Валерий Кочик

Советская военная разведка: структура и кадры
1931-1936 годы
В первой половине 1930-х структура военной разведки существенно не менялась. В феврале 1931-го в IV Управлении появился 5 (дешифровальный) отдел, а в июне – 5 часть (радиоразведка, - начальник Я.А.Файвуш), существовавшая в составе Управления до февраля 1933-го.
1 (войсковой разведки) отдел в эти годы возглавляли: В.Е.Луцкевич - с марта 1930-го, А.П.Трифонов – с мая 1931-го; 2 (агентурной разведки) отдел: Р.А.Таиров – с июля 1929-го, Б.Н.Мельников – с февраля 1932-го, В.В.Давыдов (врид) – с июня 1933-го; 3 (информационно-статистический) отдел: И.Г.Клочко – с марта 1930-го, А.М.Никонов – с февраля 1931-го: 4 (внешних сношений) отдел: Ф.П.Судаков – с марта 1929-го, И.А.Ринк – с октября 1930-го, В.Т.Сухоруков – с мая 1931-го, В.В.Смагин – с июля 1933-го, А.И.Геккер – с июня 1934-го; 5 (дешифровальный) отдел: П.Х.Харкевич – с февраля 1931-го.
Отдел внешних сношений работал с советскими военными представителями за границей и с зарубежными – в СССР. Однако с ноября 1931-го по июль 1936-го советские военные атташе находились в ведении Сектора по работе военных и военно-морских атташе за границей Секретариата наркомвоенмора и председателя РВС СССР (затем Сектор военных и военно-морских атташе НКО СССР). Причиной такого организационного решения стал провал в июле 1931-го агентуры военного атташе в Польше В.Г.Богового; в начале августа Политбюро объявило Боговому выговор за раскрытие вследствие этого связей между IV Управлением и военными атташе, поскольку формально те представляли за рубежом РВС СССР, а не военную разведку.
Естественно, военная разведка принимала самое активное участие в зарубежном военном сотрудничестве Красной Армии, которое раньше всего распространилось на веймарскую Германию. Еще во времена Рапалло, в 1922 – 1923 годах, в Москве были специально созданы акционерные общества "Берсоль" и "Метахим", через которые шли военные заказы. На территории СССР действовали совместные объекты "Томка" (военно-химический полигон на станции Причернавская), "Липецк" (подготовка летного состава немецких ВВС и опытно-исследовательская работа), "Кама" (танковая школа в Казани). В военно-учебных заведениях Германии проходили курс командиры РККА, в Красной Армии были немецкие инструкторы. Производился и обмен развединформацией. С советской стороны всеми аспектами сотрудничества с Германией ведали А.Я.Зейбот и Я.К.Берзин (по линии Разведота Штаба РККА/ IV Управления) и О.О.Штейнбрюк (по линии 8 (немецкого) отделения КРО ОГПУ). Все эти контакты были свернуты после прихода Гитлера к власти по инициативе немецкой стороны.

Продолжительным было и сотрудничество с японской армией. Наркомвоенмор Ворошилов в январе 1930-го докладывал Политбюро: "Вопрос об обмене командирами-офицерами между Японской и Красной армиями имеет уже значительную давность. Еще в 1925/26 году бывший японский военный атташе в СССР полковник Мике неоднократно выдвигал его по поручению Генштаба перед тов.Пугачевым [заместителем начальника Штаба РККА]. При этом японцы основной упор делали на командирование офицеров-японцев в СССР "для изучения языка" и очевидно усматривали в этом с их стороны стремление обеспечить официальным путем более широкое развертывание агентурной сети. Мы возражали против этого, предлагая перенести центр тяжести вопроса на взаимное прикомандирование командиров-офицеров к воинским частям. В этом смысле и состоялось решение Политбюро от 23 июля 1927 года, считавшее возможным допустить в наши части до пяти японских офицеров на основах полной взаимности с японской стороны… Очевидно это не удовлетворило японцев… 10 декабря 1929 года на обеде, устроенном японским военным атташе полковником Комацубара, он официально заявил Начальнику Отдела Внешних Сношений т.Судакову о том, что Японское Военное Министерство на основании доклада генерала Мацуи (Начальник Генштаба) приняло решение согласиться на предложенные в свое время Реввоенсоветом СССР условия… При этом конкретные переговоры о взаимном прикомандировании каждой стороной по 2 человека (одного в пехоту и одного в кавалерию) поручено вести ему – Комацубара – в Москве. Не случайно, очевидно, и то, что возобновление разговора на эту достаточно старую тему совпало по времени с нашими военными успехами на Дальнем Востоке и обменом нотами с САСШ, ибо интерес японцев к РККА сильно возрос". Ворошилов предлагал пойти на предложение японцев, "учитывая, что японская армия представляет для нас большой интерес и что специфические японские условия крайне затрудняют изучение этой армии обычными методами"; соглашение было достигнуто, срок стажировки для каждого командира-офицера был определен в полтора года. 21 марта 1930-го Ворошилов уведомил замнаркоминдела Л.М.Карахана о том, что "отъезд назначенных для прикомандирования к частям РККА капитанов пехоты Масатоси Мияко и Козумаро Хориге намечен 30 марта… Возражений против прикомандирования к частям РККА указанных двух японских офицеров у меня нет. Назначенные прикомандирования к японской армии командиры РККА Покладок и Козловский готовятся к отъезду в Японию 15 апреля".
