| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Аурел и гиена | |
 Красивое
имя Аурел встретилось мне всего лишь один раз в жизни. Так звали одного из
попавшихся на моем пути людей,
сражавшихся в Испании против мятежников
генерала Франко и помогавших им немецких и итальянских фашистов.Фамилия Аурела была Петреску – типично румынская. Но вообще-то на румына он похож не был – высокий, голубоглазый, светловолосый. Вероятно, из-за цвета волос, поразившего сплошь черноволосую родню, он и получил свое имя. Румынский язык – родня латинскому, а по-латыни «аурум» – золото. В нашей квартире, сплошь населенной не румынами, Аурел Петреску появился летом 1936 года. Вернувшись в конце августа из Пехорки в Москву, я обнаружил в комнате, которую еще в начале июня занимал путейский инженер Быковский, исчезнувший неизвестно куда, двух новых жильцов, мужчину и женщину. Оба говорили по-русски с акцентом, мужчина – с очень сильным, женщина – с едва заметным. 2 Сожительницу Аурела – маленькую, смуглую, быстроглазую молодую женщину с короткой стрижкой, носившую военную форму с голубыми петлицами, звали Гаянэ Васильевна. Поскольку песни «А ты не летчик» тогда еще не было и в помине, словам Гаянэ Васильевны, что она работает преподавателем в Академии имени Жуковского, все в квартире поверили. Даже вообще-то не слишком доверчивая домработница Машкевичей Поля, которая с непривычки к имени Гаянэ называла новую жиличку Гиеной Васильевной. В отличие от своей сожительницы, которой с самого раннего утра и до позднего вечера дома не бывало, Аурел из дому не выходил почти совсем. Когда бы я ни заглянул в их комнату, он сидел на табурете, держа на коленях мотки разноцветной толстой пряжи, из которой с помощью вязального крючка быстро и ловко мастерил женские домашние туфли. Этому мастерству, – рассказывал он нам с Полей, – научил его в Бухаресте тюремный надзиратель, приносивший в камеру пряжу и уносивший готовые шлепанцы. Почти всю выручку надзиратель забирал себе, но арестанты все равно были очень довольны – на папиросы хватало, а главное – время шло быстрей. По рассказам Аурела выходило, что Сигуранца замела его за организацию забастовки на верфях Констанцы, и сидеть бы ему еще и сидеть, если бы товарищи не устроили ему побег и не переправили его через Днестр. Но в Советском Союзе он не надолго: скоро его переправят в другой конец Европы. Он не уточнял, куда именно, но не только я, даже Поля догадывалась, о чем идет речь. Сообщения о боях верных правительству Испанской республики войск генерала Миахи с наступавшими на Мадрид мятежниками московская радиостанция имени Коминтерна передавала по нескольку раз в день. Газеты пестрели фотографиями бойцов интернациональных бригад, оборонявших столицу республики. Киносеансы начинались с кинохроники событий на фронтах Испании, снятых кинооператором Романом Карменом. 3 Когда Аурел, ни с кем не простившись, однажды исчез, я при первом же удобном, с моей точки зрения, случае, встретив Гаянэ Васильевну возле уборной, спросил ее, куда он уехал – в Испанию или куда-то еще? Но в ответ она только прошипела: «Не распускай язык, а то можно и подрезать». Я не обиделся, потому что понимал, что вообще-то такие дела полагается держать в тайне. А через несколько месяцев я собственными глазами увидел нашего Аурела в кинотеатре «Уран» на Сретенке. Перед демонстрацией «Чапаева» показывали кинохронику, и в одном из кадров перепоясанный ремнями, с пистолетом в руке, наш сосед на какую-то секунду высунулся из разбитого окна полуразрушенного дома. Голос за кадром произнес: «…Товарищ Хорхе Ривас из бригады имени Хозе Марти…» Но я сразу разглядел, что это никакой не Хорхе Ривас, а чистокровный Аурел Петреску. А еще через какое-то время, через полгода или чуть больше, Гаянэ Васильевна неожиданно для всех нас привела в бывшую комнату Быковского нового мужчину. В отличие от Аурела он говорил без акцента, когда, конечно, говорил что-нибудь. Лично я слышал от него только одно слово: если Гаянэ Васильевна знакомила его с кем-то из соседей, он, не протягивая руки, говорил – «Глазов». Очень немногословный был человек. Не знаю, откуда, но постепенно вся наша квартира узнала, что новый сожитель Гаянэ Васильевны служит на Лубянке и что там же, а вовсе не в Академии имени Жуковского служит и сама Гаянэ Васильевна. К тому времени, когда меня после школы призвали на военную службу, вся квартира, опять же не знаю откуда, узнала и еще более сногсшибательную вещь – что наш Аурел был в Испании ранен, а вернувшись в СССР, тут же был арестован как немецкий шпион. Прослыть иностранным шпионом было в те годы проще пареной репы. Вот и еще один из встретившихся мне участников гражданской войны в Испании тоже был арестован как шпион, правда, не немецкий, а японский. Наша квартира считала, что Аурела сдала его сожительница. С ней перестали разговаривать, а за глаза стали называть ее так же, как Поля: «Гиена Васильевна». И просто – «Гиена». *** Помните – вместе ужинал, клялся, косясь на дверь? Было – один из дюжины. Из скольких один – теперь? 1947 Источник Оглавление |
|