(11)

      ВЫСШАЯ ВОЕННАЯ ПОЛИЦИЯ

      Де САНГЛЕН Яков Иванович (1776 г., Москва, - 1864 г.)
      В 1812-1815 гг. возглавлял Высшую военную полицию.
      Родился в семье выходца из Франции. Его отец, урожденный де Сан Глен, был младшим сыном в семье. По воле родителей был отдан в монастырь, откуда бежал и поступил на военную службу. После участия в дуэли переменил фамилию и скрылся в России. В 1775 г. он женился в Москве на девице де Брока, а в 1780 г. умер, оставив единственного сына на руках у девятнадцатилетней матери, которая позднее вышла замуж за полковника Шефнера.
      Восьми лет отроду Яков был отдал на обучение в частный пансион Келлера, а затем отправлен на учебу в Ревельскую гимназию. Он чрезвычайно хорошо учился и был награжден серебряной шпагой.
      В 1793 г. де Санглен был принят на службу прапорщиком и определен переводчиком в штат вице-адмирала Г. А. Спиридова в Ревель.
      После восшествия на престол Павла I адмирал Спиридов, подобно многим, подвергся опале, что сказалось и на судьбе Санглена. Из Ревеля он был направлен в Санкт-Петербург и определен в Адмиралтейств-коллегию, состоять при вице-президенте Иване Логиновиче Голенищеве-Кутузове.

    В конце февраля 1801 г., незадолго до убийства Павла I, де Санглен, подобно многим опасавшийся ареста, вышел в отставку с намерением заняться сельским хозяйством, однако из этой затеи ничего не вышло и он перебрался в Нижний Новгород, где был избран местным дворянством в заседатели восстановленного Александром I совестного суда.
      Вскоре Яков Иванович перебрался в Москву, где занял должность товарища советника удельной экспедиции, но и здесь не задержался надолго. В 1804-1806 гг. он - преподаватель Московского университета, где читал "тактические лекции". Затем вновь был принят на службу и определен к генерал-адъютанту князю Петру Михайловичу Волконскому, который в это время вместе с графом Х.А.Ливеном практически руководил военным ведомством. Сопровождал П.М.Волконского во время его путешествия по Европе, однако был отослан в Россию "по ненадежности".
      По возвращении Санглен состоял при военном министре генерале от артиллерии графе Алексее Андреевиче Аракчееве. В это же время занимался написанием исторических и "тактических отрывков".
      Вскоре, обиженный на то, что не ему было поручено издание военного журнала, он вновь подал в отставку.
      Позднее де Санглен руководил иностранным отделением при военном губернаторе Петербурга генерал-адъютанте Александре Дмитриевиче Балашове.
      После учреждения адрес-конторы де Санглен возглавил иностранное отделение при ней. За труды при учреждении адрес-конторы он был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени.
      При учреждении Министерства полиции де Санглен по поручению министра А. Балашова написал устав вновь создаваемого учреждения. В начале 1812г. он был назначен директором особенной канцелярии Министерства полиции, но после "дела Сперанского", в котором играл ключевую роль, был переведен царем в военное ведомство и 14 апреля 1812 г. занял пост директора Высшей воинской полиции при военном министре.
      Во время Отечественной войны он совмещал эту должность с обязанностями генерал-гевальдигера 1-й Западной армии (22 июля - 13 августа 1812 г.)
      2 сентября 1812 г. вместе со своей канцелярией Яков Иванович был отправлен в Петербург, где до 1816 г. исполнял обязанности руководителя русской военной Контрразведки.
      23 марта 1816 года де Санглен вышел в отставку (с причислением к герольдии) и производством по 4000 рублей ежегодно.
