без народа бог может воспользоваться верховной властью над жизнью и смертью людей для наказания царя, для которого высшая кара есть лишение подданных. Опровержение мнения, согласно которому король и народ находятся в постоянной взаимной зависимости IX. 1. Другие измышляют взаимное подчинение царя и народа, так что народ в целом обязан повиноваться праведно правящему царю, а если царь плохо правит, то он подчиняется народу. Если бы сторонники этого мнения говорили, что не следует ради власти государя совершать что-либо заведомо предосудительное, то их положение было бы верно и согласовано с мнением всех добрых людей, но это не подразумевает ни малейшего права на принуждение, ни какого-либо права верховенства. Поэтому, если бы даже какому-нибудь народу вздумалось разделить свою власть с царем (о чем будет сказано несколько ниже), то, конечно, взаимные границы власти обоих следовало бы установить таким образом, чтобы их можно было распознать в соответствии с разнообразием условий места, лиц и самих дел. 2. Критерий добросовестности или же злонамеренности самих действий, в особенности же в делах гражданских, представляющих большую сложность при разбирательстве, не годится для выяснения прав сторон, потому что неизбежна великая путаница при расследовании одного и того же дела вследствие вмешательства, с одной стороны, государя, с другой - народа, считающих себя компетентными решить вопрос о добросовестности или злонамеренности деяния. Создать такой беспорядок в делах не придет в голову ни одному из известных мне народов. Предварительные условия правильного понимания истинного мнения: во-первых, необходимость различать сходные термины при различии предметов X. 1. После того как ложные мнения опровергнуты необходимо сделать некоторые предостережения, которые помогут отыскать путь к правильному решению вопроса о том, кому принадлежит верховная власть в каждом народе. И первое предостережение должно состоять в том, чтобы не впадать в заблуждение вследствие двусмысленности слов и внешности вещей. Например, у латинян существовало обыкновение противополагать друг другу принципат и царскую власть. Так, по словам Цезаря, отец Верцингеторига, овладев принципатом в Галлии, был умерщвлен потому, что стремился к царской власти. А у Тацита Пизон называет Германика сыном римского принцепса, а не парфянского царя. Наконец, по словам Светония, немного недоставало Калигуле, дабы превратить принципат в царскую власть; а у Веллея сообщается, что Марободуй стремился не к принципату, упроченному волей подвластных, но к царской власти. 2. Тем не менее, мы часто наблюдаем смешение соответствующих слов. Ведь, как мы убедились, лакедемонские вожди из потомства Геркулеса и после учреждения эфоров продолжали все же именоваться царями; древнегерманские цари, которые, по словам Тацита, преобладали в совете, не обладали властью повелевать. И Ливии о царе Эвандре говорит, что он правил скорее в силу уважения к нему, чем властью повеления (кн. I). А карфагенского суффета Аристотель и Полибий называют царем (кн. XV, гл. 70), как и Диодор; точно так и Солин называет Ганнона царем карфагенян30. А о Скепсе в "Троаде" Страбон сообщает, что когда по присоединении к государству милетян он обратился к народной форме правления, тем не менее, на потомков царей перешло царское звание и немалый почет, доставшийся им от древних царей (кн. XIII). 3. Напротив, римские императоры, овладевшие отрыто и явно независимой царской властью, все же получили наименование принцепсов. Даже в некоторых свободных республиках высшим должностным лицам обычно присвоены знаки царского величества. 4. Далее, собрания государственных чинов или сословий, то есть собрания представителей народа, разделенного на разряды, или, по словам Гунтера, Превознесенные, знать, городов старшины родовые, в иных местах, по крайней мере, образуют великий королевский совет, через посредство которого ходатайства народа, часто заглушаемые в королевской канцелярии, доходят до слуха короля, который затем согласно обычаям волен постановить, что ему будет угодно; в других же местах такие собрания имеют также право производить расследование повелений государя и даже издавать законы, обязательные для самого главы государства. 5. Многие считают возможным найти различие между верховной властью и подчиненной властью в способах передачи власти - в том, передается ли она путем избрания или путем наследования, Ибо они полагают, что передача последним способом свойственна верховной власти в отличие от избрания. Но несомненно, что такое мнение неверно в столь общей форме. Ибо престолонаследие есть не способ приобретения верховной власти, сообщающий ей верховенство, но лишь порядок 'преемства прежней власти. Ведь право, возникшее путем избрания определенной семьи, передается преемственно по наследству, оттого-то путем наследования передается только та власть, которая сообщена первоначально путем избрания. У лакедемонян царская власть переходила к наследникам даже после учреждения эфоров. А о такого рода царской власти, то есть о принципате, имеется следующее указание Аристотеля: "Одни царства передаются в порядке кровного родства, другие - путем избрания? ("Политика", кн. III, гл. XIV). В героические времена в Греции, по замечанию того же автора, а также Фунидида31, большинство царств было таково (кн. I). Напротив, императорская власть в Риме, даже после окончательного упразднения власти сената и народа, сообщалась путем избрания. Во-вторых, необходимость различать право и способ обладания им XI. 1. Другая оговорка - следующего порядка32: одно дело - поставить вопрос о самой вещи, другое - о способе владения ею, что применимо к предметам не только вещественным, но и невещественным. Права прохода, прогона, проезда являются вещами подобно участку земли. Однако же одни владеют ими на полном праве собственности, другие - на праве узуфрукта [пользовладения]; наконец, третьи - на праве временного пользования. Так, например, даже римский диктатор имел верховную власть временно33; цари же, как те, которые первоначально избирались, так и те, которые наследовали избранным в порядке преемства, владели верховной властью на праве узуфрукта; некоторые цари владели верховной властью и на праве неограниченной собственности, как, например, те, которые приобрели власть путем справедливой войны, или те, которым тот или иной народ во избежание большого зла подчинился безоговорочно. 2. Нельзя также согласиться с теми, кто отрицает верховный характер власти диктатора на том основании, что власть его не была постоянной. Ибо природа моральных вещей познается по их действию: поэтому, если правомочия производят одни и те же действия, то их следует обозначить одним и тем же названием. И диктатор в течение срока своей диктатуры осуществляет все акты власти на том же праве, как и царь, обладающий неограниченными правами34; действия диктатора не могут быть никем другим объявлены ничтожными. Продолжительность здесь не оказывает влияния на природу самой вещи, хотя, поскольку речь идет о достоинстве власти, обычно именуемой величеством, не может быть сомнения в том, что это достоинство выше у того, кому дана власть бессрочно, нежели у того, кому власть дана временно, так как достоинство зависит от способа обладания властью. И то же самое я хочу сказать о тех, под чью опеку поступают цари, прежде чем принять бразды правления, пока вследствие безумия или плена они лишены возможности царствовать, и о тех, которые назначаются правителями царства, не будучи подчинены народу, и до истечения законного срока не могут быть отставлены. 3. Иначе следует полагать о тех, кто получил власть по милости и с условием возврата в любой момент. Таково, например, было некогда королевство вандалов в Африке или готов в Испании35, так как народ низлагал самих королей всякий раз, как они навлекали на себя его неудовольствие (Прокопий, "Война с вандалами", I; Аймон, кн. II, гл. XX; кн. IV, гл. XXXV)36. Их акты могут быть признаны ничтожными со стороны тех, от кого они получают временную власть; оттого и власть, и самое право таких владык различны. Доказательства возможности полного обладания верховной властью, то есть с возможностью ее отчуждения XII. 1. Сказанное мной, а именно, что власть некоторых государей принадлежит им на полном праве собственности, то есть составляет личное достояние повелителя, некоторые ученые мужи опровергают тем соображением, что свободные люди не могут быть предметом сделок (Гетман, "Вопросы с пояснениями", вопр. 1). Но подобно тому как одно дело - власть господская, другое - власть царская, так точно одно дело - личная свобода, иное - свобода гражданская, одно дело - свобода отдельных лиц, другое - всех в совокупности. Ибо и стоики полагали, что в подчинении имеется некоторая доля рабства (Диоген Лаэртский), и в священном писании подданные царя называются рабами (I Самуил, XXII, 28; II Самуил, X, 2; I кн. Царств, IX, 22). Так, Ливии противопоставляет две точки зрения: "Избрали царя, еще не испытав сладости свободы" (кн. I). Он же: "Казалось недостойным римского народа находиться в подчинении, гак как при царях он не был завоеван войной и не подчинялся никому из своих врагов, но этот свободный народ был покорен этрусками" (кн. II). И в другом месте: "Римский народ не подчинен царской власти, но свободен" (кн. XIV). И опять в другом месте он противополагает народам, пользующимся свободой, народы, подчиненные царской власти37. Цицерон говорил: "Или не следовало изгонять царей, или же следовало даровать народу свободу не на словах, а на деле" ("О законах", кн. III). А затем читаем у Тацита: "Сначала Римом владели цари, свободу же и консульскую власть установил Л. Врут" ("Летопись", I). И в следующем месте: "Свобода германцев суровее царской власти Арзака" ("Об обычаях германцев"). Арриан в истории индусов сообщает о "царях и свободных государствах". Цэцина у Сенеки: "Сила царских громов поражает свободу как народных собраний, так и присутственных мест города. Это означает, что царская власть угрожает государственному порядку"38. Те киликияне, которые не повиновались царям, назывались также свободными киликиянами (олейтерокиликиянами). О городе Амизе Страбон сообщает, что он то освобождался, то вновь подпадал под власть царей (кн. XII). И в различных римских законах, относящихся к войне и третейским разбирательствам, чужестранцы делятся на царства и на свободные народы. Здесь, стало быть, вопрос ставится не о свободе отдельных лиц, но о свободе целого народа, чтобы некоторые не смешивали частного и общественного подчинения, говоря о несамостоятельных, не имеющих власти над собой. Отсюда следующее место: "Какие города, поля и отдельные люди когда-либо подчинялись этолиянам?". И еще вопрос: "Разве народ Коллатин не господин сам себе?" (Тит Ливии, кн. кн. XXXVIII и V). 