Из архива Ольги Шатуновской Шатуновская, Ольга Григорьевна Об ушедшем веке рассказывает Ольга Григорьевна Шатуновская Гости в нашем доме П. Антокольский Мы все лауреаты премий, врученных в честь него, прошедшие живьем сквозь время, которое мертво Мы пережившие друг друга, не спавшие ночей, когда из нашего же круга он делал палачей Мы все его однополчане молчавшие, когда росла из нашего молчанья народная беда Мы сеятели вечных, добрых, разумных аксиом за кровь Лубянки, сумрак допров ответственность несем И пусть нас переметит правнук презрением своим всех одинаково, как равных – мы сраму не таим Да, очевидность этих истин поистине проста и не мертвец нам ненавистен, а наша немота Гости в нашем доме [Джана: — Дача в Заречье. Сосны. Свет сквозь синие сумерки. Это картина Сережи Стручкова. Он был тогда студентом Суриковского училища. Мама удивлялась его одержимости — он вставал с восходом солнца и шел рисовать. Но на этой картине — вечер, освещенные окна дачи видны издалека, они кажутся беззащитными и манящими. Внутри гости, и я, ещё только подходя к белой веранде с балюстрадой, уже слышу их голоса. Иногда усталая говорю себе — ну конечно — потому что мне хотелось бы только тихонько присесть около сына. Но часто, часто тень предвидения вдруг опахнет душу, и пока я подхожу, приближаясь между деревьев на этот свет, словно говорит мне кто-то: — запомни, вбери его в себя — на тот день, когда его уже не будет. Виноградов, один из главных врачей четвертого управления, рассказывает: "Во время поездки в Индию, на одном из приемов, сижу недалеко от красивой Женщины, завернутой в сари. А посредине обнаженная полоса, и по ней ползет муха. Я чувствую непреодолимое желание согнать эту муху и вижу, как моя рука тянется к черному пятну. Говорю себе, что ты делаешь? Ты что, в Сибирь захотел, перестань! Но не могу остановиться, уже почти касаюсь, и тут понимаю, что это родинка". Гости уходят, Алеша спрашивает: "Мама, я все же не пойму, почему Орджоникидзе застрелился сам, а не застрелил Сталина ?" "Это необъяснимо. Единственная возможная причина — магический ужас, который внушал Сталин своим соратникам". "Мама, как это было возможно, что вы, коммунисты, могли совершить такой ад, как убийство всей царской семьи, включая малолетних детей и прислугу?" "Алешенька, сейчас это для меня кажется дикой нелепостью, но в то время все мы думали, что эта жертва абсолютно необходима для блага мирового пролетариата. И что революционная законность выше нравственной законности. Расстрел царской семьи в настоящее время мне кажется дикой, невероятной вещью". Приходит Таня Сац, балерина и руководительница балетного ансамбля на льду, с сыном Сурена, Толей Агамировым. Оля очень любит их обоих и пытается познакомить Толю с Линой. Ей хочется подружить этих двух детей Сурена, которые никогда не знали друг о друге. Это ей не удается. Они из совсем разных слоев общества: — Владилена — инженер, прожившая детство и молодость с клеймом дочери врага народа, и Толя — музыкант, одаренный и легкий. И наша дружба со всеми ними постепенно расстраивается. Советоваться к Оле приходят и Светлана Аллилуева, и Вано Сванидзе, и министр культуры Фурцева. Оля так часто повторяет — все мои друзья умерли. Ей не с кем больше говорить о тех мыслях, которые поднимаются, растут, теснятся в ней. В ссылке они разговаривали и спорили, в годы работы было столько единомышленников! Сколько людей! Дом звенел от людей. И во втором подъезде ЦК жаловались на вахте, сколько пропусков приходится к ней выписывать, всегда больше, чем к другим. С годами, после ухода из ЦК, людей становится меньше, но долго ещё она отвечает по телефону — нет, нет, я ничем больше не могу помочь. А письма с просьбами помочь все равно приходят по два-три в день, и все чаще я говорю: "Мама, вот ты опять не раскрыла письмо"]. Вано Сванидзе Вано говорил: — Не ставьте так много на стол, я старый каторжник, я не могу остановиться. И так многие — пока на столе есть еда, они будут есть, пусть потом будет плохо. Это въелось в них после десятилетий голоданий. Когда Вано Сванидзе бросил Светлану — по одной причине: — если хочешь со мной жить, приезжай, где я живу, оставь свои царские покои, — Светлана позвонила мне, попросила разрешения придти. Она пришла, плакала, просила, чтобы я уговорила Вано. Он был другом её детства, они встретились после его возвращения. Но он не хотел с детьми жить, а она хотела с детьми. Ты себе представляешь картину, я — каторжанка, у меня на груди плачет дочь диктатора Сталина . А потом, когда Светлана уехала и отказалась вернуться, к Вано прислали корреспондентов, почему она уехала. И Вано дал тогда голландской газете отрицательное интервью. Я сказала ему: — Ты поступил непорядочно. Я тоже считаю, что это позор, что она уехала, но ты мужчина, ты не имел право давать интервью. Рой Медведев Наступает какая-то другая погода. И они соответственно будут себя вести. А если нужно, то продадут все с потрохами. Все продадут. В то время, это было в конце семидесятых, группа диссидентов задумала издавать журнал под названием "Поиск". В один прекрасный день приходят они ко мне и рассказывают, что вышел первый номер, машинописный, на ксероксе, и в этом номере без согласования с редакцией — с нами, Рой Медведев опубликовал передовую.   