Игорь Семёнович Кон Социологические заметки о гомофобии и способах ее преодоления Общие соображения Гомофобия, т.е. иррациональный страх перед гомосексуальностью и ненависть к ее носителям, - сложное многоуровневое явление, обусловленное целым рядом социальных и психологических факторов. Уровень гомофобии в любом конкретном обществе зависит от: - общего уровня социальной и культурной терпимости. Авторитаризм и нетерпимость к различиям несовместимы с сексуальным, как и всяким другим, плюрализмом. С точки зрения тоталитарного сознания, инаколюбящий опасен уже тем, что он - диссидент. Общество, которое пытается унифицировать ширину брюк и длину волос, не может быть сексуально терпимым. - уровня сексуальной тревожности. Чем более антисексуальной является культура, тем больше в ней табу и страхов. А если человек не может принять свою собственную сексуальность, наивно ждать от него терпимости к другим. - уровня сексизма и гендерного шовинизма. Главная социально-историческая функция гомофобии - поддержание незыблемости гендерной стратификации, основанной на мужской гегемонии и господстве. В свете этой идеологии независимая женщина - такое же извращение, как однополая любовь. Культ агрессивной маскулинности помогает поддерживать иерархические отношения и в самом мужском сообществе. Гомофобия направлена не только против женщин и геев. Она освящает и укрепляет иерархический характер мужских сообществ и право «настоящих» мужчин господствовать над «ненастоящими». Как пишет американский социолог Майкл Киммел, гомофобия выражает страх не столько перед гомосексуалами, сколько перед другими мужчинами вообще, «страх, что другие мужчины могут разоблачить нас, лишить мужского достоинства, показать нам самим и всему миру, что мы «не тянем», что мы не настоящие мужчины”. Характерно, что женщины относятся к гомосексуальности значительно терпимее мужчин. - характера традиционной идеологии, особенно религии, и ее отношения к сексуальности. - общего уровня образованности и сексуальной культуры. Хотя образованность сама по себе не избавляет людей от предрассудков и предубеждений, при прочих равных условиях, она облегчает их преодоление. - ситуативных социально-политических факторов. Как и прочие социальные страхи и формы групповой ненависти, гомофобия усиливается в моменты социальных кризисов, когда кому-то нужен зримый враг или козел отпущения. Наряду с социальными, гомофобия имеет психологические функции. Она помогает ретроспективному выстраиванию и оправданию личного сексуального опыта, поддержанию самоуважения, а также групповых ценностей и единства своей группы перед лицом внешнего врага (хорошие, правильные “мы” против плохих, неправильных “они”). Для некоторых подростков участие в «охоте» на геев служит чем-то вроде ритуала взросления, средством повысить авторитет в группе и преодолеть собственную латентную гомосексуальность. Самыми рьяными гомофобами бывают мужчины, которым есть, что скрывать, и / или которых подозревают в гомосексуальности. В предельных случаях это действительно напоминает фобию и требует психиатрического вмешательства. Понятно, что преодоление гомофобии – трудная долгосрочная задача. В последние годы она стала очень актуальной как на Западе, где решено ежегодно проводить Международный день противостояния гомофобии, так и на постсоветском пространстве. Поэтому я поддержал идею проведения в Москве научной конференции на эту тему. Однако конкретное содержание этой работы в разных странах и регионах не совсем одинаково. На Западе депатологизация и декриминализация однополой любви практически завершены, сейчас там идет борьба за распространение принципов социального равенства на брачно-семейные отношения под лозунгами легализации однополых браков и признания за однополыми парами права на усыновление детей. Естественно, это вызывает споры и яростное сопротивление консервативных сил, прежде всего церкви, но даже самые агрессивные гомофобы признают за сексуальными меньшинствами право на общегражданское равенство, самоорганизацию, представительство в парламентах, проведение массовых политических акций и т.