Тамара Николаевна Зибунова

Позавчера вернулась в Хмелиту. Во дворце работают пять армян. Как папа сказал, рабов. Отделывают большой зал на втором этаже. Стены выровнены. Выглядят почти мраморными. Пруд опять заполнился. Он у нас все лето то спускался, то наполнялся. Шеф говорит: Пруд у нас волшебный!

Правда, когда сам пруд спускается, вид жуткий. Грязное болото.

У Христианыча инсульт. Лежит в Вязьме в больнице. Вместо него начальником папик назначил мужа Тани Руничевой. Мужик недавно у нас работает. С виду приличный, доброжелательный в отличии от жены. Жена уж больно грубая и резкая.

С утра папа в Вязьме. ГФ рассказала мне, что в пятницу здесь были какие-то люди из Думы и местное пограничное начальство. Мы же пограничная область! Какой-то мужик сказал, что знает меня. Был чуть ли ни моим начальником.

• А дочь его, Тамара Николаевна, сказала, что читает Ваши Хмелитские дневники в Интернете. Алла тоже сказала, что их читают и обсуждают в Вязьме. Представляете, он сейчас приедет, увидит Вас – какой крик будет!

По-моему, ее больше всего волнует, что про нее тоже там написано. Надо бы всем присвоить псевдонимы.

Папа вернулся спокойным. Завтра уезжает в Москву. Меня спроси:

• Миног-то привезла?
• Конечно, приходите на ужин.
• Да мне только немного миног поесть.

Оказалось, что среди пограничников был какой-то в прошлом таллинский кгбэшник. Шеф не запомнил фамилию:

- Что-то вроде Карла Каралайн.

Вечером нажарила картошки. Котлеты ракверские( очень вкусные) привезла из Таллина. Они там называются pihkvik. На эстонском языке Псков – Pihkva. Я думала, что названия как-то связаны. Но ошибалась. Еще у меня была бутылка пол литровая Абсолюта. Из Таллина везла две – простую Моди принес две, дну выпили, другую я отложила для своего Червонного Лаптья. Вторую, лимонную, Враг Народа принес к поезду. Ее выпили с Юрловым в Ленинграде.

Одним словом, вчера с папочкой поужинали весьма славно. Забегала ГФ посидеть с нами. Папа был доброжелателен. Даже позволял высказаться нам. Только приговаривал:

• Ну, знаю. Ну, быстрее.

Поговорили о деревенской психологии. Мне местами она не доступна. Папа с удовольствием:

• Да, тебя, Зибунова, не любят!
• Неправда, не все. Меня не любят ваш любимый Коля и Наташа Абрамович.
• Да, да. К тебе по разному относятся.

Хотела сказать, что его-то вообще никто не любит. Только боятся. И даже не уважают. Но решила быть мудрой. Не накалять обстановку. В конце концом, мне безразлично, как ко мне относятся деревенские. А ему – нет.

Папа ушел. А мне маловато. Вышла на улицу. А там крик и шум у нашей многострадальной гостиницы. Оказалось, привезли трех коров из подмосковья Абрамовым, Абрамовичам и аграномши совхозной. Коровы не хотят вылезать из кузова. В стрессовом состоянии после такой долгой дороги.

Я зашла в музей. Дежурный Шурик Савкин, ночные сторожа – Саша Иванов(Пчеловод) и Руничев. Мужики грустный. Я сходила за своей черносмородиновой настойкой. Немного поговорили за жизнь. Саша купил( здесь говорят – взял) старый “Запорожец”. Теперь и Ивановы при машине.

Сегодня папа уже всем рассказал, как его принимала Зибунова. Абрам спросил:

• Николавна, что за водкой-то угощали папу? Говорит, даже никакого похмелья!

Узнав цену, мужики посмотрели на меня с недоумением. И, я бы сказала, с осуждением.

А ко мне зашел:

• Зибунова, мы всю бутылку выпили? Вот что значит хорошая водка и закуска! Сегодня как огурчик!

Еще сегодня приставал ко мне с книжкой Вуколова. У нас летом на конференции был корреспондент ТАСС из Стокгольма некий Николай Николаевич Вуколов. Это он нам сообщил озимой о смерти последнего Волкова, сына последних хозяев Хмелиты. Папа его и пригласил. У этого господина написана про Волковых книга. Он хочет ее издать. Папа взялся помочь. Стоит это в Смоленске 1300 долларов. Папа говорит:

• Ты сделаешь макет. Он даст нам деньги. А мы издадим книгу за счет музея. А доллары останутся у нас.

Я не поняла какая выгода. Что деньги на счете, что в сейфе. Или он прикарманить хочет? Для того, чтобы мы могли сами набирать и макетировать, надо купить программу PageMaker. Ну и книгу к ней. А где я ее куплю, сидя в деревне?

• Напиши зятю!

Зятю больше нечем заниматься, как искать мне Cdrom с работающими программами. Сама виновата. В прошлом году, когда не было денег на издание Хмелитского сборника, я рассказала папе про PageMaker. Предложила купить, мне освоить. И издавать даже маленький хмелитский журнал. Тогда ему это было не надо. Но запомнил.

01 ноября 2000 года

Папа вчера после обеда убыл на пять дней в Москву. Алла почему-то не приехала. Папа в обед звонил из Москвы. В пятницу привезут люстру. Велел спросить армян не нужна ли им белая краска. И чтобы люстру повесили к его приезду. Кроме меня никого на работе не было. А я не сообразила спросить – какую люстру-то вешать – новую или старую. Мы с ГФ решили, что старую. Ее сняли перед работами. Вымыли. И Абрамович проверял проводку.

Да, деревенский дурачок, которому я покупала конфеты, умер. За все пять лет, что я здесь, он произносил только две фразы: Скоро пасха! И иногда мне за конфетку – Наверх вы товарищи! – где-то услышал, что я учу местных мужиков петь “Варяг” по пьяне. Наливаю опохмелятся, если споют хоть один куплет. Сейчас думаю, надо просить два. А то накладно. Два не все смогут выучить.

У этого юродивого есть двоюродный брат Гена. Тоже с приветом. Но книжки читает. Речью владеет. Тоже не пьет. Но курит. Этому я покупаю иногда сигареты. Он же все время предлагает мне чем-нибудь помощь. Объясняю, чтоб не приставал. Надо будет, позову. Но не может молча мимо меня пройти. Обязательно начинает разговаривать. Интересоваться здоровьем. Я уже просила наших мужиков, чтобы объяснили -–будет приставать с разговорами, не буду покупать сигареты.

Последний год очень сильно запустила дневник. Потеряла интерес, когда поняла, что по нему мало что можно понять про мою жизнь здесь. Решила, что все же буду продолжать, раз люди читают. Ни дня без строчки! Посмотрим, на сколько меня хватит…

Наши ездили в Вязьму. Видели Аллу в Вязьме с каким-то мужиком. Бабы бурно обсуждают.

02 ноября 2000 года

ГФ работает в школе. Преподает в выпускных девятом и одиннадцатом классах немецкий. Ее уговорила директриса. Учителя немецкого нет. Детям в аттестаты надо ставить по немецкому прочерк. Три часа в неделю. Папа не посмел отказать директрисе. Но ГФ эпизодически выражает неудовольствие. Я в прошлом году категорически отказалась вести в школе информатику. Прекрасно понимала, что шеф вечно будет цепляться. Да и наши деревенские сотрудницы будут считать эти жалкие копейки почасовика. И нудеть папе, что зарабатываю их в рабочее музейное время. Дикая вещь – деревенская русская психология. Ведь их же детям! А деточек жалко… В Богородицкой школе нет химика, немецкого и еще какого-то преподавателя. Вот вам и всеобщее российское обязательное девятиклассное образование!

