Рудольф Андреевич Борецкий
 В Бермудском треугольнике ТВ
Глава 02. Пропаганда: социологический и психологический подходы
Еще одно и едва ли не важнейшее уточнение, ибо связано оно с конечным результатом всех творческих (и сопутствующих — вплоть до политических намерений) усилий. Речь — о реальном объекте массовой информации.

Здесь мы обнаружим невероятный разнобой в понятиях и дефинициях. И на обиходном уровне, и среди профессионалов, даже в среде научной. Объект пропаганды, не вдаваясь в суть предмета, обозначают то как "сознание" или "сознание масс", то как "общественную психологию" или "ценностные ориентации", то как "психологические установки" или "общественное мнение".

Словом, не только Истины ради, но и из соображений вполне прагматичных нужно бы здесь разобраться, ответив на простой с виду вопрос: куда устремляются информационные потоки, что стремятся они изменить или, напротив, удержать под контролем.

Из путаницы понятий выбираем одно — "сознание". Как родовое, исходное оно бесспорно. Но и оно отнюдь не однозначно: индивидуальное и массовое, обыденное и теоретическое, рациональное-иррациональное, ценностное-нормативное и т.д. И вообще сознание наделено весьма сложной структурой. Попробую представить ее так (да простится мне неизбежная упрощенность): в основании лежат наши фундаментальные убеждения, иначе — социальные и моральные ценности. Они наиболее консервативны, наименее подвластны внешним влияниям. Более подвижны, изменчивы так называемые групповые установки сознания. Они формируются главным образом под воздействием ближайшего окружения индивида. Попутно отмечу, что влияние на индивида может оказывать и "его" референтная группа, то есть та, с которой он себя мысленно идентифицирует, не обязательно будучи ее членом. (И этот зазор, или противоречие, несовпадение реального и ожидаемого может весьма продуктивно использовать пропаганда, навязывая свои оценки и образцы поведения).

Наиболее мобильным, поддающимся конъюнктурным колебаниям выступает общественное мнение. Именно оно обслуживает актуальную политическую практику,опера-тивно откликается на изменения в общественной жизни (самое удачное определение принадлежит Б.А.Грушину: общественное мнение есть массовое сознание в действии, "массовое сознание "in actu"[1]).

Основные характеристики общественного мнения:

— его можно рассматривать как элемент динамической структуры общественного сознания, если иметь в виду характер его проявления, в большинстве случаев кратковременный и малоустойчивый;

— оно формируется непосредственно в поле массового сознания и через него входит в структуру сознания общественного ("массовое сознание" и "общественное сознание" — понятия близкие, но не тождественные);

— общественное мнение занимает в структуре общественного сознания место своеобразного измерения, показывающего степень актуальности тех или иных взглядов, идей, представлений и т.п. для конкретной общности людей — группы, класса, общества. Внутренним побудителем формирования мнения выступает социальный интерес носителя мнения к определенным проблемам его материальной и духовной жизни.

Потенциал активности общественного мнения заложен уже в том, что оно возникает вокруг жизненно важных проблем, вокруг таких фактов, которые затрагивают глубинные интересы субъекта мнения. (Многие исследователи, расширительно толкуя понятие "общественное мнение", нередко ошибочно подразумевают под ним то, что по содержанию своему правомернее было бы отнести к оценочным, избирательным элементам сознания: потребительские спросы, читательские интересы, профессиональные ориентации, возрастные предпочтения и пр.).

В общественном мнении присутствует прежде всего и главным образом социальная позиция, выражающая отношение людей к значимым проблемам их духовной и материальной деятельности. В этом смысле, как справедливо заметил А.И. Пригожий, общественное мнение — "категория социально-политическая, что является существенной чертой функционирования его как фактора социального управления"[2].

