Российская пресса, по общему признанию, является одним из самых динамичных социальных институтов общества. Однако изменения и преобразования, происходящие в ней, пока не получили адекватной оценки. Существующие оценки, с одной стороны, отражает социально-политические воззрения заинтересованных сторон и их представления о месте и роли прессы в обществе. Отношение к ее трансформациям, с другой стороны, обусловлено чрезвычайной сложностью и спецификой объекта, в конечном счете - его природой, которая и содержит объективные предпосылки и основания для суждений и оценок, распределенных по широкому диапазону, и неоднозначных толкований тех или иных процессов, связанных с прессой.
           Как уже отмечалось в предыдущих статьях автора (1), подход к периодической печати и электронной прессе как к средствам массовой информации и пропаганды задает методологические и иные рамки, в пределах которых в принципе невозможно продуктивное изучение процессов, происходящих в современной российской прессе. При этом, кончено, автор вовсе не утверждает, что исследования совокупности периодических изданий и телерадиопрограмм как средства информирования, пропаганды, манипулирования общественным сознанием, как инструмента воздействия на общественное мнение обречены на результаты, связанные с действительностью лишь условно. Отнюдь, исследования средств массовой информации и пропаганды, если их выводы автоматически не распространяются на всю прессу, имеют право на существование, более того, они объективно необходимы для структур, нацеленных на эффективное использование прессы для достижения собственных целей. И, разумеется, для изданий и телерадиоканалов, заявивших себя в качестве средств (или являющихся таковым из-за организационно-правовой формы), со всеми вытекающими от такого представления последствиями - вплоть до стоимости каждого квадратного сантиметра печатной площади и любой секунды эфира.
           Но подход к прессе лишь как к особым образом организованному массиву разнообразных средств специфического воздействия на читающую, слушающую и смотрящую аудиторию не является исчерпывающим и применение его допустимо в определенных и непременно предъявленных целях и пределах. Этим чрезвычайно важным обстоятельством в работах, посвященных состоянию современной российской прессы, чаще всего пренебрегают или явно или неявно исходят из признания природы прессы как средства, что в конечном итоге, если и не искажает содержание процессов, имеющих место в отечественной периодике и электронном вещании, то и не способствует глубокому осмыслению их природы. Подобное положение как нельзя лучше характеризуется тезисом, принадлежащим перу В.И.Ленина: “...Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя “натыкаться” на эти общие вопросы” (2,368).
           Пренебрежение этой методологической нормой в той или иной мере прослеживается во множестве работ, посвященных исследованиям современной прессы, и становится как бы общепринятым условием. Так, Союз журналистов России в своих документах продолжает именовать газеты, радио и телевидение не иначе, как “средства массовой информации”. Авторы, представляющие профессиональное объединение российских журналистов, и книгу, в которой анализируются тенденции и содержится прогноз, назвали “Средства массовой информации России. 1997 год. Анализ, тенденции, прогноз”(3). Заметим, что краткое изложение основных положений этой книги Союзом журналистов публиковалось в журнале “Четвертая власть” в виде “Доклада о критическом состоянии российских средств массовой информации”(4,38).
           Критическое состояние средств - словосочетание, конечно, странноватое не только по нормам родного языка, но обратим внимание на вывод, к которому приходят авторы доклада. Они, назвав комплекс негативных факторов, характеризующих “мучительный переход от советской модели прессы к принципиально иной модели, основанной на отмене цензуры и рыночных отношениях”(3,3), далее пишут: “Насыщение информационного голода и обвальное обеднение людей в ходе реформы 1992 года привели к катастрофическому падению тиражей в этот период. А дальше начали действовать субъективные причины, благодаря которым кризис продолжается до сих пор, приобретая системный характер (выделено мной - Б.К)” (3,4). Из логики авторов доклада следует, что системный характер носит кризис средств. Кроме того, выходит, что системность кризис обретает из-за субъективных факторов...
