М. : Издательство Российского общества медиков-литераторов , 1999 .- 251 с. - ISB№  5-89256-0115-5 .- 25 руб. - 500 экз. Майя Михайловна Король Одиссея разведчика: Польша-США-Китай-ГУЛАГ О вечности, страхе и о ненависти Из дневника Хочу знать и понимать. Я вижу Большую Медведицу каждую ночь и два раза выхожу ночью, перед рассветом любоваться ею. Но тут я не знаю, не понимаю. Вчера я увидел Луну, уходившую за небольшое продолговатое облако, за облаком – серое, хмурое небо. Это – вечность. Так всегда было и всегда будет. Не только мои библейские предки это наблюдали, но и мой далекий предок, сидевший на дереве, почесывался, рассматривал Луну, Медведицу, облако. Думал ли он о вечности? Конечно, думал. Ему мерещилось все, пробегала мысль о непонятном, недосягаемом, о величественном и всесильном. Это была мысль о вечности, а следовательно – о Боге... Задумываюсь над тем, что есть вечность – начало, признание Божественного начала, а потом – и поклонения. “Я есть Бог твой”. Эту фразу из десяти заповедей создавали поколения, наблюдавшие вселенную и размышлявшие о вечности. Не знаю, как будет выглядеть мир, когда исчезнет страх у людей. Но до сих. пор он играл роль воспитателя и правопорядка. Не будь страха, никакая общественная жизнь не была бы возможна. Страх создал человека и организовал человеческое общество. Бесстрашие – это недостаток ума... Когда исчезнет страх у людей, жить станет невозможно. Но страх никогда не покинет человека. Он тормозит эмоции и учит человека мыслить. Жить в обществе людей, не имеющих страха, – страшно. Кровничество – страховка страхом. * * * Как избавиться от мысли, связывающей тебя с эпохой?   Великие основатели, мыслители и ученые – были вне своей эпохи. Ньютон и Спиноза стояли вне своей эпохи, иначе они не были бы гениальными. Неправильно полагают некоторые, будто эпоха доверила им свои тайны. Но может человек, обычный человек, выйти за ограду своего общества и эпохи? Хочу преодолеть свое время и свой страх, глубоко сидящий во мне... Человек, который никому не полезен, никому не нужен. В лагере я это наблюдал исключительно ясно и думал, что это - свойство лагерей, но по зрелом размышлении убедился, что таковы отношения между людьми и на воле, не только в капиталистической стране, но и в социалистической. “Каждому по труду”, “кто не работает – тот не ест” – вот формулировки этой полезности. Кто нам более полезен, тот и признан... Но помимо полезности отношения определяются еще одним, прямо противоположным свойством – страхом. Полезен тот, кого боятся. Следовательно, человек, который сам ничего полезного не даёт другому, а только внушает страх, получает полезные услуги окружающих его людей. В этом истинная эксплуатация, ничем не отличающаяся от нашего использования лошадей и быков, которые боятся нас и работают на нас. Правда, последние в лучшем положении, чем люди, так как они получают пищу от человека. Приведу несколько примеров: В лагере я был рабочим бригады плотников. Моя полезность имела там ясное выражение: меня кормили в соответствии с нормой выработки. Когда я не выполнял норму, я имел меньше пищи и вызывал враждебное отношение товарищей: я им всем снижал процент выработки. Когда же я научился работать интенсивнее, то получал премиальные блюда и признание своих товарищей. Наконец я получил большое повышение: стал вещевым каптером. Моя полезность людям стала очень высокой, и все старались быть мне полезными. Мои два помощника – сторож и уборщица - ходили с котелками на две кухни, а иногда и на три (общую, больничную и пожарную), и все нам отпускали обеды. Это было незаконно, не разрешалось, но признавалось всеми. В зоне было три бани. И в любой бане, и в любой день меня принимали. Но счастье длилось недолго: меня выгнали, и опять послали “работягой” – на этот раз в полевую бригаду. Здесь рабочий день летом не менее двенадцати часов. И все отношения изменились. Моя полезность окружающим ничего не стоила. Я прихожу в баню с бригадой, меня бреют в общей очереди, выдают одну шайку воды. И сколько я просил набавить еще половину шайки – не давали. Я раз ушел с намыленной спиной - воды не дали, чтобы смыть ее. Когда же через полгода я был возведен в ранг художественного руководителя и культорга, мое положение сразу изменилось. Моя полезность окружающим опять стала высокой: мне давали воды, сколько я хотел (а не просил!) и кормить стали лучше. Как-то во время обеда начальник, заглянувший в мой котелок, удивился, что в нем мало “существенного”. Он послал за заведующим кухней и спросил его: – Неужели не мог больше и лучше влить в котелок художественного руководителя? Тот ответил, что существуют нормы. Начальник бросил, что знает об этом, но... И мне начали вливать в котелок “и сверху и снизу”, т.е. набирали черпаком жир сверху и гущу снизу. Понятно – это в ущерб другим, за счет других, это незаконно. Но разве на воле не так? И тоже за счет других. Я получаю литературный гонорар за то, что моя полезность оценивается выше других, и мне наливают “и сверху и снизу”. Это всюду: в продмаге, в магазине готового платья, в театре, в журналах и газетах (я их выписываю и покупаю книги). Но человек, которого боялись в лагере, получал выше своей полезности. Колька Лихачев получал дань от всех, кто получал посылки. Его боялись – он мог отнять, да еще избить. Так же и на воле: люди, внушающие страх, лучше обеспечиваются государством, т.