Особый эффект воздействия общественного мнения на социальную активность масс может быть охарактеризован, далее, с точки зрения "реального бытия" этой сферы сознания в современном обществе. Общественное мнение располагает такими средствами концентрации, выражения, распространения и — более того — собственно формирования, как массовая коммуникация: печать, радио, телевидение. (Разумеется, коллективные суждения фиксируются далеко не всегда и не только через каналы массового общения. Влияние общественного мнения, например, в рамках микросреды осуществляется вообще без посредства каких-либо инструментов передачи мнений. Однако вне основного для общественного мнения условия — выражения массами своего мнения, обмена через разветвленную систему каналов массовой коммуникации невозможно сегодня говорить ни о его реальном бытии, ни о его действительной социальной силе).

В конкретном общественном организме средства массовой информации, тиражируя мнение коммуникатора, фактически представляют его социальные позиции, ибо, как мы отметили выше, основным формообразующим признаком мнения является социальный интерес его субъектаа. Следовательно, в конгломерате взаимозависимостей мнения и каналов массовой информации главной — с точки зрения коммуникатора — выступает функция формирования мнения масс в нужном коммуникатору направлении, то есть пропагандистское воздействие.

Социальная интеграция через формирование общественного мнения, совпадающего с мнением коммуникатора — так можно обозначить ось, соединяющую представление "общественное мнение — массовая информация".

Формирование мнения в "микросреде" через каналы информации подкреплено тем немаловажным обстоятельством, что социализация современной личности происходит в огромной мере за счет усвоения так называемой косвенной информации и лишь в ничтожной части — за счет непосредственного опыта.

Вместе с необходимой системой готовых знаний человек — объект СМИП — получает и заданную коммуникатором систему норм и ценностей, влияющих на выбор (воспитание) того или иного отношения, установки, мнения. Однако влияние пропаганды на глубинные структуры сознания реципиента, какими являются раньше всего ценности, протекает опосредованно — именно через подвижные механизмы формирования мнений. Ибо ценностные структуры, как отмечалось, образования весьма устойчивые, даже консервативные.

Функция формирования общественного мнения, т.е. реализация пропагандистского воздействия на массы, закономерно присутствует в любом обществе. Но все дело в содержательной характеристике функционирования СМИП, в том, что несет эта система массам и какие цели (главным образом стратегические) она при этом преследует.

* * *

С позиций психологической науки вопрос о механизмах пропагандистского воздействия исследуется преимущественно на уровне формирования установок и процессов стереотипизации. Оба названных феномена — установка и стереотип — рассматриваются, как правило, не только изолированно, но и на разных уровнях. А мы полагаем, что между ними существуют глубинные связи.

В современной науке наметились два подхода, две несходящиеся ветви исследования этих реально единых объектов: психофизиологический и социально-психологический. Как следствие образовалась непреодолимая понятийная, терминологическая путаница, затрудняющая взаимопонимание исследователей, но в еще большей степени — представителей смежных дисциплин, обращающихся к их идеям и выводам.

Есть еще одно немаловажное обстоятельство, уже отмеченное в советской научной литературе (В.Л. Артемов, Ю.А. Шерковин, В.И.Шубкин), касающееся сложившейся традиции отношения к проблеме стереотипизации. На протяжении по крайней мере четырех десятилетий в среде наших ученых формировалось преимущественно негативное отношение к стереотипу как психическому феномену и фактору пропаганды. Изучение этой проблемы не только в связи с воздействием средств массовой информации, но и вообще практически не велось. Причина, видимо, заключена в "несчастливой судьбе" проблемы.

Чуть ли не общепринятым считается, что первым исследователем стереотипизации был американский журналист и социолог Уолтер Липпманн, изложивший свою концепцию в книге "Общественное мнение" (1922). Чрезмерно расширительно толкуя понятие "стереотип", он абсолютизировал его значение в психической деятельности человека (стереотипы, по Липпманну, "решительно управляют всем процессом восприятия"). Более того, теория Липпманна провозглашала имманентными свойствами стереотипа его иллюзорность и манипулятивность воздействия, которые будто бы неизбежно следуют из его дочувственной, внеопытной природы[3].