      В царствование Николая I он получил известность как сочинитель в московских литературных кругах. Оставил интересные мемуары, написанные в 1860 году и доведенные до 1831 года. В них дал себе следующую меткую и нелицеприятную характеристику: "Здоровья слабаго, темперамента пылкаго, воображения пламеннаго. В безделицах суетлив, в важных случаях холоден, покоен. Страстно всегда любил науки и никогда не переставал учиться. В душе всегда был христианином, однако же не покорялся слепо многим обычаям, но всегда был жарким антагонистом противников религии. Любил новое свое отечество Россию. Чтил государыню высоко, всем людям без изъятия желал добра, но всякое добро, мною сделанное, обращалось мне во вред, может быть от того, что каждый поступок мой был с примесью тщеславия и себялюбия. Был обходителен, но всегда скромен, делил последнее с ближним, редко с кем ужиться мог, надоедал часто и семейству своему, и бывало увижу только малейшее неблагородство, вспыхну, выхожу из себя. С начальниками, кроме адмирала Спиридова, был вечно в ссоре. Только что увижу темную сторону, человек, как бы высоко не стоял, мне огадится, и я в подобных случаях не умел даже в пределах должного приличия оставаться...
      В мирном положении я скучен, недоволен собой и другими, в свалке с судьбою все хорошо. Врагов своих любил, почитал их лучшими своими приятелями, стражею у ворот моей добродетели, ибо исправлял себя, видя их недостатки. Величайшая вина моя состояла в том, что я до поздних лет не вникал в жизнь, принимал каждого человека за такого же прямодушного, каков был сам, и шел вперед, основываясь на правоте своей без оглядки. Искренно верил добру и нигде не подозревал зла. Предпочитал честь, даже страдания за истину святую, всем благам мира. За обиженных, невинных, стоял я грудью, но защищал их слишком нескромно, пятнал г.г. утеснителей, великих земли сей.
      Эти недостатки изолировали меня от прочих людей, навлекли кучу врагов, подвергли ужаснейшей клевете; но не могли поколебать железной воли моей".
      Умер Яков Иванович де Санглен в чине действительного статского советника в 1864 г.
      Литература: Записки Якова Ивановича де Санглена // Русская старина. 1882. Т. XXXVI. Декабрь. С. 443-498; Русская старина. 1883. Т. XXXVII. Январь. С. 1- 46. Февраль. С.375-394; Русская старина. 1883. Т. XXXV11I. Март. С. 539-578.

      * * *
      КУРУТА Дмитрий Дмитриевич (1769 г., Константинополь, - 13 марта 1833 г.)
      В 1815-1831 гг. возглавлял Высшую военно-секретную полицию.
      Граф, генерал от инфантерии. Национальность - "греческого дворянства из архонских детей".
      На службу поступил в 1787 году из Корпуса чужестранных единоверцев.
      Карьера Куруты сложилась сразу же необычайно успешно, т. к. он был определен для обучения греческому языку восьмилетнего великого князю Константина Павловича. Это обстоятельство послужило отправной точкой всей его дальнейшей успешной карьере.
      В том же 1787 году Курута произведен в подпоручики С.-Петербургского гренадерского полка, из которого в 1788 г. переведен мичманом во флот. В 1803 г. в чине подполковника был назначен в Свиту Его Величества по квартирмейстерской части.
      За отличие в Аустерлицком сражении Дмитрий Дмитриевич был награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом, участвовал в кампании 1807 г. в Пруссии.
      В 1808 г. Д. Д. Курута был произведен в полковники, а с 1810 по 1811 г. состоял полковым командиром Дворянского полка.
      В 1812 г. он исправлял должность оберквартирмейстера 5-го корпуса, в составе которого принимал участие в сражениях под Бородином и Красным.
      За отличие, проявленное в кампании против французов, в декабре 1812 г. был произведен в чин генерал-майора.
      После изгнания французов из пределов России Д. Д. Курута участвовал в заграничных походах 1813-1814 гг.: в сражениях под Бауценом, Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом, Фер-Шампенуазом.
      В 1815 г. Курута был определен начальником Главного штаба великого князя Константина Павловича в Варшаве, тогда же назначен директором 2-го кадетского корпуса и шефом Дворянского полка с оставлением при прежних должностях.
