Сватиков С

Сватиков С.Г.

Участие евреев

Часть 5

В 1884 г., в большом процессе 14-ти (дело В. Н. Фигнер и товарищей) мы не находим ни одного еврейского имени. В крупном киевском процессе 1-9 ноября 1884 г. в Киеве (дело Мартьянова, Борисовича, М.Шебалина и др.) из 12 имен - еврейское лишь одно: это фиктивная жена действительного студента Шебалина, Прасковья Федоровна Богораз, 26 лет от роду.

П.Ф.Богораз окончила в 1877 г. женскую гимназию в Таганроге, давала уроки в том же городе, в 1879 г. поступила на Бестужевские курсы, была на них 4 года, курсы не окончила, переставши посещать их в мае 1883 г. По сведениям 3-го Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, Богораз в окт. 1879 г. производила сбор среди курсисток в пользу студента, арестованного по политическому делу.

Родной брат ее Натан Богораз в 1884 г., по сведениям полиции, содержался в таганрогской тюрьме по обвинению в государственном преступлении. В марте 1882 г. Прасковья Федоровна, по предложению Исполнительного Комитета, приняла на себя роль хозяйки конспиративной квартиры, а для этого приняла православие и повенчалась с М.П.Шебалиным, в их квартире печатался «Листок Народной Воли».

Затем они переехали в Киев, и здесь 4 марта были арестованы, вместе с типографией «Народной Воли». Богораз показала, что принадлежит к социально-революционной партии «Народной Воли», вполне разделяет ее программу и задачи партии; определенных функций в партии не имеет, почему и не признает себя виновной в принадлежности к тайной организации; чем определяется ее связь с организацией, определить не может, но никаких планов и проектов действия в интересах партии в Киеве не было.

По приговору военно-окружного суда Богораз была сослана с лишением всех прав в Тобольскую губернию; но по дороге, 11-го ноября 1885 г., умерла в московской пересыльной тюрьме, П.Ф. Богораз была человеком очень сдержанным, относилась с пренебрежением к обычным разговорам, развлечениям, шуткам. Это придавало ее поведению колорит некоторой суровости.

Но это не мешало ей замечательно мягко, даже любовно относиться к людям. Настойчивая и аккуратная в выполнении всех дел, важных и неважных, Прасковья Федоровна была, по отзыву М.П.Шебалина, очень ценным, преданным работником, подчинявшимся беспрекословно партийной дисциплине. По свидетельству В.С.Панкратова, она высказала на процессе свое негодование той нежностью, с которой прокурор обращался со свидетелем-жандармом, «уставшим от показаний».

Участник процесса шлиссельбуржец Панкратов рассказывает, что подсудимым по делу 12-ти ставился в вину революционный съезд, чуть ли не того же значения, что липецкий. Никакого съезда в Киеве, по его словам, не было, но действительно в Харькове в начале лета 1883 г. членами рабочей организации был поднят вопрос о съезде рабочих организаций «Народной Воли» и «Пролетариата».

В это же время Дегаев распространял свою погромную прокламацию. Вопрос об антисемитизме был бы поставлен на съезде, если бы таковой состоялся; и это наводит на мысль, не была ли цитируемая генералом Шебеко в его «Хронике социалистического движения» (с. 252) прокламация от 27 июля 1883 г. действительно составлена евреями с целью протеста от имени членов рабочей группы «Народной Воли» в Харькове против погромного движения и погромных листков.

Авраам (Алексей) Николаевич Бах был выдающимся членом партии «Народной Воли», единственным членом Исполнительного Комитета последнего состава, который остался на свободе и спасся от преследований благодаря отъезду за границу. Бах родился в 1857 г., воспитывался во 2-й киев. гимназии, которую окончил в 1875 г. С 1875 по 1878 г. был студентом естественного отделения физико-математического факультета Киевского университета.

Первые запрещенные книжки прочел он в 7 классе гимназии, но не принимал ближайшего участия в движении, хотя был знаком с Чубаровым и «бунтарями», с одной стороны, и с деятелями украинофильско-конституционного студенческого клуба, с другой стороны. Вскоре, однако, он принял энергичное участие в мартовском движении 1878 г. среди студентов киевского университета; был арестован и сослан в Белозерск; оттуда (по болезни легких) переведен на юг (в Новомосковск и затем в Бахмут).

Находясь в ссылке, Бах ознакомился последовательно с изданиями «Земли и Воли», «Черного Передела» и «Народной Воли». Больше всего привлекли его к себе идеи последней группы. Главное, что захватило его, это было введение элемента политической борьбы в русскую жизнь и в партийную программу. Мало нравился ему систематический террор и якобинство в программе партии.

В отношении террора особенно удручающее впечатление на него произвело время, последовавшее за смертью Александра II, когда вместо ожидаемого взрыва народной революции во многих местах можно было слышать плач по царю-освободителю. Так что вступая в партию «Народной Воли», Бах был противником террора, но горячим сторонником пропаганды социалистических идей и организации революционных сил. Вернувшись из ссылки в дек. 1881 г. (после 3 1/2 лет), Бах, в начале 1882 г., приехал в Киев, начал работу с кружком Ис. Левинского, а после его ареста в апр. 1882 г. собрал разрозненные части народовольческой организации под именем «Киевской организации партии» «Народной Воли».

В нее вошли С.Никитина. Спандони, Захарин, Росси (впоследствии предатель) и др. Бах начал свои занятия по тому плану, который он изложил позже в брошюре «Царь-голод». Занятия эти вел он с рабочими и с молодежью, которая занималась с рабочими. Помимо пропаганды в среде рабочих, киевская организация поставила типографию, выпустившую воззвание: «К обществу», «К рабочим», «К учащейся молодежи» и (по-малоросски) «К украинскому народу». Сам Бах вел занятия с рабочими ж.д. мастерских под именем «Юрия Иванова».

Затем организация устроила побеги революционеров Вл.Бычкова и Вас.Иванова. В январе 1883 г. Бах ездил в Харьков повидаться по партийным делам с В.Н.Фигнер; скоро по возвращении подвергся случайному обыску и. перейдя на нелегальное положение, уехал в Ярославль, а затем в Казань. Казанские студенты отгектографировали лекции Баха, с которых впоследствии вышла книга «Царь-голод», В декабре 1883 г. Бах получил поручение поставить типографию для напечатания № 10 «Нар. Воли».

Последний, как известно, был роковым. Дегаев был арестован в Одессе в типографии, печатавшей № 10, и сам предал В.Фигнер и созданную ею для той же цели харьковскую типографию. Так как возобновить харьковскую типографию было трудно, то Бах обосновался в Ростове-на-Дону. Здесь были организованы - большая народовольческая группа, а также типография, которая и отпечатала № 10 «Народной Воли».

В янв. 1884 г. в Париже состоялся съезд, избравший новый Исполнительный Комитет (от старого оставались лишь М.Н.Оловенникова и Л.Тихомиров). Посланный в Россию с особыми полномочиями член Исполнительного Комитета Герман Лопатин, бывший также членом Распорядительной Комиссии, включил в состав Исполнительного Комитета С.Иванова и Баха, работавших на юге. Бах оказал Лопатину немало услуг, но, как мы видели выше, не всегда охотно подчинялся распоряжениям Лопатина.

