Николай Николаевич Карнаухов родился 27 августа 1953 года на станции Богандинская Тюменской области в семье рабочих. Трудовую деятельность начал в сентябре 1970 года на Богандинском комбинате строительных материалов.

После окончания Ленинградского политехнического института и аспирантуры в 1981 году был направлен на работу в Тюменский индустриальный институт (ныне Тюменский государственный нефтегазовый университет) ассистентом кафедры строительных и дорожных машин.

Затем старший преподаватель, доцент, заведующий кафедрой, проректор по научной работе, а с 1990 года – ректор крупнейшего вуза Тюменской области.В 1981 году защитил кандидатскую, а в 1994 году – докторскую диссертации.

С сентября 1992 года возглавляет Совет ректоров вузов Тюменской области. Неоднократно награждался Почетными грамотами. Имеет медаль «За трудовое отличие» (1986 г.), нагрудный знак «Почетный работник газовой промышленности» (1998 г.), орден Почета (1999 г.). С 2001 года – депутат Тюменской областной Думы.

Жена – Карнаухова (Найденова) Людмила Александровна. Работает старшим научным сотрудником в Тюменском государственном нефтегазовом университете.

Дети: Карнаухов Максим Николаевич, 1978 года рождения, аспирант; Карнаухов Александр Николаевич, 1982 года рождения, студент четвертого курса Института нефти и газа Тюменского нефтегазового университета.

В 1970 году я закончил школу и решил поступать в индустриальный институт. Как уж там получилось, долго рассказывать, но факт остается фактом: сразу не удалось. Получил «двойку» по математике. Но я не растерялся. Сдал экзамены на заочный факультет и пошел работать на Богандинский комбинат железобетонных изделий. Начал учеником электрообмотчика, а уже через месяц стал электромонтером.

Ну а на следующий год я успешно сдал экзамены и поступил на дневное отделение, на специальность «Строительные машины и оборудование». Два года отучился с отличными отметками. А в 1973 году министр высшего образования СССР В.П. Елютин проводил в Тюмени зональное совещание ректоров. Что получилось? Говорят: «Индустриальный институт молодой, нужны преподавательские кадры, давайте мы отберем хороших ребят, направим их учиться в лучшие советские вузы, они потом вернутся и будут преподавать в этом институте». И тут же появился приказ министра высшего образования Советского Союза.

Нас – человек 30 – пригласили в деканат и говорят: «Есть возможность поехать продолжать образование в центральных вузах СССР – Москва, Ленинград, Киев, Минск. Выбирайте любой. Когда вы закончите вуз, станете кандидатами наук, вернетесь сюда преподавателями».

Дали нам три дня на раздумье. Приехал к родителям, говорю: «Вот так, предлагают поехать». Отец говорит: «Ну что, Коля, сам понимаешь, 25 рублей в месяц смогу посылать, а больше – извини». Согласились 11 человек из 30. И вот в конце лета 1973 года мы уехали в Ленинград. Почему туда? Пошли в библиотеку, нашли справочник «Высшие учебные заведения Советского Союза» 1956 года. Книга такая солидная, открыли… Решили – поедем в Ленинград. Уж мечтать так мечтать!

Как выбрали именно политехнический институт? А там в книге фотография института: дом – как Зимний дворец… Приехали в Ленинград 1 сентября рано утром. Пришли в деканат механико-машиностроительного факультета. Сидит женщина, секретарь: «Что вам, миленькие, надо?». Мы говорим: «Да вот, учиться приехали». Она: «Учиться? А никого нет». Мы ей пакеты с сургучными печатями, которые выдали нам в Тюмени. «Ладно, сейчас найду зам. декана». Тот пришел взмыленный, вскрыл пакеты, а там лежит приказ министра: «Таких-то студентов направить для продолжения обучения в Ленинградский политехнический институт». Вот так все и началось.

За каждым из нас был закреплен «дядька», и мы еще во время учебы в институте серьезно занимались научной работой. Когда закончили ЛПИ, из нас отобрали тех, кто проявил склонность к науке, и зачислили в целевую аспирантуру. В 1981 году я защитил диссертацию, стал кандидатом наук и вернулся в родной индустриальный институт. Так что вот уже 22 года на постоянной работе здесь – сначала в ТИИ, а теперь в университете. 12 лет – ректор.

В 1994 году защитил докторскую диссертацию. И вот сейчас, оглядываясь в прошлое, вспоминая, анализируя, я могу сказать, что из всех регалий, должностей и званий главное для меня – профессор. Ради этого я и становился на путь ученого, это и стало высшим моим достижением. Я планировал стать профессором, доктором, об этом мечтал, на это рассчитывал, на это работал всю жизнь.