е. государство ценит этих людей и наливает им гуще и жирнее. государство это делает потому, что такие люди полезны, они соблюдают порядок и дисциплинируют – стараются услужить внушающим страх. Будет ли это и в коммунистическом обществе? Страх отпадет, а полезность, принцип полезности останется. Полезный человек будет удовлетворяться “всеми видами довольствия”, а бесполезный – будет ограничиваться. Отношение к действительности может быть разным. Можно ее видеть с эстетической, экономической, исторической и т.п. сторон. У меня был один аспект – политический. Эти очки, которые я напялил на себя, играли роль шор, которые надевают лошадям, чтобы они глядели вперед, а не по бокам. Эти шоры закрывали от меня все богатства мира, несмотря на то, что я интересовался и другими сторонами жизни. Люди меня интересовали, как в жизни, так и в литературе, как воплощение идей и исполнители воли эпохи. Это было примитивно: персонифицированные идеи заслоняли людей, а я не видел индивидуальностей. Жизнь раскрыла мне некоторые свои тайны, и я разглядел то, чего раньше не видел. Человек – не чтец-декламатор и не идеологическая начинка. * * * ... Я в долговой тюрьме, как добросовестный банкрот, но банкрот   Я добросовестно привел к разорению многих людей, выдал векселя и – прогорел! Тюрьма заслужена. Странно, что злостные банкроты процветают, но они и вели дело так, чтобы мы стали банкротами, и предприятие забрали себе в руки. Я перевожу “Пигмалиона” Шоу. Профессор Хиггинс говорит: – Разве мы знаем, что делаем? Если бы понимали, разве бы мы это делали? Я делал, жил, работал и приехал не туда, куда хотел. Я ем тот компот, который сам варил. Он оказался невкусным. Но мне ли жаловаться на это? Повторяю: есть судьба и есть возмездие... Я верю: так же, как “могила неизвестного солдата”, будет поставлен памятник тем строителям социализма, которые осваивали Крайний Север, строили каналы, заводы, строили, как “враги”... Любовь и ненависть имеют свои объекты. Любить и ненавидеть можно что-то или кого-то. В этих чувствах всегда выражается отношение к чему-то или к кому-то. Эти чувства свойственны всем людям. Можно определить, что любят и что ненавидят. Не любят голода, холода, плохой одежды, плохого жилья, болезни, нищеты, безобразия, уродства. Любят свет, изысканность, красивое платье, квартирное удобство, путешествие, искусство. В зависимости от культурного уровня любят знания, легкое времяпровождение и т.д. Большинство людей всегда находится в состоянии неудовлетворенности, т.к. не имеют возможности удовлетворить свои потребности в удобном, красивом, обеспеченном. Высококвалифицированный рабочий, служащий средней руки, торговец, ученый, деятель искусства и т.д. постоянно стремятся к тому, чего им не хватает. Ощущения и настроения определяются не достатком чего-то, а отсутствием чего-то. Мало людей владеют большинством того, чего они хотят, а большинство владеет небольшой частью того, чего хотят. Зависть большинства к меньшинству постоянна. А завидуют не только хорошему платью, пище, удобствам, но и красивому лицу, голосу, фигуре, дарованию, происхождению, уму, знаниям. В любом государстве постоянно находятся эти две группы: завидуемые и завидующие. Когда отношения обостряются на почве крайнего лишения большинства, тогда ненависть большинства направляется на меньшинство. Зная, что в основе лежит ненависть, легко управлять людьми, направляя их зависть на определенные объекты и людей: против дворцов, аристократии, буржуазии и их окружения, людей искусства, науки и т.д. Но странное повторение. Раздевают имущих, владетельных, красивых и обеспеченных, ученых и образованных – ВСЕ обиженные, ВСЕ неудовлетворенные, ВСЕ завидующие. Они вытаскивают их из дворцов, отбирают красивую жизнь и очень скоро сами занимают их места. На место одних владетельных, знатных и властных приходят другие – те, которые вытаскивали властных. Они занимают их места. Оттаскивали властных и знатных от кормушки ВСЕ, а подошли к кормушке избранные, наиболее смелые. Разве история не даёт нам достаточно примеров? Нигде, как у нас, не шло так исправно истребление имущих, знатных и властных, а потом на их место сели те, кто упорно боролся против властных. Эйхе имел свой дворец и свой двор. Он был наместником Сибири и ни в чем себе не отказывал. И не только он. Разоблачение Сталина служит ярким примером того, как малограмотный семинарист становится филологом, генералиссимусом, архитектором, литературоведом силой своей энергии и аморальности. Основное в массовом движении, это – ненависть. Она объединяет и даёт выход чувству ненависти. Любовь к чему-то не может объединить людей для действий. Можно любить балет, но ни один любитель не пойдёт за балет с оружием в руках, не будет убивать тех, кто против балета. А ненависть ведет человека в бой. Человек больше всего ненавидит то, что он считает несправедливым, и стремится это уничтожить. Прав был М.Я. Макатинский, когда говорил: “Я не знал никогда за что борюсь, но я всегда знал, против чего борюсь. Я никогда не знал, чего хочу, но я всегда знал, чего не хочу”. Мне кажется, что чего-то не хотеть, одновременно значит чего-то хотеть. Отрицать или опровергать что-то, значит признавать что-то другое. Ненависть – основное чувство масс в революции, а иногда и в войне. В одинаковой степени и контрреволюция... Оглавление ГУЛАГ   www.pseudology.org