Уезжая в сент. 1884 г. из Ростова, после объезда ряда революционных центров, Лопатин был полон светлых надежд. Но 7 октября 1884 г. он был арестован в Петербурге. Результатом этого несчастного случая было крушение налаженной им и Бахом организации. Особенно много поработал Бах в Ростове-на-Дону. связывая с этим городом столь обширные планы, что Лопатин паже пошутил: «Благословляю. Когда захотите короноваться ростовским королем, мы возьмем напрокат из театра и пришлем вам корону»...

После всероссийского погрома революционеров. вызванного провалом адресов в Петербурге, Баху пришлось спасаться, но куда ни приезжал он, всюду находил разгром местных групп, и. наконец, на Кавказе он нашел утолок, где мог обдумать создавшееся положение вешен. Он пришел к убеждению, что продолжать идти по старому пути не только бесполезно, но и вредно, что вместо стремления восстанавливать ежеминутно разрушаемую центральную организацию нужно перейти к долгой культурно-политической работе на местах.

Придя к такому убеждению, он отстранился от работы в России и заграницей, куда он уехал. Живя в Париже, он занимался много естественными науками, и в период возобновления народовольческих традиций принял известное участие в с.-р. движении. По крайней мере, обзоры департамента полиции 1900-х гг. продолжают упоминать его имя среди эмигрантов, пользующихся влиянием.

Бах был почти единственным членом Исполнительного Комитета, которому посчастливилось, после большой и энергичной работы, остаться целым и не расплачиваться за эту работу ценой свободы и даже жизни. Был еще один. Л.Тихомиров, но тот «раскаялся», отрекся от прошлого и пошел в лагерь «Московских Ведомостей». Баха же спас отъезд за границу. После его отъезда и ареста Лопатина, Садовой. С.Иванова и др. Исполнительный Комитет уже более не возобновлялся. В России продолжали действовать более или менее разрозненные группы «Народной Воли». Усиленное участие в них принимали евреи.

Из числа евреев, действовавших в 1884 г. вместе с Лопатиным и Бахом, нужно назвать Добрускину и Я.Френкеля. Рогачевская мешанка, слушательница бестужевских курсов, Генриетта Николаевна Добрускина, родилась в 1862 г. В мае 1884 г. ей пришлось покинуть курсы и Петербург и перейти на нелегальное положение.

Группа «Молодой Народной Воли», с Якубовичем во главе, пытавшаяся создать новую центральную организацию, помимо рушившейся постоянно старой и проповедовавшая аграрный и фабричный террор, привлекла Добрускину в свою среду и отправила ее в Ростов-на-Дону, где надеялась на успех. Здешние народовольцы встретили ее очень радушно, но отказывались вступать с ней в теоретические разговоры и, на слова Добрускиной о несовершенстве старой организации, отзывались, что совершенство вообще трудно достижимо.

Видя неудачу, Добрускина обратилась к Баху, члену Исполнительного Комитета. Тот вспоминает о ней, как о «маленькой, симпатичной живой курсистке», которая очаровала ростовское общество, с поэтессой Барыковой во главе. Добрускина охотно вступила в члены местной (старой) народовольческой организации, проявила большой талант в пропаганде среди рабочих, а наборщика войсковой типографии в Новочеркасске, который потихоньку и понемножку доставлял организации казенный шрифт для типографии «Народной Воли», она «так забрала в руки, что тот стал таскать шрифт без всякой оглядки, и № 10 «Народной Воли» в значительной степени, напечатан этим шрифтам».

Арестованная вскоре после ареста Лопатина. Добрускина заявила, что «занимается революционными делами». Ей пришлось прожить в предварительном заключении почти 3 года. Судилась она по процессу 21-го («Дело Лопатина») и была приговорена к смертной казни, замененной ей 8-ю годами каторжных работ. В своей потрясающей речи на суде Лопатин именно о ней говорил, обращаясь к товарищам и суду, прося прошенная за то, что арестованный внезапно, он не в силах был, физически, уничтожить адреса товарищей, в том числе и адрес Добрускиной.

Последняя обвинялась в устройстве тайной типографии «Народной Воли» и в том, что хранила динамитные снаряды, зная заведомо об их назначении. На суде открылось, что в ее квартире жил Лопатин. приезжавший в Ростов. Добрускина прибыла на Кару осенью 1888 г., была участницей карийской трагедии в августе того года; в 1890 г. выпущена в вольную команду, вышла замуж за известного народовольца Адриана Михайлова; в 1891 г. ей сбавлена по манифесту одна треть, в 1895 г. поселилась в Чите (как ссыльнопоселенка) ив 1907 вернулась в Европейскую Россию.

Другой еврей, судившийся по делу 21 -го, был мешанин Яков Григорьевич Френкель, арестованный в 1885 г. благодаря сведениям, сообщенным студентом харьковского ветеринарного института Ив.Гепером. Гепер после ареста дал показания, в которых объяснил происхождение снарядов, бывших вещественными доказательствами в деле Лопатина.

По его словам, в Луганске., где находились тогда казенные склады динамита, работали над добыванием динамита и испытанием снарядов многие революционеры (П.Антонов, С.Иванов. Гончаров, Кирсанов, евреи Яков Френкель и Моисей Линтварев). Кирсанов, судившийся по делу Лопатина, Френкель и Линтварев были учениками лисичанского горного училища.

После испытания снарядов Гончаров отвез их (в апреле 1884 г.) в Ростов-на-Дону, где, оставил их на время у мещанки Розы Лев. В половине августа С.Иванов приказал Геперу явиться в Ростов, чтобы приготовить какую-то принадлежность для капсюль. Там. в квартире Добрускиной, жил неизвестный, оказавшийся Лопатиным. Динамит для снарядов был куплен у рабочих-шахтеров в Луганске при посредстве Як. Френкеля и Моисея Линтварева

О судьбе упомянутых Гепером -лиц (евреев) мы можем сообщить следующее. Я.Френкелю было вменено обвинительным актом в вину то, что он с другими лицами (С. Ивановым, Гепером, Кирсановым, ан. и Сем. Белоусовыми) «изготовил в 1884 г. в Луганске заряженные динамитом метательные снаряды, предназначенные для преступных целей партии "Народной Воли"».

Военный суд оправдал Я. Френкеля. Моисей Линтварев, товарищ Френкеля, удачно бежал. Полицейский обозреватель 1886 г. называет Линтварева «одним из самых активных и наиболее известных «нелегальных», находившихся еще на свободе». Ему пришлось вскоре эмигрировать и, по сведениям генерала Шебеко, он жил с 1886 г. в Северной Америке. Роза (Розалия) Лев была слушательницей бестужевских курсов, подругой Добрускиной.

Арестованная 22 мая 1885 г. в Петербурге, в связи с показаниями Гепера, она была сослана в Восточную Сибирь и 19 октября 1887 г. судилась в Иркутске за сопротивление в тюрьме. Из арестованных в Ростове по лопатинскому делу можно назвать помощника провизора Герша (Григория) Ранца, подвергшегося административной ссылке, Наума Гутермана, Иосифа Вейнберга. фамилия Гутермана встречается еще в отчете по делу 193-х.