Вчера вечером звонила Аллина подруга. Сказала, что Алла с сыном до конца недели в Смоленске. У нее осталось 9 дней от отпуска. Она их берет. Пришлось сказать, что наши Аллу видели в Вязьме. С мужиком. Красивую и нарядную. Тоже удивительно. Бабе 37 лет, а ведет себя как школьница.

Вчера вечером страдала от отсутствия смысла в жизни. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, решила отсортировать Довлатовские письма. Они лежат у меня отдельно от конвертов. Конверты были в Таллине. Я из привезла. На многих письмах только день и месяц. Года нет. А уже трудно его идентифицировать. Списала со всех конвертов даты. Может сегодня начну подыскивать к каждому письмо. Если начну. Ничего не хочется…Правда, пора архив привести бы в порядок. Да и письма неплохо бы все набрать на компьютере.

03 ноября 2000 года

Вчера, придя домой, села смотреть сериалы. Благо по имеющимся у нас двум телеканалам они идут непрерывно. Села, себя ругая. Не то чтобы стыдно. Это все-таки как допинг. Актеры красивые, интерьер замечательный, страсти африканские. И думать не надо. Первые годы я тоже посматривала немного. Но в процессе просмотра что-то делала – вязала, штопала, чинила, убирала. А сейчас ничего не делаю. Рюмку иногда выпиваю. Но разве это дело?

Так вот, вчера себя застыдила. Села продолжать разборку довлатовского архива. На полу. С лупой. Наконец-то я нашла ей применение. ЕЕ очень любила сидеть над книгами и нашими ксероксами с лупами. И я, как маленькая, купила тоже себе большую красивую и маленькую( для марок). Маленькую положила в сумку. Ею иногда пользуюсь. А большая без дела лежала на письменном столе аж два года. Сейчас с ее помощью изучаю почтовые штампы на конвертах. Все даты разобрала. Оказалось, что довлатовских конвертов в два с половиной раза больше, чем писем. Это надо осмыслить еще – почему. С письмами советского периода должно быть наоборот. Часть приходила с оказиями, без конвертов.

Разобрав часть писем, села искать смысл жизни! Естественно, за “запотевшей”. В вроде бы после 150 грамм даже что-то нашла. И мысли какие-то хорошие были. Но сегодня все забыла... Надо записывать. Рядом с рюмкой держать блокнот и ручку. Сегодня попробую.

А полдвенадцатого ночи, только я улеглась, позвонил Абрам:

• ТН! Только что звонил папа. Сказал, чтобы я разбудил Зибунову и ГФ. И сказал, что ПОЛНАЯ ВИКТОРИЯ! Я не понял. А он обозвал меня неучем!
• Виктория – победа, Леша. Будить ГФ не буду.
• Только не забудьте ей утром рассказать! А он позвонит, а она ничего не знает! Меня проклянет!
• А нам-то что не позвонил? Телефон работает.
• Не знаю… Так Вы не забудите?

Я с иссушенными облучением, наркозами и "запотевшей" мозгами не поняла, что хотел сказать мне последний посетитель. У него тоже есть сайт - http://koldunu.narod.ru. Колдун что ли? Попросила Сашу посмотреть его сайт Пишет, что какой-то поэт-прозаик доморощенный. И что ему ответить?

Сегодня у нас совсем пусто. Все уехали в Вязьму. Мне места не нашлось. Зато на работе тишина и покой. ГФ в школе. Я на телефоне, АИ – на вахте у дверей. Я даже поработала на музей. Впервые после приезда. Перегнала из фондового сдаточного акта в Wordе данные в базу. Как никак, 600 записей не надо вводить. Только корректировать.

4 ноября 2000 года

Вчера доразбирала имеющиеся письма. Несколько писем без конвертов, т.е. дата не идентифицирована. И множество конвертов без писем. Надо поискать еще в Таллине. Удивительно, что отсутствует большинство писем ленинградского периода. Они-то уж никого не интересовали. Американские явно приворовывали у меня. Уж больно они в застой были интересны. Тем более он почти никому больше не писал. Уфлянд несколько раз уточнял у меня адрес. Но Сергей не отвечал. Что было странно. В Союзе он был очень пунктуален. Отвечал на каждую записку почти незамедлительно. Даже в состоянии запоя. Его американские письма за первые два года у меня украли при странных обстоятельствах. Это, наверно, был год 1980. В тот год, когда Саша Кушнер ушел из первой семьи. Сентябрь. Я ехала в Ленинград в командировку, приурочив ее к дню рождения Кушнера. Боря просил привезти Сережины письма. Он ничего не получал. Кроме посылок. У Кушнеров я застала Таню с Женей. Они были потерянными. Хоть мне тогда и ничего не сказали, я поняла, что Саша ушел. К Боре я приехала в ужину. Они попеременно с Аленой читали письма. Выпили на троих только одну бутылку водки. Правда, когда Боря пошел меня провожать, мы зашли еще в кафе-мороженое. И выпили по бокалу шампанского. Боря посадил меня на такси. Кушнеры жили в Автово в огромном сталинском доме в форме буквы Г. Четыре таких дома составляли прямоугольник, внутри которого был скверик. Я хорошо знала дорогу к ним только от метро. Их подъезд был крайним. Такси же остановилось с другой стороны дома. Я расплатилась и вышла. Немного растерялась. Потом сообразила. Пошла через сквер. На скамеечке сидела молодежь. Рядом было полно пэтэушных общежитий. Когда я приблизилась в ним, один встал и сказал:

• Давате-ка пощупаем тетку!

Я и трезвая-то не в состоянии сдаться без боя. А тут еще разгоряченная выпивкой. Отчаянно сопротивлялась. В конце концов осталась без сумки, с разбитым лицом и промежностью. С трудом нашла дорогу. Пришлось пугать людей, спрашивая дорогу к метро. Все в Питере считали, что это происки КГБ. Я не была уверена. Правда, забрали только сумку с письмами. Денег было мало. Ни часы, ни два золотых кольца не сняли. Кольца сняли в Москве, в 1996 году, в Сетуни. Сопротивлялась я меньше. Но пела “Варяг”. И кричала ; Русские не сдаются! Тоже была немного под градусом. Тогда, в Питере, в сумке был паспорт. Поэтому на следующий день с разбитой мордой я пошла с Таней в отделение милиции. И заявила о нападении и пропаже паспорта. Через пару месяцев мне прислали письмо, что так как сумма ущерба меньше 50 рублей, уголовное дело не возбуждается. Это письмо дало мне право не платить штраф при получении нового паспорта. Вот , кстати, я посмотрю на дату получения нового паспорта. И выясню в каком году это было. ********. Несколько лет спустя летом того года, когда по Останкино показывали первый раз советский многосерийный детектив про скрипку Страдивари( под проливным дождем я мчалась домой смотреть очередную серию. Милицейский Газик стоял у моего дома. Почему-то я обратила на него внимание), ко мне позвонила два молоденьких милиционера. Я только что включила телевизор. Даже не успела переодеться:

• Вы Тамара Николаевна Зибунова?
• Да.
• Можно с Вами поговорить?
• Вообще-то время не подходящее. Но видимо у Вас важное дело, раз Вы меня ждали. Заходите.
• Вы когда-нибудь снимали квартиру?
• Да, в Тару, в студенческие годы.
• А в других городах?
• Естественно. Я каждый год с дочкой езжу на Юг. И всегда живем в частном секторе.
• Нет, не в отпуске. А просто для жизни. Не в Таллине. В других городах Союза
• Нет, никогда.
• А Вам фамилия Романов ни о чем не говорит?
• Говорит, конечно.
• И что же Вы знаете про Романова?
• Я знаю про многих Романовых. Одни были русские цари. Другой – секретарь обкома Ленинграда.
• Не.. Не про этих…
• Молодые люди! Или Вы говорите, что Вам от меня надо. Или убирайтесь. Я хочу смотреть фильм!