           Системный кризис, если исходить из сложившегося содержания понятия, отличается от иных видов кризиса тем, что выход из первого предполагает изменение сущностных параметров системы - в данном случае целостности, обозначаемой “средства массовой информации”. “Диагноз” системности кризиса применительно к данному объекту означает исчерпанность его потенциала для выполнения определенных функций, и эти средствам, чтоб выжить, необходимо изменить основания своего существования, а если это не удается, то удалиться на покой. Средства можно отправить в музей, но пресса туда не уйдет, как бы ее не именовали...
           Проблема здесь не в терминологии. За определением всей сферы периодической печати и электронного вещания как системы средств массовой информации стоит совершенно определенная философия (вовсе не марксистско-ленинская, как можно предположить), из которой следуют и основы взаимоотношений газетно-журнального и радиотелевизионного мира с властью, с обществом, и основы политики государства в сфере гласности и свободы слова, и представления о роли и функциях журналистики в обществе и государстве...
           Это же самое можно утверждать о подходе, который не сводит прессу к совокупности средств массовой информации, а признает ее самостоятельным социальным институтом, таким же, например, как право или политика. Как исторически сложившаяся система она имеет собственные законы развития, статус и обладает относительной самостоятельностью - в той же мере, что и право, политика, наука. На это, кстати, обращал внимание своих критиков еще Карл Маркс: “Чтобы пресса могла выполнить свое назначение, необходимо прежде всего ничего не предписывать ей извне, необходимо признать за ней то, что признаем даже за растением, а именно: признать, что она имеет свои внутренние законы, которых она не может и не должна по произволу лишаться” (5,75). Когда прессе приписывается природа средства, не есть ли это заблуждение, проистекающее из-за нарушения очередного методологического принципа, на который указывает классик?
           Ответ, пожалуй, очевиден.
           Итак, не СМИ, а пресса. И она функционирует по собственным внутренним законам и является автономным социальным институтом, в той степени, какой может быть самостоятельной в обществе сложная целостность подобного типа (обозначаемой, как правило, категорией “система”).
           Какие же закономерности у прессы?
           С.Гуревич в монографии (6) , опубликованной в 1973 году, посвящает им целую главу и выделяет две группы универсальных (выделено мной - Б.К.) закономерностей, существования журналистики: первая - закономерности ее возникновения и развития, вторая - закономерности функционирования (6,75).
           Анализ конкретных закономерностей, названных одним из авторитетных теоретиков прессы, не входит в задачи данной статьи, но заметим, что, несмотря на конкретно-исторические условия при которых была написана монография, в ней, без сомнения, выявлены и представлены действительные процессы, которыми обусловлено существование прессы - ее возникновение, развитие и функционирование. Но заметим, что, во-первых, не выдерживает корректной теоретической критики закономерность о непременном классовом характере журналистики (практикой она опровергалась советской же прессой, каждым номером любой газеты - журналистов среднего и старшего поколения до сих пор бросает в дрожь при вспоминании о принципе “сорок на шестьдесят”, согласно которому только и только под сорока процентами опубликованных за месяц газетных строк могли стоять имя и фамилия журналиста, а шестьдесят процентов строк он был обязан написать за передового рабочего или колхозника, реже - за директора предприятия или совхоза и т.д.).
           Второй важный момент в связи с названной монографией: одна из ее глав называется “Партийность журналистики” (6,90-114). Было бы не совсем точным утверждение об особом, “ударном” акценте исследователя на этот принцип, но все необходимые атрибуты теоретического обоснования в главе присутствуют. Но крах однопартийного устройства, а затем и реального социализма (развитого, если, кто помнит, какой слог в этом слове ударный) продемонстрировал и крах принципа партийности - всеобщего основания, на котором строилась вся без исключения социалистическая журналистика. Прав оказался Маркс, выдвигая требование “ничего не предписывать ей (прессе - Б.К.) извне”... Иначе она не способна выполнять свое общественное предназначение.