2. А когда народ отчуждается в собственном смысле, отчуждению подвергаются не самые люди, но неизменное право управления ими, в силу которого они образуют народ Подобно этому, когда вольноотпущенник предназначается одному из сыновей своего патрона, это не есть отчуждение свободного человека, но передача принадлежащего патрону права на человека. 3. Не более основательно следующее соображение: если царь завоюет какие-нибудь народы, то так как он может овладеть ими не иначе, как ценою крови и пота своих граждан, покоренные приобретены, стало быть, скорее гражданами, нежели царем. А может быть и так, что царь станет снабжать войско из своего частного имущества39 или также из доходов того владения40, которое присваивается государю как таковому. На это владение царь может иметь только узуфрукт, подобно праву повелевать народом, избравшим его, но доходы от него составляют его собственность, подобно тому как и в области гражданского права установлено, что от наследства, которое подлежит возврату, доходы возмещению не подлежат, ибо считается, что они проистекают не из наследства, но из самой вещи (L. in fidelcommissaria plane D. ad S. С, Trebellianum). Царю может принадлежать и верховная власть над теми или иными народами по собственному праву", так что он может даже их отчуждать. По словам Страбона, остров Кифера, расположенный против мыса Тенара, принадлежал Евриклу, царю лакедемонян, в качестве его частной собственности (кн. VIII). Так, царь Соломон даровал царю финикиян Хираму (подобным образом его называет по-гречески Филон Библосский в переводе истории Санхуниатона) двадцать городов, но не из числа городов еврейского народа, ибо Кабул (такое название дано этим городам) находится за пределами Иудеи (Иосиф Флавий. XIX, 27). Из этих городов одни были удержаны до того дня враждебными евреям побежденными народами, другие же были частью завоеваны египетским царем, тестем Соломона, и отданы в приданое Соломону, частью же завоеваны самим Соломоном (I кн. Царств, IX, 6; там же, 12; I Паралипоменон, VIII, 14). Ибо известно, что в то время они не были еще населены израильтянами, потому что только лишь после возвращения их Хирамом Соломон вывел туда еврейских переселенцев. 4. Так, о Геркулесе42 мы читаем, что власть над завоеванной им Спартой он отдал Тиндарею, с тем, однако, условием, что если сам Геркулес оставит потомство, то царство перейдет к последнему (Диодор, кн. IV). Амфиполис был отдан в приданое Акаманту, сыну Тесея. А у Гомера Агамемнон обещает дать семь городов Ахиллесу. Царь Анаксагор отдал в дар Мелампу43 две части своего царства. О Дарий Юстин пишет так: "Свое царство он отдал в наследство Артаксерксу, Киру же - те города, где тот был начальником" (кн. V). Так же точно преемники Александра44 унаследовали право неограниченной собственности и власти над народами, ранее подвластными персам, получив каждый свою долю, причем считалось, что эта власть досталась им по праву завоевания. Оттого не следует удивляться тому, что они приписывали себе право отчуждения. 5. Подобным же образом, когда царь Аттал45, сын Эвмена, назначил в завещании римский народ наследником своего имущества, римский народ под именем имущества овладел также его царством. Флор пишет об этом (кн. II): "Вступив в права наследования над этой областью, народ римский овладел ею не по праву войны и завоевания, но гораздо справедливее - в качестве наследника по завещанию". И впоследствии, когда Никомед46, царь Вифинии, умирая, назначил римский народ своим наследником, царство его превратилось в римскую провинцию Цицерон во второй речи против Рулла говорит: "Мы получили в наследство царство Вифинию". Так и Киренаика, часть Ливии47, с туземным населением была оставлена в наследство римскому народу царем Апионом. 6. Тацит в XIV книге "Летописи" упоминает о землях, некогда принадлежавших царю Апиону48 и завещанных римскому народу вместе с царством (извлеч. из Тита Ливия, 43). У Цицерона в речи "Об аграрном законе" сказано: "Кому не известно, что царство Египет перешло к римскому народу по завещанию царя Александра?". У Юстина Митридат, упоминая в речи о Пафлагонии, говорит, что "она перешла к его отцу не путем насилия, не силой оружия, но досталась по завещанию" (кн. XXXVIII). Он же рассказывает, как парфянский царь Ород долгое время колебался, кого из своих детей назначить царем после себя (кн. XLII). И Полемон, владыка тибаронов и соседней области, назначил свою жену наследницей государства (Страбон, кн. XII); подобно этому некогда в Карий поступил Мавзол при переживших его братьях (Страбон, кн. XIII). Возможность неполного обладания верховной властью XIII. 1. А в государствах, где власть вручена волею народа, - я готов признать - не следует предполагать данного народом своему царю согласия на отчуждение верховной власти49. Поэтому мы не порицаем замечания Кранца о новшестве. допущенном Унгвином при передаче Норвегии по завещанию ("История Дании", кн. II, гл. IV), поскольку он имеет в виду нравы германцев, у которых царская власть отнюдь не переходила по завещанию. Ибо завещательные распоряжения о переходе королевской власти Карла Великого и Людовика Благочестивого, а также впоследствии у вандалов и венгров имели скорее характер рекомендации, обращенной к народу, нежели отчуждения государственной власти50. О Карле Великом, в частности, Адо сообщает, что он имел в виду, чтобы его завещание было утверждено франкскими вельможами. Нечто подобное мы читаем у Ливия. Когда македонский царь Филипп устранил от власти Персея и на его место предпочел назначить Антигона, сына своего брата, то он объехал города Македонии с тем, чтобы рекомендовать Антигона вельможам Македонии51. 2. Не меняет дела то обстоятельство, что король Людовик Благочестивый, как об этом можно прочесть, отдал город Рим в дар папе Пасхалию, так как франки могли по праву возвратить власть над городом Римом, полученную ими от римского народа, тому же самому народу, кого некоторым образом олицетворял папа, облеченный достоинством главы государства. Существуют несуверенные государства, состоящие в полном обладании, то есть с возможностью их отчуждения XIV. Приведенные нами выше доводы в пользу необходимости проводить различие между верховенством власти и полнотой обладания ею правильны, поскольку не только обладание верховной властью нередко является неполным, но даже, наоборот, обладание подчиненной властью зачастую бывает полным, так что, например, маркграфство и графское достоинство могут легче, нежели царская власть, продаваться и передаваться в наследство по завещанию52. Указанное разделение подкрепляется различием способов установления регентства в королевствах XV. 1. Другой признак указанного различия проявляется при установлении регентства53, когда государь лишен возможности отправлять обязанности своей власти вследствие несовершеннолетия или болезни. Ибо в государствах, не имеющих вотчинного характера, регентство принадлежит тем, кому оно поручено основным государственным законом или, при отсутствии последнего, согласием народа54; в вотчинных же государствах регентство принадлежит тем, кого изберет родитель или ближайшие родственники55. Так, в царстве эпирском, возникшем в силу соглашения народа, как известно, в малолетство царя Арибы, регенты были назначены государством (Юстин, кн. XIII)56, а к наследнику Александра Великого регент был назначен знатнейшими македонскими вельможами (Юстин, кн. LXVII). А ввиду возгоревшейся войны в Малой Азии царь Эвмен назначил сыну своему Атталу регентом своего брата (Плутарх, "О братской любви"). Точно так же Гиерон, царствовавший в Сицилии, назначил своему преемнику регентов по своему усмотрению. 2. Является ли царь, кроме того, собственником владений на правах частного лица, как, например, царь Египта после времен Иосифа57, а также индийские цари, о которых сообщают Диодор (кн. II) и Страбон (кн. XV), или же не является им - такой вопрос не касается государственной власти и не относится к природе последней. Дело в том, что собственность не составляет ни иного вида верховной власти, ни даже иного способа обладания такой властью. Обязательства государя по предметам, не относящимся ни к естественному, ни к божественному праву, не ограничивают верховенства XVI. 1. Третий довод состоит в том, что власть не утрачивает верховного характера даже в том случае, если вступающий на царство свяжет себя каким-нибудь обещанием, данным подданным или богу58, хотя бы и относящимся непосредственно к делам правления. Однако я не говорю ни о соблюдении права естественного ни божественного, ни права народов, которые связывают всех государей, хотя бы они не давали на то никаких обязательств, но о соблюдении таких правил, которые связывают кого-либо лишь при наличии тех или иных обещаний Правильность моих соображений выясняется из сравнения с властью отца семейства, который, если и даст какое-нибудь обещание, имеющее отношение к управлению его семейством однако же не лишается оттого высшей власти в своей , семье поскольку это касается дел последней. Да и муж не утрачивает принадлежащей ему власти вследствие каких-либо обещаний, данных им своей жене. 2. Необходимо, во всяком случае, признать, что при таких условиях верховная власть государства несколько ограничена, именно тогда, когда такого рода обязательства касаются хотя бы лишь осуществления актов власти или же непосредственно самой власти. В первом случае деяние, совершенное вопреки принятому обязательству, будет лишь неправомерным, ибо, как мы показали в другом месте, действительное обещание сообщает права тому, кому дано обещание; во втором же случае деяние будет ничтожным вследствие отсутствия правоспособности. Отсюда, однако же, не следует, чтобы лицо, принимающее на себя подобного рода обязательства, тем самым подчинялось кому-либо высшему, потому что ни один такой акт не может быть уничтожен властью высшего, но лишь силой самого права. 