Вызвали свидетеля Гутермана, но он оказался выбывшим из зала заседаний Сената. Его не искали лишь потому, что свидетель показался суду ненужным, а подсудимые, как известно, не участвовали в процессе. В 1879 г. среди арестованных в Ростове упоминается еврей-газетчик Гутерман, с сыном Наумом, бежавшим из ссылки. Арестованный в 1884 г. Н.Гутерман был отправлен в административную ссылку.

Перед арестом незадолго он вернулся из-за границы и жил нелегально. Что касается Иосифа Вейнберга, то он был арестован случайно с 4 рабочими, с которыми он уехал за Дон. Таможенный агент принял их за контрабандистов. При обыске полицейский, найдя вместо контрабанды всякую революционную литературу, буквально стал вопить: «караул».

Вейнберг по словам Баха, «пылкий и смелый юноша, рассердился и крикнул на него: "Ты, болван, чего орешь. Вези меня в жандармское управление"». Вейнберг держал себя с жандармским офицером очень надменно, сказал, что хотел пропагандировать среди рабочих, но не успел, так что рабочие были отпущены; а сам Вейнберг, после годичного тюремного заключения, пошел на 3 года в ссылку в Березов, Тобольской губернии.

Вейнберг был сыном местного богача, и молва приписывала столь слабое наказание взятке в 5000 руб. Бах справедливо замечает в своих воспоминаниях, что «за пропаганду среди рабочих народовольцы шли в те времена на каторгу». Вернувшись из ссылки. Вейнберг стал дельцом и круто порвал с революционерами.

В 1883-1884 гг, наиболее заметна деятельность Кранцфельд. Это была, по словам генерала Шебеко, одна из наиболее известных и самых активных участниц народовольческого движения, преданная сообщница Германа Лопатила и В.Фигнер. Еще в 1887 г. полицейский обозреватель событий горько скорбел, что она и ее муж, бывший студент казанского университета Захарий Васильев, один из наиболее опасных «нелегальных», находятся еще на свободе.

Революционная биография мешанки, акушерки Раисы Кранцфельд (она же «Руня», «Мария Николаевна», «Татьяна Голубева») представляется в следующем виде. Род. в 1859 г. Кранцфельд в качестве акушерки жила в 1881- 1882 гг. в Харькове, где состояла членом народовольческого кружка, к которому принадлежали Гончаров, Елько, Я.Бердичевский и др. Здесь, очевидно, она играла видную роль, потому что на нее выпал выбор Исполнительного Комитета, когда понадобилась хозяйка для конспиративной квартиры в Петербурге для подготовки убийства жандармского подполковника Судейкина.

Дегаев, предавший последних уцелевших членов Исполнительного Комитета, в том числе В.Н.Фигнер, ездил каяться в Париж, и жизнь обещана была ему под условием убийства Судейкина. Из-за границы привез Дегаева Лопатин, не выпускавший его из-под надзора никуда. 16 декабря 1883г. убийство было совершено Стародворским и Конашевичем. Следствие выяснило, что 22 декабря, с Садовой ул., № 114 скрылась проживавшая там акушерка Татьяна Голубева и ее жилец Савицкий.

Арестованный 3 января 1884 г. в Киеве Конашевич, по словам дворника дома № 114, был один раз у Голубевой. Арестованный 16 марта 1884 г. в Москве Стародворский был опознан, как жилец Голубевой - «Савицкий». Работавший в Киеве государственный преступник, итальянский подданный Ст.Росси, показал все, что знал и слыхал об убийстве Судейкина, в частности, что в день убийства, он, Росси, встретил Дегаева утром на Невском проспекте и, по его просьбе, отправился на квартиру Татьяны Голубевой (она же Раиса Кранцфельд), чтобы передать последней какой-то паспорт и вместе с тем напомнить Стародворскому, чтобы он приехал к 2-м часам на квартиру Дегаева.

У Голубевой Росси застал Конашевича и Стародворского. Около 5 часов к Росси явился, переоделся и уехал Дегаев, сообщивший, что он выстрелил в Судейкима и убежал, оставив Стародворского и Конашевича. На другой день вечером Росси был в квартире Кранцфельд, где взял типографский шрифт, а утром к ней же заходил Герман Лопатин за отпечатанными объявлениями об убийстве Судейкина, которые были напечатаны за ночь Р. Кранцфельд и Стародворским.

После убийства, через два дня, Кранцфельд уехала в Саратов. На квартире ее, где также происходили совещания по делу об убийстве Судейкина, кроме хозяев, Дегаева, Конашевича и Лопатина, до 16 декабря никто не бывал. По другим сведениям, Стародворский и Кранцфельд печатали прокламацию всю ночь с 16 на 17 декабря. По тем же сведениям, она из Саратова уехала за границу.

По словам Баха, Кранцфельд уехала не в Саратов, а в Киев, где после ареста Конашевича она с В.С.Панкратовым была 4 марта 1884 г. схвачена агентами охраны. Панкратов, после арестов Шебалина и др., не хотел уезжать не узнавши о судьбе Мартынова, и поехал к нему в Софийский монастырь в сопровождении Кранцфельд, которая не пожелала оставить его одного.

Панкратов стрелял и тяжело ранил агента, задержавшего Кранцфельд. Она упала вместе с раненым, ив то время как Панкратов был после долгой борьбы задержан, Кранцфельд имела возможность встать, тихо удалиться и уехать в Петербург. Отсюда ее направили в Ростов-на-Дону, где она с Захарием Васильевым (он же Сахар Сахарыч) была хозяйкой конспиративной квартиры.

Бах рисует ее как бледную молодую женщину, на вид бесцветной наружности. «Но под этой умышленно бесцветной наружностью скрывалась редкая выдержка и присутствие духа». Так, когда однажды, во время работы типографии, явился пристав для осмотра квартиры, потому что сосед лил под этот дом помои, «Руня» разыграла роль мешанки, муж которой пьет уже 3 дня и приколотит ее, если его разбудить сейчас.

Назавтра все было убрано. После арестов в сентябре типография, хотя и неоткрытая, была ликвидирована. Жившие под именем супругов Марковых З.Васильев и Кранцфельд уехали из Ростова, по позднейшим сведениям полиции, в Орел, куда в октябре 1885 г. заезжал навестить их вернувшийся из-за границы С.Иванов, Дальнейшие следы были полицией утеряны.

Между тем «Сахар Сахарыч» и «Руня», уйдя от революционной работы, поселились в довольно крупном провинциальном городе по жалкой «фальшивке», легализировались под случайным именем, обвенчались и стали мирными обывателями. Так идиллически кончилась карьера видной революционерки 80-х гг.

Из числа лиц, арестованных по делу Лопатина, нужно отметить симпатичный образ Розы Франк, невесты, а впоследствии жены и друга жизни поэта П.Ф.Якубовича (П.Я.). Р.Франк, слушательница женских врачебных курсов в Петербурге, была арестована в ноябре 1884 г. Жандармским дознанием выяснилось, что ею 8 августа 1884 г. в Каменец-Подольске была получена телеграмма: «Нет ваших писем, беспокоюсь, здоровы ли, писал часто.