Практически так же строилось в 1920-х – 1930-х и военное сотрудничество с Турцией.

В феврале 1933-го 1, 3 и 4 части IV Управления были переименованы в сектора, а 2 часть стала самостоятельной лабораторией при Управлении.
1 (шифровальной) частью / 1 сектором руководил с марта 1930-го Э.Я.Озолин; 2 (производственной) / отдельной лабораторией: А.И.Гурвич-Горин – с мая 1930-го, С.М.Ляймберг – с февраля 1931-го, А.У.Филимонов – января 1934-го; 3 (административной) частью / 2 сектором: И.И.Пльчак – с марта 1930-го, М.О.Раубо – с декабря 1932-го, М.А.Стерхов – с января 1934-го; 4 (финансовой) частью / 3 сектором с марта 1930-го руководил А.И.Иванов.
Всего комсостав Управления насчитывал в это время около 110 человек.
Проект "Положения о IV Управлении Штаба РККА" (март 1931-го) гласил:

"IV Управление есть орган стратегической разведки Штаба РККА.
Ведению Управления подлежит:
1) Организация и ведение стратегической разведки.
2) Изучение иностранных государств с военной, военно-политической и экономической сторон, на основе материалов стратегической разведки и изучения иностранной литературы.
3) Учет и оценка работы военных атташе.
4) Участие в подготовке и инспектировании разведывательной службы войск и, в первую очередь, разведывательных органов штабов.
5) Подготовка и подбор кадров разведработников.
6) Изучение и распространение среди органов и частей РККА материалов, полученных на основе всех видов разведки, в виде: сводок, бюллетеней, справок, обзоров и т.д.
7) Выполнение специальных заданий Председателя Реввоенсовета СССР.
8) Участие в разработке операций и мобилизационных планов в области, касающейся разведки.
9) При Управлении состоят Курсы Усовершенствования комсостава по разведке, действующие на основе особого о них положения.
10) Управление состоит из 5-ти Отделов и 4-х Частей. 1 отдел – войсковой разведки. 2 отдел – агентурной разведки. 3 отдел – информационный. 4 отдел – внешних сношений. 5 отдел – специальный. 1 часть – шифровальная. 2 часть – специальная. 3 часть – финансовая. 4 часть – административная".

В том же году этот документ, за вычетом пункта 10, вошел в качестве 5 главы ("О 4-м (Разведывательном) Управлении Штаба РККА") в "Положение о Центральном Аппарате Народного Комиссариата по военным и морским делам".
Незначительные изменения предполагал и проект "Положения о IV Управлении Штаба РККА" (январь 1934-го): в нем отсутствовал пункт 3 о военных атташе и появились два дополнительных пункта, касающихся подготовки и учета начсостава запаса разведслужбы и военных переводчиков.