д. У нас дело обстоит иначе. В СССР гомофобия была обязательным элементом как массового сознания, так и официальной государственной идеологии. До 1987 г. гомосексуальность оставалась неназываемой, многие люди о ней ничего не знали. Демократизация страны, включая декриминализацию (1993) и депатологизацию (1999) гомосексуальности, существенно улучшила социальное положение геев и лесбиянок. Однако эти судьбоносные решения были приняты сверху, по конъюнктурным внешнеполитическим соображениям, без какой бы то ни было апелляции и разъяснительной работы, даже постфактум, к массовому сознанию, в котором уровень гомофобии остается высоким. Между тем декриминализация гомосексуальных отношений сама по себе еще не означает признания за гомосексуалами гражданских прав. В современном российском законодательстве гомосексуалы присутствуют только как потенциальные преступники, деяния которых предусмотрены Уголовным Кодексом. Никаких прав и гарантий безопасности для них не существует. Столь же противоречиво общественное сознание. Как показывают многочисленные опросы общественного мнения, хотя с 1989 г. уровень гомофобии в России существенно понизился, в 2003 г. ненависть к гомосексуалам, как и к представителям других стигматизируемых групп, снова усилилась. Повседневная жизнь, начиная с попыток восстановить статью 121 УК РСФСР и кончая предложениями пермских чиновников установить повышенную арендную плату для артистов с «неправильной» сексуальной ориентацией, демонстрирует эту тенденцию еще более рельефно. Уровень гомофобии в России, как и в других странах, зависит от целого ряда социально-демографических факторов: гендера /пола (женщины значительно терпимее мужчин), возраста (более молодые люди, за исключением мальчиков-подростков, обычно терпимее старших и пожилых), уровня образования (более образованные люди терпимее необразованных), религиозности, региональных особенностей (жители мегаполисов терпимее провинциалов), рода занятий, уровня дохода и т.д. Однако эти зависимости неоднозначны и связаны с действием многих других, в том числе ситуативных факторов. Большая, чем у старших поколений, сексуальная терпимость молодых людей обусловлена не только и не столько их возрастом, сколько когортной принадлежностью: они выросли в более терпимой общей атмосфере и больше знают о сексуальности. Важнейший фактор гомофобии - система политических взглядов респондента и его социальной группы: политически консервативные люди, как правило, отличаются высокой общей и сексуальной нетерпимостью, что проявляется в их отношении как к гомосексуалам, так и к многим другим необычным явлениям, вплоть до моды Судя по данным опроса Левада-центра (апрель 2005 г) , отношение к сексуальным меньшинствам распадается на несколько позиций: последовательно толерантную, признающую моральную, социальную и психическую полноценность и гражданское равноправие представителей «нетрадиционной» ориентации (23 % выборки); последовательно гомофобную, считающую геев и лесбиянок неполноценными и/или представляющими угрозу для общества, для предотвращения которой необходимо их ограничение в правах, лечение и/или уголовное преследование (21,9% выборки); нейтральную, отсутствие интереса к проблеме, нежелание или боязнь выражать свое мнение (11,5 %); конъюнктурную, логически непоследовательную, когда мнение по конкретным вопросам меняется в зависимости от ситуации, текущей информации и собственного эмоционального состояния (25,3 %). Особую группу представляют сторонники сохранения status quo, которых устраивает существующее положение, т.е отсутствие репрессий в сочетании с отказом в государственной защите от дискриминации (18.3 %). Интерпретируя данные массовых опросов, нужно учитывать, какие именно сюжеты ставятся на обсуждение. 1) Определение природы гомосексуальности, признание ее «нормальной» или «ненормальной», без уточнения критериев, 2) морально-психологическая оценка гомосексуальных отношений, 3) их субъективная приемлемость для себя и своих близких, 4) признание однополых браков и 5) признание права однополых пар на усыновление детей – совершенно разные сюжеты, предполагающие разную степень толерантности. Терпимость к однополой любви в общем виде («раз уж они есть, пусть живут») вполне может сочетаться с ее моральным неодобрением, резко отрицательным отношением к возможности однополых браков и, тем более, к признанию права однополых пар брать на воспитание чужого ребенка. Многое зависит и от характера доступной субъекту информации. Судя по данным ВЦИОМ (пресс-выпуск № 161, 15 февраля 2005 г.) , за