И там он написал, что ни в коем случае войска из Афганистана выводить нельзя, и что "Солидарность" польская это реакционная организация, надо её распустить. Вот такую передовую опубликовал в фарватере правительственной Политики. И поэтому мы ему заявили, что мы с ним работать не желаем и больше не будем. После этого у них у всех был дома обыск. Их не арестовали, но обыск был. И больше этот журнал не вышел. Ну как же так, отца расстреляли, сын скрывался семнадцать лет. Он ответил, что было из ЦК указание. Однажды Рой Медведев был у меня. За ним следили, а он пришел. Сидим, разговариваем, и вдруг звонок в дверь. Рой говорит: — Это мой опекун, он меня сюда провожал. Я открыла дверь, а там здоровый битюг, прямо лезет через меня в квартиру. Я как пошла на него всей грудью, кричу: — Я вас не знаю, уходите отсюда! Но он уже увидел Роя, сидящего в комнате за столом. Ему было важно, чтобы Рой из-под его наблюдения не ушел. Он увидел Роя и ушел. Так вот я его выгнала. Про Сталина в Туруханске Когда я работала, ко мне пришел Борис Иванов. Он был вместе с Свердловым и Сталиным в ссылке в Туруханске. Идейным лидером Большевиков Заполярья был Свердлов. Когда началась война и связь с Лениным оборвалась, он собрал Большевиков на совещание в селе Монастырское. Приняли решение против войны, против поддержки правительства. Сталин сидел на совещании, но не сказал ни слова. Несмотря на это, его все же избрали в состав комиссии для составления итогового документа. Сталин встал и не говоря ни слова покинул собрание. После этого собрания произошло другое происшествие, это было, по-видимому, в Курейке. В комнату, где сидели Свердлов и Борис Иванов, ворвались пьяные уголовники. Они бросились на Свердлова, убивать. Иванов был в это время молодой рабочий-наборщик, здоровенный, и когда они накинулись на Свердлова, он схватил скамью, тяжелую дубовую скамью, и пошел с этой скамьей на них. Он случайно оказался у Свердлова в избе. И вот этой скамьей он этих уголовников стал бить. И они убежали, так что они не осуществили это. А потом он с ними разговаривал, и они сказали, что нас подкупил и напоил этот, Сталин . Я думаю, что это было задание Охранки, потому что Свердлов имел связь с Лениным и являлся центром ссылки политической. Так я думаю. Ну и кроме того, сам Сталин ему завидовал. Это все происходило во время войны в четырнадцатом году. Теперь смотрите, что пишет Иванов дальше. Дальше он пишет, во-первых, о том, что Сталин изнасиловал ребенка. И что жандармы это дело погасили. Это подтверждается документами, которые Серов, председатель КГБ, во времена Хрущёва докладывал на Политбюро. Мне это говорил Хрущёв лично — что в жандармских документах фигурирует заявление отца этой девочки и видно, что вызвали для объяснения Сталина и погасили дело тем, что он дает расписку, что в будущем с ней обвенчается.   И дело было закрыто Борис Иванов пишет, что после этих происшествий Сталина бойкотировала вся ссылка политическая, и он очевидно стал Охранке не нужен в таком виде. Дальше Борис Иванов пишет, что они призываются на фронт. Их посадили в сани под конвоем и повезли — это было зимой. Он описывает подробно, что по дороге он был поражен взаимоотношениями Сталина с жандармами, сопровождавшими их. Что он ими командовал, вот среди бела дня он не хочет, чтобы ехать дальше — ехали по льду Енисея. Вот это поселок, давайте, заезжаем в этот поселок, и будем отдыхать. И они подчинялись его команде. Наконец они прибыли в Красноярск. И как только они въехали в город, жандармы предложили Сталину идти на все четыре стороны. А Иванова повезли в воинское присутствие, забрили лоб и отправили в действующую армию, где он и провел все годы войны. Между прочим, пришел он совершенно сам. Я этого ничего не знала. Не то, что мне подсказали, что пригласите Бориса Иванова, как мне очень часто подсказывали. Он пришел — вот я хочу вам рассказать, я был в Туруханской ссылке вместе со Сталиным . Вот так и так. И конечно, говорит, меня мобилизовали для прикрытия. Сталина решили и перевели, конечно, в один из южных районов Красноярского края. После того, как его стала бойкотировать вся ссылка. Ну чтоб прикрыть это, меня тоже мобилизовали, но меня действительно отправили, а его отпустили, как только мы въехали на территорию города. Я ещё, говорит, его спросил: "А куда же ты?" "Да тут у меня есть знакомые, я пойду!" Своим товарищам по Курейке, которые и сами о многом догадывались, он ничего не сообщил о странном поведении "конвоируемого" Сталина . Самого Иванова, правдиста, знавшего достаточно много о великом вожде, но молчавшего, в 1939 году выгнали из "Правды", когда он уже после договора, заключенного с гитлеровской Германией, написал что-то о фашизме. Вот такое письмо Бориса Иванова есть в одном из томов записок, которые я положила в архив. Он был пожилой человек, когда пришел ко мне, наверное, на пенсии. Что он делал в промежутке, и как он уцелел, я не знаю. Я только подчеркиваю, что он по собственной