      Одновременно, в связи с созданием в 1815 году в Варшаве Высшей военно-секретной полиции, генерал-лейтенант Курута фактически стал осуществлять непосредственное руководство ее деятельностью. На этом посту он проявил себя довольно разумным и энергичным руководителем, сумевшим эффективно привлечь к контрразведывательной работе не только непосредственно подчиненных ему воинских начальников, но также губернское начальство и местную полицию.
      Дмитрий Дмитриевич неизменно проявлял заботу о своей агентуре. Так в мае 1821 г. он писал своему ближайшему помощнику управляющему отделением Высшей военно-секретной полиции в Варшаве полковнику Егору Гавриловичу Кемпену: "Его Императорское Высочество Цесаревич повелеть соизволил: агентам высшей военной полиции, здесь находящейся, Самуелю Шейнфельду, состоящему в Варшаве в сем звании от бытности г. генерал-фельдмаршала князя Барклай-де-Толли, и Яну Зглинскому, служащему уже седьмой год... в награду усердной и верной службы выдать каждому по 15, а всего 30 червоных".
      А впрочем, это не было самым крупным вознаграждением. Агентов, выполнявших наиболее важные задания, поощряли и посолиднее. Так, работавший за границей во Франкфурте-на-Майне поручик Швейцер получил в апреле 1824 года через банкирский дом 207 червонцев, а некоему Вестермейеру в июле 1826 года было выдано 30 червонцев и 15 злотых.
      Руководимая Курутой Высшая военно-секретная полиция активно занималась контрразведывательной работой за рубежом. Ее сотрудники отслеживали на территории сопредельных с Россией Государств вражеских агентов, засылаемых в империю. За подобными лицами немедленно устанавливалось наблюдение. Так, в 1828 году Дмитрий Дмитриевич писал начальнику 25-й пехотной дивизии генерал-майору Рейбницу: "Я предписал Вашему Превосходительству принять надлежащие меры к секретному наблюдению за некоим Лишамером... который по дошедшим ко мне из-за границы сведениям... подозревается, что он есть тайный агент австрийскаго правительства. По полученным ныне из-за границы же сведениям, я предлагаю Вам принять те же самые меры, как о Лишамере, и насчет некоего Траутфетера, который, подобно первому, отправился из Галиции в Россию. И обо всем, что окажется насчет его, Траутфетера, занятий, связей и переписки, мне немедленно с подробностию донести". Одновременно городскому почтмейстеру было послано распоряжение "обратить особое внимание на переписку сих двух лиц, рассматривая подробнейше все письма, к ним адресованные или от них отправляемые".
      К делу разоблачения засылаемых в Россию агентов Курута успешно привлекал губернские власти.
      Как пишет сотрудник РГВИА А.Канунников в своей статье, посвященной деятельности военно-секретной полиции России, в архивах сохранилась записка из гродненской губернской управы в отделение Высшей военно-секретной полиции об образе жизни некоего англичанина де Ласси, помещика этой губернии: "В Гродненской губернии деревни Аугустовки помещик англичанин де Ласси... живет весьма пышно, дом его невозбранный к приезду каждого и кто только приедет, хотя и незнакомый... Он, де Ласси, старается иметь короткую дружбу по большей части с знакомыми помещиками, военными и гражданскими чиновниками.
      В тамошней окружности говорят, что его, де Ласси, доходы с имения не могли бы быть достаточными на все его расходы".
      На записке стоит резолюция великого князя Константина Павловича, предназначенная генерал-лейтенанту Д. Д. Куруте: "По сей бумаге от меня секретно написать, что представляю на его (гродненского губернатора. - Авт.) благо-разсмотрение, буде разсудит разведать о шпионе".
      Выполняя указание наместника, Дмитрий Дмитриевич писал гродненскому гражданскому губернатору Бобаринскому: "Как по обстоятельству сему нельзя с основательностию положиться на одних дошедших сюда слухах, то я об оном имею честь уведомить Ваше Превосходительство, предоставляя на Ваше благоразсмотрение, буде разсудите разведать о истине".