           Итак, возникновение, развитие, функционирование прессы. К этим процессам, которые чаще всего при анализе не разводят по содержанию, обратимся в дальнейшем, а пока остановимся на понятии “кризис”. В литературе оно в настоящее время употребляется очень широко, но чаще всего для обозначения вовсе не того, что является кризисом. С этим понятием происходит то же самое, что произошло с другим, а именно: с понятием “проблема”, которое имеет ясное содержание и резкий объем, но используется как синоним слов “задача”, “вопрос”, “сложность”, “затруднение” и так далее. Подобная неточность в конкретном коммуникативном акте особенно не мешает взаимопониманию, но при выполнении аналитической задачи требование терминологической определенности отнюдь не формальное, а содержательное, что, кстати, отчетливо прослеживается и в употреблении определения “системный кризис” для описания современного состояния российской прессы.
           Кризис в словарях и специальной литературе (7,8,9) толкуется как перерыв в функционировании какой-либо системы. Перерыв наступает, если та или иная система исчерпала ресурсы или уже не в состоянии выполнять свое предназначение в существенно изменившихся условиях функционирования и поэтому встречает тотальное сопротивление внешней, изменившейся, среды. Характерные черты кризиса: неожиданность и скорость наступления, протяженность во времени (затяжной-непродолжительный), глубина воздействия на систему. Кризис, в которой вступила система, так или иначе отражается на ее подсистемах. Принято считать, если кризис системы охватывает все ее элементы, в этом случае и имеет место “системный кризис”.
           Но существует и иная точка зрения. Например, П.Щедровицкий замечает: “В последнее время в аналитических оценках очень часто можно слышать о “системном кризисе”, якобы наблюдавшемся в СССР и сейчас в России и странах Восточной Европы. Употребление этого термина, по всей видимости, свидетельствует об ошибке языка. Кризис, а точнее, кризисная ситуация, является принципиально несистемным (асистемным) образованием. Кризис возникает на границе между системами, в зазоре (чаще всего - историческом), в процессе перехода от одной системной организации к другой” (10,405).
           Исходя из такого подхода, автор заключает, что процессы, происходящие в России в настоящее время, представляют собой “процесс распада существовавшей (искусственно организованной и естественно сложившейся) системной организации социального порядка и специфического общественного “организма”, который условно может быть назван “советским обществом социалистического типа” (10,406). В логике распада П.Щедровицкий выделяет три фундаментальных принципа:
           “1) процессы трансформации идут во всех слоях (уровнях) одновременно и параллельно;
           2) вышележащие процессы приносят нижележащим “форму организации” (форму выражения) и тем самым “первую” форму существования, а нижележащие приносят вышележащим материал и морфологию (организованный и структурированный материал);
           3) это означает, что характеристические (качественные) изменения в нижележащих процессах не могут произойти до тех пор, пока не произошли изменения в вышележащем уровне” (10,407).
           Заметим здесь, что автор ведет речь о трансформации, следовательно, в ней идут два взаимообусловленных и взаимодействующих процесса - распад старой системы и формирование новой. Это же явление обнаруживается в современной российской прессы. Авторы доклада о ее состоянии (3) тоже исходят из этого положения, утверждая: “то, что происходит с российскими СМИ сегодня - это мучительный переход от советской модели прессы к принципиально иной модели...” (3,3).
           По мнению авторов документа, такой переход и привел российские СМИ к глубокому кризису, который далее определяется как системный. Учитывая сказанное двумя абзацами выше, с этим можно согласиться. Но тогда возникают вопросы, связанные с проявлениями кризиса. В документе они названы в такой последовательности:
           - многократное сокращение тиражей периодической печати;
           - “мутность” рынок прессы - отсутствие финансовой и тиражной прозрачности изданий;
           - разрушенность полиграфической базы;
           - концентрация и монополизация рынка СМИ, ведущие к потере ими независимости (странное представление о средствах, которые якобы могут быть независимыми, они потому-то и средства, что зависимые - Б.К.);
           - социальная незащищенность журналистов;
           - превращение СМИ из средств информирования населения в средства манипулирования общественным мнением;
           - отчуждение СМИ от общества, рост недоверия людей к информации, получаемой от СМИ.(3,3-4).