С другой стороны, став не только одним из центральных понятий концепций пропаганды, но и (что важнее) реальным фактором манипулятивной пропагандистской практики, стереотип был тем самым окончательно дискредитирован и... зачислен в категорию "выдумок классового врага"[4].

Вышеизложенные обстоятельства нуждаются, на наш взгляд, в существенных коррективах. Во-первых, являясь свойством высокоорганизованной материи — мозга—стереотипизация раньше всего должна быть объектом психофизиологического, и лишь затем — социологического или общественно-психологического исследования. Поэтому удовлетворительные научно достоверные результаты могут быть получены, вероятно, в названной последовательности. И примечательно то, что реальная (а не вымышленная) судьба стереотипизации как объекта исследования поначалу так и складывалась.

Одним из первых к системному исследованию высшей нервной деятельности обратился великий русский физиолог, нобелевский лауреат (1904 г.) И.П. Павлов. Опираясь на основополагающую идею (причем, чуть ли не за полстолетия до появления кибернетики и распространения системного метода!) о том, что "человек есть, конечно, система... единственная по высочайшему саморегулированию"[5], Павлов первым дал научное толкование процесса стереотипизации.

Исходя из того, что мозг (прежде всего высший его отдел — кора больших полушарий) обладает аналитико-синтезирующим свойством, в результате чего обеспечивается адекватное и упорядоченное отражение внешних (и внутренних) раздражителей, Павлов и вводит для обозначения относительно устойчивых фиксированных состояний мозга определение "динамический стереотип" (незаслуженно обойденное вниманием социологов и соцпсихологов)[6].

Процесс выработки у человека стереотипа обусловлен прежде всего повторяющимся воздействием раздражителей: зрительных образов, упорядоченных звуков и т.д., которые несут определенную семантическую нагрузку, оформленную в "сигналы второго рода", "сигналы сигналов" — то есть слова[7].

При этом на образование стереотипа существенное влияние оказывает "внутренняя среда самого организма" — как на физиологическом, так и особенно на психическом, высшем уровне. Многочисленные воздействия из внешнего мира и внутренней среды — "все это встречается, сталкивается, взаимодействует и должно в конце концов систематизироваться, уравновеситься, так сказать, закончиться динамическим стереотипом"[8]. Здесь же И.П. Павлов обращает внимание на чрезвычайно важное обстоятельство, обнаруженное эмпирическим путем: стереотип как относительно устойчивое состояние высшей нервной системы образуется легче, быстрее и прочнее закрепляется лишь в результате упорядоченного систематизированного воздействия, т.е. при внешнем стереотипе[9] — столь же упорядоченной системе раздражителей.

Опираясь на доказательную логику павловской концепции — рассматривая динамику процесса стереотипизации ("наслоение стереотипов и соперничество между ними"[10]), можно с достаточным основанием заключить следующее. Сформировавшись в верхних отделах больших полушарий (кора) и функционально оформившись, стереотип "опускается" к подкорковым отделам мозга — как бы на хранение до востребования в "кладовые подсознания", оставаясь всегда формой содержательной. При этом "наверху" освобождается место для новых оперативных образований — подвижных изменчивых структур (в том числе "мнений").

Разумеется, хранение готовых стереотипов, их функциональная пригодность не вечны. Целесообразное взаимодействие с внешней средой и влияние внутреннего мира вносят постоянные коррективы в "фонды хранения", проводя их инвентаризацию, перераспределение, обновление. Но (и это исключительно важная закономерность!) Павлов экспериментально установил, что всякая ломка стереотипа, его замена новым — процесс чрезвычайно сложный, требующий "огромного нервного труда, выдержать который может только сильный нервный тип"[11].

Наконец, Павлов выявил — также эмпирическим путем —эмоциональную природу процесса стереотипизации, его непременную связь с тем, "что мы субъективно в себе обыкновенно называем чувствами в общей форме положительных и отрицательных эмоций и в огромном ряде оттенков и вариаций, благодаря или комбинированию, или различной напряженности"[12].