Мне нравится создавать и отдавать свои знания – это живая работа, тут нужно уметь говорить, нужно уметь убедить людей, нужно так построить лекцию, чтобы вчерашний школьник понимал, о чем ты говоришь, и был твоим союзником. Эта работа мне нравится. Я на сегодняшний день автор 30 изобретений, более 135 научных работ. Всегда можно «погладить» себя и сказать: «Вот это я сделал сам, своим трудом». Честное слово, горжусь!

В августе нынешнего года Николай Николаевич Карнаухов будет отмечать юбилей – 50 лет со дня своего рождения. А в декабре грядет еще одна важная дата в жизни ректора Тюменского государственного нефтегазового университета – 40 лет со дня подписания постановления правительства об открытии в Тюмени индустриального института. Так получилось, что Николай Николаевич Карнаухов стал последним руководителем ТИИ и первым – ТюмГНГУ, чья новая история началась в 1994 году.

«Ректор – это не должность»

Когда я стал ректором индустриального института, мне было 37 лет. По-моему, месяца четыре я был самым молодым ректором в СССР. В то время существовало такое мощное братство, точнее – команда ректоров нефтегазовых вузов страны. Кто там был?

Владимир Николаевич Виноградов – ректор Московского института нефти и газа, ректор Азербайджанского института нефти и химии Исмаил Алиевич Ибрагимов. Два Героя Социалистического Труда! А еще ректор Уфимского нефтяного института А.И. Спивак, ректор Ивано-Франковского… Это были фигуры!
     Тогда же была «эпоха нефти» в Советском Союзе, и профильные вузы находились на высоте. Выпускники этих институтов руководили ведущими министерствами страны и вообще были очень влиятельными людьми.

И вот, представляете себе, я пришел в 90-м году знакомиться с ними… До сих пор благодарен этим людям. Потому что ректорами не рождаются, нет такой школы ректоров, никто не даст такой диплом. Они помогли мне стать ректором. Владимир Николаевич Виноградов тогда сказал: «Николай Николаевич, вы становитесь теперь нашим товарищем, и мы бы хотели вам высказать ряд пожеланий. Понимаешь, Николай Николаевич, ректор – это не должность, это призвание. Ты приходи ко мне. Я, чем могу, тебе помогу».

Я часто к нему приезжал. Многое запомнил на всю жизнь. Он мне говорит: «Николай Николаевич, не может ректор позволить себе опуститься до уровня склоки ассистентов, старших преподавателей или даже профессора, заведующего кафедрой. Это невозможно для ректора. Ректор должен быть честным, справедливым, грамотным, и для него должны быть важны только критерии пользы для института, университета.

Благодаря этим критериям и ты будешь нужен как ректор, будет расти твой авторитет, тебя будут уважать, потому что ты служишь делу. Работаешь на дело – дело работает на твой авторитет».

Вне всякого сомнения, чтобы работать ректором, надо любить людей. Причем всяких и разных. Потому что все мы грешные, все имеем недостатки. Необходимо терпение. Безусловно, ректор должен очень преданно служить делу. Потому что если он будет к этому делу относиться как к службе, т.е. пришел к девяти, ушел в шесть, что смог, сделал, что не смог, не сделал – ну, не обессудьте, это означает, что уже никто в университете больше, чем ректор, делать не будет. Поэтому надо «задирать планку», работать больше, стремиться, чтобы все получалось.

Конечно, я не думаю, что весь коллектив на 100% любит ректора, это невозможно. Потому что любой руководитель обязательно принимает непопулярные решения, и это объективно. Любой руководитель вполне может быть не любим какой-то частью людей, потому что они видят руководителя совершенно другим, или себя видят на этой должности, или им просто человек не импонирует – как я хожу, как одеваюсь, как говорю и т.д. Некоторым просто «до лампочки», кто там и что делает, лишь бы меня не трогали. Но большей части людей, я считаю, наш университет дорог.

Я часто уезжаю в командировки, и при моем отсутствии профессора читают лекции студентам, технички убирают корпуса, а если где-то случилась какая-то проблема, то выезжает «аварийная бригада». Т.е. механизм работает как бы сам по себе. И чрезвычайно важно, что в этом механизме каждый человек, работающий в нашем университете, ставит перед собой задачу: «Я это должен сделать, я это буду делать».

Студенты

Сегодня в нефтегазовом университете – 34 тысячи студентов. Вместе с другими обучающимися – довузовская подготовка, послевузовская, аспирантура, докторантура – это 40 тысяч человек. Конечно же, я не могу работать с каждым студентом. А потом, собственно говоря, нуждается ли во мне каждый студент? Если все идет нормально, ректор ему не нужен. Я нужен там, где что-то не ладится, где не хватает средств, где что-то не срабатывает, где должны два человека друг с другом работать, а не получается, нет работы, нет результата.