С УПРАЗДНЕНИЕМ 20 июня 1934-го Реввоенсовета СССР и трансформацией Наркомата по военным и морским делам в Наркомат обороны появилось утвержденное наркомом в июле "Положение о прохождении службы оперативными работниками разведорганов", определившее их и Управления статус в армии и особенности прохождения службы:

"1. К оперативным работникам разведорганов относятся командиры, остальные военнослужащие, инженерно-технические и другие вольнонаемные сотрудники, ведущие работу по агентуре или информации за рубежом, также и работники работающие на границах СССР.
2. В отношении прохождения службы оперативные работники разведорганов пользуются всеми правами и преимуществами, предоставляемыми служащим в военных частях и учреждениях РККА… Вольнонаемные оперативные работники в отношении всех видов материального обеспечения и права выслуги на пенсию приравниваются к военнослужащим оперативным работникам…
3. Пребывание разведработника на постоянной нелегальной работе за рубежом и время на поездки за рубеж для выполнения специальных заданий, по персональному представлению начальника Разведывательного Управления РККА, приравнивается к пребыванию на фронте в военное время, со всеми вытекающими отсюда для разведработников правами и преимуществами.
4. За время службы в разведорганах оперативные работники пользуются и прибавкой к окладам соответствующих категорий военнослужащих в РККА в размере: за 2 года службы – 20%, 4 года – 40%, 6 лет – 60%, за 10 лет и свыше – 100%.
5. Пополнение кадров оперативных работников Разведывательного Управления производится в основном за счет командиров, оканчивающих восточный и основной факультеты Военной Академии РККА и другие военные академии (с 4 – 5 летним сроком обучения), и лиц, прошедших специальную подготовку на годичных курсах усовершенствования комсостава при Разведывательном управлении и в специальной высшей школе разведслужбы.
Отбор кандидатов в высшую школу разведслужбы производится мандатной комиссией, назначаемой Народным Комиссаром Обороны, с участием представителя ЦК ВКП(б).
6. В целях сохранения кадров оперативных работников Разведывательное Управление РККА ведет им особый индивидуальный учет.
7. В целях повышения квалификации оперативных разведработников, последним предоставляется право льготного поступления во все военные академии и военные факультеты гражданских вузов, по представлению начальника Разведывательного Управления РККА.
8. Оперативным разведывательным работникам предоставляется возможность перерыва в прохождении курса военных академий и факультетов гражданских ВУЗов по представлению Начальника Разведывательного Управления РККА Народному Комиссару Обороны.
9. Оперативные работники разведорганов, потерявшие во время зарубежной работы свое здоровье, и их семьи получают пособия на лечение и в необходимых случаях обеспечиваются пенсиями по персональному представлению Начальника Управления, в размерах не ниже двойного оклада военнослужащих соответствующей категории и служебного стажа.
Семьи погибших на нелегальной работе за рубежом обеспечиваются за счет государства в размере не ниже зарплаты, получавшейся погибшим работником".

Последовавшие вскоре организационные и кадровые перемены в военной разведке были связаны не только с созданием Наркомата обороны и переименованием (в сентябре 1935-го) входившего в его состав Штаба РККА в Генеральный штаб. Руководство страны не без подачи НКВД сочло работу Управления неудовлетворительной. Военной разведке ставили в вину громоздкость агентурных сетей, их засоренность ненадежными и "засветившимися" кадрами (что привело в начале 1930-х к ряду провалов; утверждалось даже, что в целом ряде стран агентура разгромлена полностью), недостаточную подготовку кадров, наконец, слабую увязку ее деятельности с Особым (ОО) и Иностранным (ИНО) отделами ОГПУ-НКВД (подробнее см. "Свободная мысль", 1998, № 2, стр. 98 – 109). Похоже, именно последняя причина была наиболее важной: спустя три года, в июне 1937-го, Сталин заявил на Военном совете при наркоме обороны, что "разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение".
"Впервые за 20 лет" – значит, в 1934-м ситуация была не столь уж критической. В этом убеждают и результаты работы военной разведки в начале 1930-х.

ВЕСНОЙ 1930 ГОДА В ЕВРОПУ была направлена группа сотрудников IV Управления во главе с И.Винаровым ("Март"). Он получил назначение главным резидентом в Австрию, откуда предстояло руководить работой в Польше, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Югославии, Турции и Греции. Перед выездом Винарова инструктировал начальник Управления Берзин, в частности, предостерегший резидента от "всяческих контактов с членами коммунистических организаций и их руководством" и посоветовавший опираться на "содействие честных, прогрессивно мыслящих людей".
