1996

Владимир Александрович Козлов
Дело "Миф"
расследование НКВД/МВД СССР обстоятельств исчезновения Гитлера
Ноябрь 1945-1949 год
Часть 2
Товарищу Берия Л. П.
Справка
Т. т. Меркулов, Круглов, Кобулов В.З. с проектом телеграммы согласны. Т. Абакумов - возражает и сказал, что по этому вопросу будет докладывать Вам лично.
[Подпись неразборчива]
26.11.1945
Что именно доложил руководитель контрразведки Берии и как он мотивировал свое несогласие с проектом телеграммы Серову, неизвестно. Возможно, Абакумов каким-то образом связал вопрос о нецелесообразности передачи документов со-юзникам с начавшимся в те же дни (20 ноября 1945 г. ) Нюрнбергским процессом над главными нацистскими преступниками. Малейшее сомнение в том, что нацист № 1 действительно мертв, могло негативно отразиться на ходе процесса и даже поставить вопрос о его переносе.

Может быть, Абакумов снова сослался на некий приказ Сталина «молчать». Впрочем, это мало вероятно. Если такой приказ действительно был, то почему его не получил от Сталина также и Берия , через которого шла почти вся официальная информация о расследовании.
 
Если же Абакумов по каким-то личным причинам просто блефовал, то он должен был считать Берию полным идиотом: изобретательный нарком внутренних дел имел немало возможностей проверить его.

Бесспорно одно:
 
Первым расследованием обстоятельств смерти Гитлера в мае-июне 1945 г. (именно эти материалы попали на стол Сталина в июне 1945 г. ) занималось главным образом ведомство Абакумова - органы контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта (3-й ударной армии и 79-го стрелкового корпуса). Передача документов союзникам могла не только обнаружить слабые места и упущения в организации майского расследования, но и привлечь к ним интерес мировой общественности, что, однако, волновало Абакумова гораздо меньше, чем возможное недовольство «Хозяина» - Сталина.

Конечно, Абакумов не мог и не хотел сказать об этом Берии. Он нашел какие-то аргументы, вернее, отговорки. Впрочем, любых его возражений («особого мнения») было бы достаточно, чтобы приостановить положительное решение вопроса.

Берия, озадаченный разговором с Абакумовым, не захотел на свой страх и риск санкционировать передачу союзникам документов о последних днях Гитлера. Но и объяснения Абакумова его не удовлетворили. Вместо того чтобы навсегда похоронить историю о запросе союзников, он поручает наркому госбезопасности Меркулову подготовить несколько проектов записки (в том числе одну совместно от двух наркоматов - внутренних дел и государственной безопасности) на имя Сталина и Молотова «в связи с просьбой англичан и американцев обменяться материалами по вопросу о судьбе Гитлера и Геббельса» 2.

19 декабря 1945 г. Меркулов представил на рассмотрение Берии два варианта записки. Одновременно он возвратил Берии третьи экземпляры актов опознания и актов судебно-медицинского исследования трупов Гитлера, Геббельса и их жен, протоколы допросов лиц из окружения Гитлера, а также английские материалы, присланные Серовым и переведенные на русский язык 3. Варианты записки разительно отличаются друг от друга. Общим в них является только изложение истории вопроса: напоминание об отправленных 16 июня 1945 г. документах из Берлина (см. начало статьи) и изложение просьбы англичан и американцев.
 
Дальше, в резюмирующей части начинаются принципиальные разночтения. Один из вариантов (на имя Сталина и Молотова и с подписью одного только Берии) является, по сути, проектом политического решения:

«Считаю целесообразным:

1. Используя имеющиеся у нас упомянутые выше материалы, составить краткое резюме и через тов. Серова передать его англичанам и американцам в порядке взаимного обмена материалами.

2. Разрешить американцам совместно с нашими представителями осмотреть место, где зарыты трупы Гитлера, Геббельса и их жен» 4.

Другой вариант записки предполагал более тонкие дипломатические действия, но смысл документа был тем же:

«Считаю целесообразным поставить через НКИД вопрос перед англичанами и американцами о желательности выделения специальной комиссии, которой поручить рассмотрение всех имеющихся у англичан, американцев и у нас материалов по вопросу о последних днях пребывания Гитлера и Геббельса в Берлине и вынести на основе изучения этих материалов заключение о судьбе Гитлера и Геббельса с последующим опубликованием этого заключения в печати» 5.

По какой-то причине Берия отложил в сторону проект этого письма (в обеих редакциях). Работа продолжалась над другим вариантом, резюмирующая часть которого сводилась к обычной бюрократической формуле: «Просим рассмотреть этот вопрос».

Какое-то время Берия колебался, на чье имя отправлять записку - Сталину и Молотову одновременно? Сталину и Молотову каждому в отдельности (с припиской Сталину, содержащей просьбу «дать указания») ? В конце концов на проекте письма Сталину появляется резолюция: "Переделать. Одному т. Молотову. НКИД СССР. Т. Молотову В.М." 6.

Этот вариант был отредактирован, по всей вероятности, Меркуловым после новых указаний Берии
 
От первого варианта он отличался еще и тем, что сначала Берия собирался направить Сталину и Молотову все присланные англичанами и американцами документы, а также копии отправленных ранее материалов о Гитлере (об этом свидетельствует приписка в конце: «Приложение: по тексту»), но затем решил никаких приложений никому не посылать. В итоге же ни один из вариантов записки так и не был отправлен адресатам.
 
