Вчера вернулась из Москвы. Ездила на свидание с Хайнами. Саша впервые приехал в Россию со дня эмиграции в 1977 году. У них туристическая поездка – Москва - Питер – Финляндия – Швеция – Норвегия. В Москву прилетели из Копенгагена. Сказали, что Русалочка их не впечатлила. Привезли целую сумку очаровательных вещей для моего будущего внука. Мне килограмма три кашерной колбасы. Подкинули приличную сумму в конвертируемой валюте. Привезли две литровых бутылки Абсолюта. Одну мы при встречи почти полностью опорожнили. Остатками я утром опохмелялась. Вторую привезла в Хмелиту. Это на 24 августа. День смерти СД. Очень хорошо посидели. Еще блок Мальборо настоящей. Но ее я обменяла у зятя на два блока Bond-а, который я обычно курю. За мной заехали дети. Даже ворчливый зять сказал:

• Какие трогательные люди!

Трогательные-то трогательные. Но что-то еще по человечески большее. Саша в Тарту был в близком круге. Как-то потом в Таллине редко виделись. На последнем курсе умер отец, я поругалась с матерью, осталась последнее полугодие без стипендии. Собиралась идти работать уборщицей. Саша к этому времени уже работал. Сказал мне:

• Ни в коем случае работать ты не пойдешь! Стипендия 40 рублей. Я буду тебе ее выдавать. Отдашь, когда сможешь! Я прилично получаю.

Я согласилась. И пять месяцев выдавал мне стипендию. Долг накопился в двести рублей. И все никак было не отдать. Зарплаты были маленькие. А хотелось всего. Саша ни разу мне не напомнил. И даже сейчас при встречи сказал, что не помнит этого. Этим моим долгом был обеспокоен даже Довлатов. Почти с каждого приличного гонорара все собирался частями отдавать. Но тоже не получилось. Однажды мы собрались покупать мне финское пальто на зиму. Рублей за 120. Пришли в магазин на Карья. Примеряем. Вдруг Сергей заталкивает меня в примерочную кабинку:

• Томушка, как неловко! Там твой Хайн примеряет самую дешевую курточку!

Так долг я и не вернула. Когда Саша пришел прощаться перед эмиграцией, я умоляла его взять на память хоть какую-нибудь книгу. Он взял по моему упорному настоянию “Хулио Хуренито” Эренбурга. Но, по-моему, не увез с собой. Тогда были проблемы с вывозом книг.

Одним словом, в апреле Ольманы, в июле Шмундачка, в августе Хайны обеспечили мне сносную жизнь почти на год. Подкинули деньжат.

У детей неплохие новости. Галя, Сашина свекровь, созрела для продажи своей челябинской квартиры. Она приехала на полтора месяца из Франции. Есть мысль, купить двухкомнатную в Москве. Но надо еще добыть около десяти тысяч долларов. В долг хотя бы. Зять будет этим заниматься. Тогда дети там поселяются, расплачиваются с долгами. И начинают копить Гале на однокомнатную в Москве. Она согласна. Пока жив ее французский муж, он будет жить в Туре. ЕЕ Марсель и так недоволен, что она надолго уезжает раз в год в Россию. Мои пятьсот долларов им погоды не сделают.

На работе интриги. Савкину Папик уволил. Он выдал ей помощь в размере полутора тысяч. И она опять запила на неделю. По-моему, он это сделал сознательно. Теперь бухгалтером будет Наташа. Она хороший работник. Но очень плохой человек. Завистливая. Злобная. До неприличия жадная до денег. Все недовольны. Понимают, что она будет папой вертеть как захочет. Качать права в свой карман. Ее не любят все. Говорят, колдунья. Мне насплетничали, что когда я Папику сказала про нее мадам Пампадур, она высказалась:

• Без толку ездит на облучение! Все равно подохнет!

Плохо меня знает! Одну ведьму я уже здесь пережила (про ЕЕ тоже говорили, что она ведьма. И она это кокетливо подтверждала. Мол, у них в роду все бабы были ведьмами).

Одним словом, Наталья надумала, что в этом квартале матпомощь из фонда экономии зарплаты надо дать только тем работникам, у которых дети идут в школу. Папа пока не решился. Думает. А бабы тайком от нас с Аллой шушукаются. Им это надо провернуть пока нет ГФ. Которая этого ущемления просто так не оставит. Мы же в Аллой обсудили пришли к выводу, что самое противное, что нас держат за дур. Мол, мы-то так ничего и не узнаем. И вся эта интрига ради каких-нибудь семидесяти рублей. Т.е. если не выдавать всем, то прибавка такая и будет. А не выдавать кому – мне, Алле, ГФ, АИ и молоденькому рабочему.

10 августа 2001 года. Пятница

Вчера и позавчера с Аллочкой злоупотребили. Я – меньше, Алла больше. Позавчера вдвоем. Вчера после работы пошли к Леши Абрамову отдавать мой долг. И застряли там. Галя накрыла стол. Мы увлеклись не только закусками. Алла еще зачем-то взяла бутылку виски “Хмелита” с собой. Дома я уже почти не могла пить. Поэтому с утра мне ничего. А соседки плоховато. Алла отметилась с утра и ушла спать. А я привела в порядок морду, накрасилась. И сижу изображаю деловитость. Деревенские видели как мы шли к Абраму. И подозревают не без основания, что мы надрались. Мой здоровый вид их дезинформировал. Сидят в бухгалтерии. Шепчутся. Ничего не понимают. Я же обычно не скрываю, что похмельная. И сильно мучаюсь.