инициативе пришел и все это написал. Есть об этом также в воспоминаниях Новгородцевой. Ещё ходит по Рукам письмо петербургской Охранки о Сталине в адрес енисейской Охранки. По-видимому, оно все же не из архива революции, потому что архив категорически отрицает, что у них в фондах было такое письмо, и в описях тоже такого письма нет. Мне говорили, что заведующая этими фондами очень порядочная Женщина. И она очень хотела бы, чтобы это был действительно их документ, но что — вот так они заявляют — он не их. Что я предполагаю. В шестидесятых годах мне приносили один из номеров журнала "Лайф", изданный после двадцатого съезда. В нём была фотография вот этого письма, со всеми ятями и твердыми знаками. Говорили, что потом эта же фотография была опубликована в журнале "Тайм", и что будто бы в архиве есть подшивка "Тайм", но эта фотография вырезана. И когда их спросили, почему, они сказали — а, это недостоверно, и мы вырезали. Может быть, первоисточником была биография под названием "Сталин ", изданная в Америке Фишером, а ему предоставили документ, вывезенный из России. Но вот, сопоставляя с тем, что Иванов сообщил, я думаю, что ведь в конце этой грамоты енисейской Охранке поручается восстановить с ним, со Сталиным , связь. Очевидно, они восстановили, отсюда, возможно, и вытекает нападение на Свердлова. Застольные разговоры Сейчас дают статистику — смертность в европейской части государства превышает рождаемость. Очень увеличились заболеваемость и смертность среди пятидесятилетних мужчин. Это они врут, по переписи не уменьшилось в европейской части население. Да и тридцать девятый год там весь неправильно показан. Когда в тридцать седьмом году начальник статистического управления Кактыня провел перепись и опубликовал правильные данные, Сталин его и все статистическое управление расстрелял и велел произвести вторую перепись, которая была в тридцать девятом году. И переписать тех, кто сидит в тюрьмах и содержится в лагерном заключении. Чтоб поднять численность. Так нас всех в лагерях переписывали, все равно нужного числа не набрали, добавили, так что этим данным всем нет веры. На самом деле сидело всего 20 миллионов (19 миллионов 840 тысяч) человек, из них 7 миллионов убили сразу — расстреляли в тюрьмах НКВД, а из остальных 13 миллионов вернулось 180 тысяч. Остальные погибли. Когда я стала работать, я освободила Юсуфа Касимова из Александровского каторжного централа, вырвала с помощью военного прокурора Китаева. Николай Иванович Вавилов сидел за вредительство в советской науке — открыл ген, завел советскую науку в тупик. Сергей Иванович Вавилов согласился быть академиком, если брата освободят. Тот провел в камере смертников два года. Через неделю умер после перевода.   А на самом деле уже был мертв Никита Степанович Опарин построил химический завод и потом был его директором в Воскресенске. Всех, кого арестовали с ним, заставили подписать под пытками и расстреляли, ему переломали обе ноги, но он не подписал и получил десять лет. Потом после лагеря к нему в ссылку в Красноярский край приехала жена с дочкой, дочь вышла там замуж, там родились двое внуков. Дочка живет сейчас в Воскресенске, а он в пансионате в Переделкино — в ватной могиле. Пальгов, прокурор Ленинградской области, рассказал Никите Опарину, что на суде Николаев бросился Сталину в ноги: "Да это они же! они меня уговорили, да я же..". Сталин толкнул Николаева в грудь сапогом. Рокоссовского из Польши выгнали за то, что он окружил пленум. Пленум заседал, что колхозы только по добровольному принципу, остальные распустить. Чтобы на них повлиять, чтобы они испугались, окружили пленум. А они не испугались — если сейчас же не уберете эти войска, то отсюда не выйдете. Тогда Хрущёв позвонил Рокоссовскому. А потом они потребовали убрать Рокоссовского. Петя, Арон недавно говорят, давай Алиеву приветствие пошлем от старых Большевиков. Нужно ему от нас приветствие, как же! Ему от Брежнева нужно. Не забуду, как он тогда, когда мы с тобой были, юбилей Шаумяна в юбилей Брежнева превратил. А ещё раньше он спрашивал: — Ольга Григорьевна, мы вам восемь раз приглашение присылали, вы только первый приехали, почему так? Я говорю: — У меня три инфаркта было — Три? почему так много? — Да вот на сталинских курортах восемнадцать лет пробыла, здоровье расшатала. Как он это услышал, прямо весь перевернулся. Очень ему это не понравилось. То сидел рядом со мной, разговаривал, на меня смотрел, а то отвернулся, не смотрит больше, заговорил с соседом. Я его тогда поняла уже. А теперь этого убийцу пригрел. Своего бывшего начальника, Евдокимов, кажется, его фамилия. Когда их всех в пятьдесят пятом осуждали, Берия и его помощников, его одного, Евдокимова, не расстреляли, а двадцать лет дали. Так он ему и досидеть не дал, года три скостил. — Ну так семнадцать отсидел? Нас никто раньше срока не выпускал, ещё пересиживали. Дал работу, где-то начальником тюрьмы, прописку и квартиру в Баку. А в Баку, когда его дело разбирали, сто тысяч им репрессированных в деле его фигурировали. Так он пригрел его, убийцу. Ещё он, Евдокимов, хвастается, люди передают. Я когда у Брежнева был, напомнил ему, ты помнишь, я первый тебя повысил, ты был лейтенантом, я тебе старшего дал. Да, говорит Брежнев, я помню, что вы способствовали моему продвижению. Как Сталин уничтожил весь актив Единственный процесс, который дезавуирован — процесс военных. Говорят, что есть предсмертное письмо Тухачевского, что он не знает, в чем виноват. Это не случайно, что Сталин расправился с военными, есть сведения, что в их руках были материалы, что он был в царской Охранке. Поэтому он решил их ликвидировать. 