Сталин вообще не получил от Берии и Меркулова никакой информации о запросе англичан и американцев. И с тех пор, как свидетельствует каталог документов секретариата НКВД (МВД) СССР «Особая папка» Сталина7, никакой информации Сталину об обстоятельствах смерти Гитлера это ведомство не направляло.

Таким образом, Берия не захотел беспокоить Сталина по болезненной для того проблеме, хотя очевидно, что он (в отличие от Абакумова) не был лично заинтересован в том, чтобы замять дело с запросом союзников. Интересоваться же еще раз мнением Молотова в такой ситуации было вообще бессмысленно: Молотов воспринял бы официальный запрос Берии (а это не беседа с глазу на глаз) как попытку переложить на НКИД всю ответственность за решение.
 
Раз Берия, еще недавно готовый передать союзникам не только все документы о последних днях Гитлера, но, может быть, даже и свидетелей, теперь колеблется, то тем более неуместно проявлять ненужную решительность Наркомату иностранных дел. Пусть тайная полиция сама разбирается в своих проблемах. Такой могла бы быть логика рассуждения Молотова, или, точнее, так мог представлять себе Берия возможную реакцию Молотова.
 
С конца декабря 1945 г. НКВД руководил уже не Берия8, а Круглов, высокопоставленный бюрократ, но не политик. Он так и не сумел создать все необходимые условия для завершения начатой проверки, в частности, преодолеть очевидный саботаж Абакумова. Единственное, чего удалось добиться от Абакумова еще в бытность Берии на посту наркома внутренних дел, это получить (21 декабря 1945 г. ) «Список лиц, опознававших трупы Гитлера, Геббельса, их жен и детей Геббельса и дававших показания по этому вопросу»9.
 
Что касается Берии, то после декабря 1945 г. он ничем не проявил своего интереса к повторному расследованию исчезновения Гитлера. В шести томах документов дела «Миф» его имя больше не встречается, а среди документов, направленных Секретариатом НКВД/МВД СССР на имя Берии («Особая папка» Берии) в 1946-1948 гг., нет сообщений на эту тему и вообще никаких упоминаний о Гитлере.

Осторожность Берии, никак не отразившего на бумаге своего интереса к делу, понятна, если учесть его напряженные отношения с Абакумовым. Последний, по определению хорошо знавшего обоих Меркулова, был «не менее честолюбивым и властным человеком, чем Берия, только глупее его».
 
Будучи начальником «Смерш», Абакумов «сумел ловко войти в доверие т. Сталина главным образом, как он сам говорил, путем систематических, почти ежедневных докладов т. Сталину сводок о поведении ряда лиц из числа крупных военных работников» 10.
 
Одним словом, начальник «Смерш» был слишком сильным и влиятельным человеком в окружении Сталина, чтобы его «особое мнение», а тем более особую личную заинтересованность можно было игнорировать.

Список, запрошенный Берией у Абакумова, свидетельствует о том, что, хотя нарком внутренних дел и заместитель Председателя Совета Министров не решился поставить вопрос об обстоятельствах исчезновения Гитлера политически, он тем не менее готовился в случае необходимости привести Сталину дополнительные доказательства смерти Гитлера.
 
Абакумову есть что скрывать - только так мог оценить Берия вето начальника «Смерш» на передачу материалов союзникам. По всей вероятности, сотрудники наркома, ознакомившись с англо-американскими материалами, доложили наркому, что в свидетельских показаниях есть масса мелких противоречий.

В деле следовало сначала разобраться самому

Известно, что уже 01 декабря 1945 г. шеф-пилот Гитлера Ганс Баур был специально допрошен об обстоятельствах смерти Гитлера. 18 декабря А. Кобулов распорядился «форсировать работу» с Бауром, а 19 декабря 1945 г. - «обратить особое внимание на получение показаний о Г[итлере], целеустремив допрос в этом направлении» 11. Получившие тогда этот приказ офицеры Оперативного управления ГУПВИ НКВД СССР Клаусен и Савельев в последующем войдут в состав оперативно-следственной бригады по делу «Миф».

17-18 декабря подробные собственноручные показания о смерти Гитлера были отобраны у старшего камердинера Линге. 19-22 декабря аналогичные показания дал Баур 12. Нажим на шеф-пилота был настолько сильным, что Баур, всегда уверенный в том, что он простился с настоящим Гитлером, вдруг, по свидетельству подсаженного к нему в камеру агента, призадумался: «Его впервые серьезно занимает вопрос о том, что он прощался не с самим Гитлером». «Обращает на себя внимание тот факт, - добавлял осведомитель, - что до сих пор у Баура никаких сомнений не было в этом деле, а сейчас эта уверенность исчезла и он полон сомнений» 13.

После ухода Берии из НКВД начатое было неофициальное расследование ненадолго заглохло, а когда спустя полтора месяца возобновилось, на этот раз официально, информация о нем ни разу не выходила из стен МВД СССР.
 
О ходе нового расследования, формально начатого МВД в феврале 1946 г., был подробно информирован только министр внутренних дел Круглов. Нет никаких свидетельств того, что министерство * официально сообщало о вновь обнаруженных фактах кому-либо из высших советских руководителей. Но предположение о том, что Круглов устно докладывал Берии и держал его как инициатора повторного расследования в курсе дела, вполне допустимо.