Мальчики помялись, переглянулись. Открыли портфель и достали копию заявления какой-то Ленинградской дамы о том, что некая Зибунова( паспортные данные) и Романов( без паспортных данных) снимали у нее квартиру. И обокрали. Я все поняла. Достала свой новый паспорт:

• Молодые люди! Я смотрю детектив, где милиция проявляет чудеса сыска и ума. А Вы даже не удосужились зайти в паспортный стол и поинтересоваться какой у меня паспорт. И при каких обстоятельствах я его получила!

Они внимательно изучили мой паспорт. Номер и серия были другие. Дата получения тоже им не подходила. Мальчики удалились. Меня больше не беспокоили. Получается, что КГБ у тому ограблению было не причем. Иначе никто бы не снимал по моему паспорту квартиру. Вот так пропали первые американские письма Сережи.

Приехала Алла. Она занимается сыном. Ему исполнилось 18 лет. Тягают в военкомат. А у него несколько лет назад была серьезная полосная операцию. И по идее должны дать белый билет. Военкомат же жмет на самолюбие парня. И уговаривают пойти в армию:

• Ты же не инвалид! Не стыдно!

Наверно, после праздников, повезут в Смоленск на обследование. Все вяземские врачи в один голос уверяют, что в армию нельзя. Но военкомату надо заключение как минимум областных врачей.

Наши Хмелитские дамы(они обижаются, когда я говорю – деревенские) решили отмечать дни рождения. Собирать деньги на подарок. А именинник будет проставляться. Пришли ко мне. Я поинтересовалась, все ли будут участвовать. Нет, конечно же. Главный организатор – бухгалтерия. А их не любят. Особенно Рыжую. Поэтому смотрители и Морозова категорически отказались. Руничева тоже. ГФ естественно отпала тоже. Копит деньги. Не отмечает даже свой в узком кругу. Собирается компания – двое из бухгалтерии, Таня(секретарша), Алла и Ольга Иванова( Аллин техник). И, может быть, я. Мне не жалко. Но я на свой день рождения всегда уезжаю в Таллин. Да и компания не из приятных. Все друг друга не любят и наушничают папе.

5 ноября 2000 года.

Вчера смотрители отдали мне 80 рублей. За картинки. Я как-то наделала видов Хмелиты на компьютере. Отдал смотрителям, сказав что деньги за них нам на вечеринку. То ли не поняли, то ли не поверили. Пришлось идти в магазин покупать вино и вафельный торт. Посидели с Аллой в музее. Только сели, приехал папа. Легкая паника. Рюмки под стол. Чай на стол. Ну разве папа поверит, что Зибунова без рюмки сидит со смотрителями? Когда сам не пьет, не переносит пьющих людей. Правда, пронесло. К нам он не зашел. Пошел смотреть на второй этаж, что сделали армяне. Вчера вечером привезли вторую люстру в зал. Нам дали немного денег на реставрацию. Папа нашел дешевую рабочую силу на зал. А на остальные деньги заказал вторую люстру в зал. Первая – настоящая, старинная. Приобретена еще до моего приезда. На деньги под юбилей кормильца. Эта, новая, точная копия старой. Сейчас все можно заказать. Были бы деньги. Вторая люстра нужна и в столовую. Но в столовой люстры подешевле. Бронзовые. А в зале бронза с большим количеством хрусталя.

8 ноября 2000 года

Шестого вообще не выходила на улицу. Накануне под “запотевшую” смотрела до двух ночи ТВ. Всякую американскую чепуху. А вчера вышла проверить почту. Вечером захотелось куда-нибудь выйти. Как клизму из скипидара поставили. Решила, что пойду к Абрамовым. Если их нет дома, пойду к Зеленкиным. Если и этих не будет, пойду к Галине Ивановне(Байдаковой, Байдачке). Для Абрама взяла миноги( он их тоже любит), для Зеленкиных залила флягу черносмородиновой настойки, для ГИ взяла шоколадку. Абрамовы были дома. У них вчера было пятнадцатилетие свадьбы. Так что фляжка тоже пошла в ход. У них была только самогонка. Они на днях зарезали корову Чайку. Галя, накладывая свежую жаренную печень ее, всплакнула. Корова была больной. Не вязалась. По нашему, не беременела. Они купили новую в Подмосковье недавно. Нюрку. Но Галя говорит, что здесь так нельзя называть корову. Засмеют. Поэтому они зовут ее Норкой. Я не поняла, почему засмеют. Да и не мое это дело. Коров привезли на следующий день после моего приезда. Я видела, как их разгружали. Из-за этой поездки скандал. Мама, директриса совхозная и депутат областной думы, закатила истерику, что взяли с собой за коровами Абрамовича. Абрамович уходил из совхоза в музей со скандалом. Мама не отпускала. Они даже судились. Маме присудили выплату за моральный ущерб. Теперь мама наказывает бухгалтершу за то, что выписала путевку( ездили на совхозной машине. На бензин скидывались), агрономшу( та тоже привезла себе корову) за то что допустила Абрамовича. И накричала на Лешу Абрамова. Баба злопамятная и мстительная. Наш папа - завистливый, жлоб. Но отходчивый. И, конечно же, не злопамятный. Т.е. в сто раз лучше. Вот такие начальники в глубинке. Депутат областной Думы готов чинить препятствия приобретению коров людьми. А сами киздят что-то там про евреев.

Андрей с Громовым прислали мне пьяненькое письмо в стихах:

Хорошо они посидели! Громова ушли из Нарвы. Он весной выиграл конкурс на должность главы Нарвской культуры. Испытательный срок был шесть месяцев. Но разве может творческий человек быть чиновником. Да еще и со своими интеллигентными принципами.. Ведь из денег на культуру всегда устраивают банкеты и прочие любимые начальством мероприятия. Представляю, каким бельмом Игорь Леонидович был в мэрии. Удивительно, что Громов сам никак не может понять, что никогда и не в какие времена творческий интеллигент не сможет быть чиновником. Формально это, конечно же, прекрасно. Но даже честный чиновник должен уметь находить компромиссы. И не впадать в эмоции. Это особый род деятельности. Талант. Как в политике. Если нет частного интереса, ничего не получится. В этом мы убедились на примере Русского Демократического Движения Эстонии. Мы, Громов, Табачник и я, хотели только, чтобы все было честно и справедливо. Никакие должности нам были не нудны. И мы всем мешали. Я это поняла тоже не сразу. И мы красиво ушли. Игоря эта история ничему не научила. Он как ребенок.

9 Ноября 2000 г.