3. У персов царь имел верховную власть; он был, по словам Плутарха, "неограниченным самодержцем" и предметом поклонения как образ божества; а как сообщается у Юстина (кн. X), персидские цари сменялись не иначе, как по смерти. Царь говорит персидским вельможам, что "он созвал их, чтобы не казалось, что он довольствуется лишь собственным суждением, но, впрочем, они должны помнить, что их дело более повиноваться, нежели давать ему свои советы" (Валерий Максим, кн. IX, гл. V). И тем не менее он произносит клятву при вступлении на царство, что отмечено Ксенофонтом и Диодором Сицилийским; и считалось грехом вносить изменения в законы59, изданные в определенном порядке, как известно из истории Даниила (гл. VI, 8, 12, 15) и жизнеописания Фемистокла у Плутарха. Это же подтверждает Диодор Сицилийский в книге XVII и много позднее - Прокопий60 в первой книге "Персидского похода", где передается весьма знаменательная для этого вопроса история. То же самое сообщает Диодор Сицилийский о царях эфиопов (кн. III). По его сообщению (кн. I), египетские цари, которые, без сомнения, обладали не меньшей верховной властью, нежели прочие владыки Востока, тем не менее были обязаны соблюдать многие обычаи; в случае же нарушения своих обязанностей они не могли подвергнуться обвинению при жизни, но после их смерти выносился обвинительный приговор их памяти61, и осужденные лишались торжественных похорон. Точно так же, если еврейские цари62 правили неправедно, то после смерти их хоронили вне места царского погребения (II кн. Паралипоменон, XXIV, 25; XXVIII, 27). Это было отличным мероприятием, которое не посягало на священный характер верховной власти и тем не менее страхом посмертного суда удерживало царей от нарушения ими клятвы верности. В Эпире цари по обычаю тоже приносили клятву править согласно законам, о чем нам известно из жизнеописания Пирра у Плутарха63. 4. Что же последует, если к этому добавить условие, что в случае нарушения царем верности он лишается царства64. Даже в таком случае верховная власть сама по себе не умаляется, но способ обладания ею потерпит ущерб вследствие такого ограничения, и самая власть не будет отличаться от временной власти. Агафаркид у Фотия сообщал о царе сабеев, что тот был неограниченным владыкой, обладавшим самодержавной властью, но если он выходил из пределов царской власти, то мог быть побит камнями; Страбон сообщает то же самое со слов Аргемидора (кн. XVI). 5. Так точно поместье, вверенное на правах фидеикомисса [препоручения], все же есть поместье, не менее чем принадлежащее на праве полной собственности, но самое владение им сопряжено с возможностью возврата. А соответствующий препоручительный закон может иметь применение не только при передаче царской власти, но также и в иного рода договорных обязательствах. Ибо бывают также некоторые союзные договоры между соседними народами, включающие такого рода условия65. О делении иногда власти частью по предметам и частью по степени XVII. 1. В-четвертых, необходимо отметить, что хотя верховная власть сама по себе едина и неделима, объемля перечисленные выше составные части и включая верховенство, то есть будучи совершенно независимой, тем не менее иногда бывает разделена66 на так называемые потенциальные или же на субъективные части. Так, несмотря на единство Римской империи, все же нередко бывало, что одно лицо правило восточной, другое - западной частью империи, или так, что даже три лица делили между собой мир на три части. А может быть и так, что народ, избирая царя, одни действия оставит за собой, другие же целиком предоставит царю; но это бывает, как мы уже показали, не во всех случаях, когда царь принимает на себя какие-нибудь обязанности. Разумеется, что это бывает лишь в случае формально проведенного деления67, о чем мы уже упоминали выше, или если свободный доныне народ возложит на будущего царя яакое-нибудь постоянное обязательство, или же если туда будет включено условие, согласно которому царь может быть к чему-либо принужден и за что-либо наказан. Ибо предписание исходит от высшей власти, но ограничено предметом данного предписания. А принуждение к чему-нибудь не всегда есть дело высшего, так как по природе каждый имеет право сам принудить должника к исполнению своих обязанностей, но природа начальствующего этому противится. Таким образом, из возможности принуждения вытекает лишь равенство положения, а следовательно, и деление верховенства. 2. Многие приводили немало возражений против такого как бы двойственного порядка; но, как мы уже сказали выше, в делах государственных нет ничего, что было совершенно свободно от каких-нибудь недостатков, а потому и право следует выводить не из того, что может показаться тому или другому наилучшим, но из воли, служащей источником самого права. Старинный пример приведен Платоном в книге третьей его "Законов". Когда Гераклиды основали царства Аргос, Мессену и Лакедемон, цари были вынуждены управлять в пределах, предписанных законами; и пока они держались такого образа действия, будучи связаны обязательствами по отношению к народу, они сохраняли царство за собой и за своим потомством и не терпели ни от кого умаления своей власти, но и сами цари между собой и народы", а также цари по отношению к соседним народам и народы по отношению к соседним царям оказывали доверие и были связаны обещаниями взаимной военной помощи. О шаткости доказательства этого положения тем, что королям не угодно, чтобы, некоторые их акты получали силу не иначе, как по одобрении их каким-либо собранием их государства XVIII. 1. Весьма, однако же, ошибаются те, которые полагают, что если только государи соглашаются на утверждение хотя бы некоторых своих актов сенатом или иным каким-нибудь собранием, то уже имеется разделение верховной власти; ведь если таким образом отменяются некоторые акты, то, надо полагать, они отменяются волею самого государя, которому угодно таким путем оградить себя от ответственности за распоряжения, принятые вследствие настойчивого домогательства. Таково было повеление Антиоха III своим должностным лицам не выполнять его распоряжений, содержащих что-либо противное законам (Боерий, ad с. 1. de const. in Decret.; Плутарх, "Апофегмы"), а также приказ Константина, чтобы ходатайства по делам несовершеннолетних и вдов не направлялись на разрешение в императорскую канцелярию, даже при наличии на то соответствующего рескрипта самого императора69 (L. unica С quando imperator). 2. Потому что подобный' порядок сходен с завещанием, снабженным оговоркой о недействительности последующих завещательных распоряжений, ибо такого рода оговорка означает предположение, что последующее распоряжение не выражает подлинной воли завещателя. Но как эта оговорка, так и упомянутое поведение государя могут быть отменены прямым распоряжением и особым волеизъявлением соответствующего лица. Некоторые другие примеры неправильных выводов из этих фактов XIX. Здесь я отнюдь не могу сослаться на авторитет Полибия, относящего Римское государство к разряду государств со смешанной формой правления, поскольку в то время, если иметь в виду не фактический порядок, но правовые основания государственной деятельности, оно было чисто народным, ибо и власть сената, выражавшего участие знатных в правлении, и консулов, по его мнению, имевших почти царскую власть, была подчинена народу. То же относится и к мнению других авторов политических рассуждений, которые предпочитают довольствоваться внешней формой повседневной административной практики, нежели вникать в самые права верховной власти в соответствии с сущностью государственного строя. Правильные примеры XX. 1. Ближе к разбираемому предмету - учение Аристотеля о некоторых видах царской власти между неограниченной монархией, называемой им абсолютной (то же, что "совершенная монархия" в "Антигоне" Софокла70, "самодержавная и неограниченная монархия" Плутарха71, "независимая власть" Страбона), и властью лакедемонских царей, которая есть чистый принципат. Я полагаю, что примером такой царской власти могут служить еврейские цари, так как, мне думается, не может быть сомнения в том, что во многих отношениях они располагали верховной властью, ибо ведь народ хотел иметь таких же царей, какие были у соседей72, а восточные народы находились всегда в безусловном подчинении у своих царей. В "Персах" Эсхила Атосса так говорит о персидском царе: Он не ответственен пред государством А у Марона сказано: Так ни Египет, ни даже Лидия, ни народы Парфян, ни Мидийский Гидаспес Не почитают царя. У Ливия же (кн. XXXVI) читаем: "Сирийцы и прочие азиатские племена рождены для рабства", с чем согласны слова Аполлония у Филострата: "Ассирийцы и мидяне даже обожают неограниченное господство". У Аристотеля в "Политике" (кн. III, гл. 14) сказано: "Обитатели Малой Азии терпеливо переносят неограниченное владычество". А у Тацита батав Цивилис обращается к галлам с такими словами: "Рабство составляет удел Сирии и Азии, и покорного своим царям Востока"73 ("История", IV), Ибо и в Германии, и в Галлии в те времена были цари, но, как указывает тот же Тацит, обладавшие лишь временным правом на царство и авторитетом в делах совета, но не властью повелевать. 