Ляп Открытое письмо коллеге, ставшему руководителем газеты В одном из последних номеров весьма популярного издания я прочи­тал интервью с Вами. Выяснил, что Ваша концепция будущей газеты в острой конкурентной борьбе с претендентами дала Вам победу. Теперь Вы возглавите обновленную редакцию. О концепции говорится Вами смутно и общими словами: газета будет служить читателю (а кому еще, пингвинам?), останется, как и была, общественно-политической. Не густо. Но одна фраза меня просто ошарашила. Я мог бы, узнав Ваш рабочий телефон, частным образом разрешить свое недоумение. Но по­нял нечто важное, что и заставляет меня прибегнуть к публичности. Надеюсь, Вы понимаете, почему я так тщательно оберегаю Вашу фа­милию и название газеты, тем более что меня знаете: и Вас я не бо­юсь, и Ваше новое руководство тоже. Так или иначе, но с читателем объясниться обязан. Две причины сдерживают меня и делают героя по­вествования анонимным: во-первых, такое понятие, как корпоратив­ность, а именно, святое правило ругать и, тем более, хвалить коллег надо в глаза и в своем профессиональном кругу, а уж если прилюдно, то без «домашнего адреса»; во-вторых, я не считаю себя вправе поучать коллегу и «держать за руки», то есть мешать ему думать и поступать, как он полагает нужным. Теперь, провозгласив спич на тему о свободе лич­ности, вернусь к новому редактору газеты. Итак, прочитав интервью, я увидел: Вы, вольно или невольно, обна­жили своей концепцией тревожную тенденцию современной журналисти­ки, тронув не только лично мой профессиональный интерес, но интерес общественный. На вопрос корреспондента издания о будущем газеты Вы заявили с академической убежденностью, что газета, как бы ни была Вами построена, первой (я понял: и главной) ее основой будет не мысль, а факт; и еще добавили к сказанному, что именно из этого и будете Вы исходить. Я просто глазам своим не поверил. Как Вас прикажете понимать, тем более что чуть ниже Вы бесстрастно говорите: наша газета будет тради­ционно ориентироваться на «образованного, думающего человека, кото­рого она давно потеряла. Получается, после такой «потери» долгие годы прежняя и славная газета на идиотов работала? Здесь что-то у Вас не стыкуется. Если Вы намерены кормить читателя в новой газете фактами, а не мыслями, зачем нужен Вам читатель «думающий»? Он одними фактами не насытится. Мне неловко читать Вам лекцию, как я читаю сегодня сту­дентам (Вы давно уже не юноша), но напомнить общеизвестное Вам и даже себе обязан: информация всегда была, есть и будет хлебом журна­листики. Нет, не заставить нынешнего умного читателя перебиваться «с хлеба на воду». Ему необходима к хлебу нормальная еда. Напомнить Вам те журналистские «продукты», к которым и прикладывается «хлеб» - информация? Вы сами проработали в нескольких центральных и авторитет­ных газетах, а потому, конечно, знаете: там и при Вас мысль превали­ровала над информацией. И сегодня эти газеты, не изменяя собственные принципы, выживают и (будем надеяться) еще поживут. А главное: не потеряют лица. Может, и Вам, как всем журналистам, о собствен­ном лице стоит задумываться. Можно ли забыть золотую россыпь журналистских имен, обеспечивших интеллектуальное превосходство российской журналистике, которая даже не снилась никому в мире. Где еще газетчики отличаются информа­ционностью, молясь на бога по имени факт? Не в России. Зачем в таком случае нам туда глядеть, если на себя посмотреть не препротивно? С нескрываемой печалью я констатирую: иные газеты действительно утрачивают свое главное предназначение: будить читательскую мысль (не мною эти слова впервые были сказаны) и не усыплять ее. Цель эта до­стигалась газетами с помощью осмысления и анализа фактов. Напом­ню, чтоб не забывали, славные журналистские жанры, которые когда-то были на вооружении отечественных аналитиков, «писателей в газе­тах»: проблемные очерки, фельетоны, статьи, памфлеты, исследова­ния, расследования, экономические обзоры, общественно-политичес­кие диалоги. Да