Понятно, что физиология (даже поднимаясь до психофизиологического уровня) не может дать всестороннего решения проблемы, которое могло бы быть перенесено в сферу социальной психологии и тем более — социологии. Но она может (и должна!) быть надежной материалистической опорой, в известных случаях предоставляя в распоряжение наук социальных не только методологические основания, но и строго детерминированные модели.

Развивая павловское учение о высшей нервной деятельности и соотнося его с достижениями психологической науки (к чему, кстати, Павлов призывал еще в 1933 году в широко известной статье "Ответ физиолога психологам": "слить, отождествить физиологическое с психологическим, субъективное с объективным"[13]), советский профессор Д.Н. Узнадзе обратился к изучению состояний организма, предопределяющих его поведение, то есть к латентному, потенциально существующему поведению, стоящему на пути реализации. Такие состояния, дающие возможность понять единство и целесообразность поведенческих (внешневы-раженных) актов, Узнадзе предложил называть установкой[14].

Основываясь на многочисленных экспериментах (в том числе — на гипнозе и внушении), Узнадзе пришел к выводу, что устойчивое установочное состояние субъекта—есть всегда результат воздействия объективных обстоятельств. Причем отражение объекта столь же непременно происходит "на фоне актуальной потребности субъекта"[15]. Образование установки (что важно подчеркнуть для понимания ее отличия от стереотипа) — это не возникновение образного, понятийного или чувственно данного содержания, а "такая настройка организма, такая его целостная модификация, на основе которой, в зависимости от условий, может возникать либо созерцательное, либо действенное отражение"[16].

Здесь появляется необходимость на некоторое время отвлечься. В социологии, общественной психологии, в теории массовой коммуникации — в связи с характером пропагандистского воздействия — так или иначе рассматривается данная проблема, выше обозначенная нами на уровне психофизиологическом. Говорят о "психологических барьерах", вырастающих на пути проникновения сообщений массовой информации в сознание человека, дифференцируя их (аналогично сознанию) по типам, уровням, формам и т.д.[17] Отмечают роль так называемых "санкций" — веры, убеждений и т.п. Наиболее полно эти процессы отражены в исследованиях американца Л.Фестингера (конец 50-х гг.) и обозначены как явление "когнитивного диссонанса" (несовместимость поступающей извне информации с характером внутреннего опыта).

Нетрудно убедиться, что везде речь идет о едином по существу процессе, в рамки которого укладывается, в частности, взаимодействие (взаимовлияние) установки и стереотипа. А суть состоит в том, что любое внешнее, в том числе и пропагандистское, воздействие не может, будучи пропущенным сквозь внутренние фильтры, быть отражением прямым, зеркальным. "Внешние стереотипы" (т.н. систематизированные упорядоченные воздействия), наталкиваясь на индивидуализированную предрасположенность реципиента (сложившиеся прежде стереотипы сознания, поведенческие установки), координируются, соответственно организуются и таким образом, как правило, видоизменяются.

Отступление в область социологии и общественной психологии понадобилось не только для соотнесения вышеприведенных положений с психофизиологическими идеями. Существенна, на наш взгляд, еще и попытка понятийно-терминологического сведения.

Итак, отправным положением следует считать признание объективного характера установки (мы видели, и стереотипа также). Хотя эксперименты указывают на неосознаваемый характер действия установки (например, в постгипнотической фазе), но легко прослеживается объективный характер происхождения, фиксации установки (скажем, в фазе гипнотического внушения). Таким путем было найдено (Узнадзе, Бжалава, Шерозия) материалистическое объяснение "бессознательных представлений" З.Фрейда.

При этом, однако, важно напомнить, что установка "существует и действует, не принимая формы содержания сознания"[18]. Не фиксируемый сознанием факт наличия, а также и действия (активная фаза) установки не говорит о ее пассивной — "следовой" — природе. Напротив, ее образование требует "внутреннего участия индивида, переживания им раздражителей"[19]. Но поскольку установка после фиксации всегда, как выяснил Узнадзе, остается "внесознательным психическим процессом" (ибо она — даже "не частичное содержание сознания, а некое целостное состояние субьекта"[20]), то логично предположить, что и ее угасание, исчезновение субъективно нерегистрируемо. В то время, как изменение, ломка стереотипа — вспомним — процесс напряженный, требующий затрат психонервной энергии, то есть субъективно переживаемый процесс, захватывающий содержательные сферы сознания.