           После перечисления проявлений кризиса в документе от федерального Союза журналистов признается, что главная причина кризиса носит “безусловно, объективный характер: прыжок из “царства необходимости” в “царство свободы”, естественно, не мог быть безболезненным” (3,4).
           И с этим можно согласиться, но опять с учетом того, что уже говорилось. Переход, трансформация - двухслойны, в них неизбежно “соседствуют” два разнонаправленных процесса - распада и формирования. Сокращение тиражей центральных изданий в 15 раз за последние восемь лет при общем сокращении тиражей российских газет за тот же период в восемь раз не худшая иллюстрация данного тезиса.
           Но это - частность. Общая же ситуация с подписными (подчеркнуто мной - Б.К.) тиражами на центральные (федеральные, московские) и региональные издания выглядит со второго полугодия 1995 года следующим образом: тиражи центральных газет в течение шести подписных кампаний колеблются между 7 и 9 миллионами экземпляров, разброс же тиражей региональных изданий не столь широкий - от 8,2 миллионов до 8,8 миллионов экземпляров. Учтем и то обстоятельство, что стабилизация аудитории подписчиков региональной печати произошла за сроки менее короткие, чем у так называемой “центральной печати”. Кроме того, потери аудитории у региональных газет оказались менее значительными, чем у тех же “центральных”. Этого обстоятельства явно недостаточно для вывода о “системном кризисе” прессы. Сокращение тиража “центральных” изданий было неизбежным - оно вытекало хотя бы из самой организации подписки на центральные партийные издания, при которой для члена КПСС являлось обязательной подписка на газету “Правда” - это издание таким образом без труда могло обеспечить себе без малого 18 миллионов подписчиков, то есть такой тираж, который дважды превышает нынешний разовый тираж всех московских газет...
           Понятно, когда в настоящее время для отдельных партийных газет федерального уровня тиражи разместились в диапазоне от 50 до 250 тысяч экземпляров, они переживают кризис, но этот кризис вовсе не означает кризиса российской прессы - это кризис партийной печати и связанной с ней способа организации аудитории. Скорее всего в этом сегменте российской прессы имеют место или процесс распада, или, если несколько мягче, то естественной оптимизации...
           Параллельно с этим процессом развивается другой - рождается, формируется, развивается пресса внепартийная по учредительству и по основанию. В Оренбургской области, например, в настоящее время нет ни одного издания, являющегося органом какой-либо партии (речь не о позиции, добровольно или вынужденно (генетически) занимаемой той или иной газетой)... Но при этом общий тираж всех региональных периодических изданий, по подсчетам автора, примерно равен совокупному тиражу двух областных газет, которыми исчерпывалась номенклатура областных газет долгие десятилетия.
           Сходная картина и по Республике Башкортостан. По сведениям Министерства печати республики, общий разовый тираж 205 газет в начале 1998 года составлял около полутора миллионов экземпляров, что очень незначительно отличается от тиражей 160 газет, издававшихся в республике в 1970 году. Если делать поправку на добровольно-принудительный характер подписки на советско-партийную печать, то разница скорее всего окажется еще в пользу нынешних тиражей газет и журналов. Здесь следует обратить внимание и на разницу в количестве изданий: 160 в 1970 году и на 45 газет больше через три десятилетия. При этом в начале 1998 года 53 газеты были частными, 12 - учреждены общественными организациями, 8 - предприятиями, организациями, ведомствами. Еще в 1990 году в республике не было ни одного периодического издания с подобными учредителями.
           Государственный сектор прессы в Башкортостане в настоящее время представлен 78 газетами, девять из которых республиканского ранга, 44 - районного и 10 - городского, 15 - объединенных (районно-городских).