еще, вспомните, в зацензуренные времена, когда гло­ток свежего воздуха читатели искали в немногих газетах да в «Новом мире» и находили. Именно так все мы (Вы тоже!) тогда дышали и мысли­ли. А что Вы сегодня предлагаете? Факты? Пренебречь пушкинским не­тленным: «Я жить хочу, чтобы мыслить и страдать»[1]. Устарело все то, о чем я вспомнил, изжило себя? На помойку? Даешь факты: свалился рубль и трещит вся экономика, некий голый министр в сауне с голыми дамами, а еще какой-то банкир жену «лишнюю» себе у известного актера прикупил, шахтеры лупят касками об асфальт и пере­крывают рельсы, а где-то маньяк человека зажарил и с горчинкой не без удовольствия съел! Зачем Вам новую газету втягивать в конкурент­ную борьбу с аналогичными газетами во имя выживания (о чем однажды мною написано, но не грех повторить), публикуя жареное, пареное, со­леное: кто кого перекричит, переперчит, переобличит, перекомпроматит, переобвинит, к тому еще, как правило, бездоказательно и даже без осмысления происходящего. «Там факты (похожие на доносы) правят бал, тра-та та-там!», олицетворяя тотальную погоню за ведьмами. А ведьм, заметьте, меньше не становится: не в них суть. В чем тогда? Как много страшных и «горячих» фактов, а кто будет делать выводы? Вы предлагаете читателю самому это делать? Правильно я Вас пони­маю? с искренним почтением отношусь я к читателю именно потому, что он вместе с нами хочет обсуждать факты (не во имя примитивного «заморить червячка», а во имя серьезного размышления: что происходит в нашем обществе). Вы же пытаетесь утолить познавательный и духовный голод читателя информацией (пусть даже небезынтересной), а следует искать причины явления. Вот где, собственно говоря, мы с Вами и ока­зываемся по разные стороны журналистской баррикады. Одни хотят кор­мить читателя фактами, которые он сам давно знает, другие предлагают совместный поиск причин, без понимания которых нельзя ответить на кардинальный вопрос общества и времени: что делать дальше? Можно ли без мыслей найти и причины, и ответы? Полагаю, что невозможно, и никто ничего не подскажет: ни мы с Вами, ни Бог, ни гений-одиночка. Уповать можно только на коллективный разум. Давайте обсудим еще одно важное обстоятельство: если Вы проворо­ните момент читательского пресыщения «чернухой», «порнухой», «обвинухой», «развлекухой», тут и придет конец Вашей новой газете и всем средствам массовой информации. Лично мне все это давно обрыдло. Предчувствую, что и «газетных тонн глотатель» тоже изголодался по той журналистике, которая помогает думать и искать ответы на самые на­сущные вопросы современности. Да зачем «предчувствовать»: Вы сами это отлично понимаете, но как амока, Вас несет (и многих из нас) под­лая стихия. Еще раз внимательно прочитайте короткие интервью с изве­стными и уважаемыми людьми, опубликованные рядом с Вашим. Еще одно попутное замечание: когда мы занимаемся со студентами, будущими журналистами, я прошу их, готовя интервью, задавать герою вопросы, на которые невозможно ответить «да» или «нет»: «Вы согласны с решением Думы?» или: «Вам нравится нынешняя эстрада?», «Хотите ли вы возвращения Советской власти?», ответ будет лаконичным и не может быть другим. Хотя бы так спросите, советую я: почему вы соглас­ны, хотите или вам не нравится? И герой ваш задумается, и в итоге вы оба будете удовлетворены ответом и вопросом. Как же не включить свои и чужие мозги в журналистскую работу? Любой наш с вами газетный материал должен быть осмыслен и мотивирован. На одних фактах далеко не уедешь Зачем Вас, столько лет проработавшего в центральной прессе, вдруг потянуло в обывательскую стихию, культом которой является именно факт? Не иначе, как черт попутал. В «Известиях», о чем Вы, конечно, знаете, работал Анатолий Аграновский, родивший крылатую фразу (час­то мною цитированную), навсегда вписанную в устав чести и достоин­ства журналистов: «Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». А потому предлагать сегодня первое место факту, а не мысли, да еще в