Анатолий Клёсов

История заканчивалась так: It ended up that Everybody blames Somebody when Nobody did what Anybody could have done. Нас учили разнице между get laid и laid off (где первое имеет активную сексуальную коннотацию, а второе имеет отношение к безработице).

Еще нас учили занятным мнемоническим упражнениям, например, как запомнить последовательность раcположения планет солнечной системы. Для этого была фраза "Many Very Early Men ate Juicy Steaks Using No Plates" ("многие люди в старые времена ели сочные стэйки не используя тарелок"). Из этого складывалось - Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Плутон.

Мы, естественно, спрашивали - а как насчет "ate"? Нам отвечали, хитро улыбаясь, что это - астероидный пояс между Марсом и Юпитером. Или говорили - ладно, вот другой вариант - "My Very Educated Mother Just Served Us Nine Pickles" ("моя очень образованная мама только что подала нам девять огурчиков").

Еще - для запоминания Великих озер на севере США нам давали правило: слово HOMES. Оно кодировало названия озер - Huron, Ontario, Michigan, Erie, Superior. Для запоминания первых десяти цифр числа "пи" нас научили следующей фразе: "Now I have a novel procedure to really learn pi" ("теперь у меня есть новый прием действительно выучить число пи". Получается 3,141592652. Хотя там, по-моему, последней (при округлении) должна стоять цифра 3.

Мне, впрочем, с тех пор так и не пригодилось. Как и правило для запоминания первых пятнадцати цифр этого же числа - "How I want a drink, alcoholic of course, after the heavy chapters involving quantum mechaniсs" (Как мне хочется выпить, алкоголя, конечно, после трудных глав включающих квантовую механику").

Нас учили разнице в словах breasts (с их анатомической и медицинской коннотацией), tits (с их ветеринарно-сексуальным уклоном) и boobs, что было вполне приличным, типа "перси" на архаичном русском языке.

2

Но этого Принстонским лингвистам показалось мало. Нас решили обучить американскому мату. Этот эксперимент был первым в практике ESL , во всяком случае в Школе имени Woodrow Wilson - Вудро Вилсона в Принстоне. По этому поводу там состоялись несколько заседаний с обсуждением этой революционной идеи. Вердикт был - надо обучить. Иначе они (это значит - мы) не поймут современной американской литературы, кинофильмов, да и разговоров на улицах. Последующая наша жизнь в США показала, что эти резоны были совершенно правильными.

Нам прочитали две лекции по мату и выдали учебные пособия. Лекции были основательными. Лектор рисовал на доске анатомически корректные изображения и называл слова и выражения. Мы старательно конспектировали. В аудитории, помимо нас, сидели еще две дамы из преподавательского состава и время от времени поднимали голос, типа:

- Джон, ты забыл еще одно слово для описания pussy"
- Да, Бетти, - отвечал Джон, - thank you, I appreciate it

И поднимал еще выше уровень наших познаний.

Главных учебных пособия были три. Одно называлось Fuck List, другое - Shit List и третье было книжкой хорошего размера, в русско-английском исполнении. Книжка состояла из пяти частей. Часть первая - слова. Часть вторая - комбинации слов. Часть третья - изощренные вариации слов, которые, видимо, сделали бы честь любому боцману.

Часть четвертая - частушки первых пятилеток. Этот временной период узнавался сразу, персонажи - тракторист, колхозница, трактор. Тракторист обычно приглашал колхозницу на экскурсию по осмотру трактора, ну и предлагал немного порулить. Это, так сказать, канва частушек. Часть пятая - сказки Афанасьева. Персонажи - поп, попадья, попова дочка, солдат. Тут уже про канву можно не упоминать.

3

На самом деле эта часть образования нам здорово помогла. Или, иначе говоря, не прошла даром. Потом, вернувшись в Москву, я на кинофестивале смотрел экранизацию романа Кена Элтона Кизи (Киси) - Can Elton Kesey "One Flew Over the Cuckoo's Nest", с синхронным переводом.

