Издательство Коморского  Д.Ф., СПб., 1906 год Кабанес Огюстен и Леонард Насс Революционный невроз Отдел третий. Глава III. Демократизация карт и шахмотьев Падение монархического режима должно было, при тогдашнем настроении, необходимо повлечь за собою изменения даже в фигурах игральных карт, так как короли, дамы или королевы и валеты, казалось, слишком напоминали тот былой строй, который было необходимо искоренить до последней черты. Сообразно этому было решено заменить: королей - мудрецами, дам - добродетелями и валетов - героями. Четырьмя мудрецами стали: Люций Брут (пики), Жан Жак Руссо (трефы), Катон (бубны) и Солон (черви). Добродетелями оказались: Могущество (пики), Единение (трефы), Благоразумие (бубны) и Правосудие (черви). Героями: Муций Сцевола (пики), Деций Мус (трефы), Гораций (бубны) и Ганнибал (черви). Изображение этих исторических и аллегорических личностей было, якобы, произведением знаменитого живописца Давида; отчетливость композиции и искусная выдержанность стиля первых игральных карт революции дают основание доверять справедливости такого предположения. Юлий Брут держит щит, на котором начертаны слова: "Римская республика". У его ног, в круглом ящике, свернуты знаменитые книги Сивилл. На щите Катона изображено "Разрушение Карфагена"; Солон держит в руках "Афинские законы"; Руссо, являясь символом новейшего философского движения, смотрит на свой "Общественный договор". Атрибуты Женщин, олицетворяющих добродетели, заимствованы главным образом из мифологии. Муций Сцевола изображен в тот момент, когда он добровольно сжигает на углях свою руку, которой он имел поразить врага отечества, Порсену. Гораций возвращается победителем с поля битвы после поражения Курьяциев, давшего Риму перевес над Альбой, а карфагенянин Ганнибал попирает ногой римского орла. Деций Мус умирает, обрекая себя в жертву подземным богам, чтобы, согласно преданию, обеспечить за отечеством победу. Первоначальная чистота этих типов вскоре, впрочем, утратилась, проходя через руки разных граверов и литографов, за которыми не имелось никакого надзора. В III году Республики гражданин Симон Вернандоа получает привилегию на изобретенные им новые игральные карты. Эти новые карты изображали: король червонный - гения войны; трефовый - гения мира; пиковый - гения искусства; бубновый - гения торговли, причем каждый был снабжен соответственными ему эмблемами. Дамы представляли: червонная - свободу совести; трефовая - свободу брака; пиковая - свободу печати; бубновая - свободу промыслов и профессий. Валеты: червонный - равенство обязанностей; трефовый - равенство прав; пиковый - равенство званий; бубновый - равенство рас. Благодаря этим преобразованиям способ игры совершенно изменился. Приходилось говорить в пикете вместо: четырнадцать тузов или дам - четырнадцать законов или свобод; вместо: квинты или терца от короля или валета - квинт или терц от гения или равенства. Что касается эмблем, украшавших отдельные фигуры, то они имели тоже особенный характер: равенство обязанностей обозначалось национальным гвардейцем; равенство прав - судьей, держащим в равновесии весы и попирающим ногою гидру ябедничества; равенство рас - негром, сидящим на тюке с кофе и попирающим ногой разбитые оковы(226), и т.д. Была изобретена также новая игра "Французской революции"(227), сходная с древнегреческим "Гусем", которая представляла 63 клетки с особым на каждой изображением. Здесь можно было видеть: шествие свободы или взятие Бастилии, слияние трех сословий, свободную охоту, формирование Национальной гвардии. Вместо классического в "Гуське" моста, здесь стоял князь Ламбеск на подъемном тюильрийском мосту; затем шла отмена феодальных прав, десятины, бланковых указов (lettres de cachet), барщины, соляного налога, упразднение монашеских орденов, Смерть де Лонэ, Фулона и Бертье. Лабиринт превратился в Парижскую заставу Шатлэ. Эта таблица, изданная 14 июля 1790 г., изображает