Угол зрения Мы много говорили о том, как выходить на тему, откуда ее брать, но пока еще не касались наиважней­шего вопроса, без ответа на который нечего и думать о сборе материала: какая имеется в виду тема? Любая ли? Ну, понятно: актуальная, ведь мы газетчики. Понятно: значительная по проблематике, на то мы и публицисты, а публицистика по мелководью не пла­вает. Понятно: острая и, как минимум, имеющая све­жий поворот. А вот достаточно ли всем понятно, что тема, изби­раемая журналистом, должна быть максимально приближена к его личности, соответствовать его зна­ниям, находиться в кругу его интересов и симпатий? Впрочем, что значит «должна»? Быть может, это вов­се не обязательно? Тем более что опытные журнали­сты, хорошо владеющие техникой, умеют «прикры­вать» и свою антипатию к теме, и даже отсутствие собственных знаний по конкретной проблеме. Иными словами: я «за» или «против» многотемья; «за» или «против» узкой специализации? Что дает, с моей точки зрения, большую эффективность: широта тематического охвата, но при выраженном дилетан­тизме журналиста, или узость, но сопряженная с ис­тинной глубиной? Спор этот старый, хотя, казалось бы, чего тут ло­мать копья. Идеально было бы при широте охвата да обеспечивать рекордную глубину. Однако как дос­тичь такого идеала? Одни считают, что ближайший путь к идеалу лежит через узкую специализацию, другие отдают предпочтение широкой дороге много­темья. Моя позиция не столь однозначна, но одно для меня бесспорно: в основе любого творчества должны ле­жать фундаментальные знания. Мгновенной озарен­ности, как и гениального наития, хватает ненадолго, а чтобы целую жизнь прожить, да еще журналистс­кую, из сплошной суеты состоящую, из бесконечных заданий сотканную, из миллиарда строк сложенную, — какая тут, к черту, озаренность! Работать надо из года в год, изо дня в день, из часа в час! Те­перь-то я могу наконец заявить в полный голос, что, ратуя за создание концепций, я ратовал прежде всего за фундаментальность знаний журналиста, как раз и выраженных в этих концепциях, за информирован­ность, за основательность жизненного и социального опыта, В конце концов, — поставим вопрос и так, — что первично в нашем деле: личностные качества, которые позволяют заниматься журналистикой, или занятия журналистикой, которые дают возможность накопить необходимые качества? У меня нет сомне­ний: только личность, непременно личность и еще раз личность, она первична, а уж потом, пожалуйста, копите недостающие качества! Нельзя построить вто­рой этаж, пропустив первый. Обращусь к опыту известных журналистов «Комсомольской правды» и попробую разобраться, «кто» есть «кто» Василий Песков. Наверное, я посчитал бы его узким специалистом «по природе», если бы публикации на эту тему не имели такого нравственного воздействия на читателя. Кроме того, я не знал бы тогда, «к чему» отнести знаменитую серию публицистических мате­риалов Пескова (написанных в соавторстве с Б. Стрельниковым) «По Америке» и его яркие репор­тажи о полетах в космос, и острейшую статью, по­священную хозяйственной проблеме, развитию рыб­ного промысла в стране, и автобиографический очерк «Я помню...», повествующий о военных годах. Можно долго перечислять темы, которых коснулся в своем творчестве «узкий специалист» В. Песков, де­монстрируя завидное разнообразие. В таком случае, быть может, избрать критерием ка­чество публикаций? Но кто возьмет на себя роль оценщика? Читатель? Хорошо, И вот, представим себе, «Окна в природу», наиболее популярные у чита­теля, выходят на первое место, что вроде бы позво­ляет нам отнести автора к числу «узких специалис­тов», Но, во-первых, никто читательского опроса по этому поводу не проводил, это всего лишь наше допущение. Во-вторых, известно, что популярность журналиста иногда объясняют не столько качеством, сколько количеством его выступлений в газете. Если так, то «Окна в природу», публикуемые со строгой периодичностью, «забьют» прочие материалы Песко­ва, оттеснят качество как критерий на второй план, то и надежность нашего вывода об «узости» журна­листа будет ничтожной. (В «Известиях», я слышал, по данным читательского опроса, наиболее популярной однажды оказалась мною ' уважаемая Татьяна Нико­лаевна Тэсс, но злые языки утверждали, что читате­ли просто путают «ТАСС» и «ТЭСС».) Так, спрашива­ется, «узкий» или «широкий» специалист В. Песков? Ответ уже на кончике языка, но не будем торопить себя с выводами. Ярослав Голованов. Я бы сделал науку его «узкой» профессией, тем более что и по должности он — на­учный обозреватель. Но куда девать в таком случае знаменитую публицистическую статью Голованова «Халтура»? И громкое, филигранно отточенное выс­тупление в «Комсомольской правде», связанное с именем фигуриста Горшкова? И публицистический очерк о