Песковский»; и 8-го августа из Каменец-Подольска была отправлена на имя Аркадия Марковича Геккельмана телеграмма: «Вчера выслала письмо, виновата, простите. Дрейкоп». Телеграмму давал Якубович, работавший в это время в народовольческой типографии в Дерпте. «Песковский» был его псевдоним (намек на то, что он жил на Песках), а Дрейкоп (по-еврейски - Сорока) звал в шутку свою невесту Якубович. Так объяснилось дело.

Но достаточно было подозрения и личной близости к государственному преступнику, чтобы франк, о которой так и не удалось установить ничего более ее компрометирующего, была посажена на долгое время в тюрьму и сослана на 3 года в Якутскую область. Приговор ей состоялся в 1888 г. Находясь в Якутске, она была участницей «Якутской трагедии» 22 марта 1889 г.; военно-судебной комиссией была приговорена к 15 годам каторжных работ, «ввиду того, что она не только не оказывала сопротивления, но на приглашение полиции идти в полицейское правление говорила товарищам, что следует идти». Это - единственная в своем роде мотивировка подобного приговора.

Затем 15 лет были уменьшены до 4 лет каторжных работ, которые она и отбыла в вилюйской тюрьме. К 1884-1885 гг. относится деятельность состоявшего в сношениях с Лопатиным Григория Федершера, которого генерал Шебеко считал одним из наиболее опасных революционеров. Федершер, род. в 1860 г., эмигрировал в Париж, здесь участвовал в народовольческих кружках, в марте 1883 г. был арестован в Брюсселе по делу изготовления динамита и просидел 6 месяцев.

29 сентября 1884 г. в Риге на английском пароходе «Cuilso» был открыт тюк с революционными прокламациями и брошюрами. Оказалось, что судовой рабочий К.Менцель не раз уже возил из Лондона в Ригу эти издания; что просил его об этом «Георгий», как выяснилось Григорий Федершер; что за посылкой, привезенной в марте - апреле и адресованной Федершером студенту Израилю Лядову, которую Лядов не принял, являлся в Ригу сам Лопатин, под именем «Норриса». но не получил транспорта по случайным причинам.

В начале августа 1885 г. были арестованы в Киеве Похитонова и Анна Дмитриевна вследствие писем из Парижа, где писали, что С.Иванов и Григорий Федершер должны прибыть в Россию. Действительно, 14 августа 1885 г. в Одессе при обыске у Торнштейна был задержан, но тотчас же ловко бежал, некий Финкельштейн, на самом деле Григорий Федершер. Работая в 1885-1886 тт. под именем «Гриши», Федершер причинил полиции немало хлопот, пока в 1886 г. не удалился в Швейцарию, где жил. по полицейским сведениям, в 1888 г. Судьба Израиля Лядова, студента рижского политехникума, мне неизвестна.

После ареста Лопатина была открыта преступная деятельность слушательницы бестужевских курсов Деборы Познер. При обыске у нее найдены были типографские принадлежности и обнаружены указания на существование «Студенческой Лиги» и «Рабочей группы Народной Воли».

По словам генерала Шебеко, эти кружки «попали в руки полиции после ареста Познер». Сосланная административно в Пинегу, Познер повесилась. Познер принадлежала к Союзу «Молодой Народной Воли». Несколько позже была арестована Феодосия Ратнер (она же «Феня»), одна из тех нелегальных, деятельности которых полицейский обозреватель 1885 г. придавал особо важное значение.

Вместе с ней арестован был Дмитрий Бартенев (он же «Федор»), бежавший в августе 1884 г. из ссылки и работавший с ней в Ростове-на-Дону. В связи с арестом Познер была арестована слушательница бестужевских курсов Эсфирь Билинкер (Билингер). В Одессе в связи с Лопатинским делом были произведены аресты Кашинцева и др.

В том числе, Сем, Гальперин. при имени которого у Бурцева стоит слово «предатель». После выстрела Калюжной в жандармского полковника Катанского были произведены в Одессе многочисленные аресты, причем многие евреи поплатились ссылкой: д-р Барская, врач еврейской больницы; окончившая гимназию Роза Лаидес; студент Як. А.Барский (сосланный в Сибирь); студент Фогель; осенью были взяты Самуил и Яков Фельдман, Дорфман.

У Семена Гальперина был найден один экземпляр «Вестника Народной Воли» и очень интересная статья по статистике государственных преступлений. В сентябре 1884 г. был арестован Абрам Мейерович (он же Александр Миронович) Гольденберг. студент харьковского университета, по делу харьковского народовольческого кружка и сослан на три года в Западную Сибирь. В 1894 г. он примкнул к народовольцам, был арестован, посажен в одиночную тюрьму на Выборгской стороне, находясь в Доме Предварительного Заключения в 1895 г., повесился

Из числа лиц. арестованных в Полтаве, отметим Бор, Кричевского, по-видимому, того, который играл впоследствии в 1900-х гг. довольно видную роль в среде теоретиков русской заграничной социал-демократии; он был арестован 14 декабря 1884 г. Затем там же был взят 6 ноября Арон Фурер, а 4 декабря Соломон Гирш. Оба они, по сведениям генерала Шебеко, занимались пропагандою социализма среди солдат, расквартированных в Полтаве. Кроме того, были арестованы: сестра Гирша, Анна Нудельман и Перлина.

У Фурера при обыске были найдены запрошенные книги, несколько азбук шрифта и т. д. Сосланный в Тургайскую область, в Актюбинск, Фурер бежал оттуда в ноябре 1887 г. Одновременно скрылся из ссылки и Фельман Гирш. О Фурере генерал Шебеко сообщает, что в 1888 г. он жил в Париже. 1884-й год был годом начала карьеры человека, которому суждено было «прославиться».

Аркадий (он же Авраам) Маркович Геккельман, на имя которого писала Якубовичу письма его невеста, должен был бежать за границу, Г.А.Лопатин полагает, что в начале своей карьеры Геккельман вполне искренне оказывал услуги движению и лишь затем, из чувства шкурного страха, а затем и из соображений материальной выгоды, превратился в то, чем он стал довольно скоро.

По словам Г.А.Лопатина, Геккельман в начале своей карьеры мог бы предать очень многих и производил впечатление человека, который оказывал движению услуги с осторожностью легального человека, вовсе не стремящегося стать поближе к революционным тайнам. Зато можно сказать, что впоследствии Геккелъман наверстал с лихвой упущенное им в начале.

Живя в Париже, как политический эмигрант, отмеченный как таковой в «Хронике социалистического движения» генерала Шебеко в 1888 г.. он стал учеником ГГ. И. Рачковского и в «падении» Л.Тихомирова сыграл немалую роль, сперва связавши его, через Павловского, с Жюльеттой Алан и другими лицами, через которых тот начал хлопоты о помиловании, а затем и непосредственно посещая ренегата у него на дому.