таким образом вкратце весь первый акт революционной драмы и является, как бы, повторительным курсом её истории. На четырех углах её помещены даже куплеты известной революционной песни "Ca ira", пока ещё умеренные, почти скромные, не имеющие ничего общего с теми, которые пелись три года Спустя(228). "Благородная игра", т. е. бильярд, была лишена своего прозвания, точно "бывший" дворянин - своего титула. Что касается шахмат, то поднялся весьма серьезно вопрос о полном их воспрещении, как игры не гражданственной. "Может ли быть дозволено французам играть впредь в шахматы"? Такой вопрос пресерьезно в течение нескольких заседаний обсуждался на специальном митинге - сходке "добрых республиканцев" и, "как и следовало ожидать, - пишет современник, - был разрешен в совершенно отрицательном смысле". Но затем выступил, однако, другой вопрос: "Нельзя ли демократизировать эту единственную действительно изощряющую мозг игру? Нельзя ли, исключив из неё названия и формы, в вечной ненависти коим мы все клялись, сохранить лишь остроумные и образцовые комбинации, ей одной присущие и делающие её столь привлекательной и незаменимой?" Эти слова принадлежат далеко не первому встречному, их произнес известный химик Гьютон-Морво, тот самый, который довольно курьезно совмещал в Дижоне должность товарища прокурора судебной палаты с обязанностями профессора химии и фармакологии. "Всему свету известно, - продолжает этот ученый, - что шахматная игра есть в сущности подобие войны. В этом ещё нет, конечно, ничего, противного республиканским идеям, ибо очевидно, что всякий свободный народ должен всегда быть в готовности защищать свою свободу с оружием в руках. Если даже народ и не желает пользоваться вооруженной силой иначе, как лишь для законной самообороны, он все же не будет столь неосторожен, чтобы отказаться от содержания войск и от того, чтобы от времени до времени не собирать их для упражнений. Сколько бы этот сбор ни длился и какие бы размеры он ни принял, его цель не будет достигнута, если он не образует из себя подобия лагеря. Этот лагерь придется немедленно разделить на две части, каждую из войск всех родов оружия, а эти части должны будут стать под различные знамена, поочередно представляя из себя то нападающую, то обороняющуюся стороны". По системе Гьютона это будет, так сказать, игра в "малую войну", так как слово "шахматы" должно быть обязательно предано забвению, ибо корень его слишком неблагозвучен по своему царственному происхождению (шах персидский). Главным персонажем игры должно стать знамя, ходы которого будут одинаковы с ходами былых королей. Фигура, "столь нелепо называемая королевой или ферзем", превратится в адъютанта, причем генерал будет не на шахматной доске, а в голове у игрока. Туры (башни) станут пушками и таким образом исчезнет несообразность их прежнего названия с их подвижностью; рыцари (кони) спустятся до ранга всадников, а офицеры станут драгунами. Пешка (солдат-пехотинец), взяв с бою противный лагерь, т. е. пройдя всю доску, вместо того чтобы менять пол и превращаться в даму, будет только повышаться в чине". Совершив таким образом вторичное, хотя на этот раз и мирное цареубийство, Гьютон радуется, что достиг устранения из игры эмблем и выражений, идущих вразрез с республиканскими принципами. В заключение он высказывает пожелание, чтобы настал день, "когда рабские народы прозрят, наконец, что они, точно пешки в шахматах, подобны струнам, на которых разыгрывают деспоты, щадя или сокрушая их по воле своего каприза". Сам того, наверное, не подозревая, химик Гьютон в своих пожеланиях оказался в некотором смысле пророком. Примечания 212. Moniteur, 13 декабря 1792 г. 213. Переименование Сент-Антуанского и части С.-Денисского предместий в предместье Славы состоялось вскоре после взятия Бастилии и предшествовало наступившим затем систематическим переименованиям. 214. Бурнан. "La Terreur а Paris". 215. Поль Лакомб. "Les noms des rues de Paris sous la Revolution". 