11 июня 1937 года газеты поместили сообщение, что Тухачевский, Якир и другие крупные военные арестованы по обвинению в шпионаже, наутро сообщили, что суд состоялся и приговор приведен в исполнение — все расстреляны. После этого были арестованы все самые видные военные: — Алкснис, Блюхер и многие другие, и весь средний командный состав Красной армии. Им не доверяли. Все они были уничтожены без суда. Сотни и тысячи вновь назначенных командиров Красной армии так же вскоре исчезали, авторитет командиров резко упал, армия оказалась деморализованной. Все спрашивали — кому можно верить? В тридцать восьмом году был расстрелян Косиор. Гамарник покончил самоубийством ещё до расправы над Тухачевским. Потом стали отзывать под различными предлогами советских военачальников из Испании, и здесь без суда их расстреливали. Горева, командира танковой бригады, вызвали в Москву для награждения. Калинин в Кремле вручил ему орден Ленина за заслуги в испанской гражданской войне. Через два дня после этого он был арестован. Сталин всегда приглашал к себе, похлопывал по плечу, обласкивал, а наутро человека хватали и помещали в застенок. Двадцать миллионов сидело. Ашхен и Зина были вместе в лагере в Караганде. Это был лагерь жён. Ашхен Степановна, мать Булата Окуджавы, рассказывала. Совхоз в пустыне, агрономы — мужчины в лагере, на пустом месте создали на несколько тысяч гектаров сады. Когда лагеря распустили, все заглохло. Был цветущий оазис, потом опять стала пустыня, когда они уехали. Зина Салганик. Её муж — Федосеев, участник гражданской войны. Одной ноги у него не было. В камеру, где его допрашивали, завели Ксению Павловну Чудинову, чтоб смотрела. Костыли отняли, приставят — колотят. Он падает — опять приставят. Зина Костельская, Лида Анашкина, Янушевская Людмила — они были в одном лагере. Людмила — тифлиска. Потом она работала в бюро патентов на Бережках. Зина — москвичка, дружила с дочерью Бухарина и Мариэттой Шагинян, рассказывала, как та в архивах нашла документы, что мать Ленина — Еврейка. Работала в издательстве института Востоковедения. Лида Анашкина — секретарь Бакинского комитета Комсомола и дочь старого Большевика Ивана Анашкина. Исая Ивановича Довлатова, казначея нашего краевого комитета, в тридцать седьмом году осудили за террористическую деятельность, его и жену расстреляли. Остались Лаура лет тринадцати и маленький мальчик. Так же, как Неля и Фиолетик от Рахуллы и Фриды, они были отданы в детдом, в колонию для матолетних преступников. Лаура перелезла стену и убежала, и кружила вокруг НКВД. Её зацапали и дали свидание с отцом перед расстрелом. Квартиру захватило НКВД. Лаура выкрала братишку из колонии и спрятала в чулан. В войну его призвали в армию лет семнадцати- восемнадцати, у него была девушка русская, она ждала. Вернулся с простреленным легким, умер. У неё порок сердца. Их дочку взяла Лаура. Лаура кончила физмат и была преподавателем математики в пехотном училище. Про Сталина и Иваняна Людмила Янушевская и Зина Костельская рассказывали про Сталина , что когда он был в ссылке в районе Вологды в одном селе, то там же в уездном городе был Иванян. Он держал связь с банковскими служащими, с Большевиками в Женеве, получал подпольную литературу и деньги для ссыльных, сам имел уроки и выписал жену и дочь из Тбилиси. В один день заявляется Сталин . Иванян спрашивает: — Как ты смог, ты же прикреплен? — Я задумал побег, организую его у тебя. То есть будет связываться с кем-то. Он поставит Иваняна под удар, — если кто-то без согласия властей живет у него, он всего лишится. В конце концов Иванян сказал: — — Если ты задумал побег, то беги. — Какой ты товарищ, ты мне отказываешь в убежище. Ты тут пристроился к купцам, чиновникам, благополучие свое устраиваешь. Ты мещанин и приспособленец. Произошла ссора. Сталин уехал и прихватил всю кассу, которую Иванян имел. Проходит время, наступает революция, Иванян вернулся в Тбилиси и как очень образованный специалист работает в Госплане Закавказской федерации. Вдруг в Тбилиси приезжает с визитом Сталин , уже после Смерти Ленина, в двадцать восьмом. Не говоря ни о ком подробно, каким-то образом пронюхал о том, что Иванян работает в Закфедерации — между республиками были крайком, наркоматы, — что пользуется большим авторитетом, и что он делает. А Берия был секретарем ЦК Грузии. Он говорит, Берия, надо покончить с этим Иваняном. Берия вызывает Людмилу Янушевскую, секретаря парткома Закфедерации, в ЦК Грузии. — Вот у вас работает Иванян, надо его срочно исключить из партии. — Почему? — Его ненавидит Сталин , он ему вредил в ссылке в Вологде. Она вызывает Иваняна и говорит, что на