С премией замолкли. Рыжая оказалась не такой уж умной. Когда стали раскидывать деньги на детей, она вдруг поняла, что у нее один ребенок. А есть сотрудники, у которых трое деток пойдут в школу...Раз решили давать только на школьников, то ей-то на одного. А Абраму на троих. Этого не пережить. Поняла, что выгоднее всем поровну. Тогда и она, и муж получат. Ладно, посмотрим, как выкрутится. Людей же завела жутко. Бабы шепотом, мужи громко обсуждают проблему – пойдет шеф на поводу у Рыжей или нет. Конечно, пойдет. Он давно уже перед ней лебезит. Я думаю, она финансово его припугнула. Хмелитские мужики думают по-другому. Я над ними смеюсь. Но они настаивают.

• Глупости!
• Да нет, не обязательно же в постель. Он так любит с ней вдвоем ездить в Вязьму. Не понимаете?

  Завидуют. Сплетники хуже баб. Но это наветы. Просто злая баба. Но молодая и красивая. Наверно, муж импотент. С чего же еще с утра бабе быть злой?

  Шеф сегодня выступил. С утра уехал в Вязьму. Вернулся за пятнадцать минут до обеда. На работе я и Таня Рунчева. Разорался, где Люся и мужики. Кричал что-то про трудовую дисциплину. Привез препарат для убиения мух. Срочно надо отдать уборщице. Хотя Таня у нас теперь и завхоз. Мог бы сдать ей на склад. А Люся выписала бы. Нет, поехал в Люси домой. Обматерил и ее, и мужа Леню. Он у нас рабочим служит. Вернулся с обеда. Разорался на Алтунина. Требовал объяснительную. За то, что ушел на 15 минут раньше на обед. Серега объясняет, что, во-первых, привезли газ в Хмелиту. На что шеф:

  • Подошел бы к начальнику отдела кадров и отпросился бы!

  Кадровик у нас секретарша Таня. Та аж раздулась от важности. Тогда Алтунин:

  • Между прочим, эти 15 минут мне положены на переодевания. Как на производстве – и раздевалка, и шкафчик у рабочих...

  Я ушла через магазин на обед. Шеф тоже следом за мной явился в наше сельпо. Купил водку и воблу. Убыл домой. Оказалось, что за эти пять минут успел провести собрание в зале. Накричать. Потребовать объяснительные у рабочих и Люси. Зуй послал его. Объяснительные написали только Чива(кличка Лени, мужа Люси) и Люся.

11 августа 2001 года. Суббота.

Вчера вечером приехала ГФ. Вернулась из отпуска. Привезла мне от ИВ лимон и пирожные. ГФ несколько дней была в Питере. Я-то ждала от ИВ своего любимого Синибрюховского джина с тоником. Но она его не нашла. Лето. Питерцы распробовали. Хотя теперь его выпускают и там. С этими голубыми баночками была смешная история в свое время. Это было в году 1989 или 1990. Обычно после своего дня рождения я всегда брала отгул. Гуляли-то до утра. Но в тот год что-то 6 апреля должно было быть важное на службе. То ли техсовет, то ли еще что. Я хотела выйти на работу. И всю вечеринку волновалась. Чувствовала, что ничего,видимо, не получится. Моди обещал утром в девять приехать, разбудить и привести на работу. Саша пришла со школы часа в два. Я еще трупом лежала в своей комнате. Она звонит Моди:

• Сергей Иванович! Что же Вы маму-то не подняли?

Он, видимо, забыл:

• Как? Она дома? Сейчас приеду!

И приехал. С литровой бутылкой Смирновской водки. И упаковкой каких-то синеньких баночек. Я лежу трупом. Даже головы поднять не могу. Сергей наливает рюмку водки:

• Пей немедленно! Я все равно тебя заставлю!

Понимая, что он от меня действительно не отстанет, я протягиваю руку да рюмкой. Но лежа:

• Нет, сядь!

• Ни за что! Отстань!

Моди достает пистолет. И стреляет в потолок. Я испуганно вскакиваю. На верху же люди! Пистолет оказался газовым. Но эффект был. Я сидела. Моли влил в меня рюмку. И дал в руки баночку. В баночке оказался замечательный напиток. Очень нежное сочетание джина с тоником. Пился как минеральная водичка. Сделано в Финляндии:

• Неужели вялый финн мог придумать какую нежную опохмелку?

• Да посмотри внимательно на надписи!

Я посмотрела. Сделано-то в Финляндии. Но господином Синибрюхоффым. Нашим. Уходя, Моди приказал Саше:

• Буди мать каждый час. Наливай рюмку. И пусть запивает Синибрюховым!

Через три часа я была в форме. Водки осталось много. И баночек тоже. Мы пошли в гости к Пусику. Порадовать прекрасной опохмелкой. Так первый раз в жизни я опохмелилась.

С тех пор я всегда на утро покупала себе такую баночку. Сейчас, когда приезжаю в Таллин, и мне не все по карману, Андрюша с дядей Гришей снабжают этим прекрасным напитком. Два года назад я его обнаружила в Питере. Г-н Синибрюхофф, вернее его потомок, там открыл завод. В киоске около дома ИВ он был всегда. И весьма дешевый.

14 августа 2001 года. Вторник

Вчера Аллы не было. У нее заболела мать. Она звонила Папику. Отпрашивалась. Но он от нас это скрыл. Хотя мы догадались. За день ни разу не спросил, где же главный хранитель. Значит, знал. Но не поделился. Более того, иногда его после обеда спрашиваю – не звонила ли ему Алла. Ответ всегда отрицательный. Зачем врет, не понятно.

ГФ с утра не отпускает Аллу. Все делится впечатлениями о Питере, увиденном в музеях. Впервые смогли перекурить только в три часа. И то зашла:

• Простите ради Бога, забыла сказать...

Соскучилась, значит.

Я принесла на работу пакет кашерных израильских чипсов. Сидим едим. Даже ГФ сказала:

• Ну что такое! Хуже семечек! Не оторваться!

• Конечно, вкуснее.

Здесь все грызут семечки. Алла тоже их обожает. Борюсь с ней за чистоту. Но как не старается, все равно они появляются на полу. В детстве Саня моя тоже их обожала. Просто отказать в покупке семечек я не могла. Но был уговор – хоть одно на полу найду, три месяца не покупаю. И как дочь не старалась, они все равно объявлялись на полу. Такая у них особенность.