3. Январь - 14 февраля 1946 года

Начиная с января 1946 г. в западной печати появилась серия публикаций о Гитлере: сообщение Агентства Рейтер от 31 декабря 1945 г. о существовании мифического сына Гитлера, заявление сотрудника британской разведки о последних часах Гитлера, сообщение того же Рейтер об обстоятельствах брака Гитлера и Евы Браун, слухи о прибытии в Южную Америку М. Бормана.
 
И это только то, что доходило до высшего советского руководства по каналам секретных выпусков ТАСС и становилось известно также и доверенным сотрудникам НКВД. Здравый смысл и бюрократическая интуиция подсказывали им, что дело не потеряло своей политической остроты и в любой момент начальству может понадобиться дополнительная информация о смерти Гитлера.

Непосредственным инициатором активизации следственных действий стал на этот раз генерал-лейтенант А.З. Кобулов - заместитель начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД/МВД СССР, младший брат одного из самых близких Берии людей - заместителя наркома внутренних дел генерал-полковника Богдана Кобулова.
 
Очевидно, сначала А. Кобулов занялся делом по устному поручению Берии (такие поручения, в обход служебной иерархии, Берия часто давал и Кобулову-старшему), а затем, когда Берия ушел из НКВД, увидел в организации такого расследования еще и хороший шанс для продвижения по службе.
Этим шансом ему так и не удалось воспользоваться - благоприятной ситуации он так и не дождался.
 
Однако все подготовленные А. Кобуловым документы свидетельствуют, что острие затеянной служебной интриги было направлено непосредственно против Абакумова. Во всех этих документах прямо или косвенно указывалось на пробелы и недостатки первого расследования обстоятельств смерти Гитлера, проведенного подчиненными Абакумова.

Именно А. Кобулов по поручению Берии в декабре 1945 г. нацеливал своих подчиненных на получение дополнительной информации о смерти Гитлера. На сбор аналогичных сведений (обстоятельства самоубийства и сожжения трупов) были сориентированы и секретные осведомители - сокамерники свидетелей.
 
Тогда же сотрудники Оперативного управления ГУПВИ, как уже говорилось выше, допросили Линге и Баура, а также взяли у них собственноручные показания о смерти Гитлера.

Когда в середине января А. Кобулову стало известно, что Баур и телефонист Миш, много знавшие о последних днях в бункере, содержатся вместе, он тут же отдал приказ: «Баура и Миша разобщить немедленно» 14. Такое распоряжение могло быть отдано только в том случае, если с Бауром и Мишем в это время «работали» именно по расследованию обстоятельства смерти Гитлера.
 
Во всех других случаях их «разобщение» не имело никакого смысла - о чем еще могли договориться между собой генерал-лейтенант Баур и телефонист имперской канцелярии Миш?

Таким образом, повторное расследование фактически началось задолго до того, как было принято официальное решение

А. Кобулов поначалу был полон решимости найти следы побега живого Гитлера из бункера. Однако энтузиазм начальства разделяли далеко не все подчиненные. Об этом свидетельствует недатированный меморандум высокопоставленного сотрудника Оперативного управления ГУПВИ подполковника

* Народный комиссариат внутренних дел СССР был переименован в Министерство внутренних дел в марте 1946 г. Парпарова и старшего оперуполномоченного Савельева «О самоубийстве Гитлера» (судя по содержанию, он мог быть написан не раньше конца декабря 1945 г. - начала января 1946 г. ).

Авторы меморандума в качестве «доказательных материалов» использовали только показания шеф-пилота Г. Баура, старшего камердинера Гитлера Г. Линге и адъютанта Гитлера от войск СС О. Гюнше (следователи располагали одним протоколом допроса, проведенного Кобуловым, Парпаровым и Савельевым в мае 1945 г. ), а также документы, полученные от англичан. Материалами расследования, проведенного органами «Смерш» 1-го Белорусского фронта в мае 1945 г., подчиненные Кобулова не пользовались.

Парпаров и Савельев сделали осторожный, но достаточно однозначный вывод:

«Решающие доказательства перекрещиваются в показаниях об общей картине самоубийства, выноса и сжигания трупов Гитлера и Евы Браун, происшедшего 30 апреля в помещении бомбоубежища Имперской канцелярии» 15.

Очевидно, А. Кобулова не удовлетворила бумага, подготовленная Парпаровым и Савельевым, хотя, пожалуй, в то время они знали об обстоятельствах смерти Гитлера больше других сотрудников Оперативного управления ГУПВИ - именно Парпаров и Савельев вместе с самим А. Кобуловым еще 18-19 мая 1945 г. допрашивали О. Гюнше о последних днях в имперской канцелярии 16. Парпаров, старший по званию в тандеме следователей, подписавших меморандум, оказался единственным сотрудником Оперативного управления ГУПВИ, работавшим со свидетелями по делу об исчезновении Гитлера, но не включенным в состав следственной бригады 1946 г.