вас большой зуб имеет Сталин . Тогда Иванян все ей рассказал, что ясно было, что весь побег инспирирован Охранкой и что уехал он вместе с кассой. Её опять вызывает Берия: — Ну что? — Его не за что исключать. Иваняна вызывают на бюро Грузии и там исключают и сажают. И уничтожили. Я это все знала до Янушевской, парткомитет получил письмо от жены и дочери Иваняна. Они были в Вологде, когда Сталин там вытворял. Я дала сразу этой записке ход, доложила на Комитете. А потом вот Людмила рассказала, и две версии сошлись. Испания при Франко Хаджи Мансуров был в Испании. Потом я читала у Хемингуэя. Наши хотели использовать эту борьбу, которая происходила в Испании, чтобы захватить её в свои руки. Там с одной стороны были коммунисты, с другой — анархисты. Анархисты же не пойдут за нас. Поэтому устроили распрю, во время гражданской войны — стреляют, сажают в тюрьму. По ком звонит колокол? По своим! Коммунисты стреляют в анархистов, анархисты в коммунистов. У нас это выброшено. Осталось только в рукописи и в европейских изданиях. Рассказывала Пинар, её приводил ко мне Толя Агамиров. Пинар ездила в Испанию при Франко. Сюда она попала, когда вывозили испанских детей. Они обрусели, но все же говорили по-испански. Её отец, член ЦК испанской компартии, уцелел и сумел удрать после победы Франко. Она рассказывала о своей поездке в Испанию. Франко сказал, что, мол, там тысячи детей есть испанских, так пусть едут, если хотят, я ничего против не имею. Кто хочет, пусть просто приедет к своим родственникам. Поехали очень многие. Она — член КПСС, работник радиокомитета, и пожалуйста, ей дают испанскую визу. Приехала. Полно родственников в Испании. Есть адвокаты, учителя, рабочие, крестьяне. Поехала к адвокату в Мадрид, на другой день является полицейский чиновник. — Вы член компартии Советского Союза? — Да. — Если желаете, то, пожалуйста, живите, но дайте подписку, что не будете заниматься политической деятельностью. Больше никого не видела. Объехала всю Испанию, побывала в городах, деревнях. Испания при Франко была цветущей страной. Очень высокий жизненный уровень. Была ли я у преподавателей, рабочих или крестьян — они благоденствовали. Во-первых, Испания не участвовала в войне, ничего не потеряла, а выиграла, потому что туда стекались капиталы. Туда, где можно было работать. Кроме того, он создал всестороннюю сеть туризма — гостиницы, транспорт, рестораны. Я привезла оттуда два сундука, все родственники мне все давали, хватит, наверное, на всю жизнь. И я могла остаться, многие остались. Я не осталась, потому что отец тут. Теперь она, наверное, там, лет пятнадцать назад это было. Когда Франко умер, компартию легализовали, все вернулись. А здесь по редакциям обыски, нет ли самиздата. Про отца рассказывала. Его послали поработать на Кубу, поскольку знает испанский язык. Он проклял эту Кубу, никто не хочет работать. Режим мерзкий, палаческий, сплошное НКВД. Голод, карточки. Это остров, кругом океан, полный рыбы — у них нет рыбы. Пальмы растут, плоды полные масла — масла нет, никто не собирает. Они падают на землю — и с земли не собирают, чтобы хоть свиней кормить. В Баку рассказывал один директор, который тоже там был. Митинг малиновых беретов, все должны прийти в малиновых беретах. Представление! все собираются, он приходит, ораторствует, спрашивает толпу, ему отвечают. Из толпы спрашивают — он отвечает. Так часов пять. Потом в следующий раз митинг голубых беретов. Все озабочены, где достать. Когда США открыли ворота, сто тысяч убежали на скорлупках через океан. Но потом США закрыли ворота. Лучше бы мексиканцев сто тысяч приняли — они работяги, а эти бездельники. Про Сталина в восемнадцатом году О том, что Сталин , тогда ещё Коба, был агентом Охранки, действовавшим в Закавказье, писал Ной Жордания в книге, изданной за границей. О том, что Сталин — провокатор Охранки, говорил Степан Шаумян в 1918 году, когда я была его секретарем и присутствовала на созываемых им совещаниях. Троцкий отдал Сталину приказ — немедленно направить на спасение Бакинской коммуны дивизию Петрова. Сталин отправил дивизию в совершенно другом направлении. Самого же Петрова с небольшим отря-иком в несколько десятков человек и парой пушек он отправил спасать Бакинскую коммуну. Когда руководители Бакинской коммуны, встревоженные прибытием столь незначительных подкреплений, собрались у Степана Шаумяна, он сказал: — Вы ожидали, что Сталин будет вас спасать? Ничего подобного, он хочет вашей гибели. Это — агент Охранки. Существует две версии о поведении Сталина в дни Октябрьского вооруженного восстания: — генерала Дмитрия Волкогонова о том, что Сталин куда-то стушевался, отошел на второй план, и версия Троцкого, что он просто бежал из Смольного, где-то прятался и прекратил информировать Ленина о происходящих событиях, что ему было поручено. Обе версии неверны. Сталин никуда в дни октября не бегал и отнюдь не стушевался. С докладом, направленным против Ленина и Троцкого, он, оказывается, против решения ЦК от 16 октября выступал перед большевистской фракцией собиравшегося в те дни Второго Съезда Советов. Доказывал он, что восстание преждевременно, что