Тем не менее, прибыв в Вену, Винаров в поисках надежных агентов не раз контактировал с политэмигрантами (включая болгар), иностранными студентами и местными коммунистами. Через полгода сформированная сеть приступила к работе. Для прикрытия было создано несколько фирм, что позволяло ездить по Европе, не вызывая подозрений. Одним из главных заданий Москвы был перехват корреспонденции в Софии, Бухаресте, Белграде и Афинах с помощью почтовых служащих. Винаров вспоминал, что к сентябрю 1933-го "группа полностью выполнила задание по раскрытию подрывной заговорщицкой деятельности военных атташе ряда империалистических государств в Балканских странах… верные люди в секретных радиотелеграфных службах на центральных почтамтах, или же технические сотрудники, имевшие доступ к телеграммам, регулярно делали копии шифрованных посланий перед их уничтожением. Другие лица доставляли эти копии на явочные квартиры, а третьи – заботились о том, чтобы переправить их через границу в Вену", откуда Винаров поначалу пересылал их в Центр с курьерами; "потом Берзин упростил процедуру: к нам прислали двух высококвалифицированных шифровальщиков, которые на месте расшифровывали тексты телеграмм и они по радио передавались в Москву" (И.Ц.Винаров. Бойци на тихия фронт. София, 1969, стр. 421).
В одном из документов Центра о работе группы "Марта" в 1930 – 1933 годах отмечалось: "Винаров организовал на чешских военных заводах, на заводе "Шкода" разведывательные группы. Он получил исчерпывающую информацию о состоянии авиационной промышленности, которая характеризуется как особо ценная. С его помощью Центр получил необходимые ему 17 греческих паспортов. От Винарова получены исключительно интересные сведения государственного значения, источники которых находятся в Бухаресте, Белграде, Афинах и Софии…".
Во главе курировавшейся Винаровым чешской резидентуры в мае 1930-го встал И.Крекманов ("Шварц"), имевший также прямую связь с резидентом в Германии "Оскаром" (О.А.Стигга). В Прагу Крекманов приехал с голландским паспортом на имя Георга Майермана и, приняв от своего предшественника агентуру, взялся за ее расширение. Первым, с кем он установил контакт, был С.Буюклиев, секретарь болгарских студентов-коммунистов, которого Крекманов знал по эмиграции в Югославии после разгрома Сентябрьского восстания. Посвященный в курс дела, Буюклиев познакомил резидента с архитектором Димитром Абаджиевым, жившим в Праге около десяти лет и имевшим широкие связи среди чешской интеллигенции.
"Скоро у нас сформировались две группы, - вспоминал Крекманов. – В первую входили инженер Лудвиг Лацина, заведующий отделом патентов дирекции заводов "Шкода" в Праге, инженер Камил Китрих, офицер запаса, инженер Марин Калбуров с завода "Колбен-Данек". Во вторую группу, за которую отвечал Стефан Буюклиев, входили Ян Досталек, конструктор военной фабрики в Праге, Ярмила, копировальщица военного завода в Пльзене, и Иван Тевекелиев, студент, служивший для связи с военными заводами "Збройовка" в Брно… С помощью моего старого знакомого Маринковича, секретаря югославских коммунистов в Праге, к работе было привлечено и несколько югославских студентов – Драгутин Чолич для явки, медичка Боца для технической связи и семья Владко Беговича – как связные"; помогали и местные коммунисты, с их генсеком Готвальдом Крекманов несколько раз встречался. От Китриха поступали секретные военные приказы, чертежи и схемы, сведения о французской агентуре в Чехословакии, а после военных сборов он, по словам Крекманова, передал Марии Абаджиевой "целую тетрадь с ценной информацией, в том числе и чертежи новой ручной гранаты, которая, как я узнал позднее, вызвала большие споры среди наших специалистов". Калабуров добыл чертежи легкого пулемета "Брен", выпускавшегося в Брно по английской лицензии, нового противогаза, изготовлявшегося в городе Страконице пистолета "Збройовка", сведения о винтовках и пулеметах производства заводов "Динамит-Нобель" в Братиславе и т.п. Копировальщица пльзенского завода снимала "по одному экземпляру с каждого чертежа оружия, которое должно было поступить в производство. Первый из них – чертеж 75-мм гаубицы – ее отец перевез в своем деревянном протезе и доставил на явочную квартиру Франтишека Кадлеца". Вся собранная информация переправлялась в Вену на явку в квартире австрийского коммуниста Петера Шталя. Связь с ним поддерживали секретарь болгарских коммунистов в Вене Минчо Маринов и югославская студентка-медик Николич. Конструктор чехословацкого армейского радиопередатчика Ян Досталек собрал три его экземпляра для передачи в Москву; последний из них был обнаружен чехословацкими таможенниками у курьера, полиция вышла на Досталека; арестованный, тот признал факт работы на СССР, но утверждал, будто действовал в одиночку, что стоило ему пяти лет (1932 – 1937) тюрьмы; погиб Досталек в годы нацистской оккупации Чехословакии.