19 января 1946 г. А. Кобулов лично подписал «Справку по материалам Опе-ративного управления ГУПВИ НКВД СССР, органов контрразведки «Смерш», английской и американской разведок о версии самоубийства Гитлера 30 апреля 1945 г. « Он привел все полученные в ходе расследования 1945 г. доказательства смерти Гитлера, а затем написал:

«Но наряду с этими весьма вескими фактами, свидетельствующими в пользу версии о самоубийстве Гитлера и Е. Браун, имеются серьезные данные, дающие основание взять смерть Гитлера под сомнение (Подчеркнуто мной. - В. К. ). К такого рода фактам относятся:

1. Линге показал, что, услышав около 16-ти часов 30 апреля в приемной раздавшийся в кабинете Гитлера выстрел, он сообщил об этом немедленно Борману и вместе с ним вошел в кабинет Гитлера, застав следующую картину: в левой стороне дивана сидел Гитлер. Он был мертв, на правом виске было ясно видно кровавое пятно - место, куда попала пуля. На полу лежали два пистолета.
По английским данным, Гитлер выстрелил себе в рот.
По данным судебно-медицинского исследования, на трупе «видимых признаков тяжелых смертельных повреждений не обнаружено».

2. Линге показал, что, когда он с Борманом вошел в кабинет, Ева Браун сидела на диване поджав под себя ноги. Она также была мертва. На ее трупе не видно было раны. Коробочки от яда тоже не было видно.
По английским данным, Ева Браун отравилась. По данным судебно-медицинского исследования, кроме обнаружения цианистых соединений, являвшихся непосредственной причиной смерти, на предполагаемом трупе Е. Браун были обнаружены следы тяжелого осколочного ранения грудной клетки с повреждением легкого и сердца. В грудной клетке было обнаружено 6 металлических осколков.
Такого рода ранение имевшимися в кабинете Гитлера пистолетами нанесено быть не могло.

3. Обращает на себя внимание тот факт, что ни в одном из показаний не упоминается, после того, как стало известно о самоубийстве Гитлера, о вызове врача для установления факта смерти» 17.
Далее Кобулов указал на противоречия в показаниях свидетелей о выносе, сожжении и захоронении трупов и заключил: «Наличие серьезных противоречий в данных о якобы происшедшем самоубийстве Гитлера 30 апреля 1945 года вызывает необходимость тщательной и жесткой перепроверки всей группы фактов, относящихся к данным вопросам» 18. Приведенные Кобуловым факты не давали оснований «взять смерть Гитлера под сомнение». Они позволяли усомниться только в точности обстоятельств и деталей этой смерти.
 
В «Справке... « была допущена довольно рискованная и произвольная интерпретация следственных материалов. Однако именно благодаря этой темной служебной интриге и личной заинтересованности заместителя начальника ГУПВИ возник уникальный комплекс документов, высветивший практически все детали смерти Гитлера и последних дней, проведенных им и его окружением в бункере имперской канцелярии.

В феврале 1946 г. охотничий азарт - найти живого Гитлера - охватил и такого не склонного к авантюрам человека, каким был нарком (министр) внутренних дел Круглов. 09 февраля к нему на стол попало сообщение о том, что оперативной группой НКВД города Барнау обнаружен Густав Велер, настолько похожий на Гитлера, что сотрудники гестапо и даже лично Гиммлер неоднократно требовали от него постричься и сбрить усы.
 
К сообщению была приложена фотография Велера, действительно поражающая сходством с Гитлером

Ничего, кроме любопытного курьеза, в сообщении о двойнике Гитлера не было. Но фантазия министра заработала. Он немедленно вызвал к себе А. Кобулова и велел ему «проработать» версию о двойнике. Во всяком случае находящиеся в деле «Миф» выписки из донесений агента, сидевшего в камере вместе с шеф-пилотом Бауром, были составлены приблизительно в это время и их содержание явно концентрируется вокруг двойника Гитлера.
 
А в агентурном донесении другого агента-сокамерника о разговорах с тем же Бауром (от 28 января 1946 г. ) кто-то подчеркнул фразу: «То, что Гитлер жив, а вместо него был сожжен его двойник, Баур категорически отрицает. При прощании он, безусловно, видел перед собой Гитлера, сомнение отпадает, так как он слишком хорошо знал Гитлера и все его жесты» 19.

Пока в Москве разрабатывались задания и инструкции для следственной бригады, а Круглов и Кобулов вынашивали честолюбивую надежду найти живого Гитлера, в Берлине происходили странные события. 9 февраля 1946 г. к советскому коменданту Берлина генералу Смирнову явились два английских корреспондента, которые принесли с собой человеческий череп и заявили, что, по их сведениями, он принадлежит Гитлеру. Журналисты просили «примерить» череп к якобы имеющемуся у советского командования трупу Гитлера, чтобы убедиться в правдивости полученных ими сведений. Генерал Смирнов, конечно же, уверил англичан, что «их данные не соответствуют действительности», т.е. никаких трупов у нас нет.

Этот случай можно было бы расценить как специфическое проявление черного британского юмора, если бы не реакция Серова. Свое сообщение об этом эпизоде, отправленное 11 февраля 1946 г. по «ВЧ» на имя двух наркомов (внутренних дел и государственной безопасности) - Круглова и Меркулова, он закончил словами: «Подобная просьба корреспондентов является очередной попыткой установить, какие у нас имеются данные по этому вопросу. Прошу сообщить решение по вопросу о трупах» 20.