не надо торопиться. Этот доклад Сталина перед большевистской фракцией РКП(б) на втором съезде Советов записал со стенографической точностью делегат от Ростова Жаков, старый Большевик. У политкаторжан был журнал "Красный архив", там он опубликовал свою запись в начале двадцатых годов. Сталин об этом знал и дождался своего часа, Жакова схватили и в одночасье расстреляли. Это я установила, когда работала в Комитете партийного контроля. В 1937 году, когда Жаков уже жил в Москве, за ним приехали сотрудники НКВД и без суда и без каких—либо объяснений расстреляли. Это было сделано по приказу человека, который обладал феноменальной памятью и ничего не забывал. О нём сказал Буду Троцкого перед казнью, отказываясь дать ложные показания: — Вы убеждаете меня, что Сталин обещал сохранить старым Большевикам жизнь? Я знаю Сталина тридцать лет. Он не успокоится, пока не перережет нас всех, начиная от грудного младенца и кончая слепой прабабушкой! Мдивани отказался оклеветать себя, и был расстрелян. О Рихарде Зорге Союзники вывезли из потерпевшей поражение Германии архив, на основе которого Гнединым была написана и издана на Западе книга. Из данных Гнедина следовало, что с самого момента прихода Гитлера к власти (а не с 1939 года) за спиной Литвинова, выступавшего в Лиге Наций со своими докладами, и Димитрова, который выступал сначала на Лейпцигском процессе, затем на седьмом конгрессе Коминтерна, велась постоянная оживленная переписка Сталин , Молотов — Гитлер. Стороны снюхивались друг с другом. Когда в ФРГ выпустили фильм "Доктор Зорге", два экземпляра этого фильма прислали сюда, и члены Политбюро его смотрели. Хрущёв предложил этот фильм размножить и пустить на экраны, что это наш герой, Зорге. Было дано задание Серову доложить на следующем заседании все материалы, известные о Зорге. И Серов доложил, что Зорге был выдан японской полиции по указанию Сталина . Осуществил это атташе советского посольства в Токио майор Зайцев. Он снесся с полицией японской и выдал. Может быть, имелось и письменное распоряжение — НКВД старалось оформить свои акции, чтобы снять с себя ответственность, на всякий случай. Фактически, с Берзинем и всех наших резидентов от военной разведки и от разведки НКВД вызывали сюда и уничтожали. И в войну мы вошли слепыми и глухими. Зорге неоднократно давал шифрованные радиограммы о том, что двадцать второго июня начнется наступление. Он точно указывал дату. А Сталин не считался. И наш посол в Лондоне тоже со слов Черчилля давал сюда шифровки об этом. Майского вызвали, арестовали, но он уцелел. Просидел много лет, но почему-то не расстреляли. Рассказы Ивана Павловича [Иван Павлович Алексахин в марте тридцать седьмого года стал, вместо арестованного Танина, помощником Хрущёва, тогда первого секретаря МК. Но пятого ноября, в ту же ночь, что и Ольгу, его забрали на Лубянку без ордера на арест]. "Я пытался протестовать, вы не имеете права, областной прокурор Гребнев не даст на меня санкции. Не беспокойтесь — подпишет. Тем более, что сам скоро здесь будет. Тогда в подвалах Лубянки я думал — Сталин об этом не знает, его обманывают. И ещё два года заключения так думал". [Чудом уцелев и вернувшись, он указом от 24 марта 1956 года был назначен в Комиссию по Воркутинскому ИТЛ для пересмотра дел на политзаключенных и несовершеннолетних. В одном из лагерей, куда они приехали с комиссией, была забастовка]. "Выкрики какие-то. Я говорю, наведите порядок, если вы в состоянии. Он тут же дал оплеуху, его все слушались, огромный, в наколках детина. Чтобы расположить к себе, я знаю порядки лагерные, особенно уголовный мир — они трусливы по своей натуре и уважают силу — говорю, показывайте все ваши службы. Во-первых, карцер, кто в нём сидит. А там человек шестнадцать. Объясняют, один за повторное убийство, уголовное дело на него. Другой — ещё какие-то серьезные проступки. А человек пять просто за хулиганство. Я говорю, надо бы этих выпустить, скажите начальству. — Ну зачем держать. Они уже померли. Потом пошли на кухню. Уже третьи сутки не работают, а пищевой блок на полном ходу, повар с таким хохотальником. Но повар, говорю, у вас в дистрофном состоянии, плохо питается. Смех. Попробовал пищу, все нормально. Потом пошли по баракам. И я стал разъяснять, какие задачи стоят перед нашей комиссией, и сказал, что сейчас принято новое решение. Будут сокращать сроки за добросовестную работу. На вашу шахту план спущен. Зачем же вам, вы же были до сих пор на хорошем счету, зачет этих дней идет... у вас можно выйти по сокращенному сроку из лагеря. В общем всех их убедил, что это не метод — забастовка, и в ночную смену вахта вышла на работу. Но это были исключительно уголовники, пятьдесят шестой год. А год назад, на Воркуте были политические. У нас там реабилитированных было в два раза больше, чем в других комиссиях. Вот в Колпашево, там кости заключенных обнаружили. И что сделали? Теплоходы туда пригнали, винтами откопали и пустили по реке, вместо захоронения. Замаскировали. Волной от винтов смыли все, что там было. Я встречал раскулаченных ссыльных. Когда первый этап привезли в Колпашево, там никакой ни город, ни селение