В контакте с пражской резидентурой "Шварца" работали несколько агентов в других странах: например, немецкий радиотехник Ганс Мюллер, с 1936-го поддерживавший связь непосредственно с Центром. В 1932-м окончил Пражскую консерваторию и вернулся в Югославию Д.Чолич, как минимум до 1941-го дававший информацию по заводу авиационных двигателей в городе Нови Сад и т.п. Тогда же в Бухаресте обосновался Тевекелиев, возглавив там группу, копировавшую шифровки на центральном почтамте, а также занятую раскрытием антисоветской агентуры (в частности, удалось обнаружить секретную школу в Карпатах, где готовили диверсантов для заброски в СССР). В январе 1933-го Тевекелиев был арестован и осужден на 8 лет тюрьмы (выслан в Болгарию в 1940-м), тем временем его группа продолжала работать. В это же время М.Калбуров стал представителем чешской "Збройовки" (крупнейшего поставщика оружия за рубеж) в Болгарии; в Софии он созвал фирму, торговавшую армейским и полицейским оружием чешского и германского производства, и продержался без провалов вплоть до 1945-го. В середине 1930-х Калбуров дважды нелегально посещал СССР, где его и Винарова принимал нарком Ворошилов.
В Болгарии перехватом корреспонденции правительственных учреждений и посольств руководили сперва Никола Белопитов, а в 1932 – 1936 годах – Д.Ананиев, вызывавшийся Винаровым в Вену для "двадцатидневного инструктажа и обучения… Кроме основной задачи, связанной с секретными телеграммами, группа осуществляла широкую информационную деятельность благодаря связям в военно-фашистских и правительственных кругах".

ПОСЛЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЛЕГАЛИЗАЦИИ в Германии и Австрии, с документами австрийского предпринимателя прибыл в Италию в феврале 1930-го Л.Е.Маневич, которому было поручено создать и возглавить резидентуру в Милане, нацеленную на военно-техническую разведку на промышленно развитом севере страны. За два года резидентура приобрела 9 ценных агентов-источников, около 70 процентов документов, переданных ею, получили высшую оценку Центра. После провала в октябре 1932-го Маневич по приказу из Москвы на время покинул Италию, вернувшись на Апеннины в качестве австрийского же коммерсанта Конрада Кертнера, совладельца бюро изобретений и патентов и представителя нескольких немецких фирм. Связи резидента в деловых кругах позволяли получать информацию не только по Италии, но также по Испании и Германии, в особенности о немецких ВВС и военной промышленности. Ближайшими сотрудниками Маневича были работавший "под крышей" инженера торгрпредства СССР в Милане Г.П.Григорьев (1932 – 1941), радистка Р.Г.Гинзбург (1934 – 1936), нелегалы супруги А.М. и С.А. Скарбек (Бенедик), ранее работавшие в Китае и Германии. В декабре 1936-го после провала одного из сотрудников Маневич был арестован.