Вчера за долгое время был день без рюмки. И рано спать легла. Соответственно сегодня рано пришла на работу. Часов в двенадцать зашел ко мне папа:

• Зибунова! Миноги-то остались? А ты знаешь, что Митрополит-то опять написал губернатору про Богородицкое. Упорный!

Шеф решил дать большое подробное интервью областной прессе. Чтобы расставить все точки на “и”.

• Атрощенкова трогать не буду. Но про этих, …, все расскажу!
• А этого-то за что пожалели? Он же хотел у них директором музея быть!
• Он и сейчас хочет! Только я нашел толкового человека. Поисковика!
• Шеф, мне кажется интервью должно быть спокойным и доброжелательным!
• Конечно, Тамара! Вот сейчас бы кое-что записать. Да ГФ с Ильичем уехала в Вязьму. За кусочком сыра!
• Как? Поехали в Вязьму и мне не сказали?

У меня выступили слезы на глазах. Вчера с ГФ обсуждали, что в субботу придется ехать на автобусе за продуктами на рынок. Она еще плакалась, что опять билет до Вязьмы подорожал. Шеф мгновенно выскочили от меня. Больше не заходил. Я обиделась до слез на ГФ. Когда они приехали, спросила, почему же мне-то не сказали:

• Откуда я знала, что Вы на работе?
• Но Вы же шли мимо моей комнаты! Можно и заглянуть было…
• Собирались быстро. Вы же знаете, что здесь никто никого не ждет!

И тон отчитывающей ученика училки. Ни капли угрызений. Никого не переделаешь. У большинства российских людей действуют только животные инстинкты. От собачей жизни! Обижаться глупо. Но хочется…

Уже ноябрь 2000 года. А я все еще начинаю писать дату с 19. Пятьдесят пять лет жизни прожито в ХХ веке!

В пятницу поздно вечером звонила Пусик. Она работает. У нее есть даже интернет. Уже смотрела даже мой сайт. Но почтой еще не умеет пользоваться. Очень боится, что на работе узнают, что она пользуется Интернетом в своих личных целях. Надо бы ей послать инструкцию, как убирать за собой следы пребывания в Интернете.

Еще Пусик рассказала интересную историю. Летом в Германии была Элла Аграновская. Пусик с ней виделась. Э.А. сказала, что когда стали снимать передачу “Как это было” про то, как Довлатова выживали из Таллина, Скульская выставила условие – или она в передачи, или Зибунова. Это Лиля зря сделала. Не то чтоб я завелась, но мне начинает надоедать ее бесконечные интерпретации нескольких ленинградских Сережиных открыток. Половина написана явно с похмелья. Сергей до эмиграции всегда очень аккуратно отвечал на полученные письма. Даже в запое. Лиля ему писала. И он отвечал. Помню, как в перестройку Ося Малкиэль злился на Лилины спекуляции Сережиными письмами. Ведь в Таллине они общались только на работе. Пару раз был у нее дома. Один раз с Леной, в первый ее приезд. Тогда как раз Ося и обеспечивал светскую жизнь для Лены. Варили плов у Малкиэлей и у Скульских.И один раз мы были с Сергеем там. То же на каком-то светском приеме. Причем, Сергей едва выдержал приличное время. Такие тусовки были не для него. А Оська лентяй. Ему трудно было написать даже пару слов на открытке! А ведь он человеком, который больше всех в Таллине общался с трезвым Сергеем. Не считая меня, конечно же. Ося был фотографом. И ленивым. Вечно сопровождал Довлатова в прогулках по городу. Сергей работал в отделе информации. И половину рабочего времени гулял по Таллину, придумывая материалы для газеты. Да, да. Именно придумывая. А Ося с фотоаппаратом его сопровождал с удовольствием. Он был вралем и бездельником. Но со вкусом к людям, ситуациям и литературе. Т.е. приятным собеседником. А Сергей выдумал для себя великолепную рубрику в газете – гости Таллина. Большинство гостей придумывал сам. Бывали очень смешные случаи. Например - “Альдона Ольман, гость из Риги”. Альдона - доберманша Вити Ольмана, моего друга детства. Причем, Альдону Вите навязал Сергей. Довлатов дружил с собачьими клубами. И много про них писал. Или другой случай. В Таллин приехал мой кишиневский приятель физик Сережа Борщ со своим боссом, молдавским академиком и профессором Берсукером. Сережа был еще и председателем кишиневского общества книголюбов. Борщ остановился у нас на Рабчинского, Берсукер – в фешенебельной гостинице Виру". В СЭ заметка после их отъезда заметка в рубрике “Гости Таллина”. Про ученого и книголюба из Молдавии Борща. И ни слова про академика. Кто-то из тартуских физиков отправляет газету в Кишинев на имя академика. У Борща было несколько неприятных минут с шефом.

14 ноября 2000 года.

Вчера у Наташи Абрамович(Рыжая) было день рождение. Отмечали у меня в комнате. Пили шампанское. Заедали шоколадными конфетами. Мы ей подарили электрочайник. Во время чаепития пришла Татьяна Петровна, директор хмелитской школы. Пришла сообщить ГФ, что зарплаты ей опять не достанется в этом месяце. ГФ целую четверть преподавала выпускным, девятому и одиннадцатому, классам немецкий язык. Ее еле уговорили. Ведь иначе у детей по иностранному будет в аттестате прочерк. И еще ни копейки не заплатили! Можно сказать, работает на общественных началах. Ну как это назвать?

И у нас за столом заговорили о детях. Учителя иностранного нет, информатики нет. У всех претензии к учителям:

• Они не о детях думают, а о своей скотине!
• А разве вы о работе думаете?

Согласились. Но опять стали упрекать учителей. Я попыталась рассказать, что даже во времена учебы моей дочери, уже все дополнительные занятия были платными. Но куда там. Виноваты все, кроме них. Логика мне не доступная. В прошлом году умерла хозяйка квартиры, где живут дети. Сын забрал какие-то ценные вещи. Остальное велен или раздать, или выкинуть. Как раз в Москве была Алла. Я ее вызвала. Мы все перебрали. Часть выкинули. Часть привезли в Хмелиту. То что не подошло никому из наших, отнесли в музей и предложили разобрать или тоже выкинуть. Вещи были приличные Все разобрали сами. А потом кто-то пустил слух, что я зарегистрировалась где-то в Москве от Хмелиты получать гуманитарную помощь. Мало того, что продаю ее и деньги зарабатываю. Да еще то, что привожу, раздаю кому сама хочу! Вот уж действительно – добро, как и инициатива, наказуемо!

Алла едет в командировку в Бородино. Некий господин Серпенский, курирующий нас в министерстве, велел папе обязательно ее туда направить. Этот господин был у нас на конференции. И ухаживал за Аллой. Папа не восторге. Конференция четыре дня, за день надо платить по 200 рублей. И дорога. Но отказать не мог.

В субботу вечером мне позвонила Галя Яцковская. Мы с Сашей разыскали ее через Интернет. Когда-то, много лет назад, мы отдыхали вместе в Одессе. Мы с Сашей там были первый раз. Одни. Адрес хозяйки нам дали в Кишиневе. Впоследствии мы там, у Веры Семеновне Наруш, отдыхали много раз.