           Таким образом, в печатной прессе Башкортостана весьма наглядно обнаруживаются несколько слоев, несколько крупных типов периодических изданий, которые можно определить так: 1) пресса частная, независимая от государства, партий и общественных организаций, 2) государственная пресса, 3) пресса партий и общественных организаций (таких изданий в республике 12), ведомственная (отраслевая, в сущности - лоббистская) пресса. Из этого совершенно однозначного для специалистов распределения, кроме прочего, следует, что тезис о “мутности” рынка СМИ, выдвигаемый как один из факторов “системного кризиса” прессы, не выдерживает критики... Другое дело, что рождается и формируется совершенно другая, чем партийно-советская, модель прессы, и при этом она переживает кризисы становления и самообретения, но это уже совсем другой кризис, вовсе не тот, который сопровождает распад и исчезновение с исторической арены.
           Среди проявлений системного кризиса российских СМИ числится и нарастание концентрации и монополизации рынка средств массовой информации. Далее уже не будем удивляться своеобразию терминологии авторов, но здесь вынуждены заметить: рынок средств массовой информации существует, но рынок прессы - уже нонсенс. Но вся путаница в том, что авторы не желают видеть коренное различие между СМИ и прессой. Относительно концентрации и монополизации, конечно, можно было бы обратиться к аргументам из зарубежной практики функционирования прессы, но она пригодна для отечественных условий с существенными поправками. Вопрос в другом: интенсивный характер концентрации и монополизации на определенном этапе развития прессы неизбежен, от него не уклониться, проблема в том, чтоб при этом не оказались за “бортом” общественные интересы, интересы гражданского общества. Таким образом, и этот фактор, выдаваемый за признак “системного кризиса” прессы, находится за ее пределами - он должен быть снят актами законодательного характера. То же самое можно заключить по поводу состояния российской полиграфической отрасли - она всецело зависит от экономического положения и к прессе имеет отношение опосредованное.
           Далее: рост социальной незащищенности работников прессы. Средняя зарплата большинства российских журналистов не превышает ста долларов. И с этим проявлением якобы системного кризиса прессы имеется совершенно очевидная сложность, которую, пожалуй, можно и не артикулировать - работники сельского хозяйства, например, не получают зарплату в реформируемой России годами, а жалованье старшего преподавателя кафедры философии в российских университетах составляет примерно 50 долларов в месяц...
           Вывод, пожалуй, уже очевиден. Проблема вовсе не в так называемом системном кризисе средств массовой информации. В глобальном кризисе само общество (по отношению к обществу он в самом деле системный) и при этом варианте критическое состояние характерно для каждой отдельно взятой общественной структуры, в которой одномоментно сталкиваются два процесса - распада былого и формирования нового. Это же явление имеет место в рассматриваемой нами сфере. В общественном бытии по совершенно объективным причинам исчезла потребность в средствах массовой информации тоталитарной модели, в России идет чрезвычайно сложное возрождение прессы как самостоятельного социального института, а различные проявления этих взаимопереплетенных процессов представляются иным аналитиками как приближение к катастрофе и СМИ, и прессы.
           Алармистским тенденциям не следовало бы, пожалуй, и придавать особого значения, если бы ни одно существенное обстоятельство: неточный “диагноз”, как известно, если и не приближает гибель “больного”, но уж точно увеличивает время до его выздоровления... Поэтому чрезвычайно важно точное и развернутое знание параметров и характеристик состояния социальной структуры, находящейся в переходном состоянии, в состоянии трансформации, модернизации, реконструкции, реформирования. Вопрос здесь в том, что формирование структур социальной природы не обходится без активности субъектов исторического процесса, и очевидно, что при этом возможны варианты, когда для трансформации объекта прикладываются усилия, тождественные его природе или неадекватные ей.
           В рассматриваемом случае имеем два сценария: объект признается “средством массовой информации”, охваченный “системным кризисом” - в этом случае следует одна технология его трансформации; во втором - речь о прессе как о социальном институте с функциями, обусловленными потребностями человека и общества, при формировании такой структуры (коль российское общество оказалось из-за семидесятилетнего исторического разрыва в развитии отечественной прессы в такой ситуации) уже требуются иные подходы, иная социальная технология. Проблема, правда, в том, что два этих объекта различаются только при специальной аналитической работе и, свидетельствует опыт, далеко ни при всякой...