На экране возникало отделение психбольницы, и персонажи, судя по синхронном переводу, переговаривались как в известном анекдоте : "Не перестанете ли, любезный Иван Иванович, капать мне на голову оловом?". А с экрана в зал неслось - ю, факин' сановабич, тэйк йор факин' хэндс офф май факин' нэк"...

Fuck List был одностраничным, но емким пособием. Вначале давалась этимология этого достаточно популярного слова, и, как указывалось, это слово является "одним из самых интересных слов в современном английском языке". Описывалось, что это слово используется во многих грамматических категориях - как глагол переходный и непереходный (даются примеры про Джона и Мэри), как наречие (про Мэри), как существительное (опять же про Мэри), и как прилагательное (снова про Мэри).

Там же приводились прочие примеры использования этого слова при описании fraud, ignorance, trouble, aggression, difficulty, displeasure, incompetence, suspicion, enjoyment, request и hostility. Я мог бы дать все эти примеры, но только по заявкам читателей. Поскольку это пособие храню до сих пор, тридцать раз спустя.

Второе, краткое по форме, но тоже емкое по содержанию пособие представляло собой около двухсот вариантов выражений со словом shit. Мне особенно запомнилось своей парадоксальностью одно весьма вычурное выражение.

Оно звучало так: "May the bluebird of happiness make a shit on your birthday cake". Его в принципе можно перевести на русский, но я этого делать не буду. Скажу только, что в нем упоминается Синяя Птица. Или, как говорят американцы, Синяя Птица Счастья.

Поездка в США. 1974 год. Как нас лечили от культурного шока

С самого первого дня в Принстоне наши гиды постоянно напоминали о том, что мы находимся в состоянии культурного шока. Нас это несколько обижало. Что такое Принстон по сравнению с Москвой или Ленинградом? Или с Киевом? Не говоря уже о Тбилиси! Дыра, да и только. Какой шок?

Потом стало яснее, что под культурным шоком здесь понимают попадание в непривычную среду. Ну ладно, с этим еще можно согласиться. Среда, конечно, непривычная. В первый же день после прилета я вышел прогуляться на улицу, за пределы университетского кампуса. Светофоров поблизости не было, переходов тоже. Вдруг проезжающая по улице машина останавливается и за ней другие. Движение замерло.

Я сначала не понял, в чем дело, а потом заметил, что водитель передней машины машет мне рукой, чтобы я перешел дорогу. Я перебежал, и движение снова востановилось. Я был настолько этим впечатлен, что в тот же день написал домой письмо, в котором в подробностях отразил сей крайне необычный факт. Поскольку практически все наши испытали те же самые ощущения, это тема была основной при обсуждений наших впечатлений в первый день и вечер.

Мы обратили внимание, что здесь по зеленым газонам ходят. Более того, садятся, где хотят, ложатся, читают книжки и газеты, достают бутерброды и там же, сидя или лежа, едят. Было непонятно, как им такое разрешают. И не видно привычных нам табличек "По газонам не ходить". Мы спросили у преподавателей, и изрядно их повеселили. Суть ответа была: как это могут не разрешить? Мы же платим налоги, и с этих самых налогов город разбивает газон и его поддерживает. Это - наш газон, всех и мой, в частности. Я его оплатил. Имею полное право.

Это была совершенно необычная постановка вопроса. Как-то раньше никому из нас это в голову не приходило. Мы с детства декламировали "человек проходит как хозяин" и "всё вокруг - моё", но на самом деле не очень-то и моё, как оказывается. Пойди выйди, ляг на газон. Да еще с бутербродом. Мало не покажется. Это - на родине.

2

Прошло несколько дней, и нам сообщили, что нас повезут на день в Филадельфию для частичного снятия "культурного шока". Надо взять с собой плавки - будем купаться в океане. Ура! А потом, еще через несколько дней, поедем в Нью-Йорк. При словах "Нью-Йорк" наши гиды закатывали глаза, всем видом выражая, что вот уж там будет шок так шок. Мы, в общем-то, примерно знали.