председателе колхоза? И «открытое письмо» министру путей сообщения, в котором поднимаются вопросы сервиса на железной дороге? Однако не могу отрицать и того, что наука — «конек» Я. Голо­ванова, что в ней он как рыба в воде. Иван Зюзюкин. Я бы считал его «узким специалис­том» по школьному воспитанию, по школам вообще и педагогам в частности — тому многочисленные под­тверждения в виде очерков, опубликованных, напри­мер, под рубрикой «Люди, я расту!». Но что делать с материалом «Стратонавты», который, кстати, логич­нее «отдать» Голованову? И с прекрасной докумен­тальной повестью «На минном поле», опубликованной некоторое время назад в «Комсомолке»? Инна Руденко. «Жена», «Женщины», «Просто прав­да», «Он и она» — тут уж, казалось бы, нет никаких сомнений: специалист по так называемой морально-нравственной теме. И вдруг — но вдруг ли? — фи­лософский материал о преподавании литературы в школе, «экономический очерк» о строителе Злобине и его бригадном подряде, очерк об актере, исполняв­шем роль Корчагина в телевизионном фильме, очерк об Алле Пугачевой, потом о Юрии Власове, — «не счесть алмазов»! Я нарочно начал с тех журналистов, кто даже в ре­дакции имеет амплуа «узких специалистов», но если мы их так просто «развенчали», что говорить о Капитолине Кожевниковой, о Николае Боднаруке, о Татья­не Агафоновой, о Лидии Графовой, о Викторе Липа­тове, которые в «узких» никогда не ходили и «всеяд­ность» которых просто поразительна! Да и я, греш­ным делом, ухитрился выступать в газете на темы моральные, нравственные, хозяйственные, связанные с воспитанием, научные, исторические, экономичес­кие, социальные, имеющие отношение к преступнос­ти, — какой страшный разброс! Плохо это? Хорошо? И о чем свидетельствует? Не отрицаю: есть в журналистике и «однотемники». В «Известиях», например. Юрий Феофанов, который специализировался на юридической тематике, в «Со­ветском спорте» — Станислав Токарев, в «Комсомольской правде» — Юрий Шакутин, (сельская тема). Порывшись в памяти, каждый из нас может добавить еще несколько фамилий. Но не следует обольщаться: даже «чистые однотемники» лишь до тех пор могут называться «чистыми», пока не заняты человековедением, пока не раскрывают проблемы через людей и их отношения, пока не воздействуют на эмоции и чувства читателей. «Узкая специализа­ция» Ольги Чайковской по юридической тематике не мешает ей быть журналистом весьма широкого про­филя. Спортивные репортажи Павла Михалева в «Комсомолке» несли нравственный заряд, который не снился авторам иных очерков на морально-нрав­ственные темы, а сегодня, с легкостью волшебной перейдя со спортивных рельсов на международные, этот журналист прекрасно пишет о политике, закла­дывая в свои репортажи и статьи все тот же нрав­ственный запал. «Чистый деревенщик» Георгий Ра­дов был публицистом высокого ранга, демонстриру­ющим очень широкие интересы; такие же слова можно сказать в адрес еще одного «деревенщика» — Юрия Черниченко. Кажется, пришла пора подводить итог 1. Что характерно для творчества перечисленных выше журналистов? Как ни парадоксально прозвучит мое- утверждение, но — «узкая специализация» каж­дого! Хотим мы или не хотим, а Песков все же «спе­циалист по природе», Голованов — «по науке», Зюзюкин — «по школе», Черниченко — «по сельскому хо­зяйству», а я, например, — «по преступности» и т.д. Но «узкая специализация» никому не мешает браться за самые разные темы, больше того — помогает! По­чему? Потому что и Песков, и Голованов, и Зюзюкин, и Черниченко, и все остальные, обладая фундамен­тальными знаниями в какой-то одной области, не замкнулись в ней, во-первых, и получили угол зрения на прочие темы, во-вторых. Q чем бы ни писал Пес­ков, в его материалах «сидит» забота обо всем живом и неживом, что нас окружает, мы постоянно чувству­ем у него этот рефрен. Какой бы темы ни касался Го­лованов, он подходит к ней как научный обозрева­тель — не только по методологии, но и по сути. По­тому что сумма знаний журналиста — это его точка отсчета, это плацдарм, с которого он ведет наступ­ление на самые разные темы, это фундамент под здание, которое он строит. Разве мы против такой «специализации»? Думаю, нет. Но против той, что заковывает журналиста в латы одной темы, являясь одновременно и фунда­ментом, и зданием, да еще без окон и дверей, без до­ступа свежего воздуха. Потому что газетчик рано или поздно, но начинает задыхаться, у него появляется, как говорят врачи, резистентность — привыкаемость к лекарству, а в данном случае — к теме, он перестает ощущать ее, начинает повторяться, пере­ходит на штамп и в подходе, и в исполнении, скучне­ет и даже тупеет, теряет способность рождать новые мысли, приводить новые доводы и резоны — короче говоря, вырабатывается. В самом деле, если журналист написал достойный