Мы не можем писать здесь подробную биографию этого талантливого деятеля охраны. Но напомним, что в деле изготовления бомб в Париже, в мае 1890 г., выдающуюся провокационную роль сыграл Ландейзен, оказавшийся впоследствии Геккельманом. А в 1900-х гг. тот же Геккельман-Ландейзен явился уже, как совершенно новый деятель того же направления, в Брюссель под именем Гартинга.

Упомянутый выше студент Як. Барский (в Одессе) был уличен в том, что после стрельниковских арестов 1881-1882 гг. он с В.Сухомлиным способствовал восстановлению и объединению «кружков самообразования» в центральный народовольческий Кружок в Одессе.

Во главе организации с апреля 1884 г. по осень того же года стоял Александр Кашинцев, он же «Григорий Белый». Полиция осведомилась о том, что в сношениях с Кашинцевым был и после выстрела в жандармского полковника Катанского скрылся из Одессы Лейзер Шлемензон. Позже он был арестован в Симферополе, привезен в Одессу и административно сослан.

В Москве в январе 1884 г. были арестованы И.Френкель и Ф.Лифшиц. Арест этих лиц стоял в связи с издательской деятельностью московской учащейся молодежи, которая при посредстве легальной типографии Н.Янковской и самостоятельно издавала много запрещенных произведений. Кружки, носившие различные названия, объединились в конце 1883 г. в «Студенческий Союз», который 17 декабря выпустил свою прокламацию, а затем издавал журнал «Союз».

По утверждению генерала Шебеко, студент Илья Френкель явился проповедником террористических идей на собраниях «Союза», предложивши якобы устроить «массовые террористические акты». Насколько несерьезны были эти обвинения, видно из того, что Илью Френкеля сослали не в Восточную, а в Западную Сибирь, и лишь на 3 года.

Для еврея, по тем временам, это был минимум наказания. О судьбе Фейги Лифшиц, студентах Петровской академии Зильберберге и Гинсбурге, арестованных с Френкелем, у меня сведений нет. По лопатинскому делу был арестован (3 октября) в Москве Иос. Григ. Рубинок, род в 1866 г., студент Московского университета, член небольшого народовольческого кружка, состоявшего из него, М.Р.Гоца и М.И.Фундаминского.

Кружок этот сперва увлекался Писаревым и члены его именовали себя «реалистами», потом в 1882 г. перешел к изучению Лаврова, Михайловского и общественных вопросов. Первым был «изъят из обращения» - Рубинок. Сосланный на 3 года в Якутскую область, он вошел там в пререкания с начальством и в результате подвергся жестоким истязаниям со стороны якутов.

Возвращенный на родину он, уже душевнобольной, встретился с московскими друзьями, направлявшимися в якутскую ссылку, в Томске и привел их в ужас. Они его не узнали. Блуждающий взгляд, непонятые речи, апостольский гон, все это сразило их. «Да, кончил он свою речь, - там в Якутске вы должны протестовать до последней капли крови».

И его слова оказались, действительно, пророческими: попытка ссыльных уклониться от голодной смерти, которая грозила им благодаря распоряжениям начальства, не знавшего или не желавшего считаться с условиями переезда от Якугска до Средне-Колымска, повела к трагедии 22 марта 1889 г. Сам же Рубинок, возвратившись в Россию, вскоре умер.

В связи с арестом тайной народовольческой типографии в Киеве стоял арест двух курсисток Левиной и Клары Ефимовны Левенталь, внезапно схваченных на улице (15 мая 1884 г.). На их удивленный вопрос, почему к ним применили столь экстренную форму ареста, им сказали, что «боялись вооруженного сопротивления», по примеру В.С.Панкратова.

Обе были сосланы административно в Ишим, Тобольской губернии. В Северо-Западном крае, в Вильне были арестованы: Фанни Пузыревская, Рабинович, Як.Бобес, Эфрон, слушательница высших женских курсов Ядловкина; в Гродно: учительница Ревекка Якубовская; на юге в Елисаветграде была арестована окончившая гимназию Шейнус; в Кишиневе: Зейдис, Тухман, братья Рабинович.

Из Западного края бежал за границу в Нью-Йорк Иосель Меламедов. Из числа выдающихся деятелей польского социалистического движения нужно отметить Кона. Феликс Яковлевич Кон род. в 1864 г. в еврейской купеческой семье, был студентом Варшавского университета, в декабре 1884 г. по делу «Пролетариата» осужден на 8 лет каторжных работ, с 1891 г. по 1895 г. отбывал поселение в Якутской области, вернулся в Европейскую Россию и в 1907 г. был снова арестован.

Заключая обзор деятельности евреев в освободительном движении 1884 г., нельзя не остановиться особо на личности доктора медицины Эмиля Абрамовича. Родившись в 1864 г., Э. Абрамович в 1883 г. окончил гимназию в Гродно, пробыл год в Париже, в 1884 г. летом приехал в Минск, где попытался вступить в сношения с Хуриным, но был встречен холодно, из-за неимения рекомендаций.

Тогда Абрамович решил действовать самостоятельно, свел знакомство с типографскими рабочими, как наиболее развитыми, стал заниматься с ними сначала естествознанием, а потом перешел к пропаганде социализма. Ис.Гурвич говорит, что Абрамович «имел необычайное влияние на рабочих, не только как талантливый лектор, но и как человек редких душевных качеств, беззаветно, до полного самозабвения преданный делу.

Это был демократ не только на словах, но и по натуре; в нем не было ни капли генеральства; с рабочими он держал себя просто, как товарищ, без всякого покровительственного тона; никого не подавлял своим авторитетом, И рабочие искренне любили его и относились к нему с глубоким уважением». Он проводил каждое лето в Минске, отдавая все свое время рабочим, вплоть до получения звания врача, когда он отправился в Киев.

Выдающимися членами его кружка в Минске были: наборщик Иосиф Резник, Лев Иосифович Рогаллер; отсидевший 2 года в виленской тюрьме по делу Веллера (нач. 80-х тт.) и живший в Минске под надзором сапожник Хейфец, погибший, вместе с 3 детьми 18 октября 1905 г. в Одессе, и другие. Абрамовичу принадлежит создание того типа еврейских рабочих кружков, который продержался почти 15 лет до появления «Бунда»: 1) кружки грамотности (русский язык); 2) кружки естествознания; 3) кружки социалистические.

Делу кружков оказывал большую помощь заграничный доктор медицины Марк Вольман, которого из-за отсутствия русского аттестата зрелости не допускали к государственному экзамену в России. Впоследствии он эмигрировал в Северную Америку и умер в штате Нью-Джерси в 1895 г. Ввиду отъездов Абрамовича в учебное время в Дерпт в университет его кружок примкнул к кружку Ис.Гурвича.

Одним из сотрудников кружка [был] Гиршфельд, ездивший из России в Америку, вернувшийся в середине 80-х гг. в Минск, для работы среди минских рабочих. В 1900-х гг. он жил врачом в Миннеаполисе, в Соединенных Штатах, был видным членом социалистической партии и ее кандидатом на должность губернатора штата Миннеаполис.