Очередной запрос Серова был оставлен без ответа
 
Никакой официальной реакции от Круглова не последовало, Меркулов вообще вернул полученный документ в НКВД, а само сообщение попало «в дело». По всей вероятности, никто в НКВД просто не знал, что в феврале 1946 г. в Магдебурге на территории военного городка было в очередной раз захоронено десять трупов и среди них - трупы Гитлера и Евы Браун.

В НКВД сообщение Серова ускорило принятие решения об официальном расследовании. В те же дни помощник начальника 1-го отдела Оперативного управления ГУПВИ подполковник Клаусен подписал «План агентурно-следст-венных мероприятий по выяснению обстоятельств исчезновения Гитлера», где был окончательно сформулирован совершенно новый взгляд на проблему:

«I. В распоряжении Оперативного управления НКВД СССР имеются следующие лица, находившиеся до последнего момента в имперской канцелярии и принадлежащие ближайшему окружению Гитлера:
а) штурмбанфюрер СС Линге, бывший камердинер Гитлера, содержится во внутренней тюрьме;
б) штурмбанфюрер СС Гюнше, бывший адъютант Гитлера от войск СС, содержится в Бутырской тюрьме;
в) обергруппенфюрер СС Баур, бывший шеф-пилот Гитлера, содержится во внутренней тюрьме;
г) фельдфебель войск СС Миш Рохус, бывший телефонист квартиры Гитлера, содержится во внутренней тюрьме НКГБ СССР;
д) генерал-майор Раух, бывший начальник сектора обороны Берлина, со-держится в лагере № 27.
В показаниях перечисленных лиц по вопросу об обстоятельствах исчезновения Гитлера имеется ряд противоречий, неправдоподобных версий и утверждений, которые лишают возможности сделать какие-либо определенные выводы о судьбе Гитлера после падения Берлина.
II. В связи с этим поставлена задача путем активных агентурно-следственных мероприятий выяснить, куда и при каких обстоятельствах исчез Гитлер после 30 апреля 1945 года.
III. Для решения поставленной задачи провести следующие мероприятия:
1. Организовать оперативно-следственную работу под руководством пом. начальника 1 Отдела Оперативного Управления ГУПВИ НКВД СССР подпол-ковника тов. Клаусена в составе: зам. начальника отделения тов. Савельева, зам. начальника отделения тов. Швейцера, ст. оперуполномоченного тов. Штерна, оперуполномоченного тов. Смирнова.
2. Всех лиц, перечисленных в разделе I настоящего плана заключить в Бутырскую тюрьму в специально отведенные камеры, строго изолировав их друг от друга (... )
8. Немедленно организовать активный розыск в лагерях военнопленных всех известных нам лиц из ближайшего окружения Гитлера, находившихся до изве-стного момента в имперской канцелярии в Берлине:

Бергмюллера, Гофбека, Геншеля, Фрике - из личной охраны Гитлера;
Геншеля Ганса, бывш[его] электромеханика имперской канцелярии;
Швиделя - бывш[его] ординарца Гитлера;
Окса - бывш[его] камердинера Геббельса.
С этой целью послать всем НКВД - УНКВД, где имеются лагери и спецгоспитали для военнопленных шифротелеграмму.

9. Все агентурно-следственные материалы, имеющиеся в Оперативном управлении ГУПВИ НКВД СССР, по вопросу об исчезновении Гитлера объединить в одном деле, присвоив ему кличку «Миф» 21.

13 февраля 1946 г. план Клаусена утвердил начальник 1-го отдела Оперативного управления ГУПВИ НКВД СССР генерал-майор Дроздов, а 14 февраля - сам заместитель начальника ГУПВИ НКВД СССР А. Кобулов 22.

Следственная бригада получила от А. Кобулова беспрецедентное задание - вести изучение обстоятельств дела так, словно смерть Гитлера не признанный всеми факт, а только одна из возможных, к тому же весьма сомнительных версий. А. Кобулов не только поставил под сомнение выводы предыдущего расследования, но и позволил себе усомниться в том, что Гитлер действительно мертв. Никто до сих пор - ни Берия, ни Серов, ни Сталин, ни союзники - подобных сомнений не высказывали, речь всегда шла лишь об уточнении деталей и сборе в одном месте всех доказательств.

Кобулов же, кажется, затеял весьма рискованную интригу, да еще направленную, повторю это еще раз, против руководителя «Смерш» Абакумова, возможно, именно в тот момент, когда вопрос о его назначении вместо Меркулова на должность министра государственной безопасности решался в высших эшелонах власти (он был назначен на этот пост 04 мая 1946 г. ).4.
 
14 февраля - апрель 1946 года

Начатые еще в январе и продолженные в феврале 1946 г. (уже по плану Клаусена) попытки отыскать «по учету» в ГУПВИ дополнительных свидетелей «исчезновения Гитлера», его «так называемого самоубийства» (только как теперь говорили члены следственной бригады и их руководители о событиях в бункере) принесли лишь частичный успех. В Можайском лагере НКВД № 297 нашли Ганса Хофбека * и Иозефа Геншеля из личной охраны Гитлера.
 
02 марта 1946 г. их направили по этапу в Бутырскую тюрьму. Дополнительно удалось отыскать Иозефа Рингса, бывшего ефрейтора, телеграфиста военного пункта связи при ставке Гитлера.