      Внутреннее положение в Королевстве Польском постепенно обострялось по мере ограничения свобод, предоставленных полякам либеральной конституцией 1815 г. В польском сейме возникла легальная оппозиция так называемой группы "калишан", получившая такое наименование по имени округа Калиш, откуда происходило ядро группы. Братья Винцентий и Бонавентур Немоевские являлись активными сторонниками названной группы. По указанию наместника против оппозиционеров началась открытая и тайная война, которая особенно обострилась в 1825 году перед новым созывом сейма.
      В преддверии созыва сейма генерал-лейтенант Д. Д. Курута писал командующему казачьими полками в Польше генерал-майору П. Н.Дьякову: "Его Императорское Высочество изволил повелеть, дабы предписано было г. Катасонову (подполковник Катасонов 2-й, командир Донского казачьего полка. - Авт.) разведать секретнейшим образом и сколько можно обстоятельней, куда оные Немоевские имеют свое направление. Для чего, где и у кого во время поездки будут останавливаться, равно и о всем, что до действий сих Немоевских относится и может быть по разведывании открыто".
      Подполковник Катасонов энергично приступил к делу. За братьями Немоевскими было установлено наблюдение. Вся их деятельность отныне протекает под неотступным вниманием агентов военно-секретной полиции. Вскоре в Варшаву уходит эстафета с разработанным самим Катасоновым планом устранения депутата Бонавентура Немоевского от работы сейма.
      План командира воинской части основывался на том, что незадолго до описываемых событий Бонавентур Немоевский выгнал из своего дома государственного чиновника, приехавшего описывать имущество за долги. Против него было возбуждено уголовное дело, но велось оно с обычной для того времени неторопливостью. Катасонов в связи с этим предлагал ускорить расследование и вынудить суд "полиции поправчей" принять по нему решение: "В то время суд, не нарушая законнаго порядка, может выставить доводы, обвиняющие его, Немоевского, и лишающие права участвовать в сейме".
      Судя по всему, план был приведен в исполнение. Подтверждением тому служит то обстоятельство, что в Варшаву выехал один Винцентий Немоевский, без брата. Но и ему не пришлось присутствовать на заседании сейма. Власти, воспользовавшись тем, что Немоевского сопровождали и встречали у заставы города сторонники партии "калишан", обвинили его в организации подозрительного политического сборища. Некоторые из сопровождавших Винцентия были задержаны, а сам он выслан под надзор полиции.
      Позднее, в 1830-1831 гг., Бонавентур Немоевский принял участие в восстании, а после его поражения бежал за границу и был заочно приговорен к смертной казни.
      Кстати говоря, упомянутое польское восстание является ярким свидетельством того, что Высшей военно-секретной полиции, несмотря на все усилия, не удалось справиться со своей задачей - навести порядок на западных окраинах империи. Наместник едва не был убит в Варшаве в начале мятежа, с трудом ему удалось отступить с русскими войсками и отвести их в пределы империи, а затем соединиться с армией генерал-фельдмаршала графа Ивана Ивановича Дибича. Очевидно, это обстоятельство и послужило причиной роспуска Высшей военно-секретной полиции в 1831 году.
      Между тем карьера самого Куруты складывалась довольно успешно.
      В воздаяние заслуг в 1826 г. он был возведен в графское достоинство Российской империи.
      В 1831 г. принимал участие в подавлении польского восстания, за что был награжден орденом Св. Георгия 3-го класса. Во время этого восстания великий князь Константин Павлович заболел холерой и вскоре скончался в возрасте 52 лет.
      В 1832 г. Курута был назначен членом Военного Совета.
      Умер Дмитрий Дмитриевич Курута 13 марта 1833 г. Похоронен в Стрельне на кладбище Спасо-Преображенской церкви.
      Литература: В. Цвиркун. Биография Д.Д.Куруты в "Словаре русских генералов, участников боевых действий против Наполеона Бонапарта в 1812- 1815 гг." // Российский Архив (История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.) Выпуск VII. - М.: Студия "ТРИТЭ" - "Российский Архив", 1996 . С. 439-440; А. Канунников. Военно-секретная полиция России // На боевом посту. 1994. № 4. С. 42-45.