было, куда их привезли. Во-первых, пока привезли, много умерло стариков и детей на баржах. Во-вторых, когда выселяли их, так мешков пятьдесят муки, пару мешков соли на всех дали и все. Им не давали с собой брать ни топоров, ни пилы, ни косы. Выселили их, уже дело было к осени, мор был страшный. К весне было людоедство, в уборную из барака боялись по одному выходить. Только два-три человека. А иначе из кустов хватают, и все. Это мне рассказывал выживший. Он там был восемнадцатилетним, моложе других. А потом ему удалось оттуда убежать. А так там все погибли из их деревни и из этого этапа. У нарядчика, это ещё не ссыльные были, а лагерь был в Колпашево, так у этого нарядчика весь баян или гармошка была забита золотыми зубами от покойников. Там страшнейший произвол был". Записка Григория Петровского Иван Павлович принес однажды записку Петровского. Григорий Иванович Петровский написал и разрешил опубликовать после его Смерти вот что. "Незадолго до Семнадцатого съезда партии я был вызван к Сталину . Встретил Поскребышев, привел к Ежову, председателю Госбезопасности. Тот не ответил на приветствие, указал сесть. Сразу отворилась дверь, ввели человека. Станислав Викентьевич Косиор. Это был другой человек, я его не узнал. — Знаете ли вы этого человека? — Да. Косиор тоже сказал — Да, я знаю. — Подсудный Косиор, что вы можете сказать о Петровском? — Григорий Иванович знал, что я агент Дефензивы, польской разведки. — Что ты говоришь? Ведь за тобой гонялись агенты Дефензивы и хотели тебя убить! — после этих моих слов его сразу увели. — Кто вам дал право устраивать очную ставку? — Товарищ Сталин . — Я сегодня на Политбюро поставлю этот вопрос. — Ваше право, — холодно ответил Ежов. Дома сердечный приступ. Через две недели поднялся. Приехал Поскребышев, просит к Сталину . — Я болен. — Товарищ Сталин говорил с лечащими врачами, и они разрешили. За столом Сталина сидел Молотов, Сталин как разъяренный тигр ходил по комнате. Набросился, что я своей спиной прикрываю врагов на Украине. Я говорю: — Это, наверное, вас Ежов настроил. — А что Ежов? это наш маленький Марат. Он хорошо понял линию партии и хорошо её выполняет. И Петр Петровский ведет вражескую работу, видимо, яблоко от яблони недалеко катится. — Да, Петр был не согласен с рядом ваших взглядов, но зачем было его арестовывать? — я не знал, что Петр уже уничтожен Ежовым. Сталин сказал: — Видишь, Вечя, он ничего не понял. И мне: — Можете идти, вы нам не нужны. После этого Петровский, участник четвертой думы, был освобожден от работы. Зашел в музей, там директор Федор Самойлов, соратник по большевистской фракции, сказал: — Плетью обуха не перешибешь. Приходи, будешь моим заместителем. И вот девятнадцать лет работаю в музее Революции". О Григории Шкловском [Джана: — Как-то в последние годы мама сказала — запиши, и продиктовала]. "В тридцать седьмом году при аресте Григория Шкловского сотрудниками Лубянки у него была изъята записка Ленина, адресованная ему Владимиром Ильичом в 1922 году. Григорий Шкловский во время первой мировой войны был председателем Бернской большевистской конференции, организованной Лениным, где было сформулировано отношение Большевиков к этой войне. Григорий Шкловский был близким другом и доверенным лицом Ленина. Записка эта является частью переписки между Лениным и Григорием Шкловским. Отвечая на какое-то письмо Шкловского, Ленин пишет: "Да, Григорий, Вы правы. Против меня ведется интрига, очень глубокая и сложная: — предлагаю какую-нибудь кандидатуру на Оргбюро — меня проваливают; продолжаю настаивать — меня обвиняют в протекционизме. Повторяю, интрига глубокая и очень сложная. Придется нам опереться на нашу молодежь". Записка эта хранилась в недрах архива ИМЭЛ и была опубликована лишь недавно где-то на задах сочинений Ленина. В тридцать седьмом году агенты НКВД передали эту, изъятую при аресте и обыске Григория Шкловского, записку Ленина Адоратскому, тогдашнему директору ИМЭЛа. Григорий Шкловский был расстрелян. Записку эту, тогда ещё совершенно неизвестную, мне в шестидесятом году вручил заведующий архивом Лавров. Привожу её на память в сокращенном виде. В Оргбюро тогда заседали Сталин и Молотов". Про Евреев [Джана: — Мама считала себя кавказского племени. А те, кому она не нравилась, под конец вспомнили, что она Еврейка. В последние годы я подняла однажды телефонную трубку. Удивительно знакомый голос — или это просто знакомые кавказские интонации? — на мой ответ разразился бранью: — Ещё не подохла старая жидовка? Мама лежала очень больная, и мне стало страшно — а вдруг бы она подняла трубку? А может, она знала, что так бывает, да мне не говорила? А может, она бы не расслышала, не поняла? И это звонили из закавказского землячества! а мама считала, что у них у всех одна национальность — кавказцы, партийцы. И папе вслед, с детства помню, дворничиха всегда говорила — пошел жид пархатый... В каком году папу во дворе избили? после войны. За что? На эту тему мама мало говорила. Однажды, накануне дня, когда ожидался погром — в восемьдесят девятом году, к маме пришел Алексахин и сказал, что в партийной ячейке его дома посчитали, что в