2. Мы уже отметили выше, что весь народ еврейский подчинялся царю; Самуил, изображая власть царей, достаточно убедительно указывает, что у народа не сохранялось никакого прибежища против насилия царя. Это правильно выводят древние учители из слов псалма: "Тебе единому согрешил". А к этому месту имеется примечание у Иеронима; "Так как Давид был царем и никого другого не боялся"74. У Амвросия же сказано: "Царь не был связан никакими законами, потому что цари вообще свободны от ответственности, ибо никакие законы не налагают на них наказаний, поскольку они ограждены своей неограниченной властью75. Таким образом, не может согрешить против человека тот, кто не подчинен другому высшему" (кн. IV). То же можно прочесть у Исидора Пелусиота в недавно опубликованном послании CCCLXXXIII. Насколько мне известно, евреи согласны, что за нарушение их царем законов о царских обязанностях полагалось наказание розгами, но такое телесное наказание у них не было связано с позором, цари подчинялись ему добровольно в знак покаяния, причем удары наносились не ликтором, но лицом, назначенным самим царем, который сам устанавливал и меру наказания. От принудительных наказаний цари были освобождены настолько, что даже закон о разувании, связанном с бесчестием, на них не распространялся. В толкованиях раввинов имеется следующее изречение еврея Варнахмана в разделе о судьях: "Ни одна тварь не судит царя, но сам бог, от коего исходит всякое благословение". 3. Как бы то ни было, во всяком случае я полагаю, что разрешение некоторых дел было изъято у царей и сохранено за синедрионом в составе 70 мужей, учрежденным Моисеем по божественному повелению, продолжавшим существовать непрерывно до времен Ирода и пополнявшимся путем кооптации Оттого и Моисей, и Давид называют этих судей божественными (Исход, XXII, 8; псалом LXXXII, 1) и самые суждения их называют суждениями божиими (Второзаконие, I, 17- II Хрон., XIX, 6, 8); и суды эти, как сказано, судят не человеческой властью, но по божественному уполномочию. Гвеох того явно отличны дела божий от дел царских (I Хрон., XXVI 32, и II Хрон., XIX, 11), где под делами божиими, по удостоверению ученейших евреев, следует понимать судебные решения, постановляемые по закону божию. Я не отрицаю того что царь иудейский сам разрешал некоторые уголовные дела; Маймонид в этом деле отдает ему предпочтение перед царем десяти колен израилевых, что с несомненностью подтверждается и немалым количеством примеров как в священном писании, так и в писаниях евреев. Однако же разрешение некоторых дел, невидимому, не было предоставлено царю, как, например, о коленах, о первосвященнике, о пророках76. Подтверждение этого имеется в истории пророка Иеремии, которого старейшины осудили на смерть, на что царь заметил: "Вот он находится в вашей власти, ибо царь бессилен против вас" (Иеремия, XXXVIII, 5); то есть, значит, в такого рода делах. И если кто-либо обвинен был по любому иному делу перед синедрионом, царь не мог изъять его дела из ведения этого суда. Так что Гиркан, не будучи в состоянии воспрепятствовать суду над Иродом, прибег к хитрости, чтобы избегнуть решения (Иосиф Флавий, "Иудейские древности", XIV, 17). 4. В Македонии цари, потомки Карана, по словам Каллисфена, приведенным у Арриана, "приобрели власть не насилием, но по закону". А у Квинта Курция в книге IV сказано: "Македоняне привыкли жить под царской властью, но под сенью большей свободы, нежели прочие народы" Ибо ведь рассмотрение дел, по которым гражданам грозила смертная казнь, не входило в ведение царя. Тот же Курций (кн. VI) добавляет: "Дела о смертной казни, согласно древнему македонскому обычаю, рассматривали войска; в мирное же время рассмотрение этих дел принадлежало народу, царская же власть была бессильна, если не успевала заранее получить одобрения своих решений". Имеется еще один пример такого смешения властей в другом месте у Курция: "Македоняне, согласно обычаю своего народа, наблюдали, чтобы царь не охотился пешком, без избранной свиты из числа знатных и друзей" (кн. VIII). Тацит сообщает о готонах: "Они находятся в несколько большем подчинении у своего царя, нежели прочие германские племена, но не вовсе лишены свободы". Ибо раньше он изобразил принципат как право советовать, но не как власть повелевать. Вслед за тем он изображает абсолютную царскую власть такими словами: "Повелевает один Власть его не ведает границ и не является временным полномочием". Евстафии в комментарии на шестую песнь "Одиссеи" где описывается государственное устройство феакийцев, говорит, что "у них было смешение власти царя и знатных"77 5. Нечто подобное я нахожу во времена римских царей. Тогда почти все государственные дела вершились рукой царя. "нами повелевал Ромул по своему произволу", - пишет Тацит. "Несомненно, что первоначально в Риме вся власть в государстве принадлежала царям", - говорит Помпоний; и тем не менее даже в это время разрешение некоторых дел было сохранено за народом, как полагает Дионисий Галикарнасский. Если же отдать предпочтение свидетельствам самих римлян, то в некоторых случаях имелась возможность обращаться к народу с жалобами на царя, как замечает Сенека (письмо CVIII) на основании трактата Цицерона "О государстве", а также лонтификальных записей и Фенестеллы. Вскоре затем Сервий Туллий, овладевший царской властью не столько по праву, сколько по расположению к нему народа, значительно способствовал умалению царской власти, ибо, по выражению Тацита, "он утвердил законы, которым должны были подчиняться даже пари" ("Летопись", кн. III). Не удивительно поэтому, что, по словам Тита Ливия, власть первых консулов отличалась от царской власти почти не чем иным, как только годичным сроком. 6. Сходное смешение народной и олигархической власти имело место в Риме во времена междуцарствия и в первые консульства. Ибо в некоторых делах, и как раз наиболее важных, постановления народа приобретали силу не иначе, как с одобрения сената78; впоследствии же с возрастанием власти народа это правило сохранило лишь внешнюю видимость старины, так как сенат начинает давать свое одобрение решениям народа заранее, не дожидаясь исхода дел в комициях, как свидетельствует Тит Ливии и Дионисий Галикарнасский. Даже в более поздние времена наблюдаются некоторые следы прежнего смежения властей до тех пор, пока, по словам Тита Ливия, власть оставалась у патрициев, то есть у сената, у трибунов же, то есть у народа, было право содействия, а именно - право отклонения тех или иных мероприятий или право вмешательства (кн. VI). 7. Исократ тоже был склонен видеть в Афинском государстве во времена Солона некоторое смешение власти знатных с народным правлением. Установив эти факты, обратимся к рассмотрению некоторых вопросов, часто встречающихся при рассмотрении разбираемого предмета. О совместимости верховной власти с договором, обременяющим сторону неравным союзом; разбор возражений XXI. 1. Первый вопрос касается того, может ли обладать верховной властью лицо, связанное неравным союзным договорным соглашением. Под неравными союзными договорами я понимаю не такие, которые заключаются между державами с неравными силами, как, например, договор между Фиванским государством времен Пелопида и царем персидским, и не такие, которые римляне некогда заключили с массилийцами (Юстин, кн. XLIII), а затем с царем Масиниссой (Валерий Максим, кн. VII, гл. 1), и отнюдь не те, которые имеют временную силу, как, например, если враждующая сторона согласна на мир с противником ради получения от него возмещения военных издержек или иного рода удовлетворения, Неравные договоры имеют место тогда, когда в силу самого договора одна сторона вынуждена отдавать постоянное преимущество; а именно, если одна сторона обязана оказывать поддержку власти и величию другой стороны, как, например, в договоре этолиян с римлянами, то есть оберегать от посягательств верховенство другого государства или его достоинство, которое носит название величества. Тацит назвал это отношение "уважением к верховной власти" и дал следующее пояснение: "Их жилища и пределы на другом берегу, а сами они заодно с нами душою и сердцем". А у Флора оказано: "Прочие народы не подчиненные римской государственной власти, Чувствовали, однако же, ее величие и стали оказывать знаки уважения победителю народов - римскому народу" (кн. IV). Сюда же следует отнести такого рода права, которые ныне именуются покровительством, защитой, опекой; таковы, например, у греков права городов-метрополий в отношении колоний. Ведь, по словам Фукидида, хотя колонии и имели равные права с метрополиями но они были обязаны оказывать последним почести, то есть внешнюю почтительность и определенные знаки уважения (кн. I). 2. У Ливия о древнем договоре между римлянами, овладевшими полностью Альбой, и латинянами, происходившими из Альбы сказано так: "В этом договоре господство было на стороне римлян" (кн. I). Правильно вслед за Аристотелем рассуждает Андроник Родосский ("На "Этику Никомаха", IX, 18) о Дружбе между неравными сторонами, что на долю сильнейшего выпадает больше чести, на долю же слабейшего - больше обязанностей оказывать содействие первому. Известно, как на разбираемый вопрос ответил Прокул, а именно, что свободен тот народ, который не подчинен власти другого народа, даже если он и вовлечен в такой договор, согласно которому он обязан оказывать добрые услуги для поддержания величия другого народа (L. поп dubito, D. de cap). Стало быть, если народ, связанный таким договором, остается свободным, поскольку он не подчинен власти другого народа, то, следовательно, он сохраняет верховную власть. То же самое следует сказать о царе, ведь одно и то же основание верховенства как народа, так и царя, который поистине царь. Прокул добавляет к сказанному, что подобная особая оговорка вносится в договор с тем, чтобы было понятно, что один народ имеет первенство перед другим, но это не значит, что другой тем самым лишен свободы. Первенство здесь должно означать не превосходство власти, а преимущество чести и достоинства (ибо ведь Прокул предупредил, что такой народ не подчинен власти другого). Это удачным сравнением поясняют следующие слова: "Подобно тому как (по словам Прокула) мы можем считать свободными наших клиентов, хотя они и не могут равняться с нами ни значением, ни достоинством, ни какими-либо правами, так и те, кто должен уважать наше величие, по нашим понятиям, сохраняют свободу". 