Некоторые другие и гораздо более важные свидетели (например, группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС и полиции Ганс Раттенхубер) находились в руках конкурирующих спецслужб, и следственная бригада даже не пыталась заполучить их (в деле нет документов о каких-либо официальных запросах ГУПВИ в МГБ СССР или разведывательное управление Генерального штаба, что лишний раз подтверждает «ведомственный» характер расследования, проводившегося втайне от других спецслужб и направленного не только на поиски «живого Гитлера», но и на успех в придворной возне вокруг Сталина.

Ключевыми фигурами, к которым Клаусен и его команда обратились с вопросом:
 
«Где Гитлер?», стали бывший обергруппенфюрер СС и полиции, шеф-пилот Гитлера Ганс Баур, бывший штурмбанфюрер СС, адъютант Гитлера от войск СС Отто Гюнше, бывший штурмбанфюрер СС и старший личный камердинер Гитлера Гейнц Линге, бывший телефонист имперской канцелярии Рохус Миш, а также бывший унтерштурмфюрер СС Ганс Хофбек.

Эпизодические допросы других лиц, оказавшихся в то время поблизости от Гитлера, а также агентурная информация о ходивших в лагерях среди военно-пленных слухах о смерти Гитлера вообще ничего не дали следствию.

Команда Клаусена, учтя упомянутые выше противоречия первого расследования исчезновения Гитлера, воодушевляемая честолюбивым стремлением найти живым бывшего «фюрера», разрабатывала несколько возможных версий: подмена двойником (либо вместо трупа отравившегося Гитлера русским «подсунули» труп человека, умершего от ранения в голову), выход Гитлера через неизвестный потайной ход из бункера незаметно от окружающих, бегство на самолете или в танке предположительно в Испанию или Аргентину.

На подследственных обрушилась такая мощная атака, против которой никто из них, уже просидевших в плену девять месяцев, устоять бы не смог. Беспрерывно в течение почти двух недель подследственные подвергались ночным допросам без разрешения спать днем. Их тщательно обыскали, отобрали военные мундиры и переодели в тюремную одежду, демонстративно подчеркнув тем самым изменение статуса (не военнопленные, а подследственные, преступники), перевели с офицерского пайка на солдатский, фактически лишили медицинской помощи (особенно тяжело это отразилось на Бауре, у которого в первые дни плена была ампутирована нога и рана плохо заживала).

* В документах дела «Миф» фамилия «Хофбек» иногда дается в транскрипции «Гофбек». В дальнейшем исправляется без специальных оговорок.87

Физические пытки применялись редко и не ко всем подследственным
 
Но для того же Баура, которого избивали на допросах раньше, достаточно было простого напоминания об этом, чтобы он заговорил. Линге, услышав как-то во время допроса крики избиваемых, признал, что «это, пожалуй хуже, чем если тебя самого бьют» 23.
 
Кроме того, Бауру, Гюнше и Линге постоянно угрожали расправой с семьями и приводили наглядные подтверждения тому, что их близкие находятся в руках НКВД. Наконец, следователям было известно почти все, что говорили подследственные в камерах, другими словами, следствие могло контролировать ход допросов с учетом дополнительно полученной конфиденциальной информации и в нужный момент психологически обезоруживать подследственных.

О моральном состоянии арестованных можно судить по перехваченному НКВД письму Баура от 16 апреля 1946 г., которое он попытался тайно переправить из тюрьмы родным:

«С 23 ноября 1945 г. я нахожусь в следственной тюрьме в Москве. Я провел здесь самое худшее время своей жизни. Меня неделями допрашивали, главным образом о смерти Гитлера. Они нам не верят, что он мертвый. Но он мертв, и мы не можем его сделать живым <...>

Меня ночью 29 декабря - день рождения Моники, - били. Нас неделями заставляли голодать, так, что я настолько ослаб, что едва мог ходить с палками. Беспрестанно из-за следствия у меня были фурункулы. За последние 4 недели я опять получаю офицерское питание и немного поправился. С нас сняли наши формы и одели нас в гражданские лохмотья. Месяцами я нахожусь в нетопленной камере и мерзну. Я надеюсь, что эта пытка скоро прекратится» 24.

Основные допросы Баура, Гюнше и Линге проходили с 19 до 27 февраля 1946 г.
 
На каждый день (вернее, ночь) составлялись отдельный протокол и справка о полученных результатах. В справки дополнительно включались сведения по делу, полученные агентурно-оперативным путем. Поначалу собирались даже готовить ежедневные сводки о новых агентурно-следственных материалах по делу «Миф». Однако после первой такой сводки (за 18 февраля 1946 г. ) инициатива эта увяла как из-за технических трудностей подготовки подобных информации, так и потому, что следствие топталось на месте. Практически ничего многочасовые изнурительные допросы свидетелей смерти Гитлера не дали.

В конце февраля были составлены сводные протоколы допросов всех подследственных. В этих документах команда Клаусена сконцентрировала наиболее существенные сведения, полученные за две недели работы. Ниже приводятся выдержки из обобщающих протоколов допросов Баура и Гюнше, которые дают достаточно ясное представление о том, чего добивались следователи:

Из протокола допроса бывшего обергруппенфюрера СС и полиции шеф-пилота Гитлера Ганса Баура от 19-27 февраля 1946 г.