известной газете, — нонсенс. Вы предаете наш главный лозунг, едва явившись Главным в обновляемую газету. Неужто она нужна Вам, чтоб опускаться до обывательского уровня, вместо того чтобы помочь читателю подняться до осмысления реальности? Нет, не скажу Вам: Бог в помощь, не возьму грех на свою душу. Когда-то (если память мне не изменяет) я дал Вам рекомендацию в Союз журналистов, но Вы, благополучно принятый, так и не стали им (чего я искренне желал). Ваша фамилия мне иногда попадалась на га­зетных полосах, но потом вдруг ушла на последнюю страничку (зато ежедневно!): в список членов редколлегий. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь — каждому своя норка и свои мышки: как я понимаю, Вы утратили журналистскую практику и сменили амплуа, превратившись в организатора. Таких много вокруг. То ли профессионально не сложи­лись, то ли по иным причинам, но «когдавшие» уходят. Куда? Куда ж еще, если не руководить своими бывшими коллегами, став чиновниками от литературы. Были же когда-то «генералы от кавалерии», а нынче — от искусства, от культуры, от политики, от экономики, от юриспруден­ции. Вам выпала нелегкая судьба стать чиновником «от журналистики». Именно такие, как Вы, разрабатывают стратегию, тактику, рисуют ма­кеты журналов и газет, сочиняют концепции (что естественно и даже нормально), но при этом еще утверждают свое право диктовать «нормы» профессионалам разных мастей: политикам, драматургам, экономис­там, изобретателям, юристам. Журналистам, к примеру: когда им сле­дует веселить читателя, когда пугать, а если потребуется — иногда бу­дить мыслью. А когда это нужно «кому надо», то помочь читателю уснуть в летаргическом сне. Не кажется ли Вам, что Ваша идея видеть прежде всего факты без возможности размышлять над ними, как нельзя лучше укладывается в ныне входящую в моду политику торжества обществен­ного безмыслия и, стало быть, сопутствующего ему безмолвствия? Вы не думали об этом когда-либо? Какое счастье, что мне от Вас ничего не надо: ни работы, ни денег, ни общения. Как говорится, за державу обидно: за журналистов, коллег по цеху, а главное, за будущего многострадального читателя «Литера­турной газеты». Неужели Вы, давая интервью и будучи человеком неглу­пым и опытным, элементарно ляпнули, то что называется В. Далем «го­ворить, что глупо»? Тогда прошу читателя полагать мою публикацию первой рекламой Вашей будущей газеты. И последнее: если Вы узнали себя и хотите сатис­факции, я к Вашим услугам. Оружие выбирайте сами: шпага, публичный диспут, перо. Вечерняя Москва. 1998,11 сентября Примечание. Это открытое письмо далеко не каждая газета решилась бы опубликовать: корпоративные интересы есть и в нашей среде, как в любой профессиональной. Но молчать в тряпочку — тоже не лучший пример солидарности. Не стоит обобщать, бывает и по-другому: далеко не каждый повар ест грибную подливку к картофельным котлетам... особенно тот, который вообще не переваривает грибы. Не о каждом актере, художнике, поэте и прозаике и журналисте идет речь, иначе пришлось бы позакрывать «все» критические отделы журналов, публикующие профессиональную критику. О нет, корпоратив­ностью в моем случае не пахнет, а работает другой принцип: ворон ворону глаз не выклюет. Сегодня я — ему, завтра он — меня. Зачем испытывать судьбу, если мы не без греха? Я написал материал, адресованный коллеге, и Главный «Ве­черней Москвы» все же «клюнул» глаз другому Главному редак­тору, уверенный в том, что в делах профессиональных неприка­саемых не бывает. И коллеге урок, и мне, и вам, читатель, ри­кошетом. Я весьма благодарен настоящему газетчику. А мой «герой», кстати, не только мне не ответил, а сделал вид, что вообще не понимает, о ком идет речь в открытом письме. И лишь на одном «прокололся»: распорядился изъять из биб­лиотеки редакции все экземпляры «Вечерки». «Стратег»! Теперь со спокойной совестью (спокойной ли?) про­должим разговор о мотивах и мелодиях журналистики. Об одной из самых популярных дальше речь.   Оглавление