3 Клиенты обязаны хранить верность патрону, так точно малые народы79 связаны договором верности по отношению к тому народу, который превышает их достоинством. Они "состоят под покровительством, но не в подчинении у других", как говорит Сулла у Аппиана ("Война с Митридатом") Они - союзники, а не подвластные народы, по словам Ливия (кн. XXXI), а Цицерон в книге второй трактата "Об обязанностях", изображая благословенные времена римского народа, говорит, что у римлян союзники пользовались покровительством, но не были подвластными. Сюда подходило следующее изречение Сципиона Старшего Африканского: "Народ римский предпочитает привязывать народы благодеяниями, а не страхом, привлекать чужестранцев доверием и союзами, а не держать их в узах печального рабства" (Тит Ливии, кн. XXVI). Здесь можно также привести слова Страбона о положении лакедемонян после водворения римлян в Греции: они, по его словам, "сохранили свободу, выполняя лишь государственные повинности". Подобно тому как частный патронат не лишает личной свободы, так и государственное покровительство не посягает на гражданскую независимость, которая немыслима без сохранения верховной власти. Оттого-то у Ливия мы видим противоположение отношений верности и подчинения. И Август, по свидетельству Иосифа Флавия, угрожал арабскому царю Силлею тем, что если тот не прекратит нападений на соседей, то он позаботится обратить его дружбу в подданство, в таком положении находились цари Армении, которые, по словам послания Пэта к вологезам, находились под римским владычеством, оттого-то они сохранили лишь имя царей, утратив самую власть. Подобно этому кипрские цари и некоторые иные князья, по словам Диодора, превратились в подданных персидских царей (кн. XVI), 4. Сказанному, как будто, противоречат слова, добавленные Проку лом: "И были у нас обвинены подданные союзных государств, и на этих осужденных мы обратили наше негодование". Но для понимания этих отношений необходимо иметь в виду возможность следующих четырех взаимных столкновений: во-первых, возможно нарушение договорных отношений подданными народов и царей, состоящих под чужеземным покровительством, во-вторых, возможно нарушение таких отношений самими союзными народами и царями, в-третьих, между союзниками, связанными договором верности одному и тому же народу или царю, могут возникнуть взаимные разногласия; в-четвертых, подвластные народы могут возмутиться против насилий своих угнетателей. Во-первых, в случае явного нарушения царь или народ обязаны покарать нарушителя или же выдать его государству, потерпевшему от правонарушения, что может иметь место не только между неравными, но также и между равноправными союзниками и даже между сторонами, не связанными никаким договором, что мы и покажем в другом месте. Кроме того, должны быть приняты меры к возмещению ущерба, что в Риме составляло обязанность рекуператоров. Галл Элий у Феста говорит так: "Если возникает вопрос о возмещении ущерба между римским народом и царями, между чужеземными народами и государствами, то закон предусматривает способы возвращения и возмещения утраченного имущества при посредстве рекуператора и порядок разбирательства взаимных частных притязаний между гражданами". Но ни один из союзников не имеет непосредственного права ни задерживать, ни наказывать подданных другого союзника. Так, кампанец Деций Магий, взятый в плен Ганнибалом и увезенный в Кире-ну, а затем перевезенный в Александрию, доказывал, что он взят в плен Ганнибалом вопреки союзному договору и потому был освобожден от оков (Тит Ливии, кн. XXIII). 5. Во-вторых, один союзник имеет право принудить другого к соблюдению союзного договора и даже может его наказывать в случае нарушения договора. Но это свойственно не только неравноправному договору. Напротив, сказанное имеет место и при равноправных договорах. Ибо для возмездия за нарушение достаточно не быть подданным нарушителя, что нами будет разъяснено в другом месте. Оттого такой обычай укоренился между царями и народами, не связанными союзными договорами. 6. В-третьих, подобно тому как равноправные союзники имеют обыкновение передавать свои споры на разрешение съезда союзников80, не заинтересованных в самом вопросе, - так согласно свидетельствам, поступали греки, древние латиняне и некогда германцы, некоторые же передавали аналогичные дела на рассмотрение третейских посредников или даже председателя союза, как бы общего посредника, - так же точно обычно принято условливаться и в неравноправных союзных договорах, чтобы спорные вопросы разрешались первенствующей стороной в союзе. Это не является, однако же, признаком верховной судебной власти, ибо и цари имеют обыкновение судиться у судей, назначенных ими же самими. 7. Наконец, союзники не имеют права производить расследования действий подданных других членов союза. Оттого-то, когда Ирод принес жалобу Августу на действия своих сыновей, то последние заявили ему: "Ты вправе был наказать нас своей властью, как отец и как государь" (Иосиф Флавий, кн. XVI, гл. гл. 7, 8). А когда на Ганнибала поступила в Рим жалоба от некоторых карфагенян, то Сципион потребовал, чтобы отцы-сенаторы не вмешивались во внутренние дела Карфагенской республики (Валерий Максим, кн. IV, гл. 1). В том, по словам Аристотеля, именно и состоит отличие союза от государства, что члены союза должны сами принимать меры к тому, чтобы не потерпеть насилия от других членов союза, но не к тому, чтобы граждане одного из союзных государств воздерживались от взаимных насилий. 8. Обычно иные возражают еще, что в исторических сочинениях нередко слово "предводительство" применяется к главе союза, а слово "повиновение" - к меньшему члену союза. Однако нас это не должно удивлять, поскольку речь идет о делах, как относящихся к общему благу союза, так и касающихся частной пользы того, кому принадлежит главенство в союзе. В делах же общих в промежутках между съездами даже в равноправном союзе тот, кто избран главой союза (Даниил, XI, 22), обычно повелевает прочими членами союза, как, например, Агамемнон - царями Греции, впоследствии лакедемоняне, а затем афиняне - греками. В речи коринфян, приведенной у Фукидида, мы читаем: "Тем, кому принадлежит первенство в союзах, приличествует не притязать на какие-либо преимущества, когда дело касается их особых интересов, но, наоборот, первенствовать перед другими в заботах об общих делах". Исократ говорит следующее о гегемонии афинян: "Они жили заботой о делах всех союзников, но так, что последние сохраняли полную независимость". И в другом месте: "Они полагали, что им должно принадлежать предводительство на войне, но не господство над прочими союзниками". И то же далее: "Они вели дела их по-союзнически а не по-хозяйски". Такое руководство по-латыни называется "повелевать" [imperare], по-гречески скромнее - "командовать"81. Афиняне, после того как на них было возложено предводительство в персидской войне, по словам Фукидида, "определили, какие города должны собирать деньги для действий против варваров, а какие должны поставлять корабли". Так, о посланных из Рима в Грецию говорили, что они отправились туда, чтобы "привести в порядок положение дел в свободных городах"82; оттого если так поступает тот, кому принадлежит лишь первенство в союзе, то нет ничего удивительного если в неравноправном союзе станет поступать таким же образом тот, кто в силу договора главенствует над союзом. В таком смысле главенство, иными словами гегемония, не стесняет свободы прочих членов союза. Родосцы в речи перед римским сенатом, приведенной у Ливия, говорят: "Греки некогда своими собственными силами отстояли господство. Ныне желательно, чтобы господство неизменно оставалось в руках тех, в чьих оно находится в настоящее время, ибо все удовлетворены тем, чтобы свобода охранялась вашим оружием, так как обеспечить ее своими собственными силами никто не в состоянии" (кн. XXXVII). Так, по сообщению Диодора, после взятия обратно Кадмеи фивянами ряд греческих городов заключили следующий договор: "Охранять независимость всех городов, но воспользоваться предводительством афинян" (кн. XV). О самих афинянах во времена Филиппа Македонского Дион Прусийский писал: "В то время, отказавшись от предводительства, они помышляли лишь о сохранении независимости". Так и Цезарь, говоря о тех, кто некогда находился под властью свевов, вслед за тем называет их только союзниками 9. Однако в такого рода делах, где преследуется только частная польза высших, требования начальства обыкновенно признаются велениями власти, не по свойству самого права, но по сходству последствий, подобно тому как просьбы царей нередко называются повелениями, а требования больных к врачам - приказами. Ливии пишет: "До этого консула (К. Постумия) никто из союзников не участвовал ни в повинностях, ни в каких-либо поставках, оттого военное начальство снабжалось мулами, шатрами и всеми прочими средствами военного снаряжения, чтобы не заказывать ничего подобного союзникам" (кн. XLII). 10. Между тем действительно зачастую те, кому принадлежит главенство в союзе, если они значительно превосходят прочих силой, мало-помалу захватывают власть в собственном смысле, в особенности, если союзный договор имеет постоянную силу и предоставляет первенствующему право вводить вооруженные отряды в города, как поступали афиняне, когда они разрешили союзникам обращаться к ним с жалобой, чего никогда не делали лакедемоняне. Исократ сравнивает господство афинян над союзниками в те времена с царской властью (Дионисий Галикарнасский, кн. VI). Так, и латиняне жаловались на то, что под сенью союза83 с римлянами они терпели рабство (Тит Ливии, кн. XXXIV). Так, этолияне жаловались на призрачность, показной характер и пустоту своей независимости. Ахеяне же впоследствии находили, что "их союз имел лишь видимость, а на деле был не чем иным, как подлинным рабством". Так, у Тацита батав Цивилис жалуется римлянам на то же, а именно - на то, что "уже нет, как было некогда, союза, но только как бы рабское состояние" ("История", кн. IV), и в другом месте сказано: "Угнетение прикрывают ложным именем мира". Также Эвмен у Ливия называет союзников родосцев союзниками лишь по имени, на самом же деле - подвластными и подданными (кн. кн. XXXV и XXXVII). Также и магнезийцы называют, в частности, Дмитриаду по видимости свободной, хотя на поверку там все творится по произволу римлян84. И фессалийцы, по словам Полибия, по видимости, были свободны, а на поверку - под властью македонян. 