Вопрос: В показаниях, данных Вами ранее, Вы говорили неправду. Следствие требует от Вас правдивых показаний.
Ответ: По вопросам обстоятельства смерти Гитлера я сообщал следствию только правду. Я готов и сейчас говорить только правду.
Вопрос: По Вашим показаниям, при прощании 30 апреля с Гитлером он высказал Вам последнюю свою волю. В чем она заключалась?
Ответ: Его последняя воля, которую он мне сказал, заключалась в том, чтобы после того, как он покончит с собой, его труп был бы сожжен.
Вопрос: Еще какие указания дал Вам Гитлер?
Ответ: Гитлер поручил мне позаботиться о том, чтобы его труп был бы сожжен.88
Вопрос: После этого поручения Гитлера, что Вами было сделано?
Ответ: После получения этого задания я пошел в лазарет к профессору Хаазе достать себе рюкзак и маскировочную куртку.
Вопрос: Что Вы сделали практически для выполнения последней воли Гитлера?
Ответ: Практически я ничего не сделал.
Вопрос: После того, как Вам стало известно о смерти Гитлера, что было Вами предпринято для выполнения его последней воли?
Ответ: Практически я ничего не сделал, так как это уже было выполнено другими лицами два часа спустя после того, как я попрощался с Гитлером. Мне было сказано в присутствии Геббельса, Бормана, Раттенхубера и др., что Гитлер уже горит во дворе имперской канцелярии.
Вопрос: Вы пошли проверить, как идет сожжение трупа?
Ответ: Нет, не пошел, так как не сомневался в том, что труп сжигают действительно.
Вопрос: После сожжения трупа Вы пошли освидетельствовать результаты сожжения?
Ответ: Нет, не ходил.
Вопрос: Где были закопаны останки трупов Гитлера и Евы Браун?
Ответ: Я не знаю.
Вопрос: Почему Вы не пошли посмотреть место погребения останков трупов?
Ответ: Возможность посещения места погребения 1 мая была, но я этого не сделал, так как был занят подготовкой к прорыву. Кроме того, я считал это излишним, тем более что имперская канцелярия находилась под сильным обстрелом <...>
Вопрос: Значит Вы, Баур, не выполнили последней воли лица, которое, по вашему убеждению, было Гитлером?
Ответ: Я не считал это необходимым, так как все уже было сделано без меня.
Вопрос: Значит, Вы не интересовались лично, как сжигался труп и как и где были закопаны его останки?
Ответ: Нет, не интересовался.
Вопрос: Когда и где Вы впервые узнали об обстоятельствах сожжения и погребения трупов, принадлежащих якобы Гитлеру и Еве Браун?
Ответ: Я узнал это в Познани 22/X или 23/X в лагере военнопленных от хауптштурмфюрера СС Бергмюллера. <... >
Вопрос: В ранее данных Вами показаниях, написанных собственноручно, Вы заявили, что ничего не знаете о сожжении и погребении трупов. Значит Вы ранее показали неправду?
Ответ: Да, я это скрыл.
Вопрос: Вы скрыли это преднамеренно?
Ответ: Да, преднамеренно.
Вопрос: Почему?
Ответ: Я скрыл это по двум причинам: во-первых, для того, чтобы не выдать место погребения трупа Гитлера, и, во-вторых, чтобы лиц, которые принимали [участие] в сожжении и погребении не выдать, дабы они избежали допросов. <... >
Вопрос: В предыдущих показаниях Вы утверждали, что Гитлер умер. Вы сами видели труп Гитлера?
Ответ: Нет, трупа Гитлера я сам не видел. Я никогда не сомневался в его смерти. <...>
Вопрос: Какая договоренность и с кем у Вас была по вопросу показаний о событиях в имперской канцелярии?
Ответ: В лагере военнопленных генералов в г. Штраусберге в последние дни89
пребывания - 8-10 мая генерал Раттенхубер зашел ко мне, и мы договорились, что русским не надо всего говорить.
Вопрос: Что конкретно, не следовало говорить русским?
Ответ: О том, что конкретно следовало скрыть, мы не говорили. Говорили, что следует показывать русским возможно меньше. <.. >
Вопрос: В соответствии с договоренностью, что было Вами скрыто при допросах?
Ответ: Только отдельные мелкие детали смерти Гитлера, которые я затем показал при допросах в Москве. <...>
Вопрос: Вы стоите на ложном пути. Следствие располагает доказательст-вами, что все Ваши показания Вами даны заведомо ложно. Следствие требует от Вас правдивых показаний.
Ответ: Свои показания я дал не преднамеренно ложно, а совершенно правдиво и честно, и мои показания соответствуют действительности 25.
Из протокола допроса бывшего штурмбанфюрера СС Отто Гюнше
от 19-28 февраля 1946 г.
Вопрос: Что произошло дальше с этими так называемыми трупами Гитлера и его жены?
Ответ: Когда труп Гитлера вынесли в сад, его положили в 2-3 метрах влево от запасного выхода из убежища. Рядом с ним я положил труп его жены. Затем бензин из бидонов был вылит на трупы и стали пытаться поджечь его с помощью спичек. Было очень ветренно и поэтому было очень трудно зажечь спичку. Я предложил воспользоваться ручной гранатой, но в это время Линге удалось зажечь спичку и поджечь бензин. Возникло сильное пламя. Все пошли вниз в приемную и дверь прикрыли, чтобы пламя не проникло в помещение. При трупах никто не остался. Бензин на трупы был вылит теми лицами, которые несли их. <... >
Вопрос: Следствие возвращается теперь к некоторым обстоятельствам, связанным с рассказанной Вами историей. Какие основания Вы имеете, чтобы утверждать, что эти трупы были действительно трупами Гитлера и Евы Браун? <...>
Вопрос: Были ли такие люди, которых Вам могли бы, как Вы выразились, подсунуть вместо Гитлера?
Ответ: Нет, таких людей не было.
Вопрос: Ваша версия хорошо построена, но придумана для таких людей, которые не были в убежище Гитлера в описываемые Вами дни, с расчетом, что она не может быть опровергнута. Но следствие располагает неопровержимыми фактами, говорящими о том, что Ваша версия ложна в самом главном. <... >
Вопрос: Расскажите еще раз о том, сколько выходов было из убежища Гитлера?
Ответ: Мне известно два выхода из убежища: главный выход и запасный выход. Я сам много раз пользовался ими и другие выходы мне неизвестны.
Вопрос: Вы утверждаете, таким образом, что был всего один выход в сад имперской канцелярии.
Ответ: Да, мне, во всяком случае, другие выходы неизвестны.
Вопрос: Некоторые лица, однако, знающие убежище не хуже Вас, утверждают, что было два выхода в сад имперской канцелярии и одним из них был так называемый лаз?
Ответ: Я не был знаком с техническим устройством убежища. Мне ничего неизвестно об этом лазе. <... >
Вопрос: Необходимо, чтобы Вы конкретизировали вопрос о том, на основании каких данных Вы утверждаете, что Гитлер застрелился? <...>90
Вопрос: Чем объяснить такое неестественное положение, что никто не попытался помешать Гитлеру совершить самоубийство, что Вы и другие хладнокровно подготавливали материал для сожжения трупов? Когда произошло «самоубийство» Гитлера, никто не попытался установить с помощью имевшихся там врачей, действительно ли Гитлер мертв и трупы были сейчас же вынесены для сожжения?
Ответ: Из того факта, что Гитлер допустил запереть себя в Берлине и не хотел покинуть Берлин, было для всех ясно, что он совершит самоубийство. Что мог сделать я, если такие люди как Кребс, Борман, Шернер не могли уговорить его покинуть Берлин и отправиться в Оберзалъцберг. Для меня лично желание Гитлера, как главы государства было законом. <... > Трупы были сразу вынесены для сожжения, т[ак] к[ак] при этом должно было присутствовать возможно меньшее число свидетелей, чтобы слухи о случившемся не проникли за пределы убежища и не вызвали паники.
У меня лично до сих пор сохранилось неприятное чувство после всей этой истории.
Я думал в душе, что Гитлер, когда положение будет уже безнадежно, выйдет из убежища, смешается с борющимися и так найдет свою смерть.
Вопрос: Следствие подчеркивает на основании фактов, которыми оно рас-полагает, что смысл и содержание событий в убежище Гитлера в конце апреля 1945 года были совершенно другие, чем изложенные Вами. Вы не даете правдивых показаний. Следствие требует, чтобы Вы сказали правду.
Ответ: Я могу только еще раз повторить, что я могу говорить лишь то, что я сам наблюдал или что я точно знаю. У меня нет никаких причин к тому, чтобы давать ложные показания 26.