Первый, наверно это был год 1984 или пятый. Саша была школьницей, а Галина дочь Аня, домашнее прозвище Плюшка, только собиралась в школу. Галя преподавала немецкий в Московском Пединституте. Занималась с Аней немецким. Саня тоже присоединилась к этим занятиям. Погода неделю была дождливой и прохладной. Мы вместе часто ездили в Одессу( мы отдыхали в Черноморке(Люсдорф, кажется, старое немецкое название этого пригорода). Однажды попали в Одесскую оперу на органный концерт. Детям, конечно же, было не до органа. Но в зале было тепло и сухо. Они заснули в креслах. И мы с трудом их будили. Другой раз достали швейцара в ресторане то ли “Киев”, то ли “Украина”. Дождь, холод. Дети хотят есть. Мы встали в очередь. Наблюдали, как она не движется. Пускают только блатных. Впереди стоящие отчаялись и удалились. А мы упорно, невзирая на уговоры швейцара, стояли у двери и мокли. Часа через два швейцар сжалился. Потом погода устоялась. У Гали было что-то с ногой. И в воде с девчонками возилась я. Саша ревновала меня в Ане. Вот тогда я поняла, что дочь у меня ревнивая. Еще помню, что у Тани Кушкулей было день рождения. И Галя отпустила меня в Кишинев на полутора суток. Поед уходил в семнадцать. Как всегда на него была жуткая давка при посадке. Борьба за сидячие места. Расстояние между перроном и площадкой поезда было большое. На меня ссади надавила витаминизированная одесситка. И я провалилась между платформой и перроном. Подняв вверг голову, увидела, что баба могучая. И у нее менструация. Мужики меня вытащили. На ноге была рана. Глубокая и длинная. Сантиметров 6. Шрам да сих пор есть. Но нет худа без добра. Мне уступили место. И сердобольная часть вагона меня лечила, кормила и поила.

Потом мы через год, наверно, навестили Галю в Москве. В декабре следующего года мы поехали по турпутевке с Сашей по Золотому кольцу. После тура у меня была командировка в Москве. Саша возвращалась домой одна. Ну не совсем, конечно. С нами в поездке была половина моего отдела. Они и должны были проследить за ней в поезде доставить ее бабушке. Но до поезда мы успели заскочить к Гале. Я там, по-моему, и осталась ночевать, проводив Сашу. Точно, осталась. Помню, что мы ужинали с “запотевшей”. И я рассказала какой-то анекдот с “живым” словом. Попросту, с матком. Алексей, Галин муж, сделал мне замечание. И как-то особенно. Раз я это помню до сих пор.

16 ноября 2000 г.

Вчера ездила в Вязьму казенным транспортом. И, как всегда, с приключениями. Коля вез Абрамовича с Ильичом покупать розетки и выключатели для зала. Отъехали 16 км. Встали. Закончился бензин. А до Вязьмы еще 17 км. Оказывается, и Абрамович, и Ильич, знали, что бензина до Вязьмы не хватит. Коля их уверил, что нет проблем купить пару литров на дороге. У папы не хотел просить. Мол, будет ругаться, что нет бензина до Вязьмы. Никто не останавливается. Один мужик остановился, но у Коли не было ни шланга, ни насоса откачать бензин. Мы встали в километрах трех от Мартюхов. Через полчаса Коля пошел туда к батюшке с матушкой пешком. Мужики сидели в машине, ругались. Я пошла в лес погулять. Нашла белый гриб. Осень очень теплая. Ноябрь. А температура +10.

Батюшки с матушкой не было дома. Стояли уже два часа. Я ушла вперед и уехала на попутке, договорившись, что если они доберутся до Вязьмы, после двух я буду в Вяземском музее. Встретились на базаре. Розетки купили. А нужных выключателей не нашли. Были подходящие, но двойные. Абрамович уговаривал их купить. Но молодец Ильич, Не поддался. Все же во дворец.

У папы было хорошее настроение. Обещают деньги на гостиницу. Так что Коле повезло. Большого нагоняя не было.

У меня головокружительные победы! На той неделе четыре дня без рюмки. На этой уже два. Надеюсь на сегодняшний тоже. За неделю выпила в воскресенье у Галины Ивановны. Ее племянника Сашу-Пчеловода в пятницу увезли с высокой температурой на “скорой”. Наша фельшерица отказалась идти – рабочее время закончилось! Диагноз поставил папа:

• Желтуха!

И сам вызвал “скорую”. Не ошибся. Здесь в больнице все лекарства надо покупать самим. Я, подбив свои бабки, решила сто рублей выделить Саше на лекарство. И понесла их ГИ. Мы с ней поужинали. И я не смогла устоять. Откликнулась на уговоры. Выпила сто граммов самогонки. Мне стыдно, деньги надо было бы отдать Ольге, жене Сашиной. Но Оля очень странная молодая женщина. Прошлый раз я привезла Саше несколько рубашек. Практически новых. Дяди Гришиных. Ольга поделила их между отцом и Сашей. И не сказала, откуда рубашки. А Саша мне регулярно помогает по хозяйству – точит ножи, прибивает гвозди, чинит кран. Категорически отказывается брать деньги. Или угощаться. И мне хотелось бы, чтобы он знал. Правда, когда мне тоскливо, и Саша работает, я захожу к мужикам на дежурство с “запотевшей”. В компании не отказывается.

17 ноября 200 года

Вчера у меня были хлопотливые вечер и ночь. С моим сайтом драма. В Вязьме нашли. Я, думаю, батюшка нашел и распространяет. Они же борется с папой! Батюшка знал, что я завела себе сайт. По-моему, я даже давала адрес. Я ему тогда тоже что-то в Интернете делала. Такие провинциальные мелкие борцы-интриганы. Вокруг них почему-то всегда скандалы. Сейчас с Кулаковым, до этого - они вели что-то типа духовного кружка в Вяземском монастыре. Бесплатно. Ушли со скандалом. И все с благими намерениями. Которыми, как известно, вымощена дорога в ад. Все-таки удивительная страна!

Вчера вечером звонил мне Кулаков:

- Ты что правда все поместила в Интернет? Мне только что звонил глава( Я думаю, Вяземский- Т.З.). Чемоданы можешь готовить! Мне безразлично, что ты про меня напишешь! Хоть то, что я зверски убил батюшку. Но это Вязьма. Тебе не простят! Они читают распечатку.

Вот такой зайчик. Вполне достойно. Конечно же, он же человек неординарный. Не чета этим вяземско-смоленским надутым чиновником. Такое впечатление, чо они все неживые. Сделаны из синтетики. А папуля человек живой. И давно понял, чтобы не писали про него - это реклама. В пятницу он в Смоленске. Посмотрим, что будет дальше...

Я пока сегодня ночью, в льготное время, заменила свой Заповедник-2 маленьким эссе. Беглые размышления о пяти годах жизни в Хмелите. Сочиняла и “созидала” до трех ночи. Пошла сдавать ключи. Дверь в музей открыта. Все дежурные храпят. Положила ключ на стол. Когда подошла к нашему флигелю, Леша выскочил на улицу.

Сегодня утром Кулаков звонил ГФ из Смоленска. И печально сказал:

• ГФ! Если у меня из-за Зибуновой испортятся отношения с начальством, мне придется ее уволить...

Вот такие дела. Я немного расстроена. Ну, что ж, пора и камни собирать.

ГФ тоже расстроена. Больше всего из-за того, что думает, - там в Пушкинском заповеднике читает их садист Василевич о нашей жизни. И злорадствует, в каком говне живем… Но он-то сам нашему папе в подметки не годится.

