|
Фатех Вергасов |
|
| Ограбление Госбанка Иркутская история | |
В середине лета 1918 года после
падения Иркутска руководящий исполнительный орган Советской власти в Сибири
- Центросибирь - перебазировался сначала в Верхиеудинск (Улан-Удэ), а затем
в Читу. В новой военно-политической обстановке, когда явственно обозначилось
превосходство белых, в рядах красногвардейских войск началось брожение. Оно
в первую очередь охватило отряды анархиствующего толка, которые возглавляли
авантюристы типа Пережогина, Караева, Лаврова.
Они-то и стали первыми покидать
позиции Прибайкальского фронта. Среди этой "братвы" особо выделялся отряд
Пережогина, пытавшийся учинить беспорядки в Верхнеудинске. Ограбив один из
дацанов (буддийских храмов), пережогинцы двинулись на Читу.
Сюда же с запада хлынул поток
других дезертиров и беженцев самого разнообразного толка... Об этой
разновидности прибывшего в Читу воинства писала тогда газета "Забайкальский
рабочий": "На наш разнесчастный городок налетела, саранча гастролеров из
Иркутска... Приехали люди военного вида, увешанные ремешками, биноклями,
побрякушками, словно цыганская лошадь. У каждого в кармане мандат, что он
член или инструктор сибирского военного комиссариата, и не просто рядовой, а
повыше. Заняли эти господа отели "Селект" и "Даурия", и пошел разгул вовсю,
шампанское рекой льется"
Читинский местный гарнизон,
ослабленный отсутствием регулярных войск, сражавшихся на Байкале и в Даурии,
оказался неспособным противостоять напору хлынувшей анархии, рядившейся в
военную форму. Те же пережогинцы, именовавшие себя не иначе как
"красноармейцы и интернационалисты", бесцеремонно вторгались в жизнь города,
пытались наводить порядки по своему усмотрению, игнорируя распоряжения
местных властей.
О самом Ефреме Пережогине
один из участников гражданской войны в Забайкалье М. Димов рассказывал:
 "По
улицам Читы, помню, ходил тогда анархист Пережогин. Человек примерно в
сажень ростом, на голове седые кудрявые волосы, одет в белую брезентовую
рубаху и шаровары защитного цвета, в необыкновенно высокие сапоги, за поясом
револьвер, на ремне две бомбы, в руках дубинка метра в полтора длиной и
трубка с чайный стакан с полуметровым чубуком.
Этот великан расхаживал по
Амурской с личной охраной и вел агитацию против Советов". Дело дошло до
того, что Пережогин даже потребовал предоставить его отряду "неограниченное
право реквизиции и конфискации". И неудивительно, что анархисты прежде всего
попытались парализовать деятельность городской милиции, которая открыто
поставила их в один ряд с уголовным элементом.
Под предлогом необходимости
снабжения револьверами отправляющихся на фронт красногвардейцев, а также
узрев в рядах милиции наличие "контрреволюционных элементов", анархисты 6
августа 1918 года спровоцировали события по-разоружению милицейских участков
Читы, изъяли большое количество оружия и патронов. Милиции города был
нанесен тяжелейший удар.
В конце концов при попытке
ареста военного коменданта Читы П. Казачкова Пережогин был арестован и "за
превышение своих полномочий" посажен в тюрьму. Тем временем белогвардейские
и чехословацкие войска, прорвав Прибайкальский фронт, ринулись в Восточное
Забайкалье. 20 августа пал Верхнеудинск. До Читы оставалось совсем немного.
Атаман Семенов выступил на этот раз со своим Особым Маньчжурским отрядом
вместе с авангардом японских войск генерала Фудзия. Их путь тоже лежал к
столице Забайкалья.
В эти тяжелые, драматичные для
Советской власти дни, в один узел сплелись не только внешние, но и
внутренние чрезвычайные проблемы. Со своими претензиями к властям выступили
рабочие-железнодорожники, шахтеры Черновских копей и часть военных. Они
требовали немедленной выплаты зарплаты. Платить было нечем. Привезенных до
этого отпечатанных ранее в Иркутске денег - "сибирок" -явно не хватало.