216. Опуская в переводе дальнейшее перечисление всех переименованных в то время улиц как неинтересное для русских читателей, мы сохраняем лишь некоторые примеры таковых. Нельзя не присовокупить, что большая часть переименованных в то время улиц ныне носят вновь свои прежние названия. - Прим. пер. 217. Гражданин Грегуар. "Systeme de denominations topographiques pour les places, rues, quais, etc. de toutes les communes de la Republique. Impime par ordre du Comite d'Instruction publique. A Paris. lmprimerie Nationale (aез числа, вероятно, в январе 1794 г.), брошюра в 27 стр. в 1/8 листа. 218. La Revolution francaise, iересмотренная Оларом, t.XXXIV, p.234. 219. В некоторых местах ненависть к слову Saint-святой доходила до того, что устранялись даже слова, напоминавшие его по созвучию. В двух департаментах существовали два одноименные селения Сен-Симфориан. Сперва они отбросили лишь приставку "Сен" и превратились в "Симфориен на Гюйе" и "Симфориен на Севре". Но так как первый слог этого имени имел все же созвучие с изгнанным прилагательным, то уничтожили и его; остались только: "Форьен на Гюйе" и "Форьен на Севре". (Debaptisations, etc. loc. cit.). Впрочем, ещё весьма недавно, 26 сент. 1903 г., город Сент-Савин (Saint-святая) заменил свое имя новым - "Савин-Ле-Труа". Протокол местного Муниципального совета по этому поводу напоминает революционную эпоху: "После открытия заседания граждане Гюо и Аржантен вошли со следующим предложением: "Принимая во внимание, что эпитет "святая", предшествующий слову Савин, заключает в себе несогласный со здравым смыслом анахронизм; что город Сент-Савин в течение тридцати с лишком лет выказывал непоколебимую преданность республике; что миновало то время, когда слепая вера поручала города покровительству святых, ибо, обитая в раю, последние не нуждаются в квартирах в этом мире; что общество мирян намерено вырвать последние узы, связывающие его с прежним всемогуществом церкви; что, с другой стороны, полное изменение имени города нежелательно ввиду коммерческих и частных интересов; на основании вышеизложенных соображений постановили изменить имя города Сент-Савин, присвоив ему наименование "Савин-Ле-Труа". 220. Герцог д'Эгильон превратился в гражданина Виньеро; Маркиз Куаньи стал гражд. Франкето; герцог Караман гражданином Рикэ. 221. Debaptisations revolutionnaires des communes; Introduction, Paris et departements, 1896. 222. Однако многие селения при видоизменении своих названий пользовались и топографическим положением местности, природой, почвой, присутствием лесов или рек. 223. Так, городок С.-Жермен-ан-Лэ переименовался в "Гору Чистого Воздуха", хотя расположен весь на равнине и никаких гор не имеет. 224. Небезынтересно заметить, что эта мера, которую автор, Баррас, считал весьма "революционной" (но которая, впрочем, не вошла в обычай), в действительности была лишь подражанием злейшему монархическому деспотизму. В России, до Екатерины II, отменившей этот варварский обычай, довольно часто практиковалось в виде наказания за всякую важную (или считавшуюся важной) вину лишать преступника, из крепостного состояния, "права носить свое имя". Довольно оригинальное совпадение приемов московской тирании и революционера Барраса. Мы оставляем это примечание на ответственности его авторов, не встречая ему в русской истории достаточно доказательных подтверждений. - Прим. пер. 225. Cf. Index des Noms revolutionnaires des communes de France par Figueres, Poitiers, 1896; Les Noms revolutionnaires des communes de France, par le meme, Paris, au siege de la Societe de l'Histoire de la Revolution Francaise, 3, rue de Furstenberg. 1901. 226. См. Intermediaire 10 апр. 1870. 227. Особые карты для специальных игр, как, например, "Таро", были тоже изменены, а их фигуры переименованы. См. Intermediaire 10 сент. 1886 г. 228. Intermediaire, июнь - июль 1867 г. Содержание   www.pseudology.org