11. Когда события происходят таким образом и покорность сообщает им соответствующий правовой характер (что будет обсуждаться в своем месте), то или союзники превращаются в подданных, или же происходит разделение верховной власти, подобное тому, которое мы изложили выше. О совместимости верховной власти с обязанностью уплачивать дань XXII. Если некоторые народы уплачивают определенную дань85 как в возмещение за содеянное насилие, так и за готовность оказывать покровительство, то это - "союзники, обязанные уплачивать дань", как их называет Фукидид (кн. I); таковы были еврейские цари86 и цари соседних народов со времени Антония, "из числа тех, кто должен был платить дань". как сказано у Аппиана. Я не вижу причин сомневаться в том, что и при таких условиях народы могли сохранять независимость, хотя признание ими своей слабости несколько умаляет их достоинство. О совместимости той ям власти с законами о феодах ХХШ. 1. Многим представляется более затруднительным вопрос о феодальных обязательствах; но этот вопрос легко может быть разрешен на основании предшествующего. Ибо в такого рода договоре, свойственном германским народам и встречаемом лишь там, где имеются германские поселения, следует различать две стороны: личное обязательство и вещное право. 2. Личное обязательство предполагает, что кто-либо обладает на началах феода или правом повелевать, или каким-нибудь владением, хотя бы расположенным где-нибудь в ином месте. Однако такого рода обязательство не может ни причинить ущерба праву личной свободы частного лица, ни отнимать у царя право верховной власти, ни у народа - гражданскую свободу. В этом можно с очевидностью убедиться на примере так называемых свободных феодов, которые отнюдь не являются правами вещными, но представляют собой личные обязательства. Последние же - не что иное, как вид неравноправного договора, о котором мы уже толковали и согласно которому одна сторона обещает другой выполнять известную службу, а другая - обещает первой в свою очередь защиту и покровительство. Если даже добавить условие об обязательной службе подчиненных против всех и каждого, что ныне называется договором вассалитета87 (ибо это слово прежде имело более широкий смысл), то и это ничуть не умаляет права верховной власти над подданными, не говоря уже о том, что в таком договоре всегда подразумевается молчаливое условие, чтобы война велась по справедливому основанию, о чем будет речь в другом месте. 3. Что же касается вещного права, то оно таково, что самая власть, принадлежащая на праве феода, может быть утрачена как с прекращением рода вассала, так и вследствие осуждения за совершение определенных преступлений. В прочих случаях оно не утрачивает верховного характера, ибо, как мы часто указывали, одно дело - вещное право другое дело - способ владения вещью. Таким путем, по-моему, многие римлянами были поставлены царями с тем условием, чтобы по прекращении царского рода власть возвращалась к римлянам, что известно из Страбона относительно Пафлагонии и некоторых других царств (кн. XII). Различие права и его осуществления; примеры XXIV. В вопросе о власти, так же как и в вопросе о собственности, необходимо различать право и способ пользования правом, или первоначальный акт и акт последующий Ибо подобно тому как несовершеннолетнему царю принадлежит право, хотя он и не может осуществлять свою власть, так и безумный царь или находящийся в плену, или проживающий на чужой территории, находясь в таком положении, лишен возможности совершать свободно акты властвования, во всех таких случаях необходимо назначение регента или заместителя. Так например, Димитрии88, пока не располагал полной свободой находясь во власти Селевка, воспретил оказывать доверие как своей печати, так и своим письменным актам, но предпочел, чтобы управление государством велось так, как если бы его не было в живых. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ III 1 То же самое смотри в "Эдикте" Теодориха (гл. гл. Х и CXXIV). 2 Сервий, "На "Энеиду" (XI), по поводу слов "парки наложили руку": "Они перевели долг на себя. Поэт здесь воспользовался языком права, ибо наложение руки означает захват причитающегося нам имущества без разрешения судебной власти". 3 Слова Солона "Если кто-нибудь похитит днем что либо на сумму свыше пятидесяти драхм, его следует отвести на суд одиннадцати мужей, если кто-нибудь похитит ночью хотя бы на самую ничтожную сумму, его МОАНО даже убить" Сюда же относится сказанное ниже в кн. II, гл. XII 4 См также правило Орлеанского собора приведенное у Грациана (с. ult. causa XIII, qu II). 5 См. Кассиодор, ".О дружбе" "Никто конечно не обязан ни каким либо правилом, ни заповедью предпочесть спасение души ближнего ценой гибели своей души или утратить свою жизнь для спасения жизни ближнего в надежде на вечное спасение". 6 Амвросий в книге Х толкования на евангелие от Луки "О господи, к чему повелеваешь мне браться за меч, когда воспрещаешь мне наносить удары? Для чего повелеваешь носить то, что воспрещаешь извлекать? Быть может, для самозащиты, а не для отмщения? Ибо, если не готова защита, то отмщение излишне". 7 Даже среди граждан по внутригосударственному праву бывали незаконные браки, незаконные дети. Павел, "Заключения" (кн. II, разд. XIX, L Si uxor D ad L lullam de Adulterlls). Так и свобода по внутригосударственному праву иногда могла быть незаконной. Сенека, "О блаженной жизни" (гл. XXIV) Светоний в жизнеописании Октавия (гл. XI). 8 Августин, "Против Фавста" (кн. XXII гл. LXXIV) Это место приводится у Грациана (с quid culpatur, causa XXIII quaest I) У евреев всякая война предпринимаемая по повелению бога, называется войной держав 9 К цитируемым по этому вопросу юристам можно также добавить Франциска Аретина ("Заключения", XIV 7) Гайлия ("О государственном мире", I, гл. II 20), кардинала Тоски ("Практические вопросы", LV, лит. В, слово "война", 10). Геддэя ("Марб. заключения", XXVIII, 202 и сл.) 10 См. закон императора Фридриха у Конрада аббата Аугсбургского. 11 Можно было бы также перевести "преследующие свои собственные выгоды", как полагает схолиаст на Фукидида. Ибо слово это - двусмысленно 12 Сервий, "На "Энеиду" (I), по поводу слов "в полном подчинении" "Правильнее <во всяком подчинении", нежели "в подчинении каждого", так как означает "всякую власть, мир, законодательство, войну". 13 Кахеран "Пьемонтские решения" (CXXXIX, 6) 14 Гаилий, "Об арестах" (гл. VI, 22 и сл.). 15 Цицерон в трактате "О законах" (кн. III). "При всяком обвинении несправедливо оставлять без внимания достоинства, исчисляя все недостатки и выискивая все заблуждения", и далее добавляет "Но искомое там благо возможно ли без участия зла?" 16 В то время городская община Аугсбурга ходатайствовала перед императором Карлом V о том, чтобы постановления ее городского совета получали силу не иначе, как с утверждения цеховых старшин. Нюрнберг, напротив, стремился к прямо противоположному. 17 Подобно фалискам у Ливия (кн. V) и самнитянам (кн. VIII). Так граждане Эпидамна покинутые коркирянами передались коринфянам чтобы те защитили их от таулантийцев и соединившихся с ними изгнанников (Фукидид, кн. I). 18 И венецианцы (Бембо, кн VI). 19 Сенека ("О благодеяниях", кн. П, гл. XX) так говорит о Бруте "Хотя, по-моему, этот человек и был велик в остальном, тем не менее как кажется, он в этом глубоко погрешил и не вел себя по уставам стоической школы. Или он боялся имени царя, тогда как наилучшая форма правления - под властью справедливого царя, или он надеялся на свободу в будущем там, где сначала столь велика была цена власти и подчинения, или, наконец, он надеялся вернуть государство в первоначальное состояние, несмотря на исчезновение прежних нравов, и восстановить равенство между гражданами и устойчивость законов там, где он наблюдал множество людей, сражавшихся не для того. чтобы избегнуть рабства, но для избрания себе главы" См. также Бизаррий, "История генуэзцев" (кн. XIV, стр. 329). 20 Исократ сообщает о том, как многие переселились из свободных греческих республик в Саламин на Кипре, где царствовал Эвагор. 21 Дион у Филострата (кн V, гл. XI) "Опасаюсь, что римляне после продолжительного подчинения не потерпят более каких-либо изменений". 22 Так остров Саламин по праву принадлежал афинянам со времен Филея и Эвризака, потомков Аякса, о чем сообщает Плутарх в жизнеописании Солона Этот остров Саламин Август отнял у афинян, подобно тому как впоследствии Адриан отнял Кефалонию, что свидетельствует Ксифилин Атарней издревле принадлежал хиосцам, по свидетельству Геродота (кн. I); а самосцам принадлежали многие города на материке, по сообщению Страбона (кн XIV). Часть города Анактория принадлежала коринфянам, часть коркирянам, как сообщает Фукидид (кн. I). В мирном договоре с этолиянами у Ливия сказано "Энеады со своим городом и полями пусть отойдут к акарнанянам" Шесть городов уделены Галикарнассу Александром Великим, о чем упоминает Плиний в "Естественной истории" (кн. V, гл. XXIX) Он же (кн. XXXIII, гл. IV) упоминает о принадлежности острова Линда родосцам, то же можно найти о Каунусе (кн. XXXV). То же самое свидетельствует Цицерон в письме к брату. Тем же родосцам за помощь, оказанную ими римлянам против Антиоха, были уступлены в дар несколько городов, по словам Евтропия (кн. III), а именно - города Карийские и Ликийские, отнятые впоследствии у них постановлением сената Оба эти случая приводятся в извлечениях из Полибия. 23 Это Ганаким, о чем сказано во Второзаконии (II, 10), откуда также происходит богиня Гонка, которой в Фивах Кадмом посвящен был храм Греки назвали ее Палладой Говорят, что инахиды у Эсхила не кто иные, как пелазги, то есть по-сирийски - изгнанники из родной страны Первые поселенцы Лакедемона также были пелазги, отчего лакедемоняне называли себя потомками Авраама, что видно из истории маккавеев. Аргосские цари обладали полновластием по примеру царей Востока, откуда они пришли, также и фиванские цари, происходившие от финикиян. Это следует из слов Креона у Софокла, а также из слов фиванского глашатая в "Молящих" Еврипида. 24 Сын Тесея Демофонт в "Гераклидах" Еврипида говорит: Не варварская власть мне вручена, Но водворенье правого правления 25 Слова самого Корнелия Непота или того, кто написал жизнеописания знаменитых людей, в жизнеописании Агесилая: "Дабы они имели двух царей больше по имени, чем по действительной власти" А в другом месте: "У лакедемонян же Агесилай был царем не по власти, но по имени, ничем не отличаясь от прочих спартанцев". 