их домах одиннадцать Евреев. А здесь в мамином дворе его знакомый из здешнего парткома тоже сказал ему, что они знают всех своих Евреев. И что те, у кого будут гореть свечки на окнах, тех громить не будут. — Представляешь, — говорит мама, — они там в домоуправлениях, в партячейках ведут учет Евреев и не Евреев! В Советском Союзе три миллиона Евреев, пятнадцать миллионов полукровок. У Васи Рудича мать Еврейка, не брали из-за этого работать историком. И она никак не могла успокоиться Тогда я сказала: — Давай, поедем сегодня ночью ночевать ко мне на Панферовку. Вот сейчас соберемся, ты возьмешь все лекарства и поедем. — Как мы поедем? — Возьмем такси и поедем. Там нас же не знают... А про себя подумала, что тут все же милиция во дворе, а там ни соседи, никто не вступится. Мама уловила, видно, какую-то мою неуверенность. — Да нет, — говорит, — будем уж здесь. И в самом деле, куда ей было уходить, здесь же была её земля, для которой она так много сделала]. ---------------------------- Примечание К рассказу 23 Гости в нашем доме Из архива Ольги Шатуновской: — Газета "Бакинский рабочий", 17.6.1962, "Досье провокатора". "... На рассвете гудок будит людей, заполняет улицы Сабунчей, плывет над полотном электрички, где-то на промыслах дробится в тумане. Врывается в дома, через закрытые окна, через стены. — Пора, зовет Касимов, — говорят люди и идут к заводским проходным, к нефтяным вышкам. Так по имени зовут в Сабунчах хрипловатый гудок завода имени Юсуфа Касимова. Это имя дали заводу после Смерти Юсуфа, друга Оли, который вместе с ней устанавливал в Азербайджане Советскую власть. Потом он стал секретарем Сабунчинского райкома партии Баку, соратником Кирова в Ленинграде, руководителем Восточно-Сибирского крайкома. В 37-ом году по доносу, по приказу Багирова и Берия, был арестован. Это же ошибка! — говорил он все семнадцать лет и остался коммунистом-ленинцем. После Смерти Сталина , после 20-го съезда партии вернулся обратно в Баку. Больной, но не сломленный. И работал, деятельно отдавая всего себя до последнего дня, заведуя отделом ЦК компартии Азербайджана. За гробом шли оставшиеся в живых друзья, не стыдясь слез, вспоминали все пережитое. И не знали, что есть один среди них, возвысившийся на лживых доносах, на их крови. Это был Иван Мячин, член партии с 1918 года. Человек, едва не задушивший в объятьях Юсуфа, когда тот возвратился из лагеря, снявший кепку при вести о гибели Левона Мирзояна, всплакнувший на радостях при встрече с вдовой Рахуллы Ахундова. Он сам вёл летопись собственного предательства — нашлась папка, в которой он хранил вторые экземпляры всех написанных им доносов, когда-то с гордостью он сам сдал её в архив. Все, кто были в ней названы, Али Гейдар Караев, Левой Мирзоян, Усейн Рахманов, Слуцкий и другие — все, кроме Юсуфа Касимова, расстреляны в 37-ом. После самоубийства Орджоникидзе Сталиным была создана версия о его скоропостижной кончине. Но некоторая часть партийного актива узнала о действительной причине Смерти Серго. Амирджанов, работник Бакинского совета, в тесном кругу товарищей рассказал об этом. В партком Совнаркома, в НКВД послано экстренное донесение Мячина: "Амирджанов говорит, что Орджоникидзе застрелился. Я снял его с работы. Дело передано в НКВД". — Лучше бы он погиб в море в девятнадцатом, когда перевозил бензин в Астрахань. — Да как ты мог? Ведь ты же чуть не обнимал Рахуллу, дружил с Юсуфом... — Мы думали — так нужно. Писали все..". Застольные разговоры Из архива Ольги Шатуновской, записка: — "Переписи населения 1926 г. — 148,8 млн., 1937 гс.-156,0 млн. (аннулированы цифры и статистики) 1939 гс.-170 млн. Естественный прирост должен был составить 2,3 %, т.е. за 11 лет (1926-1937 гг). = 37.6 млн., а составил всего 7.2 млн. Если же взять данные 1939 г., то прирост за 13 лет — 21.2 млн. вместо — 30 млн". Расчеты в этой записке приближенны и, к сожалению, страдают ошибкой в отношении 1939 г. Более точный расчет дает: — (2.3 % * 11 = 25.3 %; 0.253 * 148.8 = 37.65, 1.023**11 = 1.2842; 0.2842* 148.8 = 42.29, 2.3 % * 13 = 29.9 %; 0.299 * 148.8 = 44.49, 1.023**13 = 1.344; 0.344 * 148.8 = 51.18. Таким образом, недостаток населения составит: — В 1937 году по формуле простых процентов: — 30.4 млн., по формуле сложных процентов: — 35.09 млн. В 1939 году по формуле простых процентов: — 23.29 млн. по формуле сложных процентов 30 млн. Как Сталин уничтожил весь актив Ашхен Степановна Налбандян — жена Шалико Окуджава, мать Булата Окуджава. Испания при Франко Даже франкистское правление кажется Ольге раем. Так же, как Япония. Сталин Фактически вся книга про Сталина . Ушедший век — это век Сталина и Гитлера, нацизма и коммунизма, схватки этих близнецов, и изживания учений, которые ценность человека связывают с его членством в той или иной группе. Керенский [39] в 1965 г. пишет, что в России были попытки развенчать Сталина и при Хрущёве жизнь немного изменилась, но при Брежневе и Косыгине все опять стало, как при Сталине и что "Сталин был самым верным последователем Ленина и Демократия в России не восторжествует до тех пор, пока не будет развенчан Ленин". Оглавление   www.pseudology.org