Папик с утра объявил, что в два часа уезжает в Москву. Уехал в час на обед. Простился с некоторыми. Но без пятнадцати два заехал на работу. Заорал на мужиков за перекур. И убыл. Дня три тишины впереди.

Наконец моя душа на время успокоилась насчет вкусной жратвы. Последний год у меня прямо таки мания. Все время хочется вкусненького. И панический страх, что ем вкусность последний раз. Даже смешно. Но ничего поделать с собой не могу. А сейчас у меня в холодильники несколько сортов израильской колбасы. Приятно посмотреть. И потрогать. И есть меньше хочется. Открою холодильник, достану. Посмотрю. Сырокопченую поглажу. Кусочек отрежу. И укладываю назад. Наверно, это уже старческий маразм. Ведь я особенно никогда в жизни не голодала. Или это генетическое предчувствие?

Примерно месяц назад меня немного достал своими вопросами почитатель Довлатова. Судя по адресу, из Тулы. Некий А.Н.С. Я поняла, что вопросов будет неограниченное количество. И перестала отвечать. Обменялись раз семь письмами. Один раз он меня спроси – какое мое самое любимое произведение у СД. Рука автоматически на клавиатуре  набрала “Иностранку”. Мужик удивился. А я до сих пор пытаюсь понять – почему я так ответила. Конечно же, это неправда. Ее, "Иностранку", Саня очень любит. Стала перечитывать трехтомник. Могу читать только частями. Кусочек прочла. Разволновалась. Перестала читать. Так продолжается уже несколько недель. Вчера добралась до “Иностранки”. Прочла залпом. И, кажется, поняла в чем дело. Мне совершенно не знакомы люди и события, там описанные. Т.е. это для меня чистая литература. Чего нельзя сказать о других вещах. Там многое из реальной, знакомой мне жизни. Но все перепутано. Эмоциональная часть как бы верна. Но события, произошедшие с одними людьми, приписаны другим. И сами события видоизменены. Например, в рассказе про Глашу в “Наших” я тоже присутствовала при той злополучной случке. Действительно, при кобеле была дама. Но престарелая. Конечно же, никакая не журналистка. Кобеля дали в клубе. Сергей долго за этим клубом ухаживал. Писал. Ходили мы даже на собачью выставку в Пирита. Председателем клуба был министр лесного и еще какого-то там хозяйства. Сергей был удивлен, что у него нет собаки, потому что он живет с женой в двухкомнатной квартире. И, конечно же, я не хамила по телефону. Сергей сказал, что ему неловко этой даме отказать во второй встречи:

• Она будет звонить вечером. Томушка, пожалуйста, к телефону подходи ты.

Эта его мелкая трусость меня бесила. Трезвый он не умел отказывать. То ему не хотелось идти на свадьбу к коллеге, то кто-то приехал из Ленинграда, а он не хочет встречаться. В таких случаях просил меня лгать по телефону. Мне проще было иногда отключать телефон. В данном случа телефон не отключили. Я сняла трубку и четко сказала одну фразу:

• Вашему импотенту больше не видать нашей Глаши!

И про бутерброды из буфета ЦК. Сергей уехал в Питер. Я действительно рано закрыло трубу. И угорела. Глаша сначала стащила с меня одеяло. Потом стала кусать за пятки. И я действительно купила ей. Но не колбасу в буфете ЦК. А хороший кусок телятины на базаре.

Хозяйку кобеля он называет журналисткой Анечкой Паю. Я уже написала, что даме было лет шестьдесят. И она не была журналисткой. Журналисткой была Валя Паю. Муж Вали работал в КГБ. И был намного старше ее. Валя была красивая дама. Но старше нас лет на десять. Фраза о том, что она готова была написать про Сергея фельетон - неправда. Если говорить о реальной женщине. Это, видимо, всплыло у СД в Америке, как ассоциация на ее мужа. И мне это странно. Потому что спать они не спали. Но некоторое уважительное кокетство между ними существовало.

Это про один рассказ. Можно долго рассказывать про другие вещи. Мне не обидно. Просто натыкаясь на реальное событие, я вспоминаю, что было на самом деле. И вижу что изменено. И что откуда взято. И это не позволяет воспринять в чисто литературном виде вещь. Вроде и воображение у меня есть...А может действительно надо внимательно перечитать. И на каждое литературное событие вспомнить то, что было в жизни.

15 августа 2001 года. Среда

Вчера опять читала Довлатова. Вспомнила про “Крокодил”. Нашла. Историю первой публикации рассказа “Когда-то мы жили в горах” надо бы описать. Смешной скандал по сегодняшним временам. Преложила Саше. Но у дочери, видите ли, размягчение мозга на почве беременности. Сегодня набирала ответ СД армянским читателям. Алла смеялась до слез. Хотела развлечь ГФ, когда она сидела у меня в комнате. Но та была без очков. И больше не вспомнила. Ей неинтересно ничего чужое. Я же это знаю. Зачем прелагала, сама не понимаю.

Сегодня пришли деньги в банк на зарплату. Все возбудились. Но получить пока шеф не вернется, не сможем. Он увез с собой печать. Чек есть с его подписью и печатью. А вот платежного поручения с печатью нет. ГФ с досадой :

• Представляете, во чтобы нас превратили, если бы это была наша вина!

Да уж, и представлять не хочется. Наташа пытается дозвониться до банка. Договориться, чтоб деньги дали. А печать Кулаков приедет – поставит. Смешно. Правда, смешнее будет, если договориться. Какое нетерпение. На один день раньше получить зарплату с такими ухищрениями.

