Техника От техники сбора материала, проще говоря, от того, как мы работаем, зависит качество информа­ции, идущей в блокнот. Если журналист неряшлив, опаздывает или просто бездельничает на глазах у людей, возникает всеобщее ощущение его несерьез­ности, необязательности и неважности дела, во имя которого он приехал. И те, с кем он общается в про­цессе сбора материала, оказываются перед дилем­мой: сказать правду или соврать, дать истинный до­кумент или липовый, явиться на беседу или не явиться, исполнить просьбу или пренебречь? Дилемма, как известно, содержит два взаимоиск­лючающих понятия, из которых надо выбрать одно. Стоит ли удивляться тому, что это «одно» будет не в пользу журналиста? Стало быть, никаких дилемм! — нельзя давать ни малейшего повода думать, что наша работа не важна и не обязательна, иначе загробим все дело, и «пустыми» вернувшись в редакцию, при­везем с собой мерзкое ощущение собственной непро­фессиональности. Для того чтобы наша работа в командировке была нормально организована и привела к положительному результату, мы просто обязаны демонстрировать окружающим нашу четкость, собранность и серьезность. При этом должны реши­тельно требовать того же и от других. Это един­ственное наше правомерное требование: не отдель­ного номера в гостинице, а прихода собеседника вовремя, не судака по-польски в рабочей столовой, а перепечатки нужного нам документа, не билета в местный театр, да еще в директорскую ложу, а рабо­чего кабинета для встреч с людьми, не проводов на вокзале с букетом цветов, а исполнения данных нам обещаний вызвать нужных для материала людей, пригласить специалистов. У меня вошло в правило заранее составлять список лиц, с которыми намерен разговаривать завтра, с по­меткой где и когда. Этот список я заблаговременно, еще с вечера, передаю руководителям коллективов. Перед каждой встречей готовлю примерный план беседы, дабы обеспечить содержательность разгово­ра, избежав «эканья» и «мэканья», сэкономив свое и чужое время. Постоянно слежу за общим ходом сбо­ра материала, то есть стремлюсь к тому, чтобы ви­деть не только составные части проблемы, но и про­блему в целом, для чего периодически «отхожу на­зад», как это делают художники, если хотят увидеть всю картину целиком и оценить исполнение общего замысла: что получилось, что упущено, что следует прорисовать четче, что можно сохранить так, от чего следует отказаться и т.д. Здесь возникает один попутный вопрос, имеющий практическое значение: что лучше, перебрать мате­риал или недобрать? По всей вероятности, дело это сугубо личное, поскольку одни любят плавать в море подробностей, не боясь утонуть, а другие из-за не­умения плавать предпочитают брод. Но что правиль­ней? М. Горький писал в свое время Г. Фишу: «Нужно немножко недосказывать, предоставлять читателю право шевелить мозгом, — так он лучше поймет, большему научится»[2]. Исходя из этой мысли, сле­дует ли считать, что недобор материала и обеспечи­вает недосказанность? Казалось бы, если журналист недобирает, он сам, как вышеупомянутый читатель, получает возможность «шевелить мозгом», лучше по­нять и большему научиться? Наконец, его опыт, эру­диция, ассоциативность мышления не только ком­пенсируют нехватку материала, но и получают про­стор для своего воображения? Но чтобы умолчать о чем-то, надо знать, чего ты недосказываешь, следо­вательно, собирать все-таки больше того, что наме­рен изложить. Как разобраться в этих двух соснах? Какой путь выбрать? Я решил бы дело так: в любых случаях не надо насиловать индивидуальность. Форменное не­счастье наступает тогда, когда любитель брода ока­зывается с головой в подробностях, а умеющий пла­вать вынужден брести в материале по щиколотки. Лично я предпочитаю недобор, поскольку искренне уверен: мой жизненный опыт и фантазия в какой-то мере компенсируют пробелы. Однако на практике всегда перебираю материал, а потом мучительно и трудно расстаюсь с «излишками» — такова моя ин­дивидуальность, и никто не может заставить меня быть другим. Вероятно, окончательный вывод должен содержать призыв к универсальности, к тому, чтобы мы в случае недобора материала умели компенсиро­вать его своим опытом, знаниями и фантазией, а в случае перебора — сдерживать себя, ограничивать, «наступать на горло собственной песне». И, наконец, последнее, Если мы действительно за четкость и ясность в работе, нам нужно уметь систематизировать набираемый материал на ходу. Это, конечно, возможно, когда мы имеем концепцию и точно знаем, чего хотим, а не пишем материал по среднеазиатсткому принципу «что вижу, о том пою». В чем практически выражается систематизация? Я, например, беседуя с героем, пытаюсь сразу же осмыслить отдельные куски разговора. Беседа, как правило, течет свободно, герой не заботится о после­довательности, да это и не его забота, он говорит о прошлом и о будущем, перескакивает с одного аспек­та проблемы на другой, вспоминает разных людей, участвующих в конфликте, разные случаи, но я, ведя запись в блокноте, стараюсь хотя бы озаглавить со­ставные его рассказа. Примерно по такой схеме: «сторонники героя», «позиция противников», «разви­тие конфликта», «герой как личность», «позитивная программа» — короче говоря, по схеме, вытекающей из концепции. Заголовки пишу слева на маленьких полях, специально оставляемых в блокноте, напротив соответствующей записи беседы. Вечером в гостини­це, бросив взгляд на все, к примеру, «позитивные программы» или все «развитие конфликта», я отно­сительно легко представляю себе состоятельность своей схемы на данный конкретный момент работы, ее сильные и слабые стороны и могу прикинуть, что еще надо дособрать, допроверить и додумать. И так по всем заголовкам. Наконец, вернувшись в редак­цию и приступив к написанию очерка, я решительно облегчаю себе окончательную обработку материала продумыванием логики повествования и всей конст­рукции очерка. По черновикам классиков, писал В. Шкловский, видно, что уже в первоначальных набросках они разрабатывают сюжеты[3]. «Первоначальным наброском» для журналиста является, полагаю, кроме концепции еще и блокнот с записью бесед, и надо стремиться к тому, чтобы в этих записях уже были заметны «сюжеты». Читатель, вероятно, обратил внимание на то, что постоянно тяготею к «во-первых», «во-вторых», «в-третьих» и, говоря о мастерстве журналиста, рас­кладываю все «по полочкам». Увы, это так. Хотя по­чему, собственно, «увы»? Разумеется, жизнь богаче, сложнее и запутаннее любых наших классификаций, и не мы для нее конструируем «полочки», а она нами командует, определяя, сколько и каких «полочек» следует создать, для чего и когда. Но и нам, если мы журналисты-профессионалы, необходимо, готовясь к встрече с действительностью, заранее все продумать и рассчитать и запастись по возможности не только строительным материалом для будущих «полочек», но и целыми строительными блоками, при этом без всякого стеснения и без боязни быть обвиненными в излишней расчетливости. В конце концов, важен ре­зультат. Как говорил И. Эренбург, «даже от брака по расчету рождаются дети»[4]. ----------------------- [1] См.: Комсомольская правда. 1974. 23—29 июня. [2] Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 30. М., 1956. С. 308. [3] См.: Шкловский В. Заметки о прозе русских классиков. С. 8 [4] Эренбург И. Цит. по памяти   Оглавление