Заключение суда по делу К.Кертнера, составленное в Турине 3 января 1937-го, гласило: "…В 1934 году иностранец, национальность и имя которого точно не выяснены, приехал в Италию, поселился в Милане, поддерживая связь с представителями деловых кругов, и стал заниматься военным шпионажем во вред фашистскому режиму и государству. Называется себя Конрадом Кертнером, но уроженцем какой страны является, установить не удалось… в течение долгого времени Конрад Кертнер развивал деятельность во вред фашисткой Италии и ее военному союзнику Германии, в пользу Советской России. Почти все, кто имел с ним контакт, полагают, что он русский, хотя является совладельцем фирмы в Милане. Сам Конрад Кертнер отрицает, что занимался шпионажем, но в то же время не пожелал дать никаких объяснений по поводу многочисленных документов секретно характера, преимущественно германских, а также итальянских. Документы конфискованы у него в момент ареста, а также обнаружены в конторе и дома при обыске. Конрад Кертнер отрицает, что знает других обвиняемых, имевших с ним преступные связи и доставлявших ему различные секретные документы. Исключением является Делио Лионелло, у которого Кертнер брал уроки летного мастерства. Преступная деятельность Кертнера была обширна: он протянул свои щупальца также на Турин, Геную, Болонью, Брешию и Специю. Ему удалось привлечь ценных специалистов и опытных техников, которые состояли на службе на промышленных предприятиях, снабжающих итальянские и германские вооруженные силы".

В ЯНВАРЕ 1930 ГОДА появился в Шанхае и Рихард Зорге, зарегистрировавшийся как журналист под своим настоящим именем. За два года работы в Китае он сумел создать сильную группу (среди этих людей было несколько будущих сотрудников Зорге в Токио): командир РККА Карл Мартынович Римм (в Китае под именем "Зельман Клязь"), его жена Любовь Ивановна Римм ("Луиза Клязь"), Урсула Кучински (по мужу Гамбургер, спустя годы взявшая себе литературный псевдоним "Рут Вернер"), Григорий Стронский-Герценберг, радисты Зепп Вейнгартен и Макс Клаузен и другие. Макс Кристиансен-Клаузен вспоминал, что еще в Германии Зорге собрал данные на тех иностранных советников китайской армии, у которых "можно было предположить в дальнейшем наилучшую осведомленность: эти данные, как он не раз говорил нам, давали ему возможность, в итоге, в дружеской беседе "выпотрошить их, как жирного рождественского гуся"… Рихард при этом всегда думал о перспективной ценности результатов разведывательной работы. Кто кого и чему учит в военных академиях Пекина и Нанкина? В военных училищах родов войск?… Какие новые, более мобильные части находились в стадии формирования? Какие виды вооружений… закупались и испытывались, в какой последовательности и каким дивизиям они передавались? Исходя из всего этого, можно представить себе, что у нас поистине не было недостатка в работе и как мы, часто все сообща, радовались, когда кусочки мозаики складывались в общую картину". Китайская миссия Зорге успешно завершилась в ноябре 1932-го.
О его восьмилетней работе в Японии (начавшейся в сентябре 1933-го и прерванной арестом японской полицией в октябре 1941-го), равно как и об исключительной ценности передававшейся группой "Рамзая" (оперативный псевдоним Зорге) информации сегодня известно всем. Известно и то, что в Москве не слишком доверяли его сообщениям, а оценить по достоинству (посмертным присвоением звания Героя Советского Союза) деятельность Зорге сочли необходимым лишь в 1964-м, после того как Н.С.Хрущев случайно узнал о ней – не из документов, а из французского художественного фильма трехлетней давности (тогда же в Москве появится идущая от комплекса зданий ГРУ (Хорошевское шоссе, 76) к готовящей для него кадры Военно-дипломатической академии (ул. Народного ополчения, 50) улица Зорге). Отметим поэтому только факт контактов Зорге с французским информационным агентством "Гавас", в токийском бюро которого работал член группы "Рамзай" югослав Бранко Вукелич. Спустя годы глава этого бюро Робер Гиейн осознал, что "по желанию Зорге… получал информацию, которую добывала его разведывательная сеть. Ему было необходимо, чтобы некоторые данные… дошли до представителей западных стран – противников Гитлера. О секретной информации я ставил в известность своего посла и военного атташе. Мой приятель полковник Тибо передавал ее, о чем я сказал Вукеличу, своим коллегам – британскому и американскому военным атташе"; по мнению Гийена, Зорге понимал, что Центр относится к его сообщениям скептически, и считал полезным, "чтобы и по другим каналам подтверждалась информация, которую он посылал в Москву с помощью своей тайной радиостанции. Тем самым его данным придавался бoльший вес".