ГФ рассказывала, что вышли книгой письма Гейченко в какому-то другу-художнику. Как я поняла 60-х годов. Естественно, причесанные. В одном письме Гейченко рассказывает про восстановленный Михайловский дом. Пишет, что все ящики в доме заполнил яблоками... Чтобы хороший дух был в доме. Боже, до чего дожили? Сейчас это кажется наивным романтизмом. А ведь как приятно пахнет в квартире, когда много яблок! Я тоже забыла здесь этот аромат! В Таллине каждый год покупала по 10 кг яблок, раскладывала в два–три больших блюда. И долго держала на полу. Их аромат перебивал даже табачный дым.

Вчера безумно захотелось деревенской яичницы. Так моя покойная бабушка называла в кастрюле запеченное в духовке большое количество молока с яйцами. Получается этакий толстый рыхлый и влажный омлет. Молока у меня не было. Надо искать поставщика. Это целое дело. Они сдают совхозу. Деньги получают раз в месяц. Но за это еще положен дешевый комбикорм. Последние полгода мы с ГФ молоко брали у Ильича, нашего зама по хозяйству. О недавно отказал. Гости, И одна корова беременная. А захотелось очень. Пошла к Абрамовым просить пол литра. Галя в таких случаях всегда выручает. По дороге встретила Рыжую. Очень грубо ругалась на мужа. Увидев меня, удалилась в подъезд. У Абрамовых речь тоже зашла про нее. У них какое-то свое деревенское соперничество. Правда, Наталью все не любят. Леша стал рассказывать, как зло она только что ругалась на Абрамовича.

• Да часть я слышала по дороге к вам.

• У-у, злющая баба!

• Думаю, Абрамович сам виноват. Наверно, импотент.

У Леши отвисла челюсть. Очень потерялся:

• Вы что, Николавна? Не может быть...

• Леш, ну какая баба с утра злая? Если муж хорошо помял и трахнул, с утра баба довольная. Ну, разве что, ленивая. Спать хочется. А раз с утра злая, я так считаю, виноват муж. Импотент.

Галя захихикала. Леша покраснел и ушел в комнату. Сегодня рассказала Алле. Та смеется:

• Ну теперь Галю будет заставлять Вам улыбаться!

А Галя и так мне всегда улыбается.

16 августа 2001 года. Четверг

Вчера был привоз в наше сельпо. Вечером пошла посмотреть, что новенького. За прилавком была Валя Морозова. Она от нас ушла работать в магазин. Обиделась на папу за то, что он ее при всех матом грубо обругал. Она была у нас кладовщиком. Но на самом деле причины другие. В нашем сельпо три продавщицы. Они же и сторожа. По очереди ночуют в магазине. Лена ушла в июле в декрет. И уже родила. Одна уволилась. Тане в июне надо было на сессию. Она заочница. Морозова же до музея работала в Хмелите продавщицей в хозяйственном магазине. Такой здесь был до нашего приезда. И девицы ее уговорили вернуться в торговлю. Зарплата намного больше, чем у Папика.

Денег у меня было немного. Ждем зарплату. Доллары берегу. А в магазин привези свежую корейку. Запах будоражащий все железы. Я не устояла. Попросила грамм триста. Валентина Андреевна отрезала кусок в полкило:

• Да ладно, ТН, берите в кредит. А что Вы с ней будете делать?

• Я? Приду домой, одолжу у ГФ три яйца. И заделаю яичницу с корейкой!

• Ну к этому не мешает и сто граммов! Хотите маленькую в кредит?

Я сломалась. И шиканула:

• Давайте тогда большую. Корейку делим на две части. И Вы приглашаете меня на ужин. Ваши яйца, картошка и малосольные огурцы!

Так и порешили. Пошли к ВА. Яичницу я жарила сама. Не доверила. ВИ наварила картошки, нарезала сала. Огурцы и помидоры. Ужин прошел на славу. Все разомлели. И добавили местным виски. Леша-Гусек сбегал. Домой гусек меня доставил на мотоцикле с ветерком.

Сегодня получила записку от Бруно: Ale !!! priem !!!

История смешная. Интернетовская. В апреля мы с Врагом Народа возились с компьютером моей одноклассницы Тани Теппе. Она переводчица. Часть работ отправляет через модем. Но не в Интернете. Есть модем, так что же не подключиться к Интернету. В Таллине цена его – цена телефонных местных минут. Там давно уже платят за местные переговоры. И мы стали Тане создавать логин. У нее нет детей. Но есть любимая собака Бруно. Она и попросила сделать логин – бруно. А пароль Бруно наоборот. Логин BRUNO был уже занят. Пришлось сделать brunot, пароль соответственно. Но так как мы при этом непрерывно выпивали, я забыла, что логин не Bruno. И стала Тане писать туда. Обращалась - Бруно. Подписываться – Глаша( Таня эту собачку хорошо знала в свое время). А она мне отвечает, что не понимает моей кириллицы. Я на латинице ей стала объяснять, что надо делать. Тогда получаю письмо от Бруно - мол, я системный программист уже десять лет. И нечего меня учить. Все сам умею. Мол, сама начала кокетничать со мной. А пишешь глупости. У меня отпала челюсть. И вот тогда-то я и вспомнила, что не bruno, a brunot. Естественно, перестала писать Бруно. Надо бы мужику рассказать про недоразумение. Но не знаю как. И на каком языке – русском, эстонском, английском?