В результате вырисовывается следующая картина:

— соотнесение идей павловского учения и исследований школы Д.Н.Узнадзе позволяет считать установку первичной по отношению к стереотипу и отыскать как механизмы их связей, так и пограничную черту, их разделяющую;

— если одним из следствий учения З.Фрейда было функциональное разделение коры и ретикулярных (подкорковых) структур, отъединение сознательного от бессознательного, то анализ процессов образования стереотипов во взаимодействии с установкой, напротив, утверждает представление о деятельности мозга как единого целого, ибо эти разноуровневые процессы интегративны;

— утверждение рассматриваемого здесь подхода приводит к отрицанию иллюзорности как имманентного, по Липпманну, качества стереотипизации, вскрывая ее объективную, обусловленную социальным и индивидуальным опытом, природу;

— в не меньше мере социально обусловлена и установка;

— будучи целостным состоянием субъекта, выражающимся в определенной готовности к восприятию и содержащим потенциальную его оценку, установка фиксируется и функционирует на "внесознательном уровне"; природа же стереотипа в этом смысле двойственна: являясь внутренне отшлифованным кристаллом социального опыта, выпавшим в индивидуальном сознании, стереотип также хранится в подсознании, однако функционально выступает на уровне сознательной деятельности, обретая понятийную, образную либо образно-понятийную форму;

— непременными факторами формирования установки и особенно стереотипа является системная упорядоченность и повторяемость раздражителей-сигналов;

— консерватизм стереотипов, сопряженные с их ломкой трудности и возможность не фиксируемого личностью угасания установки обусловливают разный подход к этим структурам;

— являясь реально существующим компонентом психической деятельности, объективное значение которого возрастает по мере роста объема информации, стереотипизация — "необходимый способ человеческого мышления, который позволяет обобщенно включать прошлый социальный опыт группы в сегодняшние решения"[21];

— следовательно, будучи в известной мере результатом, итогом, своеобразным "выводом", сгустком, кристаллом, аккумулирующим, обобщающим и закрепляющим повторяющиеся свойства предметов и явлений, стереотип свободен от частностей — в том числе и от логической аргументации, обоснований; в представлении и оценке индивида — он всегда нечто само собой разумеющееся.

В этом, последнем из отмеченных нами, обстоятельстве заложена потенция, которую можно было бы назвать "пропагандистской опасностью". "Готовый" стереотип — образование внекритическое: уже произошел отрыв от реальной почвы, его породившей. Он может быть истинным, но может фиксировать и ложные свойства, признаки, несущественные связи, качества[22]. И даже будучи истинным, он может быть включен в "ложный контекст", употреблен с противоположным "эмоциональным знаком".

По смыслу и характеру своего существования сложные социальные образования — в отличие от биологических организмов или автоматов (машин) — отнюдь не адаптивные (т.е. механически, по обратной связи настраиваемые) системы. Поэтому и проблемы общественного управления в социологическом (в психологическом, по-видимому, тоже) аспекте нельзя рассматривать как выявление приспособительных механизмов систем, их сбалансирования с внешней средой. Социальные системы вообще не должны рассматриваться в плане их непременного и непосредственного "самонастраивания" по обратной связи.

Сегодня, в конце 90-х, рассуждения почти тридцатилетней давности достаточно убедительными могут и не показаться. Прежде всего из-за недосказанности, логической незавершенности. Почему, собственно говоря, в социальной системе роль "обратной связи" (общественного мнения, настроения, ожидания и проч. состояний сознания) заведомо, априорно сведена к ничтожному минимуму? Да потому, что в обществе тоталитарном такого рода информация, даже принятая управляющим звеном системы, как правило, игнорируется.