Поэтому можно сказать, что, наверное, не должен ректор лично «работать со студентами». Для этого есть преподаватели, кураторы, есть директора институтов, заведующие кафедрами. Что должен делать ректор? Ректор должен научить преподавателя. Например, в сентябре к нам пришло новое пополнение – 7,5 тысячи студентов, и моей задачей было собрать всю команду и сказать: «Как мы сейчас встретим первокурсников, что мы в них вложим, то мы и будем иметь через 5 лет».

Моя задача заключается в том, чтобы для студента все были открыты: преподаватель, директор института, проректор. Я работаю как менеджер только с директорами. Но формально я сегодня работаю и со студентами, потому что мы, например, ставим задачу – нужно развивать студенческий спорт. Почему? Потому что очень важно, чтобы наш студент, проезжая, например, в троллейбусе и слыша по радио: «Команда нефтегазового университета выиграла соревнования по мини-футболу», – испытал чувство гордости: «Молодцы!».

Очень важно сделать студента сопричастным, чтобы он чувствовал: это мой вуз, это я победил вместе со всем университетом. Я непосредственно работаю с элитными студентами. Допустим, с кандидатом в мастера спорта, мастером спорта, с теми, кто занимается художественной самодеятельностью, со старостами, членами профсоюзного комитета, с ребятами, которые как-то выделились, потому что меня жизнь с ними часто сталкивает. Все, что необходимо студенчеству, я знаю.

Наблюдаю, какие нынче студенты пришли. Ведь год от года они разные. Одни приходят – прекрасные ребята, активные, умные. На другой год приходят – такие же люди, родились в той же самой местности, но какие-то вялые, квелые… Такие вот студенческие волны. Я вспоминаю, допустим, что в 1986 году выпуск был, равного которому нет уже 10 лет! Они были первыми везде – в спорте, художественной самодеятельности, в науке. Это, наверное, объясняется не только генетикой, сменой поколений, но и тем, как к ним отнеслись, когда они пришли.

Я должен сказать, что по-прежнему есть часть студентов, которые пришли в вуз только потому, что так сложилось, деваться некуда было, родители настояли и прочее. Так было и так будет всегда, но их стало меньше, это сразу видно по учебе. Причем студенты стали прагматичнее, они четко знают, что им надо. Раньше меня заставляли чертить, и я не знал: зачем? Мне говорили: надо, инженер должен знать и уметь. Но зачем? Почему это надо? А сейчас студент четко знает, зачем и почему ему нужен компьютер, какими программами он должен владеть…

Причем вуз всегда был храмом науки, мы всегда давали знания. Но как? Человек приходит, мы его, грубо говоря, из книг загружали информацией, а сегодня этого уже недостаточно. Раньше нас критиковали, говорили: «Вы выпускаете плохих инженеров». Я спрашивал: «Почему плохих?». – «Потому что он даже накладную товаротранспортную заполнить не может, он приказ написать не может». Я отвечал: «Мы же его учили как инженера, а не как менеджера». А на сегодняшний день наши студенты уже совершенно четко знают, что, кроме знаний, нужны еще особые навыки, умения работать в коллективе, умение терпеть друг друга. Они должны уметь убедить человека, который имеет другую точку зрения, и сделать его союзником, это очень важно.

Российское образование

Вообще российское образование по рождению своему – это европейское образование. 300 лет назад Петр I, как говорится, его «привез». Но мы сегодня уже имеем свою российскую систему образования, которая не имеет аналогов в мире. Она своя, она не французская, не английская, не американская, она – русская. Причем сегодня мы можем смело констатировать, что она имеет гораздо больше достоинств, чем недостатков.

Мы готовим наших специалистов на основе самых современных научных достижений. Прежде всего, это так называемые триады, созданные Петром I, когда лицей, университет и академия существуют в одном лице, т.е. ребятишки прямо с лицейской скамьи приобщаются к большой науке. Сегодня нашему лицею уже 10 лет, мы активно работаем с академической наукой через кафедру технической кибернетики во главе с В.Р. Цыбульским, кафедру геокриологии во главе с академиком В.П. Мельниковым, лабораторию нефтяной юриспруденции, которой руководит М.И. Клеандров... Вот, собственно говоря, что такое университет.

Вот это позволяет сегодня готовить наших специалистов на самом высоком уровне. На недавнем съезде ректоров руководитель Московского госуниверситета В.А. Садовничий выступал с докладом «Высшая школа: традиции и современность». Он так и построил доклад: какие были традиции и как мы в современной жизни их сохранили и приумножили.

Должен сказать, что когда Советский Союз запустил первый свой спутник в космос, то Америка встревожилась: «Как так? Мы богатая передовая держава – и оказались на задворках?». В США была создана программа развития федеральных университетов. И сегодня там есть мощнейшие университеты, которые были построены после 1961 года.