Из числа членов кружка пострадал в феврале 1887 г. Иос.Резник, арестованный по доносу провокатора, типографского рабочего Зархина, сосланный на 5 лет в Якутскую область, вернувшийся в 1892 г. без права работать в типографиях, после чего он эмигрировал в Америку. Кружок Абрамовича в Минске (первоначальный) имел влияние и на другие города.

Так, переехавший в Смоленск наборщик Звирин явился здесь организатором кружка рабочих, в 1889 г. был арестован и после 1 года заключения в «Крестах» эмигрировал. С осени 1887 г. по весну 1888 г. в кружках Абрамовича, Ис.Гурвича шло обсуждение программы, которое закончилось превращением этих кружков в чисто социалистические.

В 1888 г. уже врачом Э.Абрамович приехал из Минска в Киев, поступил слесарем в мастерские железной дороги с целью завязать сношения с рабочими; вместе с вернувшимся из ссылки Соколовым и минскими рабочими, он скоро успел сорганизовать около 30 рабочих, преимущественно слесарей железнодорожных мастерских и наборщиков, и устроить тайную библиотеку.

Аресты в августе 1889 г. разрушили эту первую социал-демократическую организацию в Киеве. Таким образом, мы видим в лице доктора Э.Абрамовича деятеля новой эпохи, представителя второго большого «хождения в народ». Один из первых практиков социал-демократов, он был одним из первых деятелей еврейского рабочего движения.

Годы 1885 и 1886-й были эпохой ликвидации партии «Народной Воли». 1 мая 1885 г. был арестован в Харькове видный деятель партии, впоследствии шлиссельбуржец. Петр Антонов. Полиция, пытаясь найти квартиру Антонова, пришла к убеждению, что он жил под псевдонимом Малинина в Рубановском переулке, вместе с неким Платоном Лебединским.

В ночь на 2-е мая полиция явилась на квартиру Лебединского, которого застала в постели, но он быстро оделся и, когда околоточный надзиратель Фесенко стал производить словесный опрос, вытащил внезапно из-под подушки револьвер и стал стрелять, причем Фесенко был смертельно ранен и вскоре скончался, а жандармский унтер-офицер Булгаков был тяжело ранен.

При обыске были найдены: тайная типография, нелегальная литература, паспорта, 4 взрывчатых снаряда (типа 1881 г.), адрес студента петербургского университета Саула Лисянского, парижский адрес Лаврова и т. д. Вскоре было установлено, что Лебединский был мешанин г. Винницы, Подольской губернии, студент петербургского университета Саул Абрамович Лисянский.

По словам Панкратова, Антонов и Лисянский были преданы работавшим ранее на юге Елько. На основании полученных при обыске данных был произведен ряд арестов среди молодежи, которой жандармерия приписывала участие в кружке Лисянского, а также было установлено большое влияние Лисянского среди народовольческой молодежи на юге России вообще.

Так как в дело Лисянского запутали многих студентов Харьковского ветеринарного Института, то директор института был вызван в Петербург для объяснений, а по отношению к студентам института предпринят ряд репрессивных мер. Открытие снарядов у Лисянского установило его связь с производством их в Луганске и с теми лицами, которые судились за это по лопатинскому процессу (в 1887 г.).

В кружок Лисянского следователи зачислили до 10 лиц. В 1886 г, открылось участие Саула Лисянского в деле подготовления к ограблению почтового вагона, к которому были причастны, по словам генерала Шебеко Беневольский, С.Иванов и Крылов (Воскресенский). В 1885 г. Лисянский после ареста, был связан, увезен в арестантские роты, посажен в самую худшую камеру, около отхожего места.

Лисянский был одет в арестантское платье, закован в кандалы. Держал себя чрезвычайно спокойно, удивляя этим солдат и тюремных надзирателей и выражая свое сожаление по поводу смерти околоточного надзирателя Фесенко. 7-го июня ему вручен был обвинительный акт; 10-го его судили военным судом и приговорили к смерти через повешение.

С полным самообладанием Лисянский держался и на суде. Через 10 дней, 20-го июня он с неизменным спокойствием выслушал приговор и был казнен. Последние слова его были: «Кончайте скорее. Я умираю недостойно. Я не желал бы никому такой смерти». В № 11-12 «Народной Воли», напечатанной в Туле, его имя было упомянуто в некрологе, среди умерших членов партии, в корреспонденции из Харькова и статье «Последние дни С.А.Л.». Арестованные по делу Лисянского студент ветеринарного института Шехтер, студент университета Шлекерман, фельдшерицы: Кац, Черненкова, Тавбина, Каневская и др. (с русскими фамилиями) были вскоре выпушены.

В 1885 г. был организован в Харькове студентами Исааком Коганом, Г.Тиличеевым, К.Степановым и др. народовольческий кружок, открытый в 1886г. в связи с прокламацией кружка о 25-летии 19 февраля 1861 г. При этом кроме Когана были арестованы 5 слушательниц акушерских курсов, из них одна еврейка Ревекка Лянда. 26 апреля 1885 г. на Кавказе, на станции железной дороги был арестован Николай Захарин, участник киевских народовольческих кружков 1882-1883 г., преданный Ельниковым (Елько).

Он известен был в Киеве под кличкой «Бернар», великолепно оборудовал с технической стороны типографию в киевском кружке Баха. Он же ввел в «Устав Киевской Организации партии Народной Воли» параграф о смертной казни для изменников.

До выступления своего в Киеве Захарин был студентом Рижского Политехнического Института. Это был, пишет Бах, «тихий, серьезный человек, отлично знакомый с революционной практикой. Очень образованный, он не любил выставлять свои знания напоказ и говорил только тогда, когда это было нужно». Восхваляя революционные таланты Захарина.

Бах сообщает, что и Устав Организации был написан именно им и что Захарин спас его от ареста, очистивши случайно (по привычке конспиратора) квартиру Баха от нелегальщины перед случайным обыском. По сведениям генерала Шебеко, Захарин был студентом политехникума с 1878 по 1882 г. когда, взявши трехнедельный отпуск, он не вернулся более в институт. Для большего удобства в революционной работе Захарин принял православие.

В Москве за 1885 г. можно отметить деятельность кружка студента Мардохея (Мордуха) Слепяна, выпустившего (вторым изданием) брошюру «Отголоски революции» (гектограф). Слепян эмигрировал в 1901 г. В Обзоре государственных преступлений мы находим сведения о сношениях его с Борисом Савинковым и об его аресте.

Из числа лиц, выдвинувшихся впоследствии, но арестованных по незначительному поводу в 1885 г., можно назвать Якова Львовича Сакера, писателя и политического деятеля. Род. в 1869 г., он был в 1885 г. реалистом последнего класса. Выпущенный на свободу после ареста, он уехал за границу, в Германию, где получил степень доктора права.

Видный участник в еврейской общественной и литературной работе, он был выслан из Одессы после «потемкинских» дней в Олонецкую губернию, причем вскоре высылка туда была заменена ему Полтавой. Вернувшись в Одессу, он принял выдающееся участие в движении октябрьских дней. В ряде погромных и аграрных процессов он принял участие в качестве гражданского истца и защитника.