Город желтого дьявола, и всё такое. Гангстеры на улицах, беспрестанная стрельба. Грохочущая то ли подземка, то ли надземка. Самоубийцы, стоящие в очереди к Бруклинскому мосту. А Филадельфия - это вроде ничего. Тоже, наверное, дыра, как и Принстон.

В назначенное время рано утром подкатил большой автобус, и меньше, чем через час, мы уже были в Филадельфии. Город оказался на удивление зеленым. Это было крушение еще одного стереотипа - что в американских городах совсем нет деревьев. Я с детства помню рассказ одного советского политического сатирика, в котором жители Нью-Йорка, схватив преступника, сетуют на то, что в Нью-Йорке совсем нет деревьев, поэтому не могут его сразу вздернуть.

В Филадельфии деревьев было много, были даже большие парки. Мы проезжали мимо огромных витрин магазинов, в которых часто было выставлено дамское нижнее белье. Это тоже было непривычно, но в целом понятно.

Я не раз читал в наших газетах, что в Америке так специально делают, чтобы жители возбуждались и совершали сексуальные преступления. Правда, было не очень понятно, зачем это нужно владельцам магазинов, да и вообще, ерунда, конечно. Но ведь пишут же...

Мы попросили гидов оставить нас до середины дня одних и договорились встретиться на том же месте в назначенное время. Гидов особенно упрашивать не пришлось, у них тоже были свои дела. А у нас был план - мы еще заранее решили в Филадельфии сходить на фильм категории "только для взрослых". Мы это проходили по нашей программе английского языка.

3

В США фильмы делятся на четыре основных категории. Самая простая, для детей - это категория G, что означает - general audience. Все детские мульфильмы относятся к этой категории. Следующая категория - это PG, и, как вариант, - PG-13, то есть parental guidance (в сопровождении родителей). Это - для детей после 13 лет.

Следующая - категория R, то есть restricted. Это означает, что на фильмы допускаются только граждане старше 17 лет. Если моложе - то только в сопровождении взрослых - родителей или старших товарищей. Наконец, категория Х - это фильмы "для взрослых", на которые подростки моложе 17 лет вообще не допускаются, с родителями или без. На самом деле, это - порнографические фильмы, за редким исключением. Исключением был фильм Midnight Cowboy (1969), который единственный в категории Х получил премию Оскара, более того - три Оскара: за режиссуру, сценарий, и за лучшую картину.

Забегая вперед, в 1990-м году категорию Х для художественных фильмов отменили, точнее, заменили на категорию NC-17. Дело в том, что репутация фильмов типа Х очень упала, и многие кинотеатры такие фильмы вообще не показывали. Тем более, что порноиндустрия заполонила крупные города фильмами в производных категориях ХХ и ХХХ. Как правило, фильмы ХХХ - это были порно-садо-мазохистские.

Поэтому как только MPAA - Motion Picture Association of America - присваивала новому фильму категорию Х, авторы тут же подправляли фильм, убирали острые места и вновь направляли в комиссию для получения категории R.

Ситуацию в 1990-м изменил фильм Henry & June, с Умой Термен - Uma Thurman. У комитета руки не поднялись выставить ему категорию Х, и вместо этого ввели новую категорию NC-17. С тех пор и повелось, что категорию Х оставили только для порнофильмов, а NC-17 - для художественных, включающих только элементы, которые в принципе и при большом желании можно отнести к порнографическим. NC-17 расшифровывается как Not for Children under 17.

Но я отвлекся, прошу прощения. Итак, Филадельфия августа 1974 года. Так вот, в Принстоне фильмы категории Х не показывал ни один кинотеатр, и мы договорились пойти посмотреть в Филадельфии, чтобы получить представление, что это такое.