Но вот что интересно. Через 40 лет после запуска первого нашего спутника комиссия Конгресса США снова констатировала, что сегодня Америка имеет очень плохую естественно-научную и математическую подготовку в школах и в университетах. Сегодня из России едут туда математики, физики, компьютерщики, программисты.

Да, у нас компьютеры все импортные, но эти компьютеры создают наши соотечественники, причем те, кто получил российское образование. Это говорит о том, что сегодня российское образование очень ценится за рубежом. Мы сегодня очень тревожимся, что в процессе так называемой модернизации образования нас, грубо говоря, заставят потерять то ценное, что у нас есть.

Поэтому Садовничий и говорил о традициях и современности. Нам важно те достоинства, которые у советского образования, у российского образования есть, сохранить. Сегодня высшая школа меняется. Мы имеем бакалавров, мы выдаем дипломы о незаконченном высшем образовании, имеем магистров, специалистов, мы имеем кандидатов, докторов наук.

Сегодня стало возможно обучаться на двух факультетах одновременно, мы имеем в качестве источников финансирования не только бюджет, но и частные средства. У нас появились богатые люди – почему они не могут заплатить за образование своих детей, если их подготовка слаба? Почему мы должны отказываться от этого? Нет, конечно. Сегодня высшая школа развивается, укрепляется наука. Смотрите, какой университет стал. На ваших глазах изменился, и не только потому, что есть Карнаухов. Этому способствует вся система жизни Российской Федерации.

С другой стороны, мы и сами очень много делаем для того, чтобы и Россия стала другой. Я должен сказать, что роль системы образования и науки в тех процессах, которые происходят в стране, чрезвычайно сильна. Во-первых, к системе образования имеет отношение почти 40% населения Российской Федерации, это либо дети, либо их родители, либо педагоги, либо члены их семей и прочее.

Во-вторых, именно мы определяем: что подготовим, то и будем иметь, – на таком уровне и принимаются решения. Я могу ответственно заявить, что на многие решения, которые принимаются в нефтяной и газовой промышленности, есть влияние нашего нефтегазового университета.

Потому что таких влиятельных в нефтяном мире людей, как Владимир Богданов, Юрий Шафраник, Сергей Муравленко, Юрий Неелов, выучили мы. Да, они ходили по тем, как многие помнят, «зачуханным» коридорам, заходили в те не очень, извините меня, презентабельные туалеты, но их учили люди, которые работают здесь и сегодня, и ведь они дали им необходимые знания, навыки, развили в этих ребятах те природные качества, которые у них, без всякого сомнения, были.

В.В. Путин, выступая на съезде ректоров, говорил о том, что образование – системообразующая, государствообразующая отрасль. «Есть система образования – есть Россия, нет системы образования – не будет России».

Существует очень немного факторов, которые позволяют России быть среди великих держав: мощная оборона, богатые природные и интеллектуальные ресурсы и система образования вместе с наукой. Все это позволяет России заявлять тем же американцам: «Мы ничуть не хуже вас». Могу смело добавить, что российское образование, русская культура, русский менталитет играют все большую роль в мире. Идет всемирное расселение россиян. Хорошо это или плохо? С одной стороны – плохо, что уезжают, но с другой – хорошо, потому что это оказывает благотворное влияние на мир.

«Без галстука»

Люблю заниматься домашним хозяйством, что-то делать своими руками. Строгать, пилить, прибивать… У меня есть мастерская, необходимые инструменты.
Когда в день рождения меня спрашивают: «Что тебе подарить?», – я говорю: «Подари мне дрель». Или пилу, набор ключей, инструментов, отверток. Люблю, когда все это есть.

Мне приятно этим заниматься. Во-первых, потому что я это умею делать с детства, а во-вторых, то, что именно я это сделал, мне и доставляет удовольствие. Конечно, «землей» занимается жена, но, тем не менее, все яблоньки, которые у меня растут, посажены мной.

Люблю почитать, в основном детективы, чтобы отвлечься. Люблю путешествовать, если честно признаться. Люди иногда воспринимают, знаете как: «Повезло. В Америке был!». А что я там, в Америке, увидел? Утром вышел из хорошей гостиницы, и меня, как быка за нос, повели в одно место, в другое, третье – переговоры, письма, лекции и прочее, вечером вывели, покормили, вот и вся Америка.

Охотник я, но сейчас азарт к убийству пропал. Автоматически иногда стреляешь и думаешь: «Ну зачем, елки-палки?». Сейчас я больше люблю посидеть у костра, поговорить, помечтать. Мне кажется, в такие минуты, хоть они и коротенькие, человек и живет – в гармонии с природой. Все остальное время мы работаем, функционируем, делаем все что угодно, но только в такие минуты понимаешь: какое это счастье – жизнь…

www.pseudology.org