"Самонастраивание" невозможно (или — "не должно рассматриваться"...) вовсе не потому, что оно не осуществимо в принципе. Причина отнюдь не в сфере логики. Она кроется в общественном устройстве, в природе взаимоотношений власти и подвластных. Исторически выработанный оптимум построения общества — демократия — без элементов регуляции по "обратной связи" попросту не существует. Свободные выборы, референдумы, законодательная коррекция (правовое общество), наконец, конституционно охраняемая свобода слова — непременные и обязательные, имманентные демократии характеристики. Можно, видимо, утверждать, что чем больше в данном обществе элементов саморегуляции, влияющих на функционирование системы в целом, тем уровень демократического строительства выше, тем общество совершеннее.

Но, возразит дотошный читатель, размышляя таким образом, автор может договориться до Новгородского вече или Города Солнца, возникшего в грезах Томазо Кампанеллы. Конечно, абстрактные схемы, зовущие к идеалу, малопродуктивны. И в развитых демократиях самонастраивание по "обратной связи", то есть впрямую согласно волеизъявлению граждан, не происходит.

Исполнительная власть всегда в той или иной форме "работает на удержание". На самосохранение. И там, где открытое силовое давление полагается нежелательным или вовсе неприемлемым, неуклонно возрастает роль пропаганды. Постоянное совершенствование избирательных технологий — наиболее убедительный тому пример.

В итоге мы сделали круг. Вновь повторившись, подтвердили исходный тезис: власть не допустит "стихийного самонастраивания" системы, ибо власть не выпустит из рук СМИ. А это, в частности, значит, что мы вправе говорить о политически детерминированных СМИ, что и выражено прямо, но чаще — косвенно — в пропаганде.
---------------

[1] Б.А. Грушин. Мнение о мире и мир мнений. М., 1967, с. 61.
[2] А.И. Пригожий. Методологические проблемы исследования общественного мнения. "Вопросы философии", 1969, № 2. А также: Р.Борецкий. Журналистская информация и социальное управление. В кн.: Проблемы информации в печати. М., 1971.
[3] Об этом подробнее см.: Стратегия лжи. М., 1967, стр. 10-17.
[4] См.: В.Л. Артемов. Объективная природа стереотипов и их использование империалистической пропагандой. В кн.: Проблемы социальной психологии и пропаганда. М., 1971, стр. 93.
[5] И.П. Павлов. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1951, т. Ш(2), стр. 187.
[6] См.: И.П. Павлов. О динамической стереотипизации высшего отдела головного мозга. Т. Ш(2).
[7] Термины И.П. Павлова: "сигнал" — это непосредственный раздражитель, объективное свойство предмета: температура, звук и т.д. "Сигнал сигнала" — слово, называющее это качество. На двойственной природе сигнализации построена павловская теория о двух сигнальных системах.
[8] И.П. Павлов. Ук. соч., т. Ш(2), стр. 240. Выделено мной — Р.Б.
[9] Ук. соч., т. Ш(2), стр. 243.
[10] Там же, стр. 241.
[11] Там же, стр. 241.
[12] Там же, стр. 243.
[13] И.П. Павлов. Ук. соч., т. Ш(2), стр. 153.
[14] Д.Н. Узнадзе. Экспериментальные основы психологии установки. Тбилиси, 1961.
[15] Д.Н. Узнадзе. Ук. соч., стр. 44. Выделено мной. - Р.Б.
[16] И.Т. Бжалава. Установка и механизмы мозга. Тбилиси, 1971, стр.15.
[17] Н.Галитарова. Психологические барьеры массовой коммуникации. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., МГУ, 1971.
[18] Д.Н.Узнадзе. Ук. соч., стр. 6.
[19] Там же, стр. 26.
[20] Там же.
[21] В.Шубкин. Социологические опыты. М., 1970, с. 48.
[22] Классические примеры из пропагандистского арсенала СССР: "народ и партия едины", "КПСС — ум, честь и совесть нашей эпохи" и т.п. — Р.Б., 1997
Оглавление

www.pseudology.org