Мы, в количестве 49 человек, оперативно выдвинулись вперед к даун-тауну Филадельфии, и довольно скоро нашли соответствующий кинотеатр. Несмотря на ранний час, кинофильмы там шли. Как оказалось, 24 часа в сутки. На фронтоне красовались названия двух фильмов. Один имел индекс Х, другой ХХ. Как тут же выяснилось, фильм Х шел за два доллара, а двойной Х - за три доллара. Соответственно, к нашему удивлению, были две кассы. Мы тут же, не размышляя, выстроились к второй кассе, за трояк.

Сцена была совершенно сюрреалистическая. Ранним утром - еще не было девяти утра - к кассе кинотеатра калибра Х, и даже ХХ, выстроилась очередь из 49 человек. Это было достойно занесения в книгу рекордов Гиннеса - Guinness Book of World Records. Особенно, если учитывать, что, как потом выяснилось, после пары-тройки экспериментов, даже в час пик в таких кинотеатрах больше дюжины человек обычно не сидели.

Должен сказать, что почти через год подобная история повторилась в Бостоне, в магазине журналов "для взрослых", куда я привел группу морских офицеров с советского ракетного крейсера. Об этом я еще расскажу. Так что эти события не являлись редкими или случайными. Это - modus operandi советских людей.

4

Войдя в кинотеатр и немного попривыкнув к темноте, я увидел двух зрителей, сидевших на пару рядов впереди и чуть в стороне. Они были в советской военно-морской офицерской форме, и, видимо, зашли сюда раньше нас. Или сидели уже давно. Я пересел на ряд сзади них, и радостно прошептал - привет своим.

Офицеры, судя по затылкам и шеям, напряглись и как-то окаменели. Не повернулись. Потом одновременно привстали и пересели на самый край ряда, к проходу. Я понял, что совершил ошибку. Не надо этого было делать. А я на радостях такого дурака свалял. Надо извиняться. Я опять передвинулся за их спины и прошептал: "Ребята, не беспокойтесь, здесь все свои. Мы из Союза".

Офицеры быстро переглянулись, встали, и, пригибаясь, быстро пошли к выходу. Нырнули под портьеру и вышли. Чёрт, надо же так. Испортил настроение себе и им.

Ну, а фильм шел своим чередом. С сюжетом было давно ясно, сюжет не был замысловатым и повторялся в нескольких разных вариантах. Было много криков и стонов, и биологические субстанции с обеих сторон хлестали неправдоподобно мощными струями. Причем женщины явно давали фору мужчинам. Что-то здесь не так... Хотя кто их знает, может, в Америке женщины такие... Раскрепощенные, что ли...

И вдруг подсели уже ко мне. Какой-то старичок, кивая на экран, спросил: "Это что, кино такое?"

- Йес, - отвечаю, - а муви
- А что, - спрашивает, - и дальше так все будет?
- Йес, - говорю, - и дальше

Старичок хмыкнул, покачал головой, что-то пробормотал, что я не уловил, и отсел. Я проверил свой карман - деньги были на месте

5

Потом мы встретились с гидами, опять в автобус, и мы отправились в Атлантик-Сити. Час езды. Мы погуляли по длинному деревянному бордвоку вдоль набережной, полюбовались на вычурные трехметровые деревянные замки, возведенные там же, и нас повезли на пляж. Пляж был отделен от дороги и парковки длинным холмиком, вроде бруствера.

Поднявшись на холмик, мы увидели длинную и широкую полосу загорающих. Зрелище было неожиданным и впечатляющим. Слева лежали, сидели и ходили только белые, справа - только черные. Между ними была граница. Никакой разметки не было, но граница была.

Потом, лежа на пляже, мы ехидно спросили нашего гида, мол, что это всё означает? Как это понимать? Сегрегация?

- Хорошенькое дело, - сказала гид. - Вы, когда пошли вниз на пляж, в какую сторону пошли? К черным?
- Зачем к черным? - удивились мы. - К белым, конечно.
- Ну вот и все так же, - спокойно ответила гид - Никто никого не заставляет, все делают свой добровольный выбор. И те, и другие. Видимо, так комфортабельнее.

Да, действительно

Оглавление

www.pseudology.org