17 августа 2001 года. Пятница

Рядом с нашим административным флигелем прямо через дорогу метрах в восьмидесяти стоит тоже старинный XVIII века одноэтажный флигелек. Говорят, когда-то он был двухэтажным. Флигель тоже стоит на охране памятников старины. Изначально это он был частью какой-то большой постройки. Предположительно там был театр. В наше время к нему приделали деревянную штукатуренную пристройку. Здание обшарпанное и уродливое. ГФ не раз говорила папе, чтобы он хоть дал краски его покрасить. Ведь уродство рядом с дворцом. Но, увы, естественно. И в нем лед десять находился приемный пункт молока. Внутри несколько больших металлических ванн. Какое-то электрооборудование. Водопровода нет. Грязь жуткая. Просто удивительно, что санэпидемстанция разрешила принимать там молоко. Похоже, никто у них и не спрашивал разрешения. Два года назад нам передали это здание в оперативное управление. И не просто передали. А под музей Нахимова. И соответствующую бумагу направили Маме. Мама первым делом оповестила всю Хмелиту, что Кулаков не позволяет всем зарабатывать деньги на молоке. К нам приехали из областного управления охраны памятников. Маме объяснили, что в принципе по законодательству ее можно и посадить за такое использования памятника. И уж во всяком случае натравить санэпидемстанцию. Срок дали 1 июня этого года. Мама нашла деньги, естественно налогоплательщиков, и перестаивает более подходящее здание под это – бывшую баню. Там хоть водопровод есть. Правда, плохой подъезд.

Так вот, на днях приехали рабочие, нанятые Смоленской реставрационной организацией. Начали работать. Снесли крышу. Пристройку еще не могут снести, так как еще пункт не переехал окончательно, вчера начали отбивать внешнюю штукатурку. Сегодня выглянуло из-под всех этих обновлений симпатичный флигелек. С закругленными углами с окнами. ГФ говорит, что так всегда закругляли углы в старину и зданий у дороги.

20 августа 2001 года. Понедельник

В четверг дали аванс. А мне и отпускные. Я просила их выдать мне пораньше. Чтобы не обременять беременную дочь своими билетами в Таллин.

Все-таки с банком договорились. Папик по дороге из Москвы в конце дня заехал в банк поставить недостающие печати. А смеялась над их желанием договориться с банком! Что-то я не понимаю в Российской жизни.

Мы с Аллой с аванса и моих отпускных, естественно, злоупотребили. К нам зашла Валя Морозова. Принесла картошки, огурцов, лука. Немного выпила. А мы злоупотребляли часов за двух. Утром были никакие. Алла вышла с утра на работу. Я позже. Папик обратил внимание. Но после обеда проставлялся мужикам по случаю сорокового дня смерти шурина. И быстро уехал домой. Мы следом, отпросившись у ГФ. Алла домой в Вязьму. Я – в свою люлю.

Еще в субботу было неважно. Почти весь день отлеживалась. А в воскресенье мне надо было ехать в Вязьму. К портнихе. Громов на день рождение мне подарил отрез на брючный костюм. И я хочу его сшить. Аллочка договорилась со знакомой портнихой. Вяземский автобус проспала. Ешила идти на Холмовской или на попутку. Вышла с территории музея. Едет Папочка с Лялей на “Баргузине”. Остановился:

• Ты куда, Зибунова?

• В Вязьму.

• Так Абрам собирался ехать!

• Мне не докладывал. Как и Вы вчера.

Первым делом в Вязьме постриглась. Зашла на рынок. Купила мяса. Алла крутила банки. Заготовляет закуску на зиму.

Сегодня шеф издал на некоторых избранных, ушедших на 15 минут раньше на обед в прошлую пятницу, приказ с выговором. И оказывается в пятницу подписал приказ на оказание материальной помощи семьям сотрудников, у которых дети идут в школу. По 800 рублей. Себя не включил. Но включена Лиза Пастернак, наша мертвая душа из Москвы. У которой дети еще не достигли школьного возраста. Любопытно. Не хочется думать. Но думается. Дожали шефа.

После Хомяковской конференции тоже встал вопрос о награждении двоих сотрудников, которые перетрудились – АИ и Алла. Денег на художника не было. И АИ в одиночестве делал эту выставку. Вырезал паспарту, кантовал, чинил старые рамы, развешивал. При полном отсутствии инструмента. Линейка, хозяйственный нож и большие ножницы мои. Остальные мелочи его. Музейный был только клей и бумага. А Алла ездила встречать гостей в Москву, сопровождала их с утра до ночи. Это не работа главного хранителя. Шеф вроде и против был дать им премию. Но тут встали на дыбы все деревенские бабы. Они тоже перетрудились. И посетителей в музее было больше, чем обычно( обычно 0 посетителей). И командировки отмечали. И командировочные выдавали. И папик решил никому ничего не давать.

21 августа 2001 года. Вторник

Вчера вечером уговорила Аллу оздоровиться. Прогуляться перед сном до Спаса. Выпить чашку чая с ТД. И вернуться домой в люлю. Но получилось иначе. Хотели, как лучше. А получилось как всегда. В Спас отдохнуть приехал Володя Скопин. Историк. В том числе архитектуры. В прошлом году у него вышел огромный альбом про Соловки. Заслуженный деятель искусств. Как и папик. У них с женой там домик. Жена Наташа когда-то даже работала в музее. Но не выдержала мата Кулакова. При упоминании нашего шефа у нее до сих пор бледнеет лицо. Короче, Володя немедленно принес литр настойки на черной смородины и кагор. Настойку пили мы и он. Вино ТД и Наташа. Так уже начало темнеть, а нам еще надо было добраться до Хмелиты, пили в темпе. Скопин проводил нас до перекрестка, намеревался довести до дому. И я поняла, что продолжим. Но нам повезло – нас взялась довести до Хмелиты попутная машина. Так что сегодня опять легкое похмелье.

Сегодня кайф. Шеф в Смоленске. Дамская хмелитская часть отпросилась у ГФ. Мы смотрим филь некого Владимира Соловьва “Мой сосед Сергей Довлатов”. Фильм пустой. Автор с дефектом речи и очень противным голосом большую часть времени говорит сам. В свое время этот человек обосрал Сашу Кушнера(Видел на улице Кушнера. Саша удручен пакостной заметкой Соловьева - писал в 1975 году СД), написал гнусный рассказ про Довлатова “ ”. Сергей из Америке писал про “Володя Соловьев – ловкий конъюнктурщик”. В фильме участвуют Лена Довлатова, Лена Клепикова(жена Соловьева, бывшая сотрудница “Авроры”). Вскоре после смерти СД Соловьев написал рассказ про своего соседа “Призрак, кусающий себе локти”. Представив его гаденьким, трусливым человеком. В своем же фильме этот свой я бы сказа пасквиль прикрывает рассказами о том, что масса людей обижены на СД за то, что узнавали себя в его произведениях. А его супруга либо все уже позабыла, либо сознательно создает свой “литературный” образ СД – описывает встречу с Довлатовым в Таллине. Я хорошо помню этот ее визит к нам.