В Минске можно отметить арест Мирона Шварцмана по рабочему делу, в Одессе: Гельрута, Левита (6 лет Восточной Сибири), Кроля и Пикера. В Житомире арестовали окончившего гимназию Лурье, в начале июня, в связи с находкой шрифта в пустой квартире. Крупным деятелем партии был арестованный 17 сентября 1885 г. в Ростове-на-Дону Александр Цейтлин, По словам Баха, после отъезда из Ростова его, Кранцфельд, С.Иванова и ареста Добрускиной, Цейтлин стал вместе с Остроумовым (впоследствии предателем) во главе народовольческой организации в Ростове.

При аресте Цейтлина у него было обнаружено письмо, по-видимому, Баха, в котором автор с отчаяньем говорит о полном революционном развале, о крушении «Народной Воли», о хаотическом брожении, об отсутствии центральной организации. После заключения в тюрьме А. Цейтлин был сослан в Восточную Сибирь. По дороге в Якутск он судился 19 октября 1887 г. за сопротивление в тюрьме.

Наиболее крупным деятелем конца «Народной Воли» был Богораз. Таганрогский мещанин, Натан Менделевич (он же Владимир Германович) Богораз, род. в 1864 г., окончил таганрогскую гимназию и поступил в петербургский университет, который не окончил. Его имя было упомянуто в 1884 г. на процессе его сестры (по мужу Шебалиной).

22 февраля 1886 г. был арестован в Екатеринославе Борис Оржих, один из видных членов партии, из переписки которого можно было установить связь его с кружками Таганрога, Харькова, Москвы и др. городов, а из лиц с Н.Богоразом и др. 24 января 1886 г. была арестована таганрогская типография «Народной Воли», издавшая № 11-12 газеты «Народная Воля», в которой работал Богораз.

Но он спасся от ареста и направился в Тулу для организации здесь с З.Коганом новой народовольческой типографии, которая выпустила № 3 «Листка Народной Воли» и несколько брошюр. Богораз жил в Туле с июля по декабрь 1886 г. под именем Кудриченко. Ему приходилось много ездить по России, по делам партии, пытаясь установить связи и наладить рушившееся дело.

Он был крайне оживлен и увлечен своей деятельностью. Особенно крепки были его связи с московским кружком. Когда там в середине 1886 г. появилась записка Баха, привезенная из Парижа Фондаминским, скептически оценивавшая положение партии; Богораз энергично возражал против нее устно, на собраниях кружка, а затем написал и напечатал брошюру «Борьба общественных сил», в которой выступал на защиту традиционных идей и средств «Народной Воли».

Ген. Шебеко приписывает Богоразу связи с лицами, жившими и работавшими в Литве, которые, в свою очередь, впоследствии оказались в сношениях с участниками второго «1-го марта» (1887 г.). В Литве Богораз, по словам ген. Шебеко, будто бы действовал под именем Кульчинского. По словам Шебеко, Богораз признал свою виновность в участии в работе таганрогской и тульской типографий.

Сосланный на 10 лет в Средне-Колымск, Богораз подобно ряду других ссыльных евреев - государственных преступников, проявил незаурядную энергию в изучении окружающего края и принял видное участие в организованной на средства Сибирякова экспедиции для изучения Северо-Восточной Сибири, причем взял на себя (с Иохельсоном) изучение Колымского края. Его этнографические работы были высоко оценены и учеными в России, и в С.Америке.

Вернувшись в Россию в конце 90-х гг., он совершил ряд путешествий и в начале 1900-х гг. уже свободным человеком вернулся на крайний Северо-Восток, в качестве члена американской джезуповской экспедиции. Целые тома его трудов были изданы затем на английском языке. Но еще большую славу, чем в качестве ученого, он приобрел под псевдонимом Тана в качестве писателя, поэта, беллетриста и публициста.

Осенью 1905 г. он был снова арестован по делу всероссийского крестьянского союза. Несмотря на ряд его автобиографических указаний, разбросанных в разных его произведениях, его деятельность в качестве «последнего могикана» «Народной Воли» не освещена до сих пор с достаточной точностью.

Розыски, вызванные арестом Богораза, открыли в Москве кружок Меньшикова (уч. рисов. шк.), Денисова и еврея Исаака Бреговского. Арест Оржиха произошел благодаря заметке, найденной у С. Иванова. Там имелся адрес екатеринославского оптика Соломона Хейфица, который показал, что дал свой адрес для переписки учителю своих детей Хаиму Полякову. При обыске у Полякова арестовали Оржиха.

У Оржиха был найден адрес студента Штернберга из Одессы. Последний был основателем народовольческого кружка в Одессе и вел пропаганду среди рабочих вместе с Карпенко, работавшим ранее в Ростове-на-Дону. Лев Яковлевич Штернберг, студент естественного] отделения Новорос. университета, был сослан на 10 лет на Сахалин. Здесь он изучал быт гиляков и начал свои замечательные работы по этнографии, которые создали ему большое научное имя.

Та же, открытая у Оржиха, переписка обнаружила деятельность студента петербургского университета Альберта Яковлевича Гаусмана. Арестованный вскоре Гаусман был выслан в 1887 г. на 10 лет в В.Сибирь. Товарищ его по ссылке свидетельствует, что Гаусман был человеком глубокого ума, широкого образования.

Он был недюжинным естественником и притом принимал участие в журнальной работе, в революционных движениях участвовал в начале 80-х гг. (родился в конце 50-х гг.) и, кажется, имел какое-то отношение к деятелям 1-го марта 1881 г. Сам он ничего о себе не рассказывал и не сообщил товарищам псевдоним, под которым писал.

Перед якутской трагедией 22 марта 1889 г. он употребил все усилия, чтобы отклонить товарищей от протеста, но затем присутствовал с ними в квартире Ноткина до конца событий. Совершенно ошибочно он был указан полицейским свидетелем (вместе с Коганом-Бернштейном) как главный участник протеста, и 8 августа повешен.

Он был, несомненно, жертвой судебной ошибки, если только можно применить название суда к той судебной комиссии, которая сулила «якутян» в 1889 г. по уставам дореформенного времени. Тот же товарищ его по ссылке (О. Минор) отмечает следующие душевные качества Гаусмана: «большой ум, железную волю, необычайную скромность, непреклонность в принятых решениях и поразительную доброту, мягкость и способность проникаться чувством другого, кристальной чистотой души»...

«Я умираю с верой в торжество истины», - написал Гаусман в предсмертном письме к товарищам. В письме к 6-летней дочери он писал: «Учись, друг мой. Старайся не столько знать много, сколько понимать многое... Будь честна. Каковы бы ни были впоследствии твои убеждения, следуй им непреклонно, если только это искренние убеждения...

Люби людей. Ненависть и злоба могут иметь за собой физическую, материальную силу, но у любви сила внутренняя, всепобеждающая. Человечество потому только и существует, что в нем преобладала всегда любовь над ненавистью, а то оно давно бы угасло». Трудно прибавить что-либо к этим словам.