После обеда ко мне в комнату пришла Оля Иванова в слезах. Я сразу поняла, в чем дело. Нужны лекарства из Москвы для Саши. Вчера звонили из больницы. Сказали надо срочно. В Вязьме такого лекарства нет. Кулаков собирался в Смоленск. Записал название лекарства. Сказал, что купит. Попросил деньги. Ольга достала кошелек. В нем 500 рублей.

• Сегодня же аванс был!
• Виктор Евгеньевич! Это все, что я получила за двоих.

Махнул рукой:

• Ладно, оставь! Я возьму чек. Оплатим.

А сегодня звонил из Смоленска, что лекарства не нашел. Я послала Саше(своей) майл с просьбой купить и автобусом прислать.

20 ноября 2000 года

В пятницу приехала ТД на десять дней. Отдохнуть. Любе на это время наняли сиделку.

И в пятницу же я попала в баню. Наконец-то! Юра Зеленкин построил настоящую. С полком. Можно париться. Я от души оттянулась. После бане Валя накрыла стол. Выпили. Юра жалеет, что ушел из музея. От папы к маме. Мама его обманула. Оклад дала меньше, чем обещала. Юра как я поняла руководит лесопилкой. Мама вечно недовольна. То доски не тому продал. То ее врагу что-то там распилил. Причем, деньги же все идут в кассу. Вот такой русский бизнес! Этому не сделаю, этот пошел на …

В воскресенье пошла в Спас к ТД. При мне позвонили из Москвы. Люба умерла. Молодая женщина. Сорок лет! Ее первый раз оперировали в том же году, что и меня. Она несколько раз приезжала отдохнуть в Спас. Была на первом моем Хмелитском дне рождении. Выпили за упокой ее души. Проводили меня до Хмелиты.Татьяна Дмитриевна рано утром уехала в Москву.

24 ноября 2000 года

В понедельник у Валентина Викторовна Савкиной, нашего бухгалтера, в дальнейшем ВВ) было день рождение. Папа уехал в Москву. Отметили на работе шампанским и вином. А вечером с Аллой злоупотребили дома. Дважды звонила ВВ. Звала нас к себе. Шла к нам. Но ни разу не дошла. Опять я выбилась из колеи. На следующий день ВВ не вышла на работу. Мы с Аллой отпивались пивом. Вечером пошли навестить ВВ. Ее муж Шурик дежурил. ВВ явно была не в форме.

Мы купили бутылку. Наелись мясом. Уложили хозяйку спать. На следующий день ВВ опять не вышла на работу. В обед приехал папа. Привез какую-то даму – Марину Яковлевну Волкову. Дама собирает родословную своего рода. Она из боковой ветви наших Волковых, последних хозяев усадьбы. Ее поселили к нам с Аллой на две ночи. Дама странная. Сегодня утром перед отъездом:

• Тамара Николаевна! Я забыла с собой взять полотенце. Пользовалась Вашим…

Я отпала.

Позавчера Алла к ужину купила не очень “запотевшую”. Опять приложились. Алла завелась. И пошла еще к сторожам. Дежурили два Абрама и Митрофанов Владимир Николаевич. Отец Марины. Алла взяла с собой мою фляжку с настойкой. И, как оказалось, деньги. С Абрамовичем ходили за водкой домой к продавщицам. Леша не пил. Алла пришла часа в три. С утра была пьяная и смешная. Улыбалась всем ласково. Несло нещадно. После обеда протрезвела. И провела время до вечера в обнимку с тазиком. Кулаков орал на меня:

• Будешь спаивать Алку, убью!

Все хмелитские дамы ходили ко мне, пытаясь понять почему я в форме. И где же тогда АА напилась, если не со мной. Не поняли. А я и сказать ничего не могу. Рыжая придет к Алле с вилами, если узнает, что Абрамович пил с ней. Абрамович тоже в жутком состоянии весь день просидел внизу у вахтера. Не выгнала ли Рыжая его из дому? Говорят, она часто это делает.

25 декабря 2000 года

Вчера, наконец, Коля Ермаков прислал майл. Я запрашивала его про Карталайнена. Того мужика, что был до моего приезда в Хмелите. Он был председателем КГБ в Эстонии. Коля пишет:

Удивлен твоим вопросом. Карл Ефремович про тебя знал, я думаю, больше, чем ты о себе самой. Председательствовал он в Советской Эстонии года до 1986го. Если мне не изменяет память. Могу уточнить. Поскольку ты проходила по делу оперативного наблюдения, то и докладывали ему и о тебе тоже. Чем он занимается точно не знаю, но одно время был в команде Сажи Умалатовой, потом руководил службой безопасности ЗИЛа или АЗЛК.

Значит, я ошиблась. Думала, что это тот, с которым я встречалась вянваре 1991 года. Сразу после событий в Вильнюсе компания русской интеллигенции собралась у нашего бывшего министра без портфеля по национальным делам, ныне представителя МИД России в Калининграде, Артура Ивановича Кузнецова. Моего однокурсника. На этой встрече был не то председатель КГБ Эстонии, не то его зам. Молодой, не более сорока, эстонец. Но очень хорошо говоривший по-русски. Пришел просить помощи у нас. Мол, плохо к ним относятся. А времена изменились. И, они, мол другими, полезными делами занимаетесь. А мы все равно не любим. Все кивали головами. Кроме меня. А я на него набросилась:

• Как Вы посмели придти ко мне с такой просьбой, не извинившись за старое? Чем занимался - портил жизнь одиноким женщинам с детьми!

Общество на меня зашипело. Тогда я на общество, тыкая в каждого пальцем, спрашивала: тобой КГБ занималось? Нет! Так и помалкивай в тряпочку!

На меня обиделись. А мужик мне несколько раз звонил. Все хотел, наверно, извиниться. Кто бы это мог быть? Я начинаю описывать перестройку. Очень многое уже забылось. Надо уточнить у Артура или Полковника.

Этого Картолайнена привозил в Хмелиту некто Клименков. Председатель Комитет по туризму и спорту Вяземского района. По совместительству еще и поп. Говорят, что начинал с комсомольской работы, потом ушел в попы. Потом в какой-то совхоз разводить свиней. Когда свинки померли, ушел пешком в Болдинский монастырь. Друг нашего батюшки. Это он распространил по Вязьме распечатку моих дневников. Я ему как-то звонила, чтобы узнать - кого же он привозил. Мужик очень обрадовался. Сказал, что обязательно приедет в Хмелиту познакомиться поближе. А его спросила:

• Это отец Даниил Вам распечатал мои дневники?

Мужик испуганным голосом стал меня уверять, что сам нашел. Отец Даниил, мол, только сказал, что читал все в оригинале. Врет. Батюшка с матушкой потому-то и не появляются больше у меня, что понимают, какую свинью мне подложили…

27 декабря 2000 года

В субботу вечером зафаршировала щуку. ГФ ездила в Вязьму и в порядке извинений привезла мне щучку. Сегодня должна была приехать Алла. Собирались отмечать ее день рождение. Так что я съела только половину щучки. Но Алла не приехала. И я иду на рекорд – пять дней без рюмки! Щучку доем на ужин. У меня есть маленький огурчик и три помидорки. Как бы не соблазниться…

Шеф все выходные и сегодня бегает во дворец. Следит за рабочими на реставрации. Сейчас работают новые гастербайты – хохлы. Непременно надо все отслеживать. Жалуется. Тоже ножки болят по несколько раз-то бегать на второй этаж. Я успокаиваю:

• Зато как красиво стало в зале!
• Да за это раньше большевики мне платили отдельно! Да по 250 рублей в месяц! За авторский надзор!