Редакция “Авроры” совместно со своими авторами ехала на встречу к читателям в Таллин. Об этом нам сначала сообщил Саша Кушнер, который собирался с ними приехать. Наверно уже были первые звонки грядущих неприятностей с книгой. Саша предложил привести с собой к нам в гости Клепикову. Можно попытаться через нее хоть один рассказ из будущей книги напечатать в “Авроре”. В тот приезд Саша остановился не у нас, как обычно. А со всеми в гостинице. Правда, возможно они и вовсе не ночевали в Таллине. Утром приехали, ночью уехали. Так что к приходу гостей мы готовили ужин. Который состоялся чинно и благородно. На столе было только сухое вино.

А мадам Клепикова сейчас рассказывает ну просто драматическую историю – Кушнер, не раскрывая тайны конечного пункта прогулки, повел ее по городу. Привел в лом каменный, многоквартирный. С грязной лестницей. В огромной комнате сидел на полу СД. А вокруг него около ста пустых бутылок. Во первых, дом был деревянный. Трех этажный, всего на пятнадцать квартир. Лестница всегда была чистой и широкой. И даже мраморной. Комната была четырнадцать метров. И уютной. С изразцовой печкой. Она очень понравилась Бродскому. И СД был трезвым и гостеприимным хозяином.

22 августа 2001 года. Среда

Вчера опять перечитывала СД. Почему-то нервничаю. Читала "Наши". И вдруг очень удивилась - в рассказе про брата Борю почему-то пропущено самое главное Борино достижение - он был вторым режиссером у Мотыля на съемках "Белое солнце пустыни". Он там в титрах до сих пор. Совсем недавно видела. Хотя Сергей уверял, что убрали, когда Боря сел на съемка “Даурии”. Еще у Бори была публикована повесть в “Неве”. Мне кажется, что Боря даже мне ее дарил. Надо порыться в Таллине. Да, не зря Боря обиделся на этот расказ.

Вчера звонили мне с телеканала “Культура”. Хотя маленький сюжет. В Москву я ехать не хочу. Если уж очень хотят, пусть едут сюда. Может быть, приедут в пятницу. Как раз будет день смерти Сергея. В пять у меня будет ужин для своих. Литровая бутылка “Абсолюта” еще цела. Кусок мяса есть. Завтра спеку творожный торт.

Шеф с утра мрачный. Сильно болеет Тимоша. Ротвейлер покойного сына. Собака грустит о хозяине. Тимоша не ест ничего, едва ходит. Кто-то укусил его. Он даже не зализывает рану. И не отгоняет даже с нее мух.

Иду сегодня с обеда. Папик на крыльце объясняет Ильичу:

• Да, надо купить кубометр досок обязательно. А то, бл.., как не попросишь Чиву что-нибудь сделать, а он не может Нет доски. Ну да ну его на х... Надоел он мне. Уволю!

Чива – наш рабочий, который немного умеет столярничать и плотничать. Логика у папы замечательная – вся выстроена по эмоциональному ряду. Он всегда расстраивается и раздражается, когда Чива говорит:

• Дайте доску, сделаю!

Как будто рассчитывает, что или Леня купит сам доску, или украдет.

Только что разыгралась драма. Второй этаж на флигеле, где будет музей Нахимова строить нельзя. Папик уже размечтался, что здание будет возведено под крышу через месяц. Вчера весь день сидел на телефоне требовал немедленно кран. Кирпич и цемент уже завезли. Только что выяснилось, что стены ни бетонных перекрытий, ни тем более второго этажа не выдержат. И если тронуть пристройку, обвалится вся кирпичная стена. Прораб Таня побежала звонить в Смоленск, чтобы кран не высылали. И что ей делать? Шеф отказался идти разговаривать со Смоленском по телефону. Он уже сел выпивать. Татьяна Юрьевна чуть не плачет:

• Ну кто я? Вяземская Таня-Маня? Что мне делать? Проект Кулакова. Под него составлена смета. Наняты рабочие на определенную работу.

24 августа 2001 года. Пятница

С утра опять драма с флигелем. Мама приказала, а люди с подстанции с рвением отключили электричество от него. Причем щит просто сломали. Кабель отрезали. Папик орал в пред инфарктном состоянии. Первым увидел Леша это дело. Вызвали папу. Но уже поздно. Теперь надо писать бумаги, согласовывать. На это уйдет пару месяцев. А оборудование не к чему подключать. Сделано из русской вредности. Музей думал, что сдадут с баланса на баланс. Нет, так русские не умеют делать. Надо рушить. Причем какие могут быть обиды? Маме выдали бюджетные деньги на новый молокоприемный пункт. Кстати, они еще официально не подключены к электричеству. Т.е. уже неделю его просто воруют.

Вчера шеф через ГФ выставил Наташе ультиматум – или она соглашается быть главным бухгалтером, или он снимает с нее кассу, уборку. И она остается простым бухгалтером. Натали сидит плачет. Пьет валерьянку. Но соглашается. Все знали, что эта комедия так и закончится. Но все равно каждый добросовестно играл свою роль. Папик даже ездил к сестре Абрама. Ильич предлагал свою жену. У которой высшее экономическое образование. Но получилось как хотел Папа. Убрать Наташу с кассы. Что-то у них там не ладилось. Уволить ее он никак не может. Она за себя постоять умеет. Увольняясь от Мамы, судилась с той. И выиграла. А уж Папика-то рыльце сильно в пуху.