После ареста Богораза идет ликвидация уже не партии «Народной Воли», а многочисленных народовольческих кружков в Москве (1886-1887), в Петербурге (1887), Харькове и др. городах. В дальнейшем совершенно беглом обзоре мы упомянем фамилии евреев, участников позднейшего освободительного движения, дабы дать возможность последующим исследователям вопроса наметить те вехи, по которым им придется следовать.

Здесь же мы подведем итоги нашему довольно детальному обзору участия евреев в русском освободительном движении, начиная от декабристов и кончая эпохой гибели «Народной Воли». Особенно подробно остановились мы на 70-80-х гг.

Причина этого заключается в том, что эта эпоха уже несколько ушла от нас в прошлое, и хотя живы еще многие лица, которых мы коснулись в своем обзоре по 1886-й год, тем не менее деятельность их в определенном направлении можно считать закончившейся и выяснившейся в главных чертах.

Исследованный нами период (если не считать беглых замечаний об эпохе до 1861 г.) охватывает четверть века. В своей работе мы излагали не столько историю движения, сколько историю тех личностей из среды евреев, которые участвовали в движении. Читая нашу работу, можно ясно видеть, что внесли евреи в русское освободительное движение и что внес каждый отдельный участник-еврей

Давая общую характеристику участию евреев в движении описанной эпохи, нельзя не назвать его высоко идеалистическим. Да, евреи, участники движения описанной эпохи - идеалисты чистейшей воды. Оторванные просветительным движением 50-70-х гг. от национальной среды, воспитанные на идеях Белинского, Добролюбова, Чернышевского и Писарева, затем Лаврова, Бакунина и великих мыслителей Зап. Европы, молодые представители нового еврейства всей душой своей прилепляются к русскому народу, русской литературе и русской общественности.

Демократическая еврейская молодежь, вырвавшись духовно из мира старого гетто, растворяется затем в среде русской разночинной демократии и переживает вместе с нею все перипетии ее истории: вместе с русской демократией она переживает эпоху юности розовой и мечтательной, вместе с нею втягивается в политическую борьбу и вместе с нею, рядом с нею, плечом к плечу, наносит и получает удары. Первоначально судьба евреев-участников движения вполне равна судьбе других участников.

Но затем внимание реакции все более и более останавливается на еврейском участии в движении. Это участие представителей народа, наиболее бесправного среди национальностей государства, в движении, стремящемся к обновлению политической и социальной жизни, - участие это кажется реакции крайней дерзостью. Усиление репрессий против евреев искусственно повышает процент их участия в движении, а повышение процента, в свою очередь, выставляется как повод к новому усугублению кар. Вполне понятна ненависть реакции к евреям, участникам освободительного движения.

И тем сосредоточеннее, тем сильнее должно быть чувство долга по отношению к евреям в сердцах тех, кто ставил себе целью политическое и социальное раскрепощение России. Представители исследованной нами эпохи особенно характерны в смысле беззаветного самоотречения евреев во имя того, что они вместе с демократией русской считали благом русского народа.

Самоотречение евреев-народовольцев оказалось так велико, что член Исполнительного Комитета - еврей - одобрил антисемитскую прокламацию, а другой народоволец - еврей ~ надел красную рубаху и появился в толпе погромщиков в Киеве, в 1881 г. Конечно, ошибочные с демократической точки зрения действия этих лиц были преступны по отношению к еврейскому народу.

Но русская демократия должна помнить, что это самозаклание, это принесение в жертву своих же братьев по крови, было сделано этими лицами во имя братьев по духу, во имя свободы русского народа, во имя освобождения всех трудящихся. Представителями национального социализма были Ар.Либерман и евреи-социалисты 1880-го года.

Вся остальная масса участников освободительного движения - евреев, конечно, не забывала вовсе свой родной народ и его страдания. но бесправие еврейства было для евреев-революционеров лишь одной из форм общего бесправия. Зато тем энергичнее боролись они за изменение общерусских условий. Впоследствии возникли самые разнообразные формы национального еврейского движения. но это не уменьшило числа участников в общерусском движении. Ибо духовная связь между демократической частью еврейства и русской разночинной демократией была и остается очень крепкой.

Их объединяет и общность духовных, и социально-политических интересов, и общая родина для одних - суровая мать, для других - злая мачеха. Если певец «Народной Воли», поэт П.Я. (П.Ф.Якубович) воспел «великие страдания поколения проклятого Богом» поколения 80-х гг., то какие же слова нужно сказать о страданиях еврейского поколения той же эпохи. Только высокий и чистый идеализм мог увлекать евреев на тот путь, на котором его ждали тяжкие муки, лишения, потеря свободы и самой жизни.

Другая черта, отличающая особенно евреев, стремившихся к новой социальной и политической жизни, это - энтузиазм и увлечение, с которыми они отдавались движению. Признак национального темперамента - энтузиазм, особенно ярко сказывался в евреях-участниках движения.

Но рядом с энтузиазмом, который легко воспламеняется и легко тухнет, мы видим у многих видных евреев-участников движения качества чисто европейских работников: настойчивость и упорство в достижении поставленной цели, организаторский талант, техническое умение, трезвость политической мысли, отсутствие мечтательных иллюзий, здравый практицизм.

Целый ряд талантливых теоретиков-мыслителей вышел из среды евреев. Но не меньше, если не больше, было из их числа таких, которые умели найти практические организационные и технические формы для демократической мысли и деятельности.

Одним из главных достоинств еврейского участия в общерусском движении я считаю ту трезвость и спокойствие политической мысли, которые были внесены в это движение евреями, ту европеизацию, которая была, до известной степени, результатом их сознательной и бессознательной деятельности.

Для историка русского общественного движения как-то странно выделять еврейские имена из общего списка участников движения, подобно тому, как это делали со своей целью враги еврейства. Но раз это сделано, должно отметить ту положительную роль. которую играли и играют евреи в достижении лучшего будущего России, отмечая достоинства евреев, остановимся и на их недостатках.

Подобно тому, как реакционеры приписывают еврейству какую-то особую революционность, есть люди, ставящие в упрек именно еврейству ренегатство Н.Утина. предательство Гр.Гольденберга, ошибки Рабиновича (по делу 193-х) и т.д.

Я лично резко осуждаю действия упомянутых лиц, не могу, однако, забыть о ренегатстве Л. Тихомирова, о предательстве Дегаева, Меркуловых, Надеиных и мн. др. русских интеллигентов и рабочих.

Темное и светлое есть у всех национальностей. фигура Гольденберга, предавшего своих друзей и знакомых «с кровавыми слезами на глазах», зверский лик Азефа, предавшего свои жертвы без всяких слез, с лобзанием Иуды, конечно, не заслонят никогда собой трагические образы Когана-Бернштейна и десятков других евреев - жертв освободительного движения.

Я изложил сведения о них сухим языком обвинительных актов и полицейских справок, спокойно и объективно, дабы читатели могли воспринять эти сведения так же спокойно и объективно.

Но язык фактов убедительнее многословья и восклицательных знаков. И тот. кто прочел обширный «синодик» еврейских жертв на алтарь русского освобождения, может сам оценить значение и размер этих жертв и составить свое мнение об их значительности, и качественной, и количественной