Вот и шеф помянул добрым словом Советскую власть.

Вчера у Сванидзе обсуждали варианты нового гимна. Оказывается, даже Пугачева написала свой. Демократы( Богословский, ***) сказали, что если будет музыка Александрова, то никогда не встанут. Михалков сказал, что гимн должен уметь спеть каждый. А Глинку( нынешний гимн) спеть трудно. А лучше всех сказал митрополит Кирилл – проблему надо решать в комплексе – гимн, флаг, герб. Решая так, можно избежать раскола в обществе. И соблюсти полную преемственность. Двуглавый орел, триколор и музыку Александрова на новые слова. Сам он за Глинку, но за другую мелодию. Сейчас “Патриотическая песня”. А он прелагает “Славься”. Умный и мудрый поп.

27 ноября 2000 года

Наконец-то запахло зимой. Третий день мороз. Но снега нет. Осень была длинной, теплой. Пасмурной. Парк совсем голый. При мне уже упало больше тридцати лип. Есть совсем голые аллеи. Летом и на снегу это не так заметно.

Алла вчера так и не приехала. Шампанского бабы не дождались. Вечером позвонила подруга – у Аллы больничный. Высокое давление. Папа сегодня орал:

• Знаю я это давление! Напилась на дне рождения!

Вчера в конце рабочего дня велел Тане поставить Алле прогул. Тоже ждал.

А сегодня перед обедом кричала Рыжая. Даже материлась. От Наташи я первый раз слышала ненормативную лексику. Когда все ушли на обед, папа нам с ГФ объяснял причину. Наташа по совместительству работает еще и уборщицей. Ее территория – конференц-зал и комната перед ним, где сидит АИ. Рабочие помещения убирает Таня Руньчева. Таня отказалась заклеивать окно в бухгалтерии. Мол, Наташа получает столько же как и она. А зал убирает раз в год. Перед Грибоедовским праздником. Пусть сама у себя окна заклеивает. Папа сказал, что это бабьи дела. Разбирайтесь сами. Вот у Натали и была истерика. Еще что-то кричала про подхалимов и жополизов. Интересно, кто же в конце концов заклеит окна в бухгалтерии.

Папа очень хочет привести к нам начальника отдела музеев министрства культуры некую даму Колупаеву. Ее подчиненный г-н Серпенский(он был у нас на конференции) сказал, что она ни за что не приедет в Хмелиту. Папа ее вылавливает. Очередной раз собирается привезти в пятницу. Сказал, что ночевать она будет во флигеле у нас. Очень странно. У него прекрасный особняк. И дама нужная. Не понимаю.

Еще проговорился, что в Москве существует мнение, что Хмелита – это придуманное место. В смысле музея, конечно же. Но памятник архитектуры середины XVIII века. Усадьба ровесница Зимнего. В глубинке барочный каменный дворец – это уникально.

ГФ наконец получила в школе зарплату. За три месяца по четыре урока в неделю ей заплатили 98 рублей! По 3 рубля за урок. Умоляли, просили. В выпускных классах в аттестате по немецкому будет прочерк. Уговорили. Наглые. Нахальные. Дело не в деньгах даже. А в отношении. Я бы на месте ГФ порог бы этой школы не переступила. ГФ только решила отказаться от девятого класса, который просто ужасный. Одиннадцатый ей жаль. Вдруг кто куда поступать будет. А без иностранного аттестат не действителен.

Рассказал жуткую историю про школу. Сын нашего Митрофанова насыпал однокласснику из интерната( парень из Григорьевского) что-то в компот. Мальчишка аж потерял сознание. А потом младший Митрофанов говном обмазал все стены комнаты мальчишек в интернате. Папа защищает:

• Подумаешь, пять таблеток пургену всыпал своему врагу! Я сам был хулиганом в школе! Молодец Денис!
• От пяти таблеток пургена сознание не теряют!

Промолчал.

29 ноября 2000 года

Вчера решила не просто сидеть бездумно у телевизора. А чем-то заняться. Вспомнила, что два года назад начала вязать себе шаль и бросила. Едва нашла. Связанный маленький кусочек уже проела моль. Начала с начала. Так понравилось, что при деле. В рекламные паузы начала делать уборку. Когда на третьем сериале уборка была полностью закончена, села за старенький музейный note-book набирать письма Довлатова. Увлекшись, телевизор смотрела до половины второго. Переусердствовала.

Папы сегодня на работе нет. Говорят, у него расстройство желудка. Это ему жизнь послала за вчерашний пурген, я думаю.

Мне сегодня насплетничали про ЕЕ. Говорят, что перед отъездом она почти всем сказала:

• Я уеду. И Тамара Николаевна споит Аллу окончательно!

Я совсем про нее забыла. Даже не вспоминаю.

30 ноября 2000 года

Последний день осени. Ночью выпал снег. И сразу же потеплело. Ноль градусов. И пасмурно. Жду не дождусь мороза с солнцем. Высокого неба.

Не могу не похвастаться своим рекордом - 8 дней без рюмки! Впервые за этот год! Так что, я даже взбодрилась от этой встряски. Правда, напрягать головку все равно нет сил. Зато все время нахожу занятия без интеллекта – то повяжу, то наберу письмо Довлатовское. То что-то по хозяйству сделаю. Думать не могу…

Кулаков поехал утром в Москву. У меня закончилась бумага для принтера. Вчера в конце дня:

- Виктор Евгеньевич! Одолжите, пожалуйста, листов 10 бумаги до понедельника!

- Хм... У меня у самого мало. Ну ладно, одолжу.

И выдал в долг 5 листков. Обычно я очень хорошую бумагу привожу из Таллина. Но этот раз ехала через Питер. И не взяла. А летом ушло много из-за конференции. Противно бегать в папе за каждым листком. Он выдает по штучно. Каждый раз клянусь, что ни одного своего листка на казенные нужды. Но характера не хватает. Себе дешевле использовать свою. Попросила Ирину прислать с папой. Он всегда в Москве к ней заезжает. Ириша работает в центре. У метро “Кропоткинская”. Там и обзвониться можно. И много что еще. Не привезет, придется покупать в Вязьме. Долг-то надо вернуть.

06 декабря 2000 года. Среда.

Мы в понедельник отмечали Алин день рождения. Днем на работе. Вечером у меня. С Кулаковым, ГФ и АИ. Мы с Аллой, конечно же, злоупотребили. Алла утром ушла на работу. А я лежала. Открываю глаза - перед кроватью стоит наш рабочий Сергей Алтунин на коленях. Я закрыла глаза. Ну думаю, глюки. Белая горячка. Открываю, он все еще стоит. И просит опохмелиться. Он в запое. Минут пять у меня ушло, чтобы осознать, что это не призрак. Что Алла ушла на работу. И дверь на ключ не закрыла. Когда я все это осознала, страшно заорала. Сама не помню что. Алтунин кинулся на утек. А я еще кричу, не могу остановиться. Хотя слышу, как он топает по лестнице. Напугала мужика, говорят, чуть не до смерти. Кулаков весь день смеялся. И вообще был очень доволен ужином. Вчера мы его еще накормили обедом. Наши хмелитские сотрудницы в отпаде. Им не нравится, что папик с нами задружился.

Сегодня уже отошла. А до этого не пила аж 11 дней. Рекорд этого года.

Бумаги папик мне не привез. Не заезжал к Ирине. Но ГФ сказал:

• Я думал, Зибунова сама себе бумагу покупает. А оказывается, ее кума снабжает!