последние 10 лет доля людей, негативно оценивающих идею разрешения однополых браков, выросла с 38% до 59%, а число считающих, что однополым парам нельзя доверить воспитание детей, - с 39% до 67%. Однако это может объясняться не столько усилением гомофобии, сколько тем, что десять лет назад эта проблема не казалась реальной, а сегодня ее стали обсуждать всерьез. Результаты опросов общественного мнения далеко не всегда совпадают с тем, как та или иная тема освещается в средствах массовой информации. Гомофобия чаще всего идет в одной связке с ксенофобией, расизмом, антисемитизмом и нетерпимостью к различиям, их разжигают одни и те же политические силы. Возрождение имперского сознания, усиление клерикализма и антизападных (= антилиберальных) настроений предполагают наличие зримого образа врага, против которого должны сплотиться все «наши». Если во внешних врагах у России дефицита не ощущается, то с внутренним врагом дело обстоит сложнее. Поощрять расизм или антисемитизм власти не хотят и не могут, это чревато распадом многонациональной страны и подрывает имидж России как демократического и стабильного государства. А за сексуальные меньшинства заступаться особенно некому, на Западе немало своих традиционалистов и фундаменталистов. Это развязывает руки и языки гомофобам. К богословским аргументам присоединяются псевдо-демографические, вроде того, что гомосексуальность - одна из главных причин снижения рождаемости и вымирания России. Эту, вполне светскую, аргументацию использует, в частности, РПЦ. Вообще гомосексуалы во многих отношениях – самый удобный козел отпущения. Я называю это политической гомофобией. Как показал провал на выборах в Думу Народной партии, добиться политического успеха только с помощью гомофобии сегодня невозможно. Но козырем в политической игре защита прав сексуальных меньшинств тем более не является. Даже в свои лучшие времена ни «Яблоко», ни СПС четкой позиции в этом вопросе, как и в вопросах сексуальной культуры в целом, не заняли. Вряд ли они сделают это теперь, когда их влияние уменьшилось, а гомосексуальность и планирование семьи систематически изображаются влиятельными СМИ в качестве разрушительных сил, специально направляемых «Западом» для уничтожения бедной благородной России. Что предпринимает или может предпринять в этой ситуации ЛГБТ (лесбиянки, геи, бисексуалы и транссексуалы) сообщество, если таковое реально существует? Политизированное гей-движение конца 1980-х - первой половины 1990-х гг. разбилось о противодействие властей и столкновение амбиций собственных лидеров. Продуманной политической стратегии оно не имело, а некритическое копирование западного опыта, с расчетом на финансовую и моральную помощь Запада, оказалось неуспешным. В конце 1990-х гг. деполитизация ЛГБТ, как и вообще российского, сознания выдвинула на авансцену экономическую стратегию создания геевской субкультуры как особого сектора сексиндустрии, индустрии развлечений и службы знакомств. Этот путь оказался успешным, по крайней мере в больших городах. Самым важным и эффективным средством общения, развлечения и получения информации о себе подобных стал для ЛГБТ Интернет, прежде всего основанный Эдом Мишиным портал http://gay.ru. В тесном контакте с медиками ЛГБТ организации активно участвуют также в пропаганде безопасного секса и профилактике ВИЧ-инфекции. Определенных успехов, несмотря на постоянные нападки, достигла и их культурная, издательская и артистическая деятельность. Зато правозащитная деятельность сведена к минимуму. Некоторые ЛГБТ центры даже регистрируются под «нейтральными» именами, не упоминая своей специфики. Я не могу себе представить, чтобы еврейская, татарская или армянская правозащитная организация приняла устав, в котором говорилось бы вообще об интернационализме, но не было слов «еврей», «татарин» или «армянин». Это значит, что однополая любовь в России по-прежнему не смеет назвать себя. При отсутствии законов, гарантирующих права сексуальных меньшинств, даже существование их развлекательных и культурных учреждений целиком и полностью зависит от доброй воли местных властей. Самый законопослушный гей-клуб или дискотека могут быть в любой момент закрыты, если кто-то сочтет, что их деятельность «оскорбляет чувства верующих», «наносит вред нравственному здоровью молодежи» или просто в результате идеологически