А я сижу жду журналистов с канала “Культуры”. Передача “Графоман”. Хотя маленький сюжет про Довлатова. Папик тоже хочет с ними поговорить. А в пять у меня поминальный ужен. Наши и из Спаса придут ТД и Скопины. Папика, дай Бог, не будет. Он сдал нашу столовую на банкет дорожникам. Там уже с двух будут пить, гулять. И папик с ними. К пяти, думаю, он уже будет не в состоянии.

27 августа 2001 года. Понедельник

Едва отошла. И то не совсем. В пятницу перенервничала с телевиденьем. Не обедала. Они от меня отстали только в четвертом часу. На службе были тоже местные драмы. Наташа сидит с валерьянкой и плачет:

• Пусть только уволит! Я доберусь до Москвы. Узнаем, как это его жена получила десять лет стажа у нас в музее!

Секретарша Таня в страхе. Бумагу к пенсии Борисовне о том, что она отработала у нас эти годы, составляла Таня. Подписывали она же и ГФ. Папе было не ловко подписывать фальшивую бумагу своей жене. Он попросил своего зама. Кстати, перед пенсией АИ ГФ просила шефа уменьшить ей оклад, а увеличить АИ. На что шеф искренне сказал:

• ГФ, на что Вы меня подбиваете?

К концу дня был полный мир. Наташа главный бухгалтер, Таня Рунчива – кассир и кладовщик. Оклад у Наташи 2 500. У Савкиной было около 2000. Все ворчат. Но шепотом. Молодец Наташа! Крепко держит папу в руках. Мне только странно, что шантажировала женой. Это самое пустяковое нарушение. Да еще сейчас как-то даже неловко после всех трагедий ее трогать.

Мы с Аллой в темпе едва успели накрыть стол к пяти. У меня был литр “Абсолюта”, что привезли Хайны, и рябина на коньяке. Скопины принесли водку и вино. Я быстренько принялась уничтожать зло. А в субботу надо было идти на шашлыки в Спас к Скопиным. Саша их дочь Аню пристроила на свое место на работу. По этому поводу тоже банкет. Естественно, я осталась ночевать у ТД. Вчера вернулась в Хмелиту. А тут ночью был пожар. Подожгли этот несчастный флигелек. Будущий музей Нахимова. Вызывали даже пожарных из Вязьмы.

И еще печальная новость – умер Тимоша. Пережил хозяина на два месяца.

Шеф укатил в Вязьму. Наверно, жаловаться на Маму. Еще с утра орал – пропало две доски. Подозревает Сашу пчеловода. Но не думаю. Саша очень хорошо отдает себе отчет кто такой шеф. Не будет из-за двух досок связываться. Обед для дорожников готовила его теща. Жена Ольга помогала. Папа обещал заплатить им пятьсот рублей. За готовку и уборку. Вроде бы теща набрала массу продуктов. И велела Саши их отнести домой. И повстречался пьяненький папик:

• Ну-ка покажи, что вы там наворовали...

А что Саша? Его теща попросила поднести сумку.

29 августа 2001 года. Среда

Сегодня в бухгалтерию привезли компьютер. Меня не зовут. Очень хорошо. Принцип на принцип. Я как-то сказала, что обучать людей получающих зарплату больше меня бесплатно ни за что не буду. Да и для бухгалтерии нужны свои программы. Я бухгалтерией со времен Минск-32 не занималась. По-моему, эту стандартную российскую программу 1С нельзя устанавливать левую. Там хорошая защита. И даже к принтеру какое-то приспособление есть.

Мужики ворчат. Мол, как Рыжую, так на курсы будут каждый день возить. Я возразила:

• Правильно! Так и должно быть! Марине-то выгодно было жить в Вязьме на курсах. И Кулаков платил ей за комнату. Просто надо бы и Таньку послать на них!

Я так поняла, что между Абрамовыми и Абрамовичами большой антагонизм.

У Папика появились новые люди для травли – Люся, Чива и Зуй. Что-то он разошелся. От домашних драм совсем крыша поехала. Только кто будет писать докладные? Татьяна в отпуске. Неужели еще найдется кто? Посмотрим.

Вчера заходили Скопины с ТД. У Володи сосед попросил велосипед. И не вернул. Сказал – украли. В прошлом году так же ГИ лишился велосипеда. Деревенский друг Ваня попросил. И у него тоже украли. Как позже выяснилось, продал за бутылку. И ходит в дом, как ни в чем не бывало. Эти соседи примечательные люди. Ваня – местный Левша. Починит любую вещь. На днях починил ГИ немецкий рубанок, который стоит 300$. И за ремонт которого уже платили 150. Ваня починил за два часа. Подогнал поручными средствами наш подшипник. ГИ, Скопин и еще один московский дачник не отходили от него ни на шаг. Не верили. Что сможет починить. Но починил. И за бутылку! Жена Вани, мать нашего сторожа Андрея Бурова(Буренка) Наташа(Буриха) – женщина необычайных размеров. Я таких толстых никогда не видела. Ходить почти не может Пару лет назад Скопины и ТД с трудом уговорили ее подать на инвалидность. Жить-то не на что. Мужик пьет и не работает. Халтуры пропивает в основном. Ей без разговоров дали вторую группу. Хоть на хлеб. Их дом – напротив дома Скопиных. Почему-то у Скопиных на участке нельзя было бурит скважину. За их немалые деньги пробурили у Бурихи на участке. Купили мотор и шланги для себя и Бурихи. Несколько моторов Буриха с мужем сожгли. Скопины почти каждый год покупают новый. А живут в Спасе всего три месяца в году. И Буриха еще скандалит, что они много тратят воды!