           Одна из коренных причин этого, пожалуй, в том, что в уходящем веке Россия оказалась без опыта осмысления и теоретических представлений о месте и роли прессы в обществе. Имитация такого рада работы велась в рамках так называемой теории партийно-советской печати, которая, вопреки, кстати, К.Марксу, сводила природу прессы к орудию классовой борьбы особого калибра... В настоящее время, пожалуй, уже следует ставить проблему осмысления прессы с философских позиций и формирования целостной философии прессы. Без этой работы само становление, развитие и функционирование российской прессы то и дело будет “натыкаться” (употребление этого словечка в подобном контексте принадлежит В.Ленину) на самого различного рода препятствия, пойдет по тупиковым направлениям или же сведется к копированию чужеземных моделей. Деятельность прессы в условиях общественного кризиса для формирования философии прессы дает богатейший материал...
           Кризис в обществе (он, как уже отмечалось, имеет глобальный характер) в его подсистемах проявляется совершенно различными признаками, но один из них является, если и не главным, но всеобщим. Кризисное состояние, на это тоже уже указывалась, возникает на границе между системами, в историческом зазоре, на переходе между двумя состояниями, имеющими существенные различия по основаниям. Переход этот не может быть в общественных системах мгновенным, он имеет временную протяженность, занимая порой годы и годы. Особенностью такого переходного периода является аномия, означающая в буквальном переводе с французского беззаконие, безнормность. В теоретический оборот этот термин ввел Э.Дюркгейм (11), обозначив им такое состояние общества, в котором заметно ослаблены или вовсе не действуют ценностно-нормативные регуляторы. Дюркгейм, правда, употреблял термин “аномия” преимущественно для объяснения поведения людей при различных переходных состояниях (реформы, революции и так далее). Вероятно, аномия при таких ситуациях имеет место и в функционировании социальных институтов. По крайней мере, в экономике России пренебрежение нормами и ценностями, законом и здравым смыслом имеет тотальный характер. Отсутствие, а можно и несколько мягче - фрагментарность или расплывчатость ценностно-нормативной системы саморегуляции российской прессы, необязательность соблюдения норм и этических предписаний, закона субъектами деятельности определяет и нынешние облик и состояние отечественной прессы. Аномия, безнормность и является одним из главных признаков кризиса сегодняшней прессы.
           Она, пожалуй, должна осмысляться не только как неоформленность, непредъявленность, невыраженность или пребывание в эмбриональном состоянии ценностно-нормативных и профессионально-этических критериев деятельности, но и как отсутствие развитой законодательной базы функционирования прессы. Лишь через формирование и того и другого, лишь через добровольное подчинение и закону, и нормам публичной профессиональной деятельности видится возрождение и развитие подлинной российской прессы.

           ЛИТЕРАТУРА

           1. Б.Калмантаев.Журнал “Credo”,N 1,3,6 за 1997 г.
           2. В.И.Ленин. Полн.собр.соч.,т.15
           3. Средства массовой информации России.1997год. Анализ, тенденция, прогноз. М., Союз журналистов России, 1998 г.
           4. Доклад о критическом состоянии российских средств массовой информации.Журнал “Четвертая власть”,N5, 1997 г.
           5. К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч.,т. 1.
           6. С.М.Гуревич. К.Маркс и Ф.Энгельс - основоположники теории коммунистической журналистики.М.,МГУ,1973 г.
           7. Богданов А.А. Тектология. М.,1989 г.
           8. Арнольд В.И. Теория катастроф. М.,“Наука”, 1990 г.
           9. Философский энциклопедический словарь. М.,1997 г.
           10. Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития. М., 1995 г.
           11. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. М., 1996 г.