инспирированного «конфликта хозяйствующих субъектов». Осознание нависшей над ними угрозы, с одной стороны, и вдохновляющий пример достижений западных геев, с другой, вызвали у российских ЛГБТ нечто вроде нового всплеска социальной активности. Однако эта активность, как и в прошлом, идет по пути копирования западного опыта и методов: политический хэппенинг в форме попытки зарегистрировать заведомо невозможный однополый брак или объявление о проведении в Москве в 2006 г., даже без разрешения московского правительства, гей-прайда. Критический анализ их стратегии и тактики - дело самих ЛГБТ организаций. Как социолог, я убежден в том, что поскольку ЛГБТ не являются самостоятельной политической силой, им нужно заботиться о том, чтобы не оказаться разменной монетой в чужих политических играх. Положение сексуальных меньшинств в России зависит, в конечном счете, от того, по какому пути она пойдет. Если, как то предусмотрено Конституцией, она будет развиваться как демократическая и светская страна, сексуальные меньшинства обретут в ней те же права, что и все остальные. Если же установится авторитарно-теократический режим, гражданских прав не будет ни у кого, их заменят привилегии, обеспечиваемые близостью к власти. Однако в любом случае, никаких признаков революционной ситуации, ни «оранжевой», ни «голубой», в сегодняшней России я не вижу. Самые воинственные ЛГБТ активисты, даже если они готовы вызвать огонь на себя, а точнее – на тех, кто за ними последует, создать ее не в состоянии. Недостаточно продуманные политические акции могут способствовать лишь сплочению консервативных сил, например, конкурирующих друг с другом церквей. Гомофобия наносит тяжкий ущерб не только представителям «нетрадиционной сексуальной ориентации», но и всем людям, поэтому борьба с ней должна быть системной и многоуровневой. Ее главным политическим звеном должно быть требование законодательного, на уровне Конституции, признания гражданских прав сексуальных меньшинств, запрещения дискриминации и диффамации людей по признаку их сексуальной ориентации, так же, как по принципу половой, расовой, национальной и религиозной принадлежности.. Ключевой общекультурный элемент – защита сексуальных прав личности и пропаганда сексуального здоровья, в духе Монреальской декларации Всемирной сексологической ассоциации (июль 2005). Без усвоения, разъяснения и реализации этих общечеловеческих ценностей гомофобия так же непреодолима, как и без политико-юридических гарантий. Что же касается конкретных приоритетов (вроде легализации однополых браков) или методов их достижения (вроде гей-прайдов), то здесь нужно исходить из особенностей каждой данной страны и ее конкретной социально-политической ситуации. Политика – искусство возможного. О московском гей-прайде С точки зрения права и морали, никаких возражений против проведения гей-прайда или оснований для его запрета нет и быть не может. Это мероприятие, проводимое уже много лет в разных странах мира, по самой сути своей является не конфронтационным, а миролюбивым и дружелюбным. Я видел гей-прайды в нескольких странах, и они нигде не сопровождались эксцессами. Если в Москве дело воспринимается иначе, вина за это, помимо неинформированности общества, отчасти лежит на московской мэрии, которая много лет незаконно отказывает в регистрации ЛГБТ правозащитным организациям, ссылаясь на то, что их цели якобы противоречат «нормам нравственности». Этим городские власти сами создали себе политические трудности. Как свидетельствует мировой опыт, геевские общины всюду и везде служат оплотами порядка и стабильности. Гомосексуальность становится социально подрывной силой, только когда ее подавляют. А если какое-то социальное меньшинство не имеет легального представительства, от его имени может говорить кто угодно. Московский гей-прайд с самого начала оказался конфронтационным. Первое сообщение о нем было сделало в безапелляционной форме, на что последовала такая же категорическая реакция Ю.