И власти пошли на беспрецедентный шаг - стали производить расчеты с рабочим классом натуральным золотом - "кусочками" из хранилищ Госбанка. В банке в то время находилось около 4 тонн золота и 6 тонн серебра, причем значительная часть золота, около 200 пудов, была незадолго до этого перевезена из Иркутска. Разумеется, такая форма взаиморасчетов вызвала в обществе повышенный интерес к золотому запасу, усилило нездоровый ажиотаж, породило призыв: "поискать в карманах у комиссаров". По некоторым данным, на "взаиморасчет" ушло около половины всего золотого запаса. Другую же половину хранящегося золота власти (а в это время в Чите главенствовал чрезвычайный орган власти - Сибсовнарком) не рискнули в обстановке нарастающей паники и агонии вывозить или закапывать. Таким образом, для "экспроприации" оставшихся ценностей в банке вольно или невольно оказалась подготовленной почва. Делу оставалось дать ход. Из областной тюрьмы был освобожден Ефрем Пережогин. В разгар сумятицы он оказался востребованным своими анархиствующими сослуживцами. Этот-то авантюрист и проходимец организовал и возглавил отряд, который первым ворвался в здание Государственного банка, разогнал охрану и произвел разграбление нескольких десятков ящиков и мешков с золотом. Дабы оно не досталось врагу. То есть Пережогин стал одним из главных исполнителей грабежа. Но были, вне всякого сомнения, до сих пор еще не выявленные и не названные другие инициаторы этой аферы. Ведь неспроста и не случайно вскоре после случившегося прозвучат слова председателя Забайкальского облисполкома И. Бутина о том, что "ответственные товарищи явились главными организаторами и вдохновителями преступления", а возглавлявший Забайкальский совнарком Н. Матвеев подметит, что в тот момент начавшейся эвакуации из Читы "власть находилась в руках военных". Итак, отряд Пережогина первым ворвался в банк. Сделано это было быстро и решительно. Забрав с собой довольно значительную часть золота, показав пример разграбления другим жаждущим "погреть руки" на этом, пережогинцы столь же быстро собрались в путь и на заранее подготовленном поезде двинулись по железной дороге в восточном направлении. Как же дальше развивались события? ..Сразу же после падения Советской власти в Забайкалье возобновилась деятельность учреждений Временного правительства, в том числе Читинской городской Думы. По ее инициативе была. создана специальная комиссия по расследованию деятельности городской милиции и ее участия по предотвращению ограбления Читинского банка. 12 сентября 1918 года Городская Дума рассмотрела протокол комиссии, заслушала доклад исполняющего обязанности начальника милиции Читы Л. Околовича "О деятельности чинов милиции в день переворота 25 августа" и приняла постановление. Картина выяснилась следующая  Ограбление банка началось на
рассвете. В половине шестого о случившемся были оповещены по телефону
начальник милиции Борисов и его помощники Бояркин и Околович. Они
распорядились поднять по тревоге личный состав и принять участие в
предотвращении преступных действий по расхищению народного достояния. Из
пятидесяти прибывших по вызову милиционеров было образовано три мобильных
отряда. Определив примерный план действий, распределив обязанности, эти
отряды с трех сторон направились к помещению банка.
О дальнейшем развитии событий
гласят архивные документы:
"По прибытии к банку милицией была организована ловля красногвардейцев,
подозреваемых в причастности к грабежу. Они в это время стекались к станции.
Задерживались и частные граждане. Все арестованные находились в банке (около
60 человек). Руководителями двух отрядов милиции, находящихся при банке,
были Борисов и Бояркин.
Одновременно с ловлей отдельных красногвардейцев третий отряд под
руководством Околовича во дворе гостиницы "Селект" разоружил взвод конных
красногвардейцев, увеличившись в силе благодаря отобранным лошадям. Этот
отряд на дальнейшем своем пути около гостиницы "Даурия" разоружил
значительно превышавшую по численности команду китайцев. Во время
разоружения китайцев мадьярские части, стоявшие на станции, очевидно,
получили донесения о действиях милиции. Подошел паровоз с пулеметом и вышли
мадьярские отряды.