02 сентября 2001 года. Воскресенье

Я совалась в пятницу. Рассказываю по порядку. В четверг мы с Аллой задержались на работе. Алла ушла в семь. Я в половине восьмого. Еще оставались Чива, который по приказу директора красил окно, батарею и дверь в бухгалтерии. Как бы новому главному бухгалтеру уют наводил. И Люся, которая травила бесчисленных мух и убирала. Когда я уходила, Чива докрашивал дверь. Люся мыла полы у директора в кабинете. И плакала. Шеф оставил ей письмо, которое писал в бухгалтерии:

Подготовить приказ!

Люся! Твоя зарплата на сегодня составляет 886 рублей.

Я иногда ищу тебя по два, три часа.

Либо ты работаешь полный рабочий день,

Либо я сниму у тебя одну должность.

Подумай!

30/08 Кулаков

Кому приказ-то подготовить? Люсе что ли? Он сам брал Люсю рабочей по особым поручениям. И даже ГФ делал выговор, чтобы она к ней не обращалась ни к с чем. Она работает под его личным руководством. Потом, когда Таня Рунчива ушла работать кассиром, он Люси дал еще Танину ставку уборщицы. Здесь все местные работают на двух ставках.

Около девяти звонит шеф. Алла берет трубку. О чем речь, я не слышу, естественно. Она заходит ко мне и сообщает. Шеф сказал ей, что дверь на распашку. А Чива с Люсей пьяные чуть ли не валяются. И она как главный хранитель, должна принимать меры. Какие? Писать по его диктовку докладную о том, что она не видела? У меня в глазах потемнело. Я за телефон:

• Виктор Евгеньевич! Я ушла с работы в половину восьмого! Они трезвые и работали!

• Перестань их защищать! Мне Ильич напишет любую докладную!

• Но Ильича сегодня на работе не было!

• Заткнись! Ты мне и так остопиздела!

И швырнул трубку. Я набираю номер опять. Но трубку не снимают! Меня трясет. Я-то думала, кто же следующий будет ему писать. Оказывается, Ильич! Слава Богу, хоть понял, что Алла не напишет!

Далее, естественно, я достала свою заначку. И мы выпили. И ничего не берет. У меня что-то типа истерики. Как будто я меня заставляют писать эти лживые доносы. И вообще как он может их принимать? С рабочими обращается как с личной дворней. По недели работают у него на картошке! Вечерами снимает охрану с музея – вези мне водки или самогонки! Пьет с ними. Спаивает их. Интеллигенцию презирает. ГФ, как девочка, бегает к телефону за секретаря. Божий одуванчик АИ сидит неделями за вахтера. Аллу, главного хранителя музея, как девочку на побегушках использует. И с садисткой улыбкой за этим наблюдает! Ему приятно! И ведь копейки в отличии от деревенских не попросят! Каков Я! С утра до вечера через слова мат. И не просто мат. А злобный и на повышенных тонах. С оскорблениями и грязностями – все бляди, сволочи, воры и жулики. А он - Национальное достояние! Я уже не говорю о финансовых делах!

Боже мой, что же это за государство! Когда маленькому начальнику даны такие права! И что же ждать от народа, с которым обращаются как с быдлом! Подачкой рот затыкают! Разве наш музей не государственный? Могу понять, что с мафией трудно справиться. Но с государственными чиновникам разрешать себя вести, как феодалам, преступление. Народ-то как с ним обращаются, так и ведет себя. Я начинаю понимать, почему с такой любовью вспоминают все советскую власть. Ведь живут-то сейчас объективно лучше. Сколько машин в одной Хмелите! Ветчина в магазине разбирается мгновенно. Но все были уверены за детей. И все же чувствовали себя людьми. Как со скотиной, с ними не обращались. Недовольна была малочисленная интеллигенция.

Всего не пересказать, что меня вывело из себя. Ведь я же знала, кто он. И что он еще не худший!

Одним словом, утром придя на работу, не столько с похмелья, сколько от стрессового состояния, на рыльце застала мужиков. И Ильича в том числе:

• Василий Ильич! Это какуюже докладную Вы будете писать папе?

• Ну, положим, про вечер я не знаю. А днем Зуй, Чива и Люся были пьяны!

• Но Вас же вчера не было на работе!

• Вообще-то я в отпуске...Но я так же могу сказать, что Вас не было!

И я сорвалась на крик. Да еще Абрамович что-то там рот открыл:

• Вы не мужики! Импотенты! А Вы бы помолчали! Ваша жена шантажирует папу женой! У самой рыльце в пушку! Доллары-то у иностранцев она собирала в туфтовую ведомость! Лучше бы молчали!

Абрамович не стал со мной связываться. По-моему, он не понял первую часть моей речи про жену шефа. А обиделся на доллары. Уходя, ворчал:

• Вы что думаете, что я машину купил на эти доллары. Да и вообще ведете себя, как старая баба!

• А я и есть стара баба!

Тут вышла ГФ с Наташей. Они ехали в Вязьму. ГФ от меня шарахнулась. Я поняла, что не владею собой. Поднялась. Мне тут же доложили, что Наташа поехала в банк. И пригласила с собой ГФ.

Меня трясло. Почту проверила. Пошла прогуляться. Остыть. Зашла в музей. Там дежурил Абрам. С Ильичем играли в карты. Леша присутствовал при моей истерике:

• Николавна! Может лучше сто грамм выпить?

• Может быть! А потом Ильич напишет, что я на работе пила.

• Не напишу. Вы мне не подчиняетесь!

Вечером ГФ сказала мне:

• Глаза моим б на Вас сегодня не смотрели!

И мои бы тоже не смотрели на Хмелиту.

Вечером с Аллой уехала в Вязьму. Хотела уехать в Москву. Но вспомнила, что завтра приезжает Сашина свекровь Галя. Вчера вечером вернулась. Но все еще клокочу. Еще вчера был по теме хороший американский фильм “Побег из Шоушенка”. Даже в страшной тюрьме человек остается человеком.

И вот сижу, думаю. То ли шефу открытое письмо написать, то ли Путину. То ли послать все к черту и вернуться в Таллин.