Лужкова: «Запретим!» Это была большая ошибка. Московский мэр не обязан комментировать заявления мало кому известных частных лиц. В крайнем случае, можно было сказать: «Ну, что ж, в Москве есть легальная процедура оформления подобных акций. Пусть обращаются». Теперь ситуация обострилась к невыгоде обеих сторон. Административный запрет гей-прайда может в какой-то степени подорвать имидж Москвы как демократической мировой столицы, где все граждане имеют равные возможности, что отрицательно скажется на судьбе будущих международных мероприятий, в проведении которых город заинтересован. А проведение гей-прайда автоматически означало бы признание права сексменьшинств на легальное самовыражение, включая наличие собственных общественных организаций, в котором московские власти им столько лет отказывают. Неоднозначно и положение сексменьшинств. Если гей-прайд состоится и пройдет без эксцессов, это будет их крупной победой. Но насколько это реально? Хотя большинство населения России и тем более – москвичи относятся к гомосексуальности сравнительно терпимо, к публичным демонстрациям такого рода они, как подтверждают данные недавних опросов, психологически не готовы. Если сам московский мэр не отличает гей-прайда от гетеросексуального «парада любви» берлинского образца, чего ждать от рядового горожанина? Ожидания публичной оргии могут породить страх и агрессию, даже если эти ожидания не оправдаются. Люди часто видят не то, что есть, а то, к чему они подготовлены. А здесь важен именно психологический эффект. Нет единства в этом вопросе и среди ЛГБТ активистов, между которыми. развернулась острая полемика. В принципе, это абсолютно нормальное, универсальное расхождение либеральной и радикальной стратегии, где первая готова довольствоваться малым, а вторая требует решительных действий, отсюда - обвинения друг друга в приспособленчестве или в авантюризме. Однако обсуждение принципиальных вопросов было сразу же подменено грубыми выпадами личного характера. Конфронтация между ЛГБТ-активистами оказалась более жесткой, чем их общие расхождения с московскими властями. Кому это выгодно? В стране есть влиятельные политические силы, использующие гомофобию как инструмент борьбы против демократических преобразований и за возвращение к тоталитаризму. Даже если исключить возможность эксцессов и насильственных действий со стороны фашистских организаций, которым нужен лишь повод, неизбежной реакцией на гей-прайд станут гораздо более многолюдные и агрессивные гомофобские демонстрации. Это даст толчок усилению гомофобской пропаганды, как в Москве, так и в провинции. Такая компания уже ведется, а адекватно отвечать на нападки некому и негде. Большинство российских СМИ интересуются только скандалами, немногие либеральные издания брезгливо сделают вид, что это их не касается, а ЛГБТ Интернет сайтов «обычные» люди не посещают. Как все это скажется на жизни российской глубинки, где инаколюбящим и так нелегко? От усиления социальной напряженности могут пострадать не только сексуальные меньшинства, но и демократическое движение в целом. На декабрьских выборах в Мосгордуму отношение к гомосексуальности может стать одним из пропагандистских коньков «Родины», КПРФ и клерикальных организаций. «Яблоко» и СПС четкой позиции в этом вопросе никогда не занимали, теперь им, возможно, придется делать выбор в трудных условиях. Каким будет этот выбор и как он повлияет на результаты голосования? В конечном счете, судьба сексуальных, как и всех прочих социальных меньшинств зависит от сохранения и развития демократических, либеральных институтов и ценностей. Представители наиболее известных российских ЛГБТ организаций и СМИ сняли с себя ответственность за проведение гей-прайда, поддержку ему оказывают в основном западноевропейские деятели. Между тем национальное самолюбие россиян, уязвленных потерей статуса сверхдержавы, крайне чувствительно. Даже многим не страдающим гомофобией людям не понравится, если манифестацию в центре российской столицы организуют, финансируют и проводят преимущественно иностранцы, тем более – депутаты Европарламента, которых мы не выбирали. Пренебрежение национальными чувствами россиян льет воду на мельницу шовинистической пропаганды, утверждающей, что гомосексуальность чужда русскому духу и ее завозят к нам исключительно инородцы и «растленный Запад». Не повлечет ли это за собой рост не только гомофобии, но и антиевропейских настроений, в чем ни Запад, ни Россия не заинтересованы? При желании, эту озабоченность можно списать на мой привычный конформизм и преклонный возраст, мешающий оценить новые реалии. Но мне эти вопросы кажутся серьезными. Заметки на полях и по поводу   www.pseudology.org