Китайцы, видя поддержку, бросились на милиционеров и отобрали свое оружие.
Третий отряд милиции под давлением все увеличивающихся красноармейских
отрядов повел отступление к банку, но получил приказ отступать к управлению
милиции. Первый и второй отряды держались около банка до последней
возможности. И после того, когда стала ясна безысходность положения, Борисов
начал отступление.
Бояркин оставался в банке до вступления в него красногвардейских отрядов и
ушел через заднее крыльцо".
Таким образом, милицейская операция длилась более двух часов. Но как ни пыталась милиция своими решительными действиями предотвратить "преступление века" (применительно к местному забайкальскому масштабу), силы оказались неравными. Вот почему Городская Дума, рассмотрев протокол комиссии и обсудив доклад Околовича, приняла постановление" сформулировав его так: "Признать, что милиция в день переворота 25 августа сделала все, что было в пределах ее возможностей и большего от нее требовать нельзя". Ограбление Читинского банка, наделавшее столько шума, пересудов, кривотолков всполошило всех. Вошедшие в Читу белогвардейские войска стали умело обыгрывать и использовать в своих целях этот факт, громко возвестив: "Комиссары увезли золото". Комиссары же - руководители Центросибири и Забайкалья, со своей стороны, никак не могли с этим примириться. Они были в высшей степени раздосадованы случившимся, бурно и болезненно реагировали на сыпавшиеся в их адрес обвинения, пытаясь, насколько это было возможно, объяснить, кто истинный виновник случившегося. Член Центросибири, командующий частями Красной Армии Забайкалья в момент эвакуации из Читы Дмитрий Шилов в прощальном воззвании к населению писал: "В наших частях, утомленных-борьбой, произошло разложение. Сегодня два отряда, предводительствуемые разложившимися морально людьми, пользуясь доверчивостью караула, разграбили золото в Государственном банке и бежали, изменнически предавая товарищей. Мы шлем им проклятье за гнусное дело, мы послали отряд в погоню за ними, чтобы обобрать народное добро"... "К Советской власти примазались мерзавцы", - резюмировал по этому поводу Иван Бутин. Именно по его настоянию 1й проводившейся 28 августа известной Урульгинской конференции был поставлен на обсуждение вопрос об ограблении банка. "Мы поставлены перед необходимостью не только возвратить обратно золото, - говорит Иван Афанасьевич, - но и реабилитироваться". Мало того, он даже выразил готовность к самопожертвованию, заявив: "И если это не удастся, то хоть посредством суда, чтобы даже своей смертью засвидетельствовать, реабилитировать саму идею революции". Тем временем награбленное золото развозилось, растранжиривалось и пряталось повсюду. Пережогинцы, а вслед за ними и другие группы военных, полувоенных и гражданских лиц, сумевшие поживиться добром, бежали на восток. В пути следования, в атмосфере ажиотажа и пьяного разгула, на железнодорожных станциях Во время остановок они рубили на кусочки золотые слитки, торговали ими, обменивали на товар. "Золотая лихорадка" охватила и Благовещенск, куда прибыл отряд Пережогина. Там на этой почве также творилось немало преступлений, погибло немало людей, в том числе и сам Пережогин. Значительная же часть золота ушла за границу. Во время правления атамана Семенова новые военные власти в Чите образовали специальную комиссию по изъятию у населения полученного в результате ограбления банка или при расчетах золота. Эта кампания продолжалась с сентября по декабрь 1918 года. Развернулась и охота на некоторые отряды красных, ушедших в тайгу, на предмет поиска у них унесенного золота. Так, по дороге на Якутск погиб почти весь отряд, состоявший из руководителей Центросибири во главе с Н. Яковлевым. В глухой тайге на севере Забайкалья был перебит мадьярский красногвардейский отряд. золота у тех и других не оказалось. До сих пор от местных жителей, можно услышать, что много золота хранится в тайниках, а иногда, как это было, к примеру, в селе Ганга Улетовского района, в шестидесятых годах обнаруживались зарытые в землю слитки золота. И каждый такой случай непременно .напоминал о большом золотом ограблении, случившемся в Чите в далеком 1918 году. Золотишко |
|