26 Ливии Салинатор во время своего цензорства упразднил единолично все подати, за исключением одной, устроил казначейство и тем проявил свою власть над всем народом. 27 Феодорит (кн. IV, гл. V) так передает слова Валентиниана: "В отсутствие императора ваше дело, солдаты, было возложить на меня бразды правления. А раз я достиг власти, то не на вас, но на мне уже лежит забота о благе государства". 28 У Ксифилика: "Суд принадлежит одному только богу". Царь Витигес у Кассиодора говорит "Цель царской власти есть осуществление правосудия над начальствующими, всякий раз как это требуется небом, и одному только небу царь обязан соблюдать непогрешимость". У того же Кассиодора читаем: "Мы не можем подчиниться другому, потому что не имеем над собой судей". 29 У Гомера: От Зевеса и высшая честь Диодор Сицилийский говорит об египтянах (кн. I): "Они ведь полагают, что цари не без некоего божественного провидения овладели верховной властью над всеми" Августин, "О граде божием" (кн. V): "Он (дал верховную власть) как Веспасиану отцу и его сыну - самым кротким императорам, - так и жесточайшему Домициану, и не только такому, как Константин, но даже самому Юлиану Отступнику". Витигес У Кассиодора говорит: "Всякое возвышение в достоинство, я особенности же удостоение царской власти, следует приписать божественному провидению". Императору Титу принадлежит изречение: "Власть даруется судьбой". 30 Тоже и автор жизнеописания Ганнибала "Подобно консулам Риме, в Карфагене ежегодно назначалось по два царя" К тем, кого условно называют царями, можно присоединить также сыновей, на которых переходило царское имя от родителей, пока они сохраняли царский сан. Таков был и Дарий, которого отец Артаксеркс присудил к смерти, по словам Плутарха в жизнеописании Артаксеркса. 31 Такое же замечание у Дионисия Галикарнасского (кн. кн. II и V). 32 См у Карла Молинеуса "Толкование на Парижские обычаи" (разд. I, 2, прим 4, 16 и 17). 33 Пример временной императорской власти у Никифора Григоры (в начале кн. IV). 34 Так что, когда народ пожелал спасти жизнь Фабия Рутилиана, он обратился с ходатайством к диктатору. 35 Это - следы древних обычаев бегетриев; см. у Марианы (кн. XVI). 36 То же сообщал о герулах Прокопий в "Готском походе" (кн. II); о лонгобардах - Павел Варнефрид (кн. кн. IV и VI), о бургундах - Аммиан Марцеллин (кн XXVIII), о молдаванах - Лаоник Халко-кондила, о царе Агаде у африканцев - Иоанн Лев (кн. VII), о жителях Норвегии Вильгельм Нейбригенский сообщает, что царем там становится каждый, кто убьет царя, о квадах и язигах можно найти нечто подобное в извлечениях из Диона. 37 Фукидид пишет "Этот Тер, отец Ситалка основал царство одрисов, чье господство распространил на большую часть Фракии, хотя значительная часть фракийцев оставалась свободной". Сенека-отец в книге первой "Наставлений" пишет "Ибо в свободном государстве решение не постановляется таким же образом, как и при царе". Иосиф Флавий в "Иудейских древностях" (кн. XIII) пишет: "У царей и свободных народов". Цицерон в письме XV, 4: "С помощью свободных народов и союзных царей". Плиний об индийцах пишет (кн. VI, гл. XX): "Напротив, здесь благодаря горам, непрерывно тянущимся вдоль океана, население живет в полной независимости и без царей". 38 Подобный же пример см. у Бизаррия, "История генуэзцев" (кн. XIX). 39 Император Марк Аврелий Антонин истощив казну в войне с маркоманами и не желая обременить народ новыми налогами, устроил аукцион на форуме Траяна и распродал золотые сосуды, сосуды из хрусталя с благовониями, шелковую и золотую одежду, принадлежавшую его жене, а также многие драгоценные украшения. 40 Так, Фердинанд приобрел половину королевства Гренады по вступлении в брак, как бы на доходы с королевства Кастилии. Об этом сообщает Мариана ("История Испании", кн. XXVIII) 41 Сподвижники Валдуина в крестовом походе на Восток уступили ему половину городов, областей, доходов от них и вообще от всякой захваченной ими военной добычи. 42 Тот же Геркулес победив дриопов, обитавших возле Парнаса, принес их в дар Апполону Сервий "На "Энеиду" (кн IV): "Геркулеса взял себе в союзники в войне против лапифов Эгим, царь дорян, отдав половину своего царства в вознаграждение за этот союз Кихрей, царь Саламина, не оставив потомства, завещал свое царство Тезкру". Пелей от Эвримона, царя Фтии, получил третью часть царства в виде приданого, о чем сообщает Аполлодор. У Ливия (кн. I) имеется следующее замечание "Прока завещал царство Нумитору". 43 См. комментарий Сервия на шестую эклогу [Виргилия] У Гомера Иобат также выдает дочь за Беллерофонта. С половиной всех почестей царских, что Сервий в комментарии на Виргилия толкует так: "Он выдал за него замуж свою дочь вместе с частью своего Царства в виде приданного". Феникс говорит о Пелее: Многие дал во власть мне народы, Те во Фтии пределах, прочие в царстве долопов Ланасса выходя замуж за Пирра, царя эпирского, принесла ему в приданное город Коркиру, завоеванный ее отцом Araфоклом (см. Плутарх, в жизнеописании Пирра). 44 Аммиан Марцеллин о персах, хотя исторически не вполне точно, сообщает (кн. XXII): "Весь народ был передан Александром по завещанию в наследство одному лицу". 45 Валерий Максим "Аттал по завещанию принес в дар римскому народу Малую Азию". Серторий говорит о том же самом у Плутарха: "Так как римский народ владеет этой страной полноправно". 46 См. Аппиан, "Война с Митридатом" и "Гражданская война" (кн. I). 47 Где имеются города Береника, Птоломаида, Кирена (см. Евтропий, кн. VI). 48 Аппиан "Война с Митридатом" "Кирену оставил римлянам по завещанию Апион, побочный сын из рода Лагидов" Аммиан Марцеллин (кн. XXII) "Мы получили пустынную Ливию по предсмертному распоряжению царя Апиона Мы получили Кирену с прочими городами Пятиградной Ливии по милости и благоволению Птолемея" Ведь царем киренян назывались и Апион, и Птолемей (см. краткий обзор у Ливия, кн. LXX) Сам Апион получил царство Кирену по завещанию отца (см. у Юстина, кн. XXXIX). О другом Апионе, о котором сообщает Аммиан и который оставил по завещанию римскому народу пустынную Ливию, имеется упоминание в хронике у Евсевия под годом МДССССLII. Сюда же относится сообщение Прокопия в сочинении "О зданиях" о том, что по завещанию царя Арсака Армения была разделена, причем большая часть была оставлена его сыну Арсаку, а меньшая - Тиграну. У Иосифа Флавия мы узнаем, что Ирод после данного ему Августом разрешения завещать царство самому любимому из своих детей по усмотрению неоднократно менял свое завещание ("Иудейские древности", кн. кн. XV и XVI). Такой же обычай распоряжения по завещанию в отношении завоеванных земель существует у готов и вандалов Гизерих, король вандалов, составил такое завещание об Испании (Прокопий, "Война с вандалами", I). Теодорих отдал Лилибей, в Сицилии, в приданое сестре Амалесфриде (Прокопий, там же). Тот же обычай принят у прочих народов. Завоевав Аквитанию, Пипин разделил ее между своими детьми, как свидетельствует Фредегар в конце своей хроники О завещании, по которому оставлена Бургундия, см. у Аймона (кн. III, 68 и 75) Царь Феца оставил Фец по завещанию своему второму сыну (Лев Африканский, кн. III, у него же о Бугии, кн. V). Султан Аладин завещал Осману многие города (см. "История Турции" Леунклавия, кн. II) Царь Гермианы отдал в приданое своей дочери, которую он выдавал за Баялета, города Фригии (см. у того же Леунклавия кн. V). Турецкие владения в Каппадокии Мусал разделил между своими детьми (Никита кн. III). Прибрежные города Понта Эвксинского были переданы Мурату Кушином-бегом (Леунклавий, кн. I). Баязет передал Стефану города Сербии в честь своей жены, сестры Стефана (у него же, кн. VI) Султан Магомет оставил царство по за вещанию Мурату (там же, кн. XII) Якуб-бег, князь Гермианы, сделал наследником своих владений султана Мурата (там же, кн. XIV). Турецкий султан Магомет замышлял оставить свое царство двоим сыновьям Амурату - европейскую часть, Мустафе - азиатскую, о чем имеется сообщение у Халкокондилы (кн. IV). Император Василий Порфирородный был сделан наследником области, принадлежавшей Давиду Куропалату в Иберии - об этом рассказано у Зонары. Обращаюсь к христианским государям победителям Востока. Фессалия была поделена между сыновьями Михаила Деспота об этом - у Никифора Григоры (кн. IV). Князь Этолии оставил венецианцам Афины, Бэотию же продал Антонию (Халкокондила, кн. IV). Мессения, Итоме и приморская часть Аркадии были даны в приданое дочери князем Аркадии при бракосочетании ее с Фомой, сыном греческого императора (там же, кн. V). Акарнания была разделена, по завещанию князя Карла, между его внебрачными детьми, части Этолии были переданы кровным родственникам, о чем сообщает тот же Халкокоидила. Королевства Иерусалимское и Кипрское были так же переданы частью по завещанию, частью по договорам, относительно Кипра см. Бембо, "История Италии" (кн. VII) и Парута (кн. I). О даровании генуэзцам города Кастры в Сардинии, а также других из удела Калигари сообщает Бизаррий в сочинении "О войне с пизанцами" (кн. II). Роберт дал своему младшему сыну Дирраххиум и Аулон (Анна Комнина кн. V). Альфонс Аррагонский оставил королевство неаполитанское добытое орудием своему внебрачному сыну Фердинанду, а Фердинанд несколько городов этого королевства завещал своему внуку (Мариана, кн. XXX). 49 По словам Вописка, у Тацита, не следует оставлять по наследству верховной власти так, как оставляют поля и рабов Сальвиан. "Нельзя передавать бедным по завещанию народы, которыми правил". 50 См. капитулярии Карла Лысого (гл. XII соглашение при Каризиаке). Сюда же следует отнести завещание Пелагея, по которому он оставил Испанию Альфонсу и Осмысинде, а также некоторые сведения о Данин у Саксона Грамматика. Неудивительно, что некоторые такие завещания вследствие не утверждения их народом оказывались недействительными, как, например, завещание Альфонса Аррагонского (см. Мариана кн. X), а также Альфонса, короля Леона, в котором он назначил наследницами своих дочерей в обход своего сына (см Мариана, кн.XII). 