28 февраля следователю подполковнику Швейцеру удалось «расколоть» Линге

Из протокола допроса Гейнца Линге, бывшего штурмбанфюрера СС и старшего личного камердинера Гитлера от 28 февраля 1946 г.
Вопрос: На предыдущих допросах Вы показали, что, находясь в передней комнате перед апартаментами Гитлера 30 апреля около 16 часов вы услыхали выстрел и почувствовали запах пороховых газов. Припомните, сколько выстрелов Вы услыхали - один или два?

Ответ: Должен признаться, что показания, которые я раньше давал по этому вопросу, неправильные. Звука выстрела вообще я не слышал, а почувствовал только запах пороховых газов и на основании этого сообщил Борману, что самоубийство произошло. <...>
Вопрос: Как Вы могли почувствовать запах пороховых газов от одного револьверного выстрела, проникших из комнаты Гитлера в переднюю, при наличии хорошей вентиляции и закрытых двойных дверей?
Ответ: Запах пороховых газов я почувствовал, что могу снова подтвердить. Как они проникли из комнаты Гитлера в переднюю, я объяснить не могу.
Вопрос: Почему на предыдущих допросах вы несколько раз давали показания о том, что услыхали выстрел из комнаты Гитлера и только после этого сообщили Борману, что самоубийство произошло?
Ответ: Я делал это для того, чтобы мой рассказ о самоубийстве Гитлера не имел пробелов, которые могли бы вызвать подозрения со стороны следствия. В этих целях я рассказывал так, что якобы я все время находился в передней комнате и сам услыхал выстрел.
Вопрос: Кто Вам дал совет так неправильно построить свой рассказ о т.н. самоубийстве Гитлера и внести в него вымысел?
 
Начало
Козлов Владимир Александрович, кандидат исторических наук, заместитель директора Государственного архива Российской Федерации. Данный очерк подготовлен в рамках проводимого в Центре изучения и публикации документов ГА РФ комплексного исследования по истории НКВД/МВД СССР в 1944-1960 гг.

www.pseudology.org