материал, способный разбудить общественную мысль, значит, он снабдил его достаточно убедитель­ным набором аргументов. А где взять новые аргу­менты, если, не повторяясь, писать на ту же тему через неделю или месяц? Психологически мы так ус­троены, что, однажды выступив серьезно, исчерпы­ваем себя на весьма солидный срок. Читатель, как правило, этого не понимает и, откликаясь на наше выступление, забрасывает нас все новыми и новыми фактами, шлет и шлет «аналогичные случаи», и все это впустую, напрасно, совершенно бесперспектив­но — по крайней мере, в нашем исполнении, разве что для какого-нибудь «обзора писем». Как же не по­сочувствовать бедным «однотемникам», которые не день, не месяц и не год трудятся на отработанном пару! Мысли на деревьях не растут, вот и приходит­ся бесконечно повторяться и цитировать себя, тира­жируя прежние выступления. А писать-то как раз надо так, чтобы повторение исключалось! Если журналист чувствует, что вслед за одним материалом он тут же готов сесть за второй на ту же тему, это значит, что он в первом не выло­жился — и пусть не обманывается: это было слабое его выступление. Один известный поэт, рассказыва­ют, вошел однажды в бильярдную Дома литераторов, взял кий, помелил его и гордо произнес, прежде чем ударить по шару: «Написал о любви. Закрыл тему!» Мы, журналисты, как бы иронически ни отнеслись к словам поэта, — можем так или не можем, вопрос другой, — должны стремиться к созданию таких ма­териалов, которые «закрывали» бы тему. По крайней мере, для нас самих. По крайней мере, на какой-то срок. 2. Нет, я не могу быть против «специализации», как не могу быть против лета, если за ним следует осень, за которой придет зима, а за зимою весна, — но я умер бы от тоски, приговори меня кто к пожизненно­му лету! Людям, занимающимся умственным трудом, не зря рекомендуют для отдыха труд физический. Спорт­смены чередуют ритм тренировочного бега, чтобы уйти от монотонности и не потерять интерес к тре­нировке. Даже не знаю, какие еще требуются анало­гии в доказательство того, что журналист должен менять тематику своих выступлений. Вспомним хотя бы о том, что свежий взгляд на проблему может обеспечить взрыв идей; в большинстве своем они, возможно, будут пустые, но после просеивания вдруг останется какая-то «мыслишка» — она, право же, стоит десяти традиционных, родившихся в головах унылых специалистов. Разумеется, я не призываю к невежеству, якобы облегчающему открытия, а говорю лишь о том, что фундаментальные знания журналис­та в какой-то одной области дают ключ к неординар­ному пониманию проблем, связанных с другими областями. Так, врачи, занимающиеся транспланта­цией внутренних органов, приглашают для консуль­тации и даже соавторства не коллег, а инженеров, ничего не смыслящих в медицине, но зато разбираю­щихся в устройстве насоса, в котором, в свою оче­редь, ничего не понимают врачи, знающие устрой­ство сердца. Иными словами, «узкая специализация» необходима журналисту не для того, чтобы стать «однотемником», а для того, чтобы с ее помощью, как с помощью бура, проникать в глубины новых тем, имея при этом собственный «угол зрения». 3. В этом смысле «печально я гляжу» на тех, кто без «голоса» пришел на журналистские отделения и Факультеты. Сколько лишних трудностей им придется преодолеть в сравнении с теми специалистами, что шли в журналистику «со стороны», имея диплом врача, инженера, физика, юриста и т. д.! А еще луч­ше не диплом, а практику, дающую вкупе с дипло­мом те самые фундаментальные знания, о которых мы говорили. «Чистым» журналистам, увы, прихо­дится специализироваться на ходу, уже работая в га­зете, а это сопряжено с целым рядом специфических трудностей: разнообразием заданий, при которых просто некогда «остановиться и оглянуться», текуч­кой, непониманием со стороны руководства и т. п. Если бы в каждой газете молодым журналистам предоставляли время на выявление симпатий к те­мам, а потом год-полтора на глубокое изучение про­блемы, на «узкую специализацию», это был бы самый короткий путь к получению журналиста широкого профиля. Практика показывает, что таким путем прошли многие известные публицисты нашего вре­мени. Любой газетчик, если он того хочет, может приблизиться к идеалу, во всяком случае качествен­но измениться в лучшую сторону. За счет чего? За счет расширения тематики на основе «узкой специа­лизации». Полагаю, этим диалектическим выводом мы и закончим разговор о круге тем и эффективнос­ти журналистского труда. Что дальше? Не пора ли наконец закрывать чемо­дан и реально приниматься за воплощение замысла? Тема есть, сумма мыслей — с нами, адрес — на конверте письма... Неужто опять какая-то задержка? Что же на сей раз? Пустяк: надо решить, стоит или не стоит ехать в командировку по данному конкретному делу   Оглавление