ТАК ИЛИ ИНАЧЕ, еще в мае 1934-го, то есть до общей реорганизации военного ведомства, заместителем начальника IV Управления стал по совместительству начальник ИНО ОГПУ-НКВД А.Х.Артузов. Ему было поручено перестроить центральный аппарат военной разведки и ее агентурные сети, создать совместную комиссию в составе начальников Разведупра, ИНО и ОО для координации работы военной и политической разведок и создать при Управлении Школу разведки (до сих пор кадры для Управления давали годичные Курсы разведки и двухгодичные Вечерние академические курсы, соответствовавшие по объему подготовки двум курсам Военной академии им.Фрунзе).
Всего несколько месяцев, с августа по ноябрь 1934-го, военная разведка носила название Информационно-Статистического Управления (ИСУ) РККА. В сентябре заместитель наркома обороны Я.Б.Гамарник утвердил "Положение о школе Информационно-Статистического Управления РККА": продолжительность обучения в ней устанавливалась в 12 месяцев, "постоянный состав" (кадры преподавателей) – в 72 человека, "переменный состав" (слушатели) – 198 человек. Начальнику ИСУ поручалось сформировать Школу к 15 октября. Предполагалось сделать учебные группы небольшими (по 5 – 10 слушателей) и готовить их порознь друг от друга в Москве и Подмосковье.
В ноябре 1934-го ЦИК СССР утвердил "Положение о Народном комиссариате обороны СССР". Согласно пунктам 13 - 14 раздела III этого документа, Разведывательное управление РККА теперь подчинялось непосредственно наркому и не входило в структуру Штаба РККА. Задачи, возлагаемые на начальника Разведупра, остались неизменными (глава 5, пункты 30 – 31), структура же центрального аппарата военной разведки теперь радикально изменилась.
25 декабря "в связи с переходом центральных управлений НКО СССР на новую организационную структуру, в соответствии с новым положением о НКО СССР", на должность начальника Разведупра был назначен Я.К.Берзин. Прочие назначения по новой структуре состоялись в январе 1935-го. При этом целый ряд ключевых постов (включая должности начальников новых, региональных теперь 1 и 2 отделов) заняли сотрудники ИНО, пришедшие в военную разведку вместе с Артузовым (до мая 1935-го продолжавшего руководить и ИНО). В октябре 1936-го заместителем начальника 1 отдела (работавшего по странам Запада) по кадрам также стал майор А.И.Полуэктов, ранее чекист, много лет прослуживший в ОО, "освещавшем" в числе прочих армейских структур и военную разведку.
Новая структура Разведупра выглядела следующим образом:
Начальник Управления – Я.К.Берзин, заместители начальника Управления – А.Х.Артузов, А.М.Никонов;
1 отдел (западный) – О.О.Штейнбрюк;
2 отдел (восточный) – Ф.Я.Карин;
3 отдел (военно-техническая разведка) – О.А.Стигга;
4 отдел (руководство разведотделами округов) – В.Г.Боговой;
5 отдел (дешифровальный) – П.Х.Харкевич;
6 отдел (внешних сношений) – А.И.Геккер;
7 отдел (административный) – А.Д.Мартьянов (с мая 1935-го);
Школа Разведупра – П.Ф.Смирнов (с октября 1934-го);
Курсы усовершенствования Разведупра – В.И.Карпов (Чуйков) (с декабря 1932-го).
В январе 1935-го был образован и Научно-исследовательский институт по технике связи Разведупра (начальник – А.И.Гурвич), появившийся вследствие разделения Научно-испытательного института связи и электромеханики РККА, другая половина которого под названием НИИ связи РККА была подчинена Управлению связи РККА.
На этом перемены не закончились. Уже 15 апреля 1935-го секретным приказом наркома за № 0531 Берзин был освобожден от руководства Разведупром (в "Свободной мысли", 1998, № 2, стр. 108 номер и дата приказа указаны неточно) и зачислен в распоряжение наркома обороны с выражением признательности и уверенности в том, "что и в будущей своей работе т.Берзин вполне оправдает свой заслуженный авторитет одного из лучших людей Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Характерно, однако, что в первоначальном проекте этого приказа, датированном 10 апреля, ни о какой благодарности речи нет – он выглядит как обычный приказ о снятии с должности.