51 См. нечто подобное у Кассиодора (кн. VIII посл. VIII). Так взаимные завещательные соглашения между Санхо и Яго Аррагонскими были утверждены вельможами (см. Мариана кн. ХП). То же было с завещанием Генриха, короля Наварры в котором он назначил наследником Иоанна (тот же Мариана кн. XIII), наконец, с завещанием королевы Изабеллы Кастильской (там же кн XXVIII). 52 См. о княжестве Ургельском у Марианы (кн. XII, гл. 16). 53 См. Котман, т I заключение XLI, 11. 54 См. у Марианы об Альфонсе V, короле Леона А завещание короля Иоанна о регентстве и правлении королевством было отвергнуто вельможами (Мариана, кн XVIII). 55 Птолемей, царь Египта, назначил опекуном своего сына римский народ (Валерий Максим, кн. VI, гл. VI, I) 56 А к наследнику Александра Великого был назначен правительственный совет из македонских вельмож (Юстин, кн. III). 57 А также цари Индии, как сообщает Диодор (кн. II) 58 Траян призывал гнев богов на свою голову и на правою руку, если умышленно нарушит долг (Плиний, "Панегирик") Император Адриан поклялся не наказывать сенаторов иначе, как по решению самих сенаторов Император Анастасий поклялся соблюдать правила Халкидонского вселенского собора, об этом сообщается у Зонары, Кедрина и др. Последние византийские императоры приносили присягу на верность греческой церкви, см у Зонары, в жизнеописании Михаила Ренгависа и пр. См. также примеры торжественных обещаний готских королей у Кассиодора (кн. Х 16 17) 59 У Иосифа Флaвия в истории Васфы сообщается, что царь "не мог договориться о мире с Васфои вследствие препятствия в законе" Такие законы назывались законами царства, как замечает Иаккиад в толковании "На Даниила" (кн. II, 13), о законах королевства Испании см Мариану (кн. XX). 60 Тот же историк, приводя закон об укреплении города Лета сообщает об изменении закона царем, но не высказывает одобрения. 61 "Законы повелевают выбрасывать непогребенные останки тиранов за пределы царских усыпальниц" (Аппиан, "Гражданская война", кн. III). Император Андроник лишил погребения останки своего отца Михаила за то, что тот решил принять латинскую веру (Никифор Григора, кн. VI). 62 См. у Иосифа Флавия об обоих Иорамах, одном - царе иерусалимском, другом - царе израильском (кн. VIII, гл. гл. III и V); там же о иерусалимском царе Иоаде. 63 Вот слова Плутарха "Цари Эпира имели обыкновение после торжественных жертвоприношений Юпитеру, покровителю сражений, в области кассаров, составлявшей часть Молоссии, приносить клятву апиротам Они давали обещание последним повелевать ими согласно с законами Эпироты же обязывались блюсти их власть согласно тем же законам". 64 См. пример у Кранца в "Истории Швеции" (кн. IX). 65 Дале под условием, чтобы подданные не способствовали царю в нарушении законов или отказывали ему в повиновении См "Историю Польши" Кромера (кн. кн. XIX и XXI), а также пример у Ламберта Ашаффенбургского в его истории Генриха, под годом 1074. 66 См. у Цазия, "Заключения по отдельным вопросам" (кн. II, гл. XXXI). 67 Так во времена Проба сенат утверждал законодательные постановления главы государства, выносил решения по апелляциям назначал проконсулов в провинции назначал помощников консулам. См. также Гайлия (кн. II, гл. LVII, 7) и кардинала Мантика "О молчаливых и неопределенных соглашениях" (кн XXVII, разд V 4). 68 Множество примеров можно найти в истории северных народов (см. Иоанн Магнус, "История Швеции", кн. кн. XV и XXIX. Коанц "История Швеции", кн. V, Понтан "История Дании" кн. VIII). 69 Сюда же относится L С de Petitionibus bonorum sublatis. 70 Как указано ьв примечании к VIII. авторы трагедий уподобляют фиванское царство царствам финикиян, откуда произошли первые фиванские цари. 71 Так, Дионисий Галикарнасскийговорит о царях Спарты "В лакедемоне цари не обладали полновластием". 72 По словам Иосифа Флавия, "народ ничуть не считал странным сам принять такой же образ правления, какой принят у соседей". 73 Цицерон в речи "О консльских провинциях" говорит: "Так как народы Иудеи и сирийцы от рождения предназначены к подчинению". В "Елене" Еврипида читаем: У варваров - все в рабстве, кроме одного. Что в слегка затуманенной форме сказано у Эсхила, а именно; Никто не волен, кроме Зевса одного. С чем сходно изречение Лукана: Свободен на целом свете Скоро будет лишь Цезарь один. Саллюстий так высказывается о народах Востока: "Им столь прирождено почитание имени царя". Сервий и Филаргир приводят к этому известное место из "Георгии" Виргилия. Аполлоний о Дамисе у Филострата (кн. VII): "В качестве ассирийца и соседа мидян он невысокого мнения о свободе". Юлиан против христиан: "Что сказать тебе, в частности, о "характере германцев, столь привязанных к свободе и не выносящих ярма, или, напротив, о сирийцах и парфянах, покорно выносящих владычество господина, и обо всех варварах, живущих на востоке и на юге. и о множества прочих народов, довольных своей участью под властью царей, подражающих власти хозяина над слугами?" Клавдиан: Не вручили тебе мы покорных в рабстве сабеев; Не сотворили тебя господином армянского края. 74 Также Иероним в послании "К Рустику о покаянии": "Ибо он был царем, никого не боялся и не имел никакого над собой начальства". 75 Подобное же замечание высказывает Арнобий младший в толковании на тот же псалом. Витигес у Кассиодора полагал: "Так как царская власть установлена свыше, то только небу следует предоставлять суд над деяниями царей, в которых они отнюдь не ответственны перед людьми". 76 "Не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима" (евангелие от Луки, XIII, 33). 77 Лаоник Халкокондила сообщает, что такого рода смешение существовало в королевствах паннонов и англов (кн, II), у аррагонцев (кн. V) и в Наварре (там же), где, по его словам, ни должностные лица не назначаются королем, ни военный гарнизон не располагается в городах против воли населения. И вообще ничто не вменяется гражданам в обязанность вопреки обычаям. Цари бывают - одни полновластные, другие - подчинены законам, как указал также Лев и Герсонид в толкованиях на кн. I Самуил (VIII, 4). Удивительные вещи сообщает об о. Тапробане Плиний (кн. VI, гл. ХIII): "Народ избирает царем кого-нибудь из людей старых, кротких и бездетных; если же у него впоследствии родятся дети, то он должен отречься, чтобы царская власть не стала наследственной Народ выбирает к нему тридцать советников, дабы никто не присуждался к смертной казни иначе, как по приговору большинством голосов. На решение этого совета возможно также жаловаться народу, который тогда назначает 70 судей. Если же за оправдание выскажется не более 30 (так читается это место), они лишаются сана с величайшим позором. Почитают царя, как дети отца, прочие арабские племена Если царь совершит какое-нибудь преступление, то его карают смертью, однако же не убивают, но все покидают его и прекращают с ним всякое общение". См. по этому вопросу "На Энеиду" (кн. IV) Сервия, к словам "народ я старейшины": "По мнению некоторых а этом месте подразумеваются три составные части государства - народ, вельможи, царская власть. По словам Катона, государственное устройство Карфагена слагалось из этих трех элементов". 78 Плутарх в жизнеописании Кориолана пишет: "Народ не имел права ни издавать законы, ни повелевать что-либо иначе, как с одобрения сената". О подобном же смешении властей в Генуэзской республике в его время сообщает Халвокондила (кн. V). 79 См. кардинала Тоски, "Практические заключения" (935). Примером могут служить доломиты, как самостоятельный народ, управлявшийся по своим законам, но пополнявший войска персов (Агафий, кн. III). Таков был план Ирины - разделить империю между детьми мужа, чтобы младшие дети, "хотя и уступали старшим в достоинстве, тем не менее во всем остальном были самостоятельны и полновластны". См. у Кранца, "О делах саксонских" (кн. X), о народах, принявших покровительство австрийцев. Геродиан (кн. V) о хосронийцах и армянах сообщает, что "из них первые были подданными, вторые же - друзьями и союзниками". 80 Такой съезд называется "кинодикион" в надписи на древней колонне, где имеются статьи договора о взаимном праве гражданства (исополитии) для граждан обоих союзных государств - Приэны к Иеролотамона. 81 См. у Полибия в "Извлечениях о посольствах" (CV). 82 Плиний, в письмах (кн. VHI, 24). 83 То же самое сказано у Плутарха в жизнеописании Арата - "смягченное рабство", а также у Тацита в "Истории" - "легкое ярмо" (кн. IV). Фест Руф замечает о родосцах: "Сначала они были свободны, впоследствии же, привлекаемые благодеяниями римлян, приобрели привычку повиноваться". О прежних друзьях эдуев, которых он сначала называл клиентами, Цезарь впоследствии отзывается как о подчинившихся господству. Сюда же следует прибавить, если угодно, Фридриха Минденского, "О процессах" (кн. II, гл. XIV, 3); Циглера, "Landsassii" (86); Гайлия (кн. II, замеч. 54, 6), см. также место у Агафия (кн. I), где приведены предупреждения готов о том, чего они могут ожидать со временем со стороны франков. 84 Таковы же были лазы во времена Юстиниана (см. Прокопий, "Персидский поход", кн. II). 85 Персы ежегодно получали деньги от Юстиниана. Об этом см. у Прокопия в "Персидском походе" (кн. II) и в "Готском походе" (кн. IV). Эта дань носила смягченное название платы за безопасность Каспийских ворот. Турки задабривают деньгами горных арабов. 86 Иосиф Флавий пишет (кн. XV): "Антоний утверждает об Ироде, что не верно, будто он отдавал отчет в своих действиях как царь: иначе он не был бы царем; что поэтому те, кто облек его этим достоинством, должны были предоставить ему пользоваться своей властью совершенно свободно. Златоуст в слове "О милостыне" (II): "Иудея, с тех пор как дела их стали клониться к упадку и они были подчинены власти Рима, не пользовались вполне прежней независимостью; однако же они не были вовсе и рабами, как ныне носили почетное имя союзников, уплачивали дань своим царям и от них получали правителей. Впрочем, в большинстве своих дел они применяли свои законы, так что своих отечественных преступников они же сами наказывали по обычаям отцов". 87 См. у Бальда в комментарии на вводный закон к Дигестам, у Натта, "Заключения" (CCCLXXXV). 88 См. у Плутарха, в жизнеописании Димитрия. Содержание   www.pseudology.org