Надо его разочаровать – к куме раз обратилась. И то не получилось. Бумагой меня снабжает Таллин.

09 декабря 2000 года

Вчера папа ездил в Вязьму. Взял с собой ГФ. И очень неохотно Ольгу за лекарствами. Привез две щучки:

• На, Тамара! Большую зафаршируешь мне, меньшую – себе!

Как-то после этого позвонила жена щефа ВБ. Пропал сын Геша в Калининграде. Уехал работать в собор Святого Николая с реставраторами( он позолотчик). Уже две недели не звонит. Последний раз сказал матери, что деньги кончились. Живет в сарае. Ждет, когда заплатят за работу деньги. Только после этого приедет домой. Сын неблагополучный. Наркоман героиновый. С гипатитом Д. Папик тут же пустился чуть не в слезы. Пристал ко мне:

• У тебя же знакомый в Калининграде! Позвони! Пусть найдут! Сын же мой!

Пришлось звонить Артуры. Хотя очень не хотелось. Артур – представитель МИД России там. И искать наркомана, наверно, не очень-то приятно. Артур был занят. После пары звонков секретарь сказала, чтобы звонили после трех. У меня даже заболела голова. Папа стоит над душой. Плачется. Психует. Через некоторое время, уже подвыпивший:

• Зибунова, грибы-то у тебя есть?
• Конечно!
• Принеси, а? А я за водкой схожу…
• Да нет, лучше Алла картошки пожарит. И, как люди, у нас дома за столом пообедаем.

Пожал плечами. Мы с Аллой пошли накрывать стол. Папа пришел с бутылкой. Алла быстро ушла на работу. И она, и я пить отказались. Папик выпил граммов триста:

• Ладно, я пошел. Это вам с Аллкой на вечер! В три приходи, звонить надо.

В три дозвонились до Зои, жены Артура. Шеф сам разговаривал. Я только сказала два слова. Начал с того, какой он гениальный. ГФ сразу же ушла. Объяснял ситуации в подробностях. Про любимого сына-наркомана. И т.д. Зоя перезвонила через полчаса. Она связалась с собором. Геша благополучно работает. Позвать его не могли к телефону так как он на колокольне что-то делает. Но обещали заставить позвонить матери. Папа еще пытался уговорить Зою встретиться с ним. Но получил отказ. У них энагурация губернатора.

Позвонив Борисовне, папик послал Аллу за остатками водки к нам домой. Был не доволен, что она не принесла еще грибов на закуску. На что Алла резонно сказала:

• Вы не просили. И потом грибы не мои, а ТН.

Водку допивал в моей комнате. Прямо из бутылки. Вечером я занялась щуками. А Алла уборкой. Часов в восемь звонит шеф. Еле языком ворочает. Просит меня. Алла объясняет, что у меня руки в рыбе.Начал так:

На хуй, Зибунова, рыбу. Слушай сюда!

И понес какую-то ахинею. Кому звонил, какой обед Присцылле даст в Москве. И еще про какой-то обед. Нес минут пятнадцать. Закончи так:

• Ты смотри, много рыбы не пизди!

И положил трубку.

Я обозлилась. Сегодня ему выговариваю:

• ВЕ! Вы меня с кем-то спутали! И рассердили!
• Ну, что, шуток не понимаешь?
• У Вас шутки, как у боцмана…

Но он уже убежал.

Бабы допрашивали Аллу – у нас ли пил шеф. А вчера, когда она пришла с обеда:

• Что, шеф выгнал? Захотел с ТН посидеть вдвоем?

Насмешили до слез. Но дружить с шефом накладно – и материально, и физически. Уж больно много душевных сил уходит. Как говорят, энергетический вампир.

15 декабря 2000 года

Вчера исполнилось пять лет со дня моего приезда в Хмелиту. Не отметила. Алла после праздников не приехала. Какие-то дела с сыном в военкомате.

Папик вчера же приехал из Москвы. Ездил встречаться с Писцыллой. Привез печальные новости из Питера – Фомичева сняли с начальников Пушкинского отдела. Переаттестовали как старшего научного сотрудника. И отдел разбивают на три части. Выросла молодая и наглая поросль. Папа как-то очень грязно высказался по пьянку Сергея Александровича. Даже сослался на Кошелева. Навряд ли Кошелев говоил что-то подобное. Со временем узнаем. Пока был жив Лихачев, Фомичева никто тонуть не смел. Как только уме, началась травля. Кто в России не пьет? Этот их академик, собутыльник Губина и Долатова, Панченко, просто с испитой модой вечно даже по ТВ является.

Папа завтра едет в Москву. Я попросилась до Вязьмы. Обещал взять.

20 декабря 2000 года

С утра у нас психоз. Папа был в Питере. Сегодня утром приехал в Москву. Завтра приедет. А с ним должны приехать к нам важные люди. Обсуждать создание новых музеев.

Перед отъездом сам лично занимался покупкой микоавтобуса для музея. Точнее сказать для своей семьи. Нам было сказано:

• Автобус для представительства! Не для вас! Чтоб вы мне своей селедкой не засрали!

ВИ и Коле было приказано в среду забрать автобус из Смоленска. В четверг, сегодня, получить номера. А завтра приехать в Москву за гостями. Автобус вчера пригнали. В салоне пять мест. И столик. Ну и место еще с водителем. Кресла шикарные. Автобус называется “Соболь - Баргузин”.

А сегодня в Вязьме номера не дали. Оказывается надо платить налог за приобретение транспортных средств. В размере 20 % стоимости. Денег нет. Да и не успеть получить номера к завтрашнему дню. Папик кричит по телефону, что всех уволит. Звоним в Смоленск. Выясняется, что мы, как бюджетная контора, действительно не должны платить налог. Смоленский бухгалтер звонит в Вязьму в налоговую инспекцию. Там настаивают на своем. Глава Вяземской инспекции на больничном. А его зам. кричит, что без уплаты налога справку для ГАИ не даст. У папика истерика. Ильич, спокойный и выдержанный, переходит на крик. Папик поднял по телефону всю Вязьму. Нашел дома главу налоговую. Оказалось, что действительно, нам не надо платить налог. Ильичу велено было утром ехать и оформлять машину:

- Слушаюсь и повинуюсь, мой господин!

• Проявляйте инициативу! Что же, мне нельзя отъехать!

26 декабря 2000 года, вторник.

В пятницу я с нашими доехала до Вязьмы. И поездом прибыла в Москву. Все-таки решила съездить к Рейну на вечер.

Вечер был в Фонде культуры. На Гоголевском бульваре. Я пришла вместе с Горяниными. Женя хорошо выглядит. Почитал стихи. Принимал поздравления. Из именитых был Евтушенко. Сморщенный. И очень кокетливый. Говорил долго. И не о Рейне. Часть публики демонстративно стала громко переговариваться. Вся речь свелась к тому, что Женя должен что-то рассказать такое, из чего будет ясно, что Бродский простил Евтушенко. После, на фуршете, бегал вдоль стола в поисках соленого огурчика:

• Ну неужели к водке нет соленого огурца?

Огурца не было. Все, что было на столе, смели в течении пятнадцати минут. И разбежались. Небольшая компания еще посидела в другом помещении за двумя бутылками коньяка. Я немного пообщалась с Людой Штерн, Толей Макаровым и Смирновыми. Разошлись в начале одиннадцатого.

www.pseudology.org