15 же апреля новым начальником Управления с должности заместителя начальника Автобронетанкового управления Штаба РККА был назначен С.П.Урицкий.
1 июля было введено в действие "Положение об организации военной цензуры в РККА" (на мирное время), согласно которому Центральная военная цензура РККА (ЦВЦ) работает "под непосредственным руководством и указанием Начальника Разведывательного управления РККА и в контакте с Уполномоченным СНК СССР по охране военных тайн в печати". Как мы помним, с декабря 1918-го по октябрь 1919-го военная цензура уже входила в состав тогдашнего Региструпра. В таком ее подчинении была своя логика: занятые в числе прочего аналитической работой по иностранной прессе, сотрудники Разведупра лучше кого либо еще представляли, какого рода сведения об армии нежелательно пропускать в советскую печать. ЦВЦ предписывалось "организовать предварительную цензуру и осуществлять последующий контроль всех изданий центральных военных издательств…, красноармейского радиовещания, военного сектора Совкино и т.п., а также последующий контроль низовой военной печати".
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 22 сентября 1935-го в РККА устанавливались персональные воинские звания. Их присвоение началось в ноябре, после проведения соответствующей аттестации комсостава (бывшие чекисты обычно получали при этом звания политсостава).
В ноябре 1935-го были утверждены новые штаты (403 человека: 234 военнослужащих и 169 вольнонаемных) и структура (12 отделов и 7 отделений) Разведупра. Назначения по новым штатам произошли в феврале - марте 1936-го, их результатом стала следующая расстановка кадров:
Начальник Разведупра – С.П.Урицкий; заместители начальника – корпусный комиссар А.Х.Артузов, комдив А.М.Никонов; помощники начальника - корпусный комиссар Л.Н.Захаров (Мейер) (с декабря 1935-го), А.Л.Абрамов (Миров) (с сентября 1936-го);
1 отдел (западный) – корпусный комиссар О.О.Штейнбрюк;
2 отдел (восточный) - корпусный комиссар Ф.Я.Карин;
3 отдел (военной техники) – комдив О.А.Стигга;
4 отдел (военно-морской) – капитан 2 ранга М.А.Нефедов;
5 отдел (руководство разведотделами округов и флотов) – комбриг В.Г.Боговой;
6 отдел (радиоразведки) – бригадный инженер Я.А.Файвуш;
7 отдел (дешифровальный) – полковник П.Х.Харкевич;
8 отдел (военной цензуры) – дивизионный комиссар П.И.Колосов;
9 отдел (монголо-синьцзянский) – комбриг В.Н.Панюков;
10 отдел (специальный технический) – бригадный комиссар А.П.Лозовский;
11 отдел (внешних сношений) – комкор А.И.Геккер;
12 отдел (административный) – майор А.Д.Мартьянов (с ноября 1936-го его сменил чекист, капитан госбезопасности в отставке (затем бригадный комиссар) Д.И.Троицкий, до 1923-го возглавлявший отдел ПК Московского губотдела ОГПУ, затем помощник начальника Отдела ПК ОГПУ, начальник 3 отделения Оперода, а с 1932-го – помощник начальника Оперода ОГПУ);
Секретно-шифровальное отделение – полковой комиссар Э.Я.Озолин;
Специальное отделение "А" (функции его не раскрывались; по всей видимости, они состояли в "активной разведке", то есть диверсиях) – бригадный комиссар Г.Л.Туманян;
Отделение кадров - полковой комиссар И.Ф.Туляков;
Финансовое отделение – интендант 1 ранга А.И.Иванов;
Регистрационное отделение – военный инженер 1 ранга М.Н.Панкратов;
Редакционно-издательское отделение – бригадный комиссар Н.Л.Шинкарев;
Отделение связи – старший лейтенант В.А.Зимин.
Такая структура просуществовала без особых изменений до 1939-го. К сожалению, этого нельзя сказать о кадрах Разведупра: именно в